(Текст печатается впервые, проиллюстрирован самим автором.)
Стояло лето. Разгар августа или июля. Все в каникалах или на отпусках. Отдыхают кто как может. Мы с дядей Шамсецдином ехали прямиком с дачи. Кругом все прооосто пропиталось потом и я не исключение.
На заднем сиденье, как всем известно, сидят всяческие злостные хулиганы и задиры. Увы, свободных мест не было — все позанимали обязательные бабки с тюками. У меня как на беду случилась серьезная травма. Накануне играли в лапту (или лОпту — не знаю, как правильно) и я сильно дернувши потянул мышцу в паху. Дядь Шамсудин любезно уступил мне единственное свободное место, чему я был только рад. Я плюхнулся и принялся смотреть... Нет, не в окно, а на моего доброго самаритянина — дядю Шамцутдина.
Стоит отметить, что мой анкл (или как там это у них называется) был счастливым обладателем роскошного мужского зада. Конечно, среди мужчин таким не похвастаешь, но в менталитете японцев, например, подобное имеется (см. СУМО)
Сразу хочу предупредить: я не педик!!! Да! Меня заводит вид мужских ягодиц, но это вовсе не делает меня гомо! Одно дело визуальный контакт с партнером, а совсем другое — анальный сексик. Факт в том, что у меня может произойти эрекция (непроизвольная), но я (клянусь) не собираюсь сувать своего петушка в чужое заднепроходное отверстие. Никогда в жизни!!! Конечно, очутись я в тюрячке, то меня тут же рыпнулись «обидеть» (опетушить), ноо вы меня, видать, слабо знаете, ведь я с самого раннего детства рос крепким и хорошо сложенным парнем. В обиду себя я никогда не давал!
— Тебе хорошо видно, Артем? — О, да! — ответом я (с трудом сдерживаясь) с характерной хрипотцой в голосе. Мои глаза жадно блуждали по необъятным просторам карданного вала дяди Шамцудина.
Народ тем времени все напирал. Мой дядя героически отбивал оборону моего заднего места, в том смысле, что в конце автобуса. Старые кошелки не торопились сдаваться. В результате дяде Шамсутдину пришлось даже сорвать, что я никогда уже больше не буду в футбол бегать. Для правдоподобности я переложил замороженных карасей с писи по ниже, чтобы все думали, что у меня мениск. Благо у меня на ноге лопнул фурункул и шина, что была на место разрыва наложена, отвлекла внимание старых пожилых женщин. — Что-то ваш мальчик, больно на девку похож. — прицепились потасканные стервы к моим длинным вьющимся волосам.
Дядя Шамседтин не лыком шит, ответил им не таясь: — А что вы имеете против. Красивый малец. Может он в модельный бизнес метит. По подиуму ходить будет. — Вы ж сами сказали, что ему уже не стать на свои крегли. — Надежда умирает последней. — нашелся мой находчивый дядя. — Тем более сейчас в модели берут и таких как он инвалидов, чтобы дискремации не было, а то когда защемляют чужие права, всегда вылезают разные эко-глобалисты и начинают размахивать своими радужными транспарантами и верещать как резани. Себе дороже, как говорится.
После этих слов мой дядя победно задрал подбородки и тетки отстали, пусть и на время. Мы праздновали победу. Наконец-то от нас отстали. Я уж было решил, что лучше быть не может. А тут — ТРАХ!!! Подарок судьбы — дядь Шамсуцтин увидал на дне автобуса блескучую монетку и решил присвоить ее себе. Наклонившись, он как заправская дачница на грядках не стал опускать и сгибаться. «То место, что пониже спины» призывно топорщилась, маня меня к себе. Назвать ЭТО таким вульгарно-похабным словом как ЖОПА я не мог, я решил подобрать что-нибудь помягче, ласкающее слух. Попа — бывает только у утонченных девушек, задница у всех остальных, но роскошные формы моего дяди достойны более оригинального имени.
БАББА — вот то что нужно! Звучит, как милая сердцу женщина. Как бомба или торба, только баба. В этот момент я мог видеть практически все анатомические подробности его пятой точки: каждую лямочку белья, выемки и выпуклости, бретельки (?)
У меня в кармане, на мое счастье, еще теплилась горстка твердых медяков, что дала мне тетя Камиля на завтрак, потому что мои родители расшиблись в автокатастрофе и уже проосто физически не могли мне ссудить нужную сумму на еду. Они даже себя прокормить были не в силах, потому что овощи.
О, как я был рад, что не спустил эти деньги на вредные калорийные чипсы и автоматы-лохотроны.
С приближение «баббы» я становился все счастливее и счастливее. А в момент контакта 3-ей степени и вовсе чуть не сошел с ума.
Я решил, была не была, живем один раз и решился на эту отчаянную авантюру. В момент очередного нагиба Шамседзина я аккуратно приложился к округлости моего дяди щекой. В пик натяжения ткани штанов я вжался, что есть мочи, делая вид, что это меня так опрокинула центробежная сила экстренного торможения. Он резко обернулся и очень серьезно на меня посмотрел:
— В следующий раз будь осторожен, Артем. — сказал он не шевеля глазами. — Вдруг стукнешься темечком о поручень — станешь овощем. Лучше мне быть рядом. После чего он рассмеялся, сменив серьезность на веселость и потрепал меня по холке. Главное, чтобы он не догадался о моем фетише. В этот раз прокатило, но в следующий раз может случиться полный провал. Нужно быть осторожней.
— Копейка рубель берегеть! — сказал Шамцедзин подбирая ногтем очередной медяк.
В момент доставания шекеля мой дядя резко остановился. Его брюки трещали по швам. Послышался душераздирающий оглушительный звон. (Это посыпались монеты) Он резко выпрямился, пытаясь неловко прикрыть дыру на попе. А в разрыве уже алела бархатная ткань... дамских панталон. Я проосто ахнул. Хотя сказать, что я был в шоке — не сказать ни хрена!! Я просто охерел с него!!! — Да ладно!! Все просто сума посходили. Тыкали в нас пальцами и называли трансексистами. Вот же темный народ. Ничего не понимает — все воспринимает в штыки!
Но это уже не имело значения, ведь теперь я, кажись, знаю кто будет ходить у меня на цырлах, поднося поднос со всякими закусками. По моему лицу гуляла ехидная хитринка, ведь молчание — золото, а мое стоит ой как дорого!) Воображение уже во всю рисовало картинки — одна развратней другой: дядя Шамсутдинг в наряде горничной или в форме развратной медсестрички. Уххххх, ну и фантазер же я! Сам с себя херею. Но увы, моим фантазиям не суждено было сбыться. Через неделю дядя Шамсудзин попал под самосвал на своем мопеде, став, грубо говоря — овощем. Завис где-то между жизнью и смертью.
Мораль: следите за своими желаниями — они материальны, а реальность, она убивает. Таков неутешительный вывод.