Однажды летом вывезли нас на учения в поле и заставили меня и ещё двух парней подправлять старый капонир для маскировки прицепа метрах в двухстах от лагеря. Про нас, естественно, забыли, а так как задание было дано примерно дня на два, то мы, откопав для вида около 1/4 ямы, решили дальше не спешить и часика три передохнуть. Парни на это время ушли в ближайшую деревню к подругам, а мне там делать было нечего, и я решил просто позагорать на полянке. С трёх сторон по периметру нашей ямы росли кусты, вот за ними я и улёгся - подальше от глаз кого бы то ни было. Убедившись, что хорошо "замаскировался", я разделся догола и, устроившись поудобней, задремал, заложив руки за голову и раздвинув ноги циркулем. Время было послеобеденное, наверное, начало четвёртого, и я, сытый и разомлевший, балдел под горячими лучами солнца. От охватившей всё тело истомы мне стали сниться какие-то эротические картинки, и это не могло не отразиться на состоянии моего члена. Писька моя быстро сэрегировала, и я так и лежал в полудрёме, наслаждаясь теплом, истомой и возникшей эрекцией.
Очухался я от того, что услышал разговор, доносившийся из нашей ямы. Сначала я подумал, что вернулись мои парни или пришли какие-нибудь командиры, и быстренько натянул трусы, но, прислушавшись к голосам, понял, что это парни из нашей роты, но не те, с которыми я работал. Их было трое: Пашка, Серёга и Вова. Все они были моего призыва, поэтому никакой потенциальной угрозы для меня не представляли, поэтому я успокоился и снова улёгся загорать, не снимая на всякий случай трусов.
Но всё же мне было интересно, зачем они сюда припёрлись. Дело в том, что этот Вовка был чмо, и эти двое явно притащили его сюда не просто так. К тому же Пашка с Серёгой были земляками, из одной деревни: оба здоровые, симпатичные, но какие-то заторможенные. По их рассказам можно было уверенно предположить, что они потомственные алкоголики, что, наверное, и отразилось на их умственном развитии. Говорили они на повышенных тонах, поэтому особо прислушиваться не было необходимости.
Как я и предполагал, пришли они пиздить Вовку за какую-то провинность. Он оправдывался, извинялся, просил, чтобы его не били, говорил, что он всё сделает, как ему сказали, в общем, ныл, как обычно. Однако Пашку с Серёгой его нытье ничуть не разжалобило, и они долбили его по очереди каждый по-своему. В принципе это было обычным делом, и я лежал, не вмешиваясь и не выдавая своего присутствия. Когда, казалось, уже всё закончилось и последние угрозы в Вовкин адрес были высказаны, Серёга вдруг сказал:
- А давай завафлим этого козла!
Пашка через какое-то время, видимо, поразмыслив своим скудным умишком, высказал опасение, что "этот козёл" может настучать особисту.
- Если он хоть на километр подойдет к штабу, то на дембель поедет в гробу, - припугнул "козла" Серёга и, видимо, ещё разок наподдал Вовке так, что тот сразу заревел.
- А давай, - согласился Пашка, - слегонца пошлёпаем его по ебалу, чтобы в следующий раз знал, чьи приказы надо выполнять в первую очередь.
- Ребята, ну, пожалуйста, не надо, - заныл Вовка.
Это уже становилось интересно. Я приподнялся и на четвереньках очень осторожно, чтобы не трещать ветками, пополз через кусты на край ямы. Когда я выбрал место для наблюдения, Вовка уже стоял на коленях, Серёга стоял сзади него и держал его за волосы. Но Вовка крутил головой, и коротенькие волосики всё время вырывались у Серёги из рук. Пашка стоял перед Вовкой с расстёгнутыми штанами и вытаскивал из трусов свой член. Наконец, орудие было готово к работе: толстая бледно-розовая "сарделька" длиной, наверное, сантиметров 15, полностью закрытая крайней плотью, и огромные волосатые яйца поверх резинки трусов повисли в ожидании обработки.
Серёга всё никак не мог застопорить Вовкину голову. Наконец, ему это надоело, и он, схватив Вовку за уши, заставил его успокоиться. Пашка, обхватив хуй у основания в кольцо между большим и указательным пальцами, болтал им из стороны в сторону перед Вовкиной мордой. Вовка закрыл глаза и, не разжимая губ, ныл сквозь зубы:
- Не надо, ну не надо, пожалуйста.
Размахнувшись, насколько это было возможно, Пашка наотмашь шлёпнул Вовку хуем по губам. Затем Серёга задрал его голову вверх, а Пашка продолжал лупить по лицу Вовки своим набрякшим членом, который заметно изменился в сравнении с первоначальными размерами: вытянулся сантиметров до 19 и стал ещё толще. Серёга держал Вовку за уши, улыбался и ёрничал:
- Ты смотри, своей балдой ему нос не разбей, а то ещё и синяк под глаз зафитилишь.
- Ни хрена ему не сделается, от моего хуя ещё никто не умер, - ответил Пашка, оттянув напоследок кожицу крайней плоти назад и головкой члена проведя по губам несчастного Вовки. - Теперь ты у нас не только чмо, а ещё и вафлёр!
- Хватит пиздеть, иди держи! - сгорал от нетерпения Серёга.
Пашка спрятал своё хозяйство в трусы и, не застёгивая ширинки, встал на его место.
- Держи крепче, а то он, сука, вертится.
Серёга подошёл к Вовке спереди и, расстегнув штаны, спустил их вместе с трусами до колен.
- Ты что, ебать его собрался? - удивился Пашка.
- Это у тебя хуй, как у быка. Как только зубы ему не выбил? А я в штанах не дотянусь до его ебала.
- Да куда уж тебе до ебала, ты и до пизды-то своим стручком без чужой помощи не дотягиваешься, - издевался Пашка, намекая, видимо, на какой-то Серёгин казус на гражданке.
Член у Серёги был действительно поскромней Пашкиного - всего, наверное, сантиметров 5, тёмно-коричневого, почти чёрного цвета со свисающим хоботком морщинистой крайней плоти и отчетливо выделяющейся крупной головкой под ней. Все это обросло густыми чёрными волосами, возможно, скрывающими истинные размеры хозяйства.
Серёга, оставив без ответа подъёбку друга, подошёл вплотную к уже смирившемуся со своей участью Вовке, взял двумя пальцами свой хуй и погладил им Вовку по губам. Затем, слегка склонившись, чтобы видеть свой член, большими и указательными пальцами обеих рук он стал закатывать крайнюю плоть, высвобождая из-под неё головку. Наконец, бледно-розовая, сморщенная, она показалась на свет, и Серёга погладил ею Вовку по губам.
- Ты такой ласковый, прямо как с девочкой, - продолжал издеваться над Серёгой Пашка, - теперь давай засоси-ка его в дёсна!
- Ты попизди ещё, я и тебя завафлю, а потом домой пацанам напишу, да ещё сообщу, что тебе ефрейтора присвоили. Пусть вся деревня знает, - не выдержал шуток друга Серёга.
Натянув штаны, он пошлёпал по щеке Вовку:
- Вафлёрчик ты наш, - и уже обращаясь к Пашке, - ну что, пошли в лагерь?
- Подожди. У меня идея получше.
Пашка стянул с себя свои штаны вместе с трусами до колен и повернулся к Серёге передом.
- Ого! - только и сказал тот, открыв рот от удивления.
Пока Пашка держал несчастного за уши, хуй у Пашки полностью встал и достиг прямо-таки угрожающих размеров. Он разбух сантиметров до 20 и ещё немного растолстел. Пашка похотливо смотрел на Вовку и медленно дрочил свою елду.
- Я вот чего думаю. До дембеля ещё далеко, а ебаться хочется.
- Да ты, похоже, вообще ебанулся умом. Я же сказал - только завафлим и всё. Я не пидор, я этого козла ебать не буду. Да я лучше вон к березке схожу и сдрочу, чем об его жопу буду свой хуй марать!
- Чего орешь?! У тебя ещё и не получится замарать-то. Ты своим огрызком до говна-то не достанешь. Я тоже его ебать не собираюсь. Спустить больно хочется, яйца ломит, смотри - опухли, как у коня уже стали. Давай ему за щёку запуляем.
Вовка стоял между парнями и ошалело вертел башкой, смотря то на Серёгу, то на покачивающийся перед самым носом огроменный хуй Пашки. Вдруг он встал на четвереньки и пополз от греха подальше к выходу из ямы, пока друзья не договорились до худшего, но получил от Серёги пинок под дых и, застонав, свернулся на земле калачиком.
- Ну, ты кого угодно уболтаешь, хуй с ним, давай. Хоть какое-то разнообразие, а то я заебался уже дрочить, скоро руки отпадут. А как тебе это в голову пришло, а? - спросил Сёрега и, не получив ответа, начал снова стягивать свои портки.
- Ребята, не надо, ну, не надо, пожалуйста. Вы и так уже сделали то, что хотели. Ну, отпустите, я никому стучать не буду, я буду делать всё, что вы скажете, в первую очередь, только не надо, пожалуйста, - захныкал отдышавшийся Вовка.
- А ну - заткни ебало! Не то ещё отпидарасим! Прикинь, если Пашка вхуярит тебе свой болт в жопу - ты же подавишься. Я-то думал, почему у нас в деревне после Пашки все девки неделю враскорячку ходят?! Пашка, а как мы ему давать будем - вместе или по очереди?
- А посмотрим. Ты пока подрочи, а я накачу, а то у меня терпение уже кончилось. Вставай, сука, на колени, хватит валяться, - прикрикнул он на Вовку, - да ебало открой, не заставляй меня нервничать!
Но Вовка, видимо, решил оказать сопротивление и никак не открывал рот, сколько его ни пиздили. Эта возня продолжалась минут десять. Хуй у Пашки слегка обмяк, но всё ещё сохранял свои максимальные размеры и красиво болтался в полустоячем состоянии. Поняв, что так ничего не добиться, друзья уселись на Вовку обдумать ситуацию.
- Что-то "девочка" наша завыёбывалась, - сказал Серёга, - так и за хуй, пожалуй, укусит. Хуйня, выебем, только ты это придумал, ты первым и будешь, а я посмотрю. Если тебя покусает, то я ему сначала зубы выбью, а потом заебу до смерти.
- Тебе лишь бы ебала бить. Я знаю, что делать. Давай-ка сдёрнем с него штаны.
- Это ещё зачем?
- Увидишь. Держи его за руки.
Серёга схватил лежащего на спине Вовку за руки, а Пашка, расстегнув ему штаны, стянул их вместе с трусами до колен. Вовка оказался "обрезанным", хотя был русский. Член у него был средних размеров, наверное, сантиметров десять. Освободившись от штанов, он завалился набок, открыв взору парней свисающие в мошонке тяжёлые яйца. Потом Пашка встал, снял с себя сапоги и штаны и пальцем поманил к себе Серёгу, а чтобы Вовка не дёргался, он поставил ногу ему на грудь. Пашка что-то шепнул Серёге на ухо, и тот, ухмыльнувшись, кивнул головой в знак согласия.
этого Пашка уселся Вовке на грудь так, что его хуй коромыслом навис над Вовкиной мордой. Вовка, сомкнув губы, лежал с закрытыми глазами и больше не сопротивлялся. Внезапно Серёга схватил Вовку за яйца и с силой сжал их.
- А-а-а, - заорал от боли Вовка, но тут же буквально подавился Пашкиным хуем.
Расчёт парня был верен. Как только Вовка открыл рот, он резким движением впихнул ему свой болт. Вовка попытался было освободиться от огромной головки поворотом головы, но Пашка, ухватив его за уши, крикнул Серёге:
- Ну-ка, ещё разок!
Серёга опять сжал в своем кулаке Вовкины яйца. Вовка рефлекторно открыл рот для крика, и в это время Пашка, держа Вовкину голову за уши, насадил её на свой хуй по самые волосики. Вовка подавился упёршимся в горло хуем и, вытаращив глаза, судорожно пытался освободиться, делая какие-то глотательные движения, однако ни проглотить, ни вытолкнуть (Пашка крепко держал его за уши и всё сильнее насаживал его голову на свой кол) "инородное тело" он не мог.
Через минуту Вовка стал задыхаться: покраснел, на выпученные глаза навернулись слезы, он начал дёргаться, махать руками, подбрасывать сидящего на себе Пашку, крутить головой. Пашка же только крепче засаживал свой хуй тому в глотку. Вовка бился в истерике, не в силах что-либо сделать, и когда он уже начал ослабевать, Пашка резким движением выдернул свою "затычку" из его горла и встал на ноги. Вовка захрипел, потом закашлялся, судорожно глотая воздух, отдышался.
- Ну что, будем ещё кишку глотать или сам пососёшь?
- Сам, - выдавил Вовка.
- Тогда вставай на колени и начинай, - скомандовал Пашка.
Вовка со спущенными штанами поднялся на колени, Пашка поднёс к его приоткрытому рту начавший вновь вставать член, и Вовка медленно пропустил сквозь зубы уже знакомую головку. Серёга тем временем, стянув штаны, встал тоже на колени сзади Вовки, просунул одну руку ему между ног, ухватив для страховки за яйца, а другой рукой стал дрочить себе член. Хуй у Пашки встал в полную силу, и ему пришлось отступить немного назад, а член, оттянув слегка вниз, придерживать рукой, так как Вовка на коленях уже не доставал до головки, и хуй, выскакивая изо рта, шлёпал Пашку по животу.
- Встань-ка на ноги, нагнись и полижи языком вот тут, - Пашка показал на уздечку.
Вовка послушно выполнил приказ и, поднявшись на ноги, начал лизать уздечку и ствол огромного члена. Пашка, постанывая от удовольствия, ебал Вовку в рот, засаживая хуй до самого горла. Периодически вынимая его, он заставлял парня облизывать головку, уздечку, ствол от самых яиц до дырочки на конце головки. Потом он двумя пальцами растянул в разные стороны края этой самой дырочки так, что внутренняя часть мочеиспускательного канала слегка вывернулась наружу, образовав маленькие пухлые губки. Капля прозрачной жидкости выступила из них на вершину Пашкиного "небоскрёба" и застыла неподвижно блестящей бусинкой.
- Ну-ка, давай высоси оттуда всё и полижи мне то, что тут высунулось.
Вовка одними губами приложился к кончику головки и начал высасывать скользкую жидкость. Отсосав её, он сплюнул на землю, а потом языком стал лизать "губки" мочеиспускательного канала. Возбуждённый Пашка весь извивался от каждого прикосновения к своему члену.
Тем временем Серёга тоже достаточно возбудился. Теперь его член не казался таким уж мизерным (средних размеров, наверное, сантиметров 15, с довольно крупной головкой, но не очень толстым стволом), он то появлялся, то полностью скрывался в кулаке хозяина. Серёга дрочил, всё так же стоя на коленях. От такой картинки я тоже возбудился и, запустив руку в трусы, потихоньку поглаживал своего дружка, который уже давно в нетерпении стоял по стойке "смирно", как каменный.
Наконец, Пашка собрался кончать. Он обхватил Вовкину голову руками за затылок и стал ритмично и резко засаживать хуй ему в рот до самого горла. Вовка опять стал давиться, и с каждым разом, когда член проникал ему в горло, он рефлекторно ещё больше открывал рот и пытался отдёрнуть голову назад. Пашка же, наоборот, с силой ещё дальше засовывал свой хуй ему в горло. В последний раз он насадил голову на свой кол так, что Вовка задёргался. Пашка кончил прямо в рот, и Вовка, не успевая глотать сперму, захлёбывался ею, а остатки стекали с уголков губ на подбородок. Оргазм, видимо, был настолько сильным, что Пашка около минуты не отпускал Вовкину голову, продолжая таранить её своим членом, конвульсивно двигая тазом, издавая при этом стон, больше похожий на звериный рык.
Обессилев после мощной разрядки, Пашка опустил руки, и Вовка резким поворотом головы буквально сорвался с его хуя. Откашливаясь и отплёвываясь, он выпрямился, но тут же получил хлопок по спине и снова загнулся раком. Это Серёга, встав на ноги, тоже собрался кончать, но в рот уже не успевал, а спускать на землю, видимо, не хотел.
- Ну-ка, постой ещё так, я уже кончаю, - рявкнул он, и первые струйки спермы белым фонтаном брызнули на голую задницу Вовки.
Серёга дрочил так яростно, что его хуй даже не успевал показаться из кулака. Тем не менее, он залил весь копчик Вовки таким количеством жидкости, что она потекла со спины по бокам и по борозде Вовкиной жопы, капая ему на спущенные трусы. Кончив, Серёга обтёр остатки спермы на своём конце о Вовкино тело и, натянув штаны, стал застегиваться. Пашка тем временем уже вышел из капонира на полянку и в одних трусах и сапогах, перекинув штаны через плечо, довольный полученной разрядкой, ждал Серёгу, потирая через трусы свой всё ещё не упавший полностью член.
Серёга застегнулся и, даже не оборачиваясь на Вовку, ни слова не говоря, как будто его тут и не было, вышел к своему другу. Весёлые и довольные, они, о чём-то болтая, пошли в сторону палаток. Вовка, так и стоявший раком, пока они не скрылись, вытащил из кармана штанов старую подшиву и вытер ею спину и задницу. Когда он выпрямился, я с удивлением увидел, что и у него "шляпа дымит". Его тонкий, но длинный "обрезок" в жёстком стояке колыхался из стороны в сторону.
Покрывая матом своих насильников, Вовка плюнул два раза себе на ладонь и, размазав всё это по головке своего члена, захватив её в кулак, стал крутить им головку, как бы откручивая и закручивая на пол-оборота пробку у бутылки. Затем вращательные движения он стал чередовать с возвратно-поступательными вдоль члена, иногда поплёвывая для скольжения на ладошку. Примерно через 5-6 таких чередований из его хуя, как из тюбика, выдавилась похожая на желтоватый гель сперма, которую Вовка тут же размазал по головке. Так же он поступил и со следующим спермогелем, выдавленным из тюбика-члена: всю свою сперму, нехотя выползающую из хуя, Вовка тут же размазывал по всей длине своего органа, не переставая вскользь дрочить свой "бескрайний" обрезок. Выдавив последнюю каплю, Вовка всё той же старой подшивой обтёр опавшую "сосиску", натянул штаны и, выйдя из капонира, бегом полетел в сторону деревни. Наверное, кто-нибудь заслал его в магазин.
Я, пока смотрел весь этот спектакль, не мог оставаться пассивным зрителем. Ещё когда Вовка делал минет Пашке, я потихоньку стянул трусы и, стоя на четвереньках, одной рукой медленно начал онанировать. От перевозбуждения и долгого воздержания я кончил буквально от нескольких дрючек, даже раньше Пашки. Во второй раз у меня встал, когда я увидел, что Вовкин хуй тоже стоит, тогда я, уже сидя на корточках, одновременно с ним стал наяривать своего дружка по второму разу. Стояк был ничуть не слабее первого, хотя повозиться, чтобы получить удовольствие, пришлось подольше. Писька уже ныла от напряжения, и даже вид оргазмирующего Вовки не привёл меня к разрядке. Кончил я уже после того, как он скрылся из виду.
Больше никого не опасаясь, я встал на ноги, подтянул спущенные трусы и пошёл на свою полянку принимать прерванные воздушные процедуры. После двух пережитых оргазмов я свалился в изнеможении на траву и закрыл глаза. Сразу же в памяти всплыло всё только что увиденное: Пашкин огромный член, Вовка, отсасывающий капельки прозрачной маслянистой жидкости с кончика его залупы, Серёга, обспускавший на Вовкину жопу, наконец, сам Вовка, выдавливающий густой гель-сперму из своего неприкрытого крайней плотью, натёртого докрасна члена. Я почувствовал, что опять возбуждаюсь.
Дружок мой из висячего между ног положения, набухая, стал медленно заваливаться набок. Головка опухла и выглянула из-под крайней плоти, сдвинув её назад. Желание вновь овладело мной, и я, взяв член в руку, медленно открыл её целиком. Хуй ещё болел от недавней дрочки, но всё равно упрямо вставал, всё сильнее наливаясь кровью. Дождавшись полной эрекции, я начал активно мастурбировать. Поняв, что быстрого оргазма мне не достичь, я увеличил темп и дрочил, наверное, со скоростью швейной машинки.
Прошло минут пять, хуй уже болел не на шутку, головку ломило так, что мне казалось, что её зажали в тиски. Правая рука онемела, и я почти не чувствовал её, заболело плечо. Я перехватился и стал дрочить левой. Но и в ней силы были на исходе. Перехватываясь по очереди, я продолжал без остановки дрочить, стараясь поскорее достичь необходимой разрядки. Все мои мышцы от напряжения были каменными: ягодицы, мышцы живота и шеи - всё окаменело. Головка члена приобрела лиловый оттенок, а сам член я до того натеребил, что он был ярко-красным. Оргазм не наступал. Прошло минут 10-12 жёсткой непрерывной дрочки. Наконец, вроде бы появился какой-то зуд в промежности, отдалённо напоминающий подступ оргазма. Я уже полностью не чувствовал своего тела и тупо из последних сил всё наращивал темп мастурбации в надежде на скорое наступление оргазма.
Находясь в каком-то полуобморочном состоянии, я ощутил, что зародившийся в промежности зуд всё нарастает, медленно поднимается по стволу к головке, одновременно всё сильнее и сильнее обжигая промежность. Ожидаемого взрыва не наступило. Оргазм накатил несколькими слабыми волнами, сопровождаясь скудными выделениями остатков спермы в виде каких-то капель, даже не вылетевших, а просто вытолкнувших одна другую из члена. Но это был полный пиздец!