1. Мальчишник
Конечно, я пришёл. Хотя до этого Андрея не видел года два, и до этих двух лет мы тоже не были душевными друзьями. Но у него впервые намечалась свадьба, и он хотел это отпраздновать в кругу старых знакомых - и близких, и далёких. Хотел поделиться своим счастьем щедро, задорно, рекламно. На том мальчишнике я почти никого не знал, но пил, курил одну сигарету за одной и чувствовал вокруг привычный туман. Просто в этом тумане слышались громкие голоса и смех.
- "Тутанхамон"? Крутяк самый! Дорого обойдётся? И номера для молодожёнов? Ну, вы цари! А гостей? Ого?! Это со стороны невесты?
- А куда?
- Эмираты?
- А чё?
- Ей хочется?
Всё в этом тумане было отлично.
- Жалко, что с Жориком не получилось, - сказал кто-то.
Фраза выбилась. Слишком не вязалась с темой разговора.
- Да, пидораша занят.
Я чуть не поперхнулся - и окончательно пришёл в себя.
Андрей снова налил всем.
- И у меня с ним не получилось, - добавил Иван. - Мы ж, как дебилы, расписывались ноль седьмого-ноль седьмого-ноль седьмого, чтоб было счастье. А у него в этот день всё забито оказалось. Потом могли на развод его пригласить, там дата была не круглая, и он за такое тоже берётся, но сил не хватило отмечать - лишний день не могли друг друга видеть.
- Да, пидор нехило бабло рубит.
- Но он кайфовый.
- Золотое очко!
- Кто такой? - "кайфовый пидор" повторить я не смог.
- Тамада. Та ещё тамада!
Поржали.
- Элитный тамадец, бля! - добавил Пашка. - Ясно, что забито у него всё.
- А что прикольного? - не понял я.
- Да клоун, в натуре. Ну, что ты, пидоров не знаешь?
Это был просто вопрос. В приятельской беседе. Без напряга... Я закурил следующую.
Разговор о тамаде порядком испортил мне настроение. Не помню, как я допил и как доел. Раздражение не отпускало.
Во-первых, тамада - это же предельно беспокойный персонаж, это та реактивная бестия, которая мучит людей своими плоскими шуточками и дебильными конкурсами на корпоративах и семейных торжествах только потому, что имеет право издеваться над пьяными и несознательными людьми. Я на чужие корпоративы из-за этих тамадцов не хожу, а на свои - не приглашаю их. Во-вторых, Жорик, по ходу дела, успевает не только измываться над гостями, но и зарабатывать популярность благодаря тому, от чего другие в петлю лезут. Реализовался! Любимый пидор областного центра!
Я не знал его. Но я и с тусой контачил мало. Да и не было никакой тусы. Были короткие анкетки без фоток на голимом городском сайте с основным лейтмотивом "сделаю минет симпатичному парню". Нафига? Нафига такое писать? При чём здесь симпатия или симпатичность?
Всколыхнулось всё сразу. Может, я и встречался с этим Жориком, только не знал, что он тамада. Может, он и сосал у меня с энтузиазмом, а потом пошёл женить какую-то породистую молодёжь, веселить городскую элиту анекдотами про педиков и проводить конкурсы с попаданием бутылочкой в ночной горшок.
Хотелось узнать его приметы. Или даже попросить номер телефона. Хоть Андрею звони!
Ночью я дошёл до мысли, что просто завидую тому, что парень так ловко эксплуатирует собственную ориентацию. Не скрывает её, а нарочно выпячивает. И счастлив, наверное. И мне ещё больше захотелось взглянуть ему в глаза...
Клин уже вбился и раскалывал мне мозг. На работе я наорал на секретаршу, не разрешил ей уйти на обед и заставил её перепечатывать отчёты по продажам за прошлый квартал. Жуткое раздражение выворачивало суставы и дробило кости. Я сжимал кулаки так, что пальцы хрустели.
Наконец, я достал пригласительный на Андрееву свадьбу и набрал его номер.
- Андрюх, это Никита. Слышишь, я на свадьбу не смогу прийти. Поздравляю и всё такое, и...
Андрей пробубнил в ответ что-то довольно весёлое.
- Да я и сам скоро женюсь, - продолжал я. - Как представлю все эти хлопоты, голова идёт кругом. Но Оля хочет настоящую свадьбу...
Я ещё что-то плёл про Олю (Олю?!), про белое (белое?!) платье, про будущую тёщу (тёщу?!)...
- А, постой, спросить хотел, может, у тебя есть номер Жорика, раз он самый модный?
Андрей не удивился моему вопросу. Помолчал, порылся в блокноте, продиктовал номер.
- Да, перец модный. Надеюсь, сговоритесь. Ну, скоро и у тебя погуляем!
Я довесил ещё с килограмм бессмысленных слов в ответ. Потом позвал секретаршу.
- Оля! Возьми вот деньги, - сунул я ей около двухсот баксов, - сходи в маркет, купи какой-нибудь сервиз и отправь его по этому адресу. Да, и открытку пришпиль. С бракосочетанием.
- От вашего имени?
- Ну, можешь подписать: "Никита и Оля".
- Вы шутите, Никита Викторович?
- Похоже, что я шучу? Так и напиши. И в офис сегодня можешь не возвращаться.
Отослав её, я немного успокоился и стал изучать номер телефона Жорика. Оператор - тот же, что и у меня, самый первый в этих краях. Значит, давненько парень прикупил мобилу - наверное, звонил с этого номера ещё по башмаку с метровой антенной. Я нащёлкал набор цифр и сбросил вызов. Решил немного порепетировать.
2. Репетиции
Почему-то я думал, что узнаю его голос. Но не узнал. Ответил он мне вяло, без растянутых гласных, без какой-то особой интонации.
- Да, Георгий. Угу, понял. Расценки вы знаете? Не важно? Один день или два? Предположительно два? А когда? Наметили? Намечаете? То есть точно неизвестно? Угу. А ресторан какой планируете? Или клуб? Что бы я посоветовал? Ну, я бы посоветовал... А какой суммой вы располагаете? Угу. А вы жених или отец невесты? Почему не отец жениха? Угу. Да-да, смешно. А стилист будет работать?
Честно говоря, не знал, что в нашем городе водятся ещё и стилисты. Да, давно я не женился. То есть - никогда.
- Ну, это желательно не по телефону, - купился Жорик. - Чтобы спокойно всё обсудить. Как вам "Орион"? Нет, не для встречи. Для свадьбы.
Я отвечал односложно, вслушиваясь в его невнятное бормотание.
- Не знаете? Да, нужно встретиться... Никита? Никита... Так, я сегодня... Да, свадьба... За городом, на озёрах - в пансионате бывшем. Теперь там коттеджный посёлок. И ещё два дня. Потом я вернусь... Так, в пятницу корпоратив вечером, это до утра. В субботу я высплюсь... А вы не могли бы позвонить в субботу вечером или даже ночью, и тогда в воскресенье мы бы пересеклись. Сможете?
- Я ночью позвоню. Обязательно, - пообещал я.
И мы попрощались.
Чувство, охватившее меня после этого разговора, было досадно неопределённым. Что-то вроде нетерпеливого сомнения. Но в чём я сомневался? В собственной свадьбе?
Мне казалось, что я вижу его на чужом празднике за городом, среди гостей, рядом с молодожёнами, с тем самым пресловутым набором нехитрых атрибутов для проведения неумных конкурсов: надувными сиськами, прищепками, воздушными шарами и бельевыми верёвками. Моё воображение гноилось от этих фантазий. Но ничего сугубо материального мне не рисовалось. Трудно сказать, представлял я его блондином или брюнетом, худым или плотным, высоким или низким...
Оля дважды поинтересовалась, будет ли планёрка и почему она отменяется. Но я отменил всё. До субботы я бы отменил и свою жизнь.
Да и что это была за жизнь? В последние годы это было беспросветное, апатичное уныние. Ничто меня не интересовало, ничто не бодрило. Я жил один, похоронив родителей, растеряв институтских друзей и не найдя новых. Случайные знакомства ограничивались случайным сексом, после которого не хотелось вбить в записную книжку ни один номер телефона. И я был уверен в том, что пропустил его. Встречал, но не запомнил. И если не узнал по голосу, то обязательно узнаю при встрече. Мне казалось, что я уже вижу что-то знакомое в своих фантазиях, а планёрка только помешает этому разглядыванию. Я всматривался в себя, чтобы найти его. Это было мучительно.
В субботу я позвонил ему. Он не ответил. Я снова набрал номер.
Суббота закончилась, и началось воскресенье. Я лежал с открытыми глазами на диване, смотрел в потолок и набирал его номер, пытаясь зафиксировать все стадии превращения разумного существа в аппарат по автодозвону.
Дозвонился я в час ночи.
- Алло. Да. Какой Никита? Я говорил, чтобы вы позвонили? Возможно. Я устал, не помню, простите. А что вы хотели? Увидеться завтра? По какому поводу? Мы договаривались? Нет, простите, не припоминаю... Минутку, я посмотрю в блокноте. Мне часто звонят не по делу, это отвлекает... Минутку. Да-да, у меня записано: "Никита. Подумать про клуб". Про какой клуб? А, вы не определились с клубом и хотите, чтобы я посоветовал... А когда? В сентябре? В октябре? А заявление вы подали? Меня ждёте? В каком смысле? Как я скажу? Да-да, я понял. Я скажу. Но нужно подумать. А вы отец? А, жених! Да, давайте завтра. Где-то в парке. Вы на машине? Отлично, тогда подъезжайте к канатной дороге. Да, к стартовой площадке. Часа в четыре сможете? Хорошо, Никита. Да-да. Ничего, что разбудили. До вечера.
Наверное, после этого разговора он бухнулся досыпать обратно в койку, а я окончательно проснулся и стал собираться на свиданку.
Я уже не искал его в своих фантазиях, я самого себя искал в зеркале. Мне за тридцать, я уже не так бодро выгляжу, как в институтскую пору. Не облысел, к счастью, но лицо ожесточилось и щёки запали. О румянце нет и речи. И взгляд - как сквозь пелену едкого дыма, который скрывает светлые тона, подчёркивая тёмные. Курю много, нервы расшатаны. И на работе я никому не нравлюсь, потому что я начальник. И Оля меня за глаза козлом называет, когда трещит по рабочему телефону со своими подружками-прошмандовками и думает, что я не слышу. Но никак иначе не называет, а то выражений бы не пожалела!
Нет никакой двойной жизни - нет жизни вообще. Есть ожидание жизни. И возраст уже не тот, чтобы фантазии фантазировать.
Выглядеть бодрым женихом чертовски сложно. Я нашёл в шкафу самые синие джинсы и самую белую рубаху. И лицо от этого тоже сделалось двухцветным - синие глаза на бледном фоне. Я попытался улыбнуться своему отражению, но отражение не улыбнулось мне. Парень в зеркале покосился на меня насмешливо.
- Во что ты веришь? В модного перца? В голос, который слышал по телефону? В канатную дорогу? В хлипкое счастье?
Первое свидание
Я его не узнал. Да и вообще не представлял, кого именно я жду. Просто стоял около посадочной площадки канатной дороги и вертел головой во все стороны. Старое железо скрипело вверху, словно моя голова поворачивалась со скрежетом. То и дело срывался дождь.
Он позвонил на мобильный.
- Это вы в белой рубашке с тёмными волосами?
В рубашке с тёмными волосами? Вот такое я сказочное страшилище!
- Да, это я.
- Подхожу.
Ко мне приблизился совершенно незнакомый парень. По виду - ровесник, может, немного младше, довольно высокого роста, худощавый, в коричневых штанах со стрелками и широкой жёлтой футболке. Русый, как-то непонятно, неаккуратно стриженный, с тонкими бледными губами, несколько вялый, но не сказать, что томный или стеснительный, и не сказать, что по-деловому хваткий, как все пиарщики. Ни-ка-кой.
- Это я Георгий.
Мы пожали друг другу руки.
- Присядем? - я кивнул в сторону скамейки.
Он сел и достал из кармана брюк блокнот. Не электронный, бумажный, с листами в клеточку. Выловил из кармана маленькую авторучку.
- Сейчас наш бизнес-план набросаем.
Я разглядывал его рывками. За один рывок не успевал - не хватало воздуха. Рывок - тонкие пальцы поверх блокнота. Аккуратные ногти без лака. Рывок - карие глаза. Глаза темнее волос. Редко такое бывает. Рывок - подёргивание плеча. Такие жесты обычно выдают стеснительность, совсем нехарактерную для тамады. Рывок - длинные ноги. Изумительные ноги. Ноги самой популярной в мире модели, застрахованные на миллион долларов. Эфиопские ноги.
Жорик. Имя клоунское. Но когда же он клоун?
- А ты невесёлый, - сказал я вдруг.
- А кто рекомендовал? - спросил он так же неожиданно.
- Вряд ли помнишь.
- То есть? Сомневаетесь, что я повеселю? Если бы речь шла о мега-сумме, я бы вас на свадьбу пригласил, доказывал бы что-то, - он поднялся. - Не верите - до свидания!
- Да, о мега-сумме... речь.
- Вот вы, женихи, странные! - Жорик заулыбался и снова сел. - Ну, и чего ты кипятишься? У меня народ от смеха плачет.
- А ты вроде это... спокойный...
- Сейчас? А что ты хочешь? Я же тебе говорю: вчера корпоратив оттрубил для мобильной компании. И там не старперы, заметь, а резвые ребята. Это что - халам-балам? Против "Ориона" ничего не имеешь?
- Нет.
- У меня там всё отлично схвачено, главный менеджер - Денис Исаев, я с ним поговорю, втулим твою свадьбу. Никита, как тебя?
- Журавский.
- Короче, я записываю тебя, Никита Журавский. Слушай, что внутри "Ориона"...
Внутри "Ориона" было три зала, вежливые официанты, надёжная охрана, итальянская кухня, зелёные террасы, номера для молодожёнов и даже оркестр с виолончелями.
- А караоке? - спросил я.
- Будет тебе и караоке.
- И сколько всё?
Он назвал довольно приличную сумму.
- А тебе сколько?
- Как обычно, - и назвал намного меньшую.
- Давай ещё фейерверк посчитаем, видео-шмидео, мальчишник, - я вспомнил всё, что слышал о свадьбах.
- Я каким боком к мальчишнику отношусь? Я в таком не участвую, - отрезал Жорик. - Но саму свадьбу могу спланировать.
- Ага, спланируй. У тебя же опыт. А я твой гонорар удвою, нет, утрою.
- Удвоишь, этого будет достаточно.
Он, наконец, оторвался от блокнота и взглянул на меня.
- Впервые женишься?
Тут некстати полил дождь.
- Пойдём в машину, - я поднялся.
- Так вроде всё уже обсудили.
- Есть ещё один нюанс.
Он сел в мою "Шкоду" и снова растопырил блокнот.
- У тебя тачки нет? - спросил я.
- Ещё не скопил. Другой работы никакой - только эта. А иногда затишье. Деньги прожираю тогда. Какой нюанс?
Я еле оторвал взгляд от его ног, сложенных как-то неловко. Нюанс я ещё не придумал. Он тряхнул русыми волосами и нарисовал в блокноте ромашку.
- А ты сам женат? - спросил я.
- Совет нужен? - он хихикнул.
- Ладно, юмор выключи, пока не корпоратив. Чёт я сомневаюсь...
- Насчёт "Ориона"? Ну, как знаешь... Давай я на ближайшую свадьбу в "Орионе" тебя позову, и ты как гость всё там посмотришь, в том числе на то, как я работаю. Идёт?
- Ну, хорошо бы. Если не забудешь.
- Как я забуду? Это же работа! Вчера меня умаяли просто, поэтому забыл.
- Подкинуть?
- Ага...
Оказалось, подкинуть надо было не домой, а на следующую встречу. У кафе "Проспект" его ждал солидный дядька с портфелем - отец очередной невесты.
- Владелец сети автозаправок, - сказал мне Жорик. - Не хухры-мухры.
- Смотри, мне не изменяй, - я посмотрел на него в упор.
- Нет-нет, я же в тебя влюбился, - кивнул он, хлопнул меня по плечу, засмеялся и побежал к клиенту.
Тот расстегнул портфель и стал в нём рыться. Я отъехал. Потом оглянулся. Оба входили в кафе.
Сомнения рассеялись. Я понял, что никогда раньше не встречал Жорика ни на одном сайте, ни в одной тусовке, ни в одной компании. И уж точно он никогда не делал мне минет. Я бы эти глаза запомнил, если бы в ту же ночь не свихнулся от счастья...
4. Похороны
Встреча с Жориком совершенно сгладила неприятное впечатление - и от мальчишника, и от разговоров про "смешных пидоров", и даже от свадьбы Андрея, на которую я не пошёл. Парень, которого я увидел у канатной дороги, совсем не был похож на того клоуна, которого мне описывали на мальчишнике. Я перестал думать о том, как и чем другие зарабатывают свои бонусы, вернулся к собственной работе, навтыкал менеджерам, наорал на Олю и почувствовал себя в целом привычно.
Я был уверен в том, что Жорик не позвонит, и стал забывать о придуманном бракосочетании, но он позвонил. Как обычно, он нёс свою профессиональную ахинею:
- Никита? Журавский? Да, Жора. Смотри, в четверг я буду работать в "Орионе". Женится младший сын вице-мэра на дочери брата хозяина Южного рынка. Солидно всё. Сможешь заценить. Мне запросто можно одного гостя с собой привести. Убедишься, что там всё круто.
Я кивал в трубку молча.
- Значит, ты меня дождись перед клубом, потому что там фейс-контроль, тебя без приглашения не пропустят. Ну, и если что - тоже пидором прикинешься, потому что я уже в образе буду.
Тут меня немного колотнуло. Как если бы у меня был длинный хвост, и кто-то на него вдруг наступил. Например, Жорик. У себя в квартире.
Оделся я в светлый костюм с белой рубашкой, довольно торжественно, но так, чтобы с женихом не перепутали... Гости протекали мимо меня широкой рекой, впадающей в "Орион". И тут подошло это. Оно! Не тот парень, которого я встретил у канатной дороги, а нечто в красных обтягивающих брюках, светло-зелёной майке и розовом боа, напудренное, накрашенное, с завитыми светлыми волосами. Идиотски глупое и блин... чертовски красивое в своём жутком прикиде. Отвратное до омерзения, но с застенчивой улыбкой.
- Не пугайся. Я уже работаю. Будет весело.
Весело? О, да! Гримасы и кривляния. Заигрывание. Лапанье гостей. Поцелуи с девчонками. Охи, вздохи, придыхания и растягивание слов. Постоянное "мой слааадкий", обращённое ко всем мужикам вокруг. И боа, порхающее во всех концах зала одновременно...
Это была не свадьба. Это были похороны.
Что такое свадьба? Законное утверждение гетеросексуальных отношений и протест против гомосексуальных. Триумф "нормальности". Своеобразная победа добра над злом. И ясно, что вряд ли что-то может измениться в этой плоскости в ближайшее время. Но зачем же ещё и высмеивать это несчастное, беспомощное зло? Зачем делать из него чучело, показывать на него пальцами и плевать в него? Почему это весело?
Это было самое мерзкое, самое отвратительное шоу, которое мне только приходилось видеть в своей жизни. Всё плохое, нелепое, глупое, что вы слышали или воображали о геях, можно было увидеть в одном Жорике. И это был тот имидж, которым он зарабатывал себе на жизнь! Образ, построенный на осмеянии того, о чём он не имел ни малейшего представления!
Я не мог пить. Меня тошнило, как тошнит на похоронах при виде мух, кружащих в мареве жары над лицом покойника.
Ко всему этому примешивалось ещё одно неприятное ощущение. Я давно ни с кем не трахался, и, глядя на чучело в вульгарном наряде, такое внешне доступное и отталкивающее одновременно, слыша его хохот и чувствуя повсюду запах тлена, я хотел только одного: сгрести его в охапку, слизать жуткий макияж с его морды, порвать эти узкие штаны на его заднице и въебать ему по полной...
В глазах прыгали искры. Я уже потерял счёт конкурсам с табуретками, воздушными шарами и дырявыми носками. В какой-то передышке он подошёл ко мне с сигаретой, оттопыривая руку подальше от перьев.
- Ну, как тебе, мой слааадкий? Нравится?
Я молчал. Он затянулся и сменил тон.
- Видишь, гости тут неподъёмные, жрать бы только. Но я их шевелю. И мне ещё два дня с ними работать, завтра все на озёра поедут. Ты на озёра хочешь?
- Завтра?
- Нет, на своей свадьбе.
- Хочу.
- Ну, я договорюсь. Ладно. Потом созвонимся. Сейчас этот пидорский наряд меня заманал малёхо. Но людям нравится.
- Непонятно - почему...
- Непонятно почему? - переспросил Жорик. - А тебе - почему?
- Мне - нет, Оле моей такое нравится.
- А тебе?
- Я хочу, чтобы она была довольна.
Жорик отшвырнул сигарету. Было заметно, что его задели мои слова.
- Ну, я же не пидор. Я нормальный.
- Это я понял.
- Просто лучше никому не говорить. Не всё так просто, как кажется. Это хуже, чем диджеем на радио работать. Всем же срать, какое у меня настроение, что у меня болит, где ноет. Я - тамада, я должен веселить, шевелить, клоунить.
- А учился на кого?
- На химика. И что? В лаборатории париться за копейки?
Он снова зажёг сигарету и тут же выбросил её.
- Ладно, иди, жених. Дурного в голову не бери. Я хорошо всё сделаю. Хочешь - скромнее буду, хочешь - развязнее. В караоке попоём, на фоне берёзок сфоткаемся, у фонтанов, на озере с лебедями. Салют посмотрим, хоум-видео снимем.
И я пошёл. И я старался не брать дурного в голову. Но это дурное никак не шло из головы. Бороться за права геев? Против унижения сексменьшинств? Где? На чужих свадьбах? Ё-моё! Это же просто шоу, просто шоу, просто шоу...
Я честно пытался не думать, но всё думал и думал - о его завитых волосах, о накрашенных губах, о ярких перьях и печальных глазах, и всё ужасно не сочеталось, смешивалось в кашу в моей голове и вмешивало самого меня в эту клейкую кашу с комочками боли.
Красивые виды
Он позвонил.
Больше недели прошло с той свадьбы в "Орионе".
- Никита? Это Жора. Ты заявление в загс уже подал? Короче, смотри, как нужно сделать. Подавай завтра. Да, прямо завтра. Я тут тебя в клуб пристроил, - он назвал дату. - Деня сказал, что на славу отпразднуешь. Мы тебя в смету вписали. Остальное - по ходу решим, время есть.
- Чем тогда всё закончилось?
- Свадьба? Да как обычно. Перепили все - в озеро попадали. Охранники народ вылавливали. На второй день группы подтянулись - "Чечётки", "Трещотки", "Зачётки", и мне уже полегче было. У тебя такое ещё впереди.
- А сегодня ты чем занят?
- Я? Отдыхаю. И завтра буду отдыхать.
- Приезжай, выпьем.
- Да я бухло видеть не могу!
- У меня пиво есть. Чёт мне муторно одному.
Повисла пауза. Он просто не отвечал. Но и не клал трубку. Думал. О чём думал?
- Ладно, я Оле позвоню, - сказал я.
- Да я могу, - неуверенно отозвался он. - А ты где живёшь, жених?
Я назвал адрес. Он сказал, что это недалеко, "через площадь", и отключился.
И приехал. Я тогда подумал, что нет у него никаких друзей и бухает он только на чужих свадьбах. Был он в джинсах и футболке хаки, но волосы слегка торчали - наверное, после вчерашней укладки. Я заметил, что он небрит, что выглядит усталым, но осматривается в моей квартире с любопытством.
- Прикольно. Диван феерический.
- Да, удобный.
- Блин, а я мебель всё никак не куплю... новую. Курить у тебя можно?
- Кури. Пиво будешь?
- Давай.
Он взял бутылку пива и сразу же закурил. Сел в кресло перед огромным окном.
- А окно ты такое заказывал?
- Ну, да.
- А стену выбивал?
- Ну, не я. Рабочие.
- А как оно закрывается?
Я закрыл. Растянулась широкая терракотовая штора.
- А как открывается?
Я снова потянул за верёвочку, возвращая панораму урбанистического заката на прежнее место.
- Ты как маленький, - удивился я ему немного.
- Я проще живу, - сказал он.
- Да и тут... ничего сложного.
- Красиво у тебя.
Я засмеялся. Если стремиться к красоте сознательно, погрязнешь в мещанстве и пошлости. Красота - случайность удачных сочетаний, не более.
Некоторое время Жорик пил молча и смотрел на закат.
- Как Оля? - спросил он вдруг.
Я сел в кресло напротив. Почему-то показалось, что мы зависли в шезлонгах на берегу алого океана или выброшены взрывной волной из пылающего здания, - так было спокойно и в то же время колко внутри.
- Рада? - спросил он снова.
- Рада. Да. А ты почему не женишься?
Он всё глядел в окно - прямо на падающее за крыши домов солнце.
- Неинтересно, - ответил наконец.
- А свадьбы вести интересно?
- Это просто работа.
- Как тебе в голову пришло такое? Притворяться? - спросил я как можно равнодушнее.
- Девчонки идею подали. Пользуется спросом. Даже слишком. Цепляются после всех этих корпоративов.
- Мужики?
- Уроды. Сразу видно - в зеркале себя ни разу не видели, даже зубы не чистят. Слюна белая.
Я не мог не засмеяться, но он, похоже, говорил серьёзно.
- Белая слюна? - спросил я.
- Отвратительные рожи, хуже тёток!
Я высунул язык и скосил глаза на его кончик.
- Может, у всех слюна белая? Я никогда не задумывался над этим.
- Ты чё, дурак? Я же тебе говорю - старые пузатые хрычи с заплывшими глазками, директоры грёбаных компаний, - уточнил он.
- Не все директоры старые.
- Ты директор, что ли? Ну, извини. Не про тебя же.
- Я директор по продажам.
- Тем более не про тебя, - решил он. - В некоторых компаниях на корпоративы одни уроды ходят. Ты б видел!
У меня чуть не слетело с кончика языка: "Так тебе и надо!"
Настроение сразу улучшилось. Сама постановка вопроса внушала надежду. Оказалось, что он рассматривает мужиков и делит их на уродов и не уродов. Пусть по своим каким-то меркам, но для начала и это не так уж плохо...
Закат прогорел.
- Давай в клуб куда-нить? - предложил я.
- Не, только не в клуб.
- Тогда просто по городу погоняем. Ты водишь? Сейчас трассы пустые.
- Не вожу, не умею, - он немного растерялся. - А тебе что, делать нечего?
- Нечего, - кивнул я.
- А, ну давай.
Полночи мы носились с музыкой и рёвом по гулким трассам, зависали на мостах и влипали в самые красивые виды на город. А когда я спросил его домашний адрес, выяснилось, что живёт он хрен знает где - в старом рабочем районе на окраине.
- Квартира твоя? - поинтересовался я, чувствуя подвох.
- Снимаю, - сказал он. - Там дешевле.
И как-то грустно мне сделалось. Захотелось простить парня за его вонючие перья. Но простить я не мог.
6. Игры на воде
Жара раскалила всё. Стены домов излучали тепло, ручки дверей обжигали, банкоматы отказывались работать, кондиционеры захлёбывались. Круговорот отпусков мешал мне быть требовательным и мешал думать - одну свою, протяжную и заунывную мысль - о Георгии.
Притворяться геем - насколько это аморальнее, чем притворяться, что ты не гей? И разве я притворяюсь? Мне просто некому сказать об этом. Мои родители умерли, мои сотрудники заняты реализацией стратегии успешных продаж. И что изменится, если в один прекрасный день я объявлю на планёрке о том, что я гей? Все пошлют нахер разработанную мною стратегию? Конечно, нет. Ничего не изменится. Разве что у Оли прибавится тем для телефонных разговоров с подругами в рабочее время. Зачем тогда сгружать на людей детали своей интимной жизни?
Совсем другое дело - притворяться кем-то, чтобы заработать на этом бонусы, сделать карьеру или добиться популярности. Но Жорка смог так выкрутить ситуацию, ему это удалось. И если ты живёшь в съёмной квартире в убогом районе, если у тебя нет машины, и на твою дверь можно смело вешать табличку "Музей быта 50-х годов ХХ века", так ли это подло?
Я стёр все мысли о Жоре и занялся работой. И тут он снова звякнул.
- Ну, как ты, жених?
- Что?
- Заявление.
- А, да-да. Подали.
- Отлично! А чем ты занят?
- В офисе парюсь...
Он замолчал. Я не решался ему подсказывать.
- Может, на пляж махнём? - спросил он.
- На городской?
- Ну, да. На реку.
- Жор, там людей до хрена. Давай в спа, если ты воды хочешь.
- Куда?
- Ты, бля, как ни разу не гей!
- А, понял-понял. Гей-гей, - согласился он.
Вечером я повёз его в "Колизей" - развлекательный комплекс со спа. На двоих нам выделили огромный бассейн, зал, две душевые кабинки, двух массажисток и гору морепродуктов с белым вином. Массажисток он отпустил.
- Не, я массаж не люблю, - но выглядело это так, как будто он застеснялся девчонок.
Он быстро разделся и нырнул. Я съел мидию, чтобы отвлечься.
- Не жри, Никита! - крикнул он из воды. - Потом нырнёшь и утонешь.
- Даже искусственное дыхание мне не сделаешь?
Он заржал, вылез из воды и, оставляя за собой мокрый след, сел к столу.
- Не, я те не медбрат. Я тамада. Потом весёленькие поминки организую.
- А где твои стринги, тамада?
- Стринги у меня рабочие. На поминки их и надену. Ты купаться будешь?
- Буду.
Ну, как я мог купаться? Я просто ушёл под воду, чтобы не видеть его светлую кожу, его слабую мускулатуру, его длинные икры...
Вода не освежила меня. Конечно, он тоже плюхнулся в неё, стал брызгаться, как поросёнок. Схлопотал бы по шее, но дотронуться до него я не мог... Ушёл в душ, врубил ледяную. Потом оделся наспех.
Он пил. А я даже пить не мог, потому что был за рулём. Жорка уминал салат из креветок.
- Никогда такой вкусный салат не ел на свадьбах!
И снова мне было и жалко его, и душно от этой жалости, и холодно, и жарко, и колко...
Потом он пытался считать мелочь в карманах и пихать её мне.
- Прекрати. Пустяки. Не стоит, - я вышвыривал мятые купюры, сминая их ещё больше.
- Ну, а как тогда? В счёт гонорара? - допытывался он.
- Нет. Не говори так. Этого я не слышал. При чём здесь гонорар? Это с твоей работой никак не связано.
И он не мог понять меня. Потому что я должен был сказать прямо: "Это по-дружески", но я не говорил, а он ждал и снова совал мне потёртые бумажки.
- Да прекрати же! - громыхнул я. - Мне и без того херово. Спасибо, что отвлёк своей вознёй!
- Перед свадьбой всегда так, - кивнул он и убрал деньги. - Я знаю. Что-то вроде неуверенности, да?
У него были карие глаза с зелёным ободком вокруг зрачка. Потемневшие от влаги волосы падали на лоб острыми иголками, мокрые губы блестели, и нос блестел... И стали видны мелкие морщинки вокруг глаз.
- Да, что-то вроде неуверенности. Сколько тебе лет, Жора?
- Тридцать четыре. Много?
- Для чего?
- А для чего ты спрашиваешь?
- Чтобы понять, что ты знаешь о неуверенности...
- А тебе сколько?
- Тридцать три.
- Значит, побольше тебя знаю, жених! Я на ваших неуверенностях собаку съел! И на ваших свадьбах идиотских!
Потом я думал, почему не сказал ему "Это по-дружески". Потому, наверное, что не хотелось врать. Недружеское что-то в этом было. Как, например, что-то недружеское бывает в свидании, во время которого думаешь только о том, когда же секс...
И поскольку это "недружеское" было только с моей стороны, и я вежливо о нём умолчал, Жорка ничего такого не заподозрил и стал звонить мне по поводу и без, звал меня то в кафе, то покататься, рассказывал о клиентах и о конкурсах с мешками, спичечными коробками и конфетами, чуть ли не каждый день интересовался, как мои дела с Олей, всё ли хорошо. Я, в основном, отмалчивался, слушал его рассеянно, а на свиданиях пялился на его ноги.
Так текла наша "недружеская" дружба и дотекла, наконец, до сентября.
Похищение невесты
В сентябре всколыхнуло, как будто я пристроился спать на вершине вулкана.
Жорка позвонил в три ночи. Говорил сдавленно:
- Слышишь, Никит, ты не мог бы подъехать? Я на корпоративе. И, короче, тут один козёл меня достал. А я отсюда не могу выбраться. За городом, в "Али-Бабе" это всё...
- Ладно, сейчас буду.
Я оделся кое-как, рванул в "Али-Бабу". Жорка выскочил оттуда. Я и забыл, каким он бывает "на работе" - опять в каких-то лосинах, напомаженный, в боа. Но видно было, что парня переколотило: он курил, и пальцы дрожали, и сигарета едва попадала в рот.
- Чего ты? - спросил я всё-таки.
- Не знаю. Он же не один там был. Ещё один бугай подтянулся. Качки какие-то, бля! Как будто я пацан какой, такие шуточки...
- Забей. Издержки производства.
- Да-да. Они просто очень пьяные были. А когда договаривались - золотые люди!
- Золотые люди тоже натянуть могут.
Он вышвырнул сигарету.
- Да, педикам не позавидуешь. Рискуют! - хохотнул он и поёжился. - Слышишь, можно у тебя переночевать? Чёт меня укачивает долго ехать.
Соврал про "укачивает" - сто пудов! Просто зассал от суровых парней, не мог прийти в норму, не мог справиться с дрожью...
В моей квартире он сел привычно в кресло. Потом выключил свет и отодвинул штору.
- Красиво у тебя...
Голос сорвался, ушёл куда-то на дно.
- Выбрось из головы, слышишь! Не в первый же раз к тебе пристают.
- Да я выбросил. Всё нормально. Просто унизительно...
Меня тоже передёрнуло.
- Ну, этого ты знать не можешь. Ты же не гей. Ты просто в роли. Тут и обижаться не на что. Представь, что ты в Деда Мороза нарядился на новогоднем утреннике, а тебя обступили и подарки просят. На что же тут обижаться?
- То есть меня это вообще волновать не должно?
- Ну, а как? Просто сыграл убедительно. Радоваться надо. Тем более - ты же не понимаешь, кого ты играешь. Просто что-то имитируешь...
- Что я, геев не видел, что ли?! - обиделся он.
- А где ты их видел?
- Ну, по телевизору.
- Киркорова?
- В кино.
- В каком кино?
- Я не понимаю, ты сейчас кого защищаешь - меня от пидоров или пидоров от меня?
- Да я тебя утешаю просто. Ты играл херню - тебе поверили. Это вообще отпраздновать надо!
Он вскочил из кресла.
- Нехило же ты меня утешаешь! Что значит "играл херню"? Это же фарс, шоу! Это стиль такой. А ты не понимаешь ни фига!
- Ладно, фарс, конечно. Только ты с парнем поцелуйся сначала, а потом скажи ему это самое - "слааадкий" и поймёшь, в чём тут фарс...
Может, он и хотел серьёзно обидеться, но мой спокойный тон не давал ему это сделать.
- В смысле, что я этого не пробовал? Что фальшивое что-то леплю? А ты откуда такой умный?
Я и сам не знал, зачем вываливаю на него эти претензии, да ещё и после чьих-то домогательств. Не самый лучший момент, однозначно.
- Не пойму, как ты оцениваешь, - он сам вроде задумался. - Это же просто прикольный образ. Это хорошо продаётся. Какая мне разница, что и насколько достоверно? Что, они не говорят "слааадкий" и не носят таких штанов? Да мне плевать на это! Если бы я и попробовал, то только ради того, чтобы не бояться. Честно тебе скажу - боюсь. Мучит меня это - быть изнасилованным каким-то боровом, который будет сильнее меня, даже выцедив до этого ведро водки. Я и на карате ходил, и на самбо, но не очень мне это помогает. Сама мысль о такой ситуации не даёт мне спокойно работать. А на остальное - чихать я хотел! Если бы я знал, что ничего страшного в этом нет, чисто физически, я бы вообще забил стрематься и работал бы спокойно.
Я молчал. Мне вдруг показалось, что он всё ещё не в себе.
- Попросил бы кого-то, чтобы нежно, так хлопот не оберёшься. А незнакомым я не доверяю, - продолжал он. - Незнакомые - хрен знает какие маньяки. Начнут ковыряться.
- В психологии?
- Да хоть где!
Я хмыкнул.
- Может... пока ты не женился... А, Никит? Ты смог бы? Просто ради опыта. И забудем об этом. Смог бы? Потом женишься - времени меньше будет, уже не погоняем по городу, не посидим вот так...
И всё сплелось: и его неудачный корпоратив, и страх, и абстрактная просьба "ради опыта", и жалобное "уже не погоняем"...
- Или нет? Противно тебе? Я утром исчезну, и ты меня больше не увидишь.
- А на свадьбе?
- Ну, только на свадьбе.
Я кивнул. Я кивнул в темноте - самому себе. Но он заметил этот кивок, сел рядом со мной у стекла.
- Как будто над городом летим...
- Не лети, подожди. Я тебя поцелую. Ради опыта.
Он замолчал. Я повернул к себе его лицо и поцеловал. Почувствовал на губах его помаду. И он почувствовал свою помаду.
- Умыться, да?
- Умойся.
- Стрёмно как-то.
- Да не придумывай ерунды, - успокоил я его.
Он ушёл в душ. Потом вернулся и лёг рядом со мной на диван.
8. Секс до свадьбы
Лёг он совершенно голый и лежал смирно. И я тоже ничего не делал, потому что изображал новичка. Изо всех сил сдерживался, чтобы не накинуться на него с поцелуями. Затем я притиснул его к себе, уткнулся лицом в шею.
- Ты только презерватив найди, - сказал он, круша мою романтику.
Я полез в тумбочку, сунул по ходу палец в какой-то крем. Волшебная тумбочка - всегда всё под рукой.
- Это что за шняга? - засомневался он, почувствовав холодок.
- Чтобы не больно.
- Оля оставила?
Он хихикнул. Мой палец уже ощупывал его отверстие, проникая в него и выскальзывая наружу.
- Только не сзади, - попросил Жорка. - У меня фобия.
- Ну, тогда смотри на меня.
Наверное, в тот момент я уже не помнил о том, что я новичок. Я перевернул его на спину, поднял вверх и развёл в стороны его длинные ноги - врубился в него и задвигался.
Я смотрел ему в лицо и видел сияющий зелёный ободок его зрачков. Потом завис над ним, стал целовать парня в губы и вдруг почувствовал, что его член, придавленный моим животом, оживает... Я глотал его стоны, ловил его судороги. И буквально через пять минут оказался перепачкан его липкой спермой. Так неожиданно это было, что и я перестал стучаться в его нутро, обнял его и кончил, замерев в нём. Он меня не спихивал. Я сам очухался и сказал:
- Ладно, иди в душ. Только опыт не смывай...
Он пошёл шатаясь, и мне показалось, что он поскуливает. Наверное, хотел хихикнуть, но всхлипнул вместо этого.
Жорик лежал потом рядом, стараясь не касаться меня. И я ни о чём его не спрашивал. О чём тут спрашивать? Как тебе секс? Как тебе я? Как тебе ты? Кончил - значит, пробрало. Понравилось, и ладно. Будет хоть знать теперь, над чем прикалывается.
Задумавшись, я снова притянул его к себе и положил руку на его член - по-хозяйски, как на собственный, и тот вздрогнул под моими пальцами.
- Не, Никита. Давай ничего больше не делать, - сказал Жорка. - Давай спать.
- Ну, давай, - согласился я.
Я обнимал его до утра, накрывая его член своей ладонью. А утром проснулся один...
Ничего он мне не оставил, даже записку. Если не считать запиской мой использованный презерватив. А могли бы штук пять использовать! Он сам мог бы попробовать быть активным.
Но, честно говоря, мне было так хорошо, что я не думал о его недореализованности. На работе я выдал всем премию, заигрывал с Олечкой и разрешил уйти в отпуск начальнику рекламного отдела Горбунову, которого грозился не выпускать из офиса до тех пор, пока мы не выполним квартальный план продаж раньше срока. Хороший секс сразу много проблем решает, в том числе и рабочих.
Опомнился я дней через десять после той ночи, когда подумал вдруг, что у него хватит ума действительно пропасть из виду до моей воображаемой свадьбы - то есть навсегда. Я позвонил ему сам.
- Ты куда делся? - спросил я прямо.
- Ну...
- Что "ну"?
- Не по телефону.
Когда Жорка приехал ко мне вечером, я сразу заметил, что как-то депрессивно он выглядит. И футболка у него какая-то мятая.
- Болеешь, что ли?
- Чего это я болею? - ощетинился он.
- А чего не звонишь?
- А я могу вот так просто звонить?
- А почему не можешь? Из-за секса?
Он промолчал. Опять уткнулся в окно. Ещё пять секунд пройдёт, и он скажет своё обычное: "Красиво у тебя"...
- Мы ни разу толком и не поговорили. Ты мне никогда о себе ничего не рассказывал. Чем ты на работе занимаешься? Что продаёшь? - спросил он вдруг.
- Газовое оборудование. Котлы, конвекторы.
- Это куда вода стекает?
- То коллекторы.
- Нет, коллекторы - это те, что приходят, когда кредит не отдаёшь.
- Вот и поговорили, - кивнул я. - Кофе будешь?
Он сел в кресло. Вроде немного расслабился. Я принёс ему чашку.
- А у тебя что на работе? - поинтересовался я вежливо.
- Я мало сейчас работаю.
- Почему? Хлебное же время. Пора свадеб.
Он снова промолчал.
- Оля как? - и словно огляделся по сторонам.
- Оля отлично.
- Ты всё время как будто один. А где она?
- Сейчас у мамы. Мы до свадьбы решили не трахаться, чтобы потом по свежаку. Так что можешь остаться, если хочешь...
Он подхватился, словно я на него кипятком плеснул.
- Нет, не хочу. И приезжать мне тоже не нужно было. Если что, Дене звони в "Орион".
Взгляд его взметнулся, чтобы не остановиться на моём лице.
- Ты обиделся на меня? Или мне кажется? - дожал я.
- Тебе кажется! - и он выскочил за дверь.
Я не звонил ему, ясное дело. И вообще не слишком переживал. Знал, что вести мою свадьбу Жорка не отказался, значит, и я не должен отказываться от этой свадьбы.
Свадьба
Перед самой свадьбой я позвонил в "Орион".
- Деня? Это Никита. Да-да, тот, который завтра.
Он заверил меня, что всё в порядке.
- Жорик будет? - уточнил я на всякий случай.
- Конечно! Правда, он в последнее время неважно себя чувствует, но отработает, не боись.
У меня к Дене была специфическая просьба - убрать официантов и менеджеров, но он не удивился.
- Полную конфиденциальность хочешь? Своя обслуга будет? Это можно. Только охранников я снаружи оставлю - такие правила. Буду оберегать вашу приватность. Поздравляю. Заранее.
- Спасибо.
Фарс? Кто-то же хотел фарса? Я напялил чёрный костюм с белой рубашкой и поехал в "Орион". Представился охраннику на входе.
- Так, а... гостей ещё нет. А невеста - не с вами? Вы сами? - залепетал тот растерянно.
- Все подтянутся.
В украшенном шарами зале было пусто. Встретил меня Денис.
- Мы столы не сервировали - пусть твои люди сами, на свой вкус. Чего вы все так поздно? Вся еда на кухне, и повара ещё готовят.
- День, ты срулить можешь? И поваров с собой прихвати. Дальше мы сами. Я всё оплачу. Я тут ничего не сломаю, уверяю тебя.
- Даже если ты что-то сломаешь - это тоже нормально. Просто впишём в счёт, - успокоил меня Денис. - Совсем мусульманская свадьба? Закрытая?
- Эфиопская.
- Всё, я ушёл, - поржал он и свалил.
Я остался один в клубе, сел у окна, задрал ноги на пустой стол.
На моей свадьбе было очень тихо. Снаружи в ожидании гостей маялись охранники.
Жорик вошёл в "Орион" очень неуверенно.
- Никого ещё нет? - перепуганно посмотрел он на меня.
Одет он был в какой-то льняной костюм бежевого цвета - в широкие брюки и длинную рубаху. Ничего клоунского в нём не было: ни помады, ни завивки, ни боа.
- Ты почему не в образе? - спросил я строго.
Он молчал.
- Как я могу жениться, если ты мне мероприятие срываешь? Перья где?
- Не могу их надевать, - сказал он. - Все надо мной смеются.
- А раньше над кем смеялись?
- Раньше - как бы над ними, а теперь - надо мной. Не могу больше в этом образе выступать, а в другом я не нужен, не приглашают. Нужно новую работу искать. В лаборатории где-то. Или на заводе технологом.
- Быстро ты как-то решил...
- Ты не звонил мне, а я понять не мог, вообще это или с тобой только? Был я таким, или ты меня таким сделал? И я потом с тем мужиком переспал.
- С каким мужиком?
- С тем, с корпоратива. У меня номер его остался, и я ему позвонил. Думал, что это всё равно с кем.
Я старался дышать тише, но в груди свистело.
- И как?
- Никак. Рвота началась.
- Обрыгал мужика? Ни за что?
- Ну, как "ни за что"? За что.
- Ты и правда как первый раз живёшь.
Он пожал плечами.
- Сегодня мой последний заказ - тут, в "Орионе", на твоей свадьбе. Где все?
- Все - это ты и я. Вот и вся свадьба. Другой я не планировал.
На миг он застыл.
- Не планировал? То есть ты всё просто придумал? Бабла ввалил? Зачем?
- Понравился ты мне.
- Подожди, подожди... Это чтобы... чтобы отомстить мне? Да? А я ещё подумал, что слишком ты какой-то... слишком хороший. А ты... этот? Из этих? Может, они тебя делегировали? Скинулись? И было же в тебе что-то странное, было!
- А в тебе ничего странного не было, чудо в перьях?
- Да пошёл ты! - он вскочил. - Перед кем я душу выворачиваю? Ты же специально это всё! Ну, ты и сволочь!
Я, конечно, хотел объяснить ему, что это не месть и не розыгрыш, что если я и спланировал что-то, то только нашу уникальную, конфиденциальную, самую лучшую в мире свадьбу, но Жорка уже пятился от меня, скользя взглядом выше моей головы. Я этот взгляд помнил - после него он выпадал из "зоны доступа" и таял.
И он растаял.
А я пошёл на кухню, где хлебнул жюльен из огромной кастрюли, и уехал из "Ориона".
10. Медовый месяц
Потом позвонил Андрей.
- Так ты женился или нет? Мы всё ждём-ждём приглашений...
- Не. Расстроилось всё. А вы как?
- Отпахал вот медовый месяц, - хохотнул он. - Теперь хоть отдохну на работе.
Не к месту вспомнились Жоркины ноги. Ни у одной девчонки таких нет! Длинные, изумительно ровные, покрытые светлыми волосками. Кайф! Я бы с ним не один медовый месяц отпахал...
Оля по моей просьбе позвонила Жоре - будто бы пригласить его быть тамадой. Он отказался - мол, больше не работает.
- Почему? - спросила она бесцеремонно, повторяя мои подсказки.
Он бросил трубку.
Не знаю, в каких комплексах он там бился, в какой паранойе... И вдруг я понял, что, может, действительно в паранойе, потому что путь в десятки лет он пытается прошагать за несколько месяцев, и срывается, и возвращается, и пытается самому себе доказать, что ему туда и не надо. Знаем такое, проходили. Давно.
Я набрал номер Дениса. За "Орион" я расплатился сполна, и претензий у парня ко мне не было.
- Жорик у вас бывает? - спросил я, уже не играя в безразличие.
- Не, завязал он с гастролями. Если друзья хотят его заказать, скажи им, что не получится.
- Нет, не друзья. Вообще он как?
- Работу вроде какую-то ищет. Стабильную чтобы.
- Ясно...
Лето спеклось. По вечерам город сиял раскалёнными, но уже остывающими углями. И я махнул к нему по этим углям - понял, что ему нужно помочь, что сам он не выберется, и я тоже не выберусь - без него.
Нашёл на окраине его хрущобу, спросил у приподъездных бабулек, где живёт тамада.
- Жорочка? Вот, на первом этаже, слева оборванная дверь.
В подъезде воняло гнилью, сточными водами, грязью, крысами. Я не знал наверняка, как воняют крысы, но чувствовал, что тут мерзко, но знал, что там, за ободранной дверью, ему ещё хуже.
Я нажал на кнопку звонка. Жора не открыл мне. Тогда я позвонил по мобильному - ноль реакции. Я опять поколотил в дверь.
Мимо меня прошёл алкоголик в грязной панаме, потом он остановился и оглянулся.
- Жорка, открой, а то меня тут алкаши ваши сожрут! - крикнул я.
Крепость пала, дверь открылась.
- Нахер ты им нужен! Они просто чистую одежду никогда не видели.
Я прошёл внутрь. Было душно, прогнивший паркет угрожал спустить меня в те самые сточные воды, запах которых я проклинал в подъезде.
Я стоял почти на цыпочках на гнилом паркете перед бывшим тамадой Жоркой, бледным и помятым, с остановившимся взглядом каре-зелёных глаз, и уже не помнил о том, что хотел ему сказать.
- Нашёл работу? - спросил я первое, что пришло мне в голову.
- Ищу. Ты проходи, садись.
Я прошёл, сел на скрипучий диван.
- На этом диване никто не умер, не знаешь?
- В договоре аренды не указано.
- Я ничего не подстраивал, - вдруг вспомнилась мне заготовленная фраза. - Это случайно всё. Всё красивое случайно. Ты предлагал - одно за другим, а я просто соглашался.
- Так ты же меня провоцировал! - воскликнул он.
- Как я тебя провоцировал? - я сам удивился. - Я же не конфетку из кармана тебе показывал. Ты же не несмышлёныш, хоть и ведёшь себя по-дурацки.
- Я думал, что это дружба, - проныл он.
Выгородился из последних сил. Спрятался за редким частоколом дружбы. Назначил меня виноватым во всём. Было в этом что-то беспомощное. Это была беспомощность покорённых перед завоевателями.
- Ну, и дальше пусть будет дружба, - согласился я. - Это тоже хорошо. Можешь даже по-дружески ко мне переехать. Я тебя куда-нить на работу присуну. Только не раздевайся при мне, а так - дружба. Про секс забудь, будем дружить. И плавать вместе тоже не будем. Я тогда еле выплыл. И глазами вот так не коси - у меня сердце бухает, и удар хватить может. Прямо на этом диване. А так - дружба.
- Гм... - он прислонился к стене. - Честно говоря, я офонарел, когда с тобой переспал...
- Не-не-не, это мы тоже обсуждать не будем, - запротестовал я. - Дружба так дружба.
- Да я из-за этой Оли чуть не повесился - какая дружба?! Так ревновал тебя, что ночью уснуть не мог! Всё думал о том, как ты с ней, как вы поженитесь, как я без тебя...
- Нет, мой сладкий, такие признания - тоже не по правилам.
- Не напоминай мне! - его передёрнуло. - Не напоминай мне об этом!
- Ладно, проехали, - согласился я. - Не истери. Условия у тебя гадкие. Собирай свои манатки, только живенько.
Он неуверенно подошёл к шкафу без ручек, открыл дверцу, поддев её снизу ногой, запихнул в пакет несколько маек, достал с полки брюки и замер.
- Как-то это всё... страшно.
- Что-то вроде неуверенности?
Он оглянулся.
- Иронизируешь? - подошёл вдруг, толкнул меня на диван, прилип губами.
Да было в нём это всегда - зуб даю! Просто долго он сомневался. Не решался. Меня ждал.
- Так? - спросил после поцелуя.
- Может, и так. Я не знаю, Жор. Со мной тоже такое впервые. Обычно всё происходило ночью, наспех, с кем-то малознакомым. И я теперь тоже неуверенность чувствую, хотя свадьба у нас уже вроде была.
- Я ужасно тебя люблю, ужасно, - сказал он и сел на пол у дивана. - Мне потому и страшно, что я влюбился, как баба. Ещё и работы нет. И не скопил ни хрена. И сейчас не жру - стараюсь экономить. И стояк всё время, когда о тебе думаю.
- Погоди-погоди, ты все факты в одну кучу не мешай. Я уже позитив от негатива не могу отфильтровать, - растерялся я. - Тут систематизировать всё нужно. Есть вопросы первоочередные - пожрать, например. А есть те, которые терпят, - искать работу и прочее.
- Не, пожрать тоже терпит, - он мотнул головой.
- Тогда не сиди на полу, - я потянул его обратно. - Давай попрощаемся с этим диваном как следует. Отличный диван. Никто на нём не умер ни от болезней, ни от старости, ни от одиночества. Я это аурой чувствую. Только скрипит он сильно.
- Это потому, что я часто на нём о тебе думал. Интенсивно думал, - признался Жорка.
- Приколы в блокнот записывай - вдруг когда-нибудь снова станешь вести корпоративы.
- Ты же обещал не напоминать!
И я снова пообещал.