Новый год встретили шумно, весело, как это бывает в огромной компании молодёжи. Уж куда больше - сто гавриков и ни одной девчонки. Но тоски и сожаления по этому поводу не было. Приходило понимание, что это следствие выбора каждым из нас своей судьбы - быть военным. А это иногда предполагает чисто мужское общество, которое мы воспринимали как братство.
Сейчас, с высоты прожитых лет вспоминая альма-матер, удивляюсь, насколько точно, по сути, передал это состояние великий кудесник - режиссёр Никита Сергеевич Михалков в фильме "Сибирский цирюльник". Только там училище кадетов времён царской России, мы же - советской. А вот дух единства, принципы, солидарность, самопожертвование собой ради чести и во имя достоинства - всё одно к одному.
Меня в пору юности, как и героя фильма, окружали яркие, молодые, красивые, умные парни, у которых кровь кипела в жилах, а поступки измерялись благородством, и ещё всем безумно верилось в наличие святой правды. Так что на балу резвились от души, как бывает только в годы взросления, когда сил и желания - море, а гнетущих обязанностей почти ноль, и эта малость ещё не переросла в гору типа Казбек. Нас ещё кормили, поили, пестовали и ждали, когда же мы, как высокие звонкие амфоры, наполнимся содержанием, где всё должно быть самого высокого качества и самой чистой, высокой пробы непогрешимости.
В тот момент вся толпа "резвящихся щенков", достигших полноценной зрелости тела, сознание которых всё ещё пребывало в мире игры, развлекалась. Кадеты скалились и добродушно прикалывались, стараясь уговорить, упросить отцов-командиров разрешить перенести отбой на час. Получилось! Команду "На горшок и в люлю" отложили ровно до двух часов ночи. И эту маленькую победу молодые мужики, как в пору отрочества, выражали прыжками и ужимками, невинными обжималками и наскоками один на другого.
Забавно, право, ох, забавно!
А как быть тем, кто весь вечер и уже часть ночи промучился, желая быть не только вместе со всеми, но и мечтая остаться только вдвоём, и желательно в темноте, за плотно закрытыми дверями и... абсолютно голенькими?
Господи, ну когда уже перейдём на третий курс и сможем претендовать на жильё вне стен училища!
Страдали, маялись, но утихомирить свои клинки, что находились за плотно застёгнутыми ширинками, не смогли. Хоть и стали с недавних пор носить под трусами плавки, всё равно херки бодренько вскакивали в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах и так и топорщились. На лекции, к примеру, при ответе на вопрос препода. И только от того, что, стоя у кафедры, смотришь на красивое лицо своего дролечки. Или в гимнастическом зале, случайно коснёшься рукой в строю голой ножки миленького, а физрук в это время тебя на перекладину кличет.
У обоих красавцОв торчали хуи, как спортсмены на стартовой линии, в полной готовности к ночному забегу с преодолением полосы препятствий. Два таких очаровательных в своей красоте болванчика.
Измучившись телесно и душевно, я уже решил рискнуть своим честным именем и утащить куда-нибудь дружка в пыльный уголок пожарной лестницы, как вдруг он сам меня увлёк и поволок. Мы оба исчезли из поля зрения всех по-английски, то есть не прощаясь. Сие только добавляло обоим куражу.
А куда это мы так ломимся? Бог мой, так это же библиотека. Конечно, есть надежда, что это - именно то самое место, где мы сможем залезть в штаны друг друга. Да, вряд ли в данный момент кому-то из резвящейся толпы юнцов потребуется книга. Тут и по будням-то народ бывает только в часы самоподготовки, а уж в праздник тем более никого.
Но я бы не стал так рисковать. Ведь если мы пришли, так и другой кто-то так же может случайно забрести сюда. Ну и как тут расслабиться, когда так и кажется, что кто-то вваливается в открытые двери?!
Аж зубами скриплю от досады, что всё срывается. Бля, хер-то как ломит!
А "чагой-то" мой любимый сокурсничек так завораживающе смотрит, да ещё "с энтакой" хитринкой чародея и настойчиво тащит меня в самый угол?
Да, именно тут, за дальними стеллажами, мы "от визуального пожирания друг друга перешли к мануальному", здесь самозабвенно прижимались и целовались часами. И сейчас пришли сюда, когда до нетерпения хочется... ну, сами понимаете чего.
Хватит интриговать, пора рассказать то, как оно на тот момент было.
Да, библиотека встретила нас звенящей тишиной, и она обоим показалась слаще праздничного музона. Смотри, все корешки книг мило улыбаются, радуются и призывно зовут к себе двух самых... постоянных читателей.
Для всех остальных с нашего курса это было место подготовки к зачётам и семинарам, наполненное для этого столами и стульями. А вот единицы библиотекаря-хранителя не полагалось по штату, поскольку все ставки были заняты в настоящей большой училищной библиотеке. В нашей же, курсовой, эту должность занимал кто-то из учащихся или преподавателей, на общественных началах. Надо отдать должное кадетам, история училища не знала ни одного случая пропажи книг из нашей малой, почти домашней библиотеки, где за всё отвечает твой сокурсник. Итоги ежегодной инвентаризации были тому подтверждением.
Догадайтесь с трёх раз, кто же был тем, кому руководство доверило ключ от хранилища, где и лежало самое ценное, то, что выдавалось только под соответствующую запись в библиотечной карточке? Правильно! Самому классному и самому лучшему в мире парню - Велимиру.
Итак, пришли. Зашли за полки в самую глубину. Я уже приготовился уцеловывать любимого, как обычно, уж если нельзя ничего большего, как он повернулся ко мне спиной и, о боги, открыл спрятанную за шкафом дверь. Это как-то само собой получилось. Просто я не видел из-за его плеч всех манипуляций парня, и получилось почти как в сказке про "Али-бабу и сорок разбойников": "Сим-сим" - и проход свободен.
Видя моё удивлённо-ошарашенное выражение лица, любимый игриво продемонстрировал мне ключик. Вот уж точно, на тот момент более значимый, чем золотой. Ведь у обоих, как у Буратино, в штанишках дубово торчали крепко стоящие полешки. Ура! Ура! Ура! Но...
Вот тут точно каждый имеет право сказать: "Ну и нерешительные же и осторожные мужики пошли! У них есть ключ от двери с замком, а они не визжат и не прыгают от радости. Ну и что с того, что в чуланчике нет кровати или дивана? Зато есть широкие полки". Вперёд!
Так-то оно так. Но от книгохранилища имеются два ключа: один у общественника, то бишь Велимира, второй у заведующего центральной библиотекой. Мало того, в чуланчик ведёт ещё одна дверь - запасная, на случай пожара. Она была опечатана главной печатью училища, а ключ от неё хранился у начальника нашего курса. Так что не шибко расслабишься.
Нетерпеливые "зажигалки", которые готовы оголиться от одного только намёка на секс, вправе поворчать: "Давно бы страстно лобзались и не только это. А вы..."
Поймите же, люди! Для нас жизненно важна была выбранная нами воинская специальность. Это было наше призвание! Ведь дальнейшую свою судьбу без оной профессии ни я, ни Велимир не мыслили. Так что вылететь из училища, да ещё и за такую "шалость" не хотелось. Ведь это вечный "волчий билет" и похороны мечты летать!
И что, как дальше-то быть? Ведь не-вмо-го-ту, так ебаться хочется!
Спасительно мелькает в возбуждённом мозгу мысль: "Конечно же, вряд ли у кого из обладателей ключей в новогоднюю ночь появится неистребимое желание посетить книгохранилище. А, рискнём! Иногда именно такой вариант позволяет пить шампанское".
Тем не менее, войдя, мы не только закрыли дверь на замок, завесили тряпкой входное отверстие для ключа, но и подпёрли оную стулом. А на случай, если кто-то решится взломать дверь, накрыли "ложную поляну" с бутылкой, двумя стаканами и тарелкой с закуской. Это ничего, что в ёмкости чай, имитирующий коньяк - вряд ли кто решится пробовать, но "бережёного Бог бережёт". Уж если случится невозможное, то пусть лучше накажут за распитие, чем за... другое.
Когда всё было готово, раздевались так, как будто жизнь кого-то из нас от данного процесса зависела. Жаль, что никто не засекал время, точно перекрыли с лихвой армейский норматив.
О, боже! - наконец-то прильнули друг к другу. Соединились так, что разорвать было бы трудно. Воедино сплавились желания: неистово целовать и, слегка прикусывая, для остроты момента, прижимать зубками. Ласкать руками, ногами и всем телом, дабы насытиться жаром самому и отдать своё тепло любимому парнишке.
А потом ебать долго и неистово - от нежного вползания до скоростного долбления, когда ещё секунда, и либо сломаешь елдак, либо порвёшь попку. Хотелось быть выебанным так, чтобы каждая минута соития врезалась в память, дабы и потом - в наряде, к примеру - стоило бы только закрыть глаза, и каждое движение близости - вот оно: реально, наяву.
В приятном занятии было задействовано всё, кроме ушей. Они, как шумопеленгаторы, улавливали любой шорох. Мозг наряду с другими действиями анализировал причину звука. Это, конечно же, не давало возможности полностью расслабиться, когда каждая клеточка по отдельности парит, а тело вместе с душой находятся в полном улёте. Да, не получалось "оторваться" так же, как в гостинице, но при этом оба заметили и реально почувствовали, что возбуждение только возрастает от такой гипотетической опасности.
О-о-о! Экстрим зашкаливает! Как, оказывается, сладки эти поцелуи с привкусом страха от опасности "быть застуканными".
Темно, "не зги не видно". Так, наверное, и должно быть в помещении без окон. Да свет-то, в общем, и не нужен, оба и так уверенно - на ощупь находим то, чего жаждем.
Взбираемся на широкую книжную полку, укладываясь привычно - "валетиком". Пространство сверху ограничено, это ведь стеллаж, а не кровать с балдахином. Жаль, не будет привычного кайфа оттого, чтобы впендюрить сверху с маху, широко разведя ножки. Ну ничего, можно засадить торчком стоящий балун и сбоку. Сегодня мой черёд идти первым "на заклание".
Поскольку мы оба постоянно желаем попку другого, решили, что станем это делать по очереди. Меня даже удивляло, как чётко этот процесс отслеживал отличник курса Велимир.
И вот я уже привычно отклячиваю попу, дабы испытать приятную процедуру первым. Надо же, как сегодня нетерпелив мой дружок-любовничек! Да, если честно, и самому "уж замуж невтерпёж". Побалдею пока так, а чуть позже и сам скользну вёрткой змейкой в мир кайфа жаркой топки другана.
Вау, какой драйв!
Э-э-э, ноне кончать можно только в ротик. Здесь никаких подозрительных пятен с характерным запахом быть не должно. Помним: "Бережёного Бог бережёт!"
У-у-у! Как она сладка, сперма моего дружбана!
А теперь: "Избушка, избушка, повернись к стенке передом, а ко мне задом, впусти молодца залупястого, обогрей его жаром, дай усладу телу и радость сердцу".
Вау, как хорошо и славно вошёл! Ну, теперь держись, Велимир, я тебя так оттрахаю, что "небо засверкает алмазами"... Ах, как славно подмахивает, как грабастает руками в старании поглубже меня в себя вогнать! Да, вот так, да!
А-а-а!
Успел. Донёс. Вон как всасывает, до последней капельки.
Молодец! Не жадный - поделился и со мной в поцелуе, как перед этим и я с ним. Вот такой уж у нас привычный ритуал - тебе половина и мне половина.
Первый раунд! Мы оба потные, обалдевшие, разомлевшие.
впереди ещё так много сладкого времяпровождения, куда уж тут разбегаться.
Во- первых, оба, в четыре глаза, по часам контролируем время до общего отбоя. Во-вторых, до двух часов ещё столько сладчайших минут, которые мы проведём в объятиях друг друга. Так что лежим, набираемся сил, а пока шепчемся. О чём? Да о разном. Тут тебе и "разбор полётов". Нам так хочется процесс ебли довести до совершенства. А для этого мы должны знать: "как" и "что", дабы, помня о сказанном, в следующий раз довести дролечку "до писка и визга". И, конечно же, перешёптывание о поведении на людях. Что ж, коли такая у нас любовь-морковь, то мы вынуждены много внимания уделять и мерам безопасности. Обоим важно, чтобы ни у кого в училище даже мысли не зародилось - ну, сами понимаете, о чём. Потому никаких оглаживаний, прижиманий, поцелуйчиков, хождений за ручку днём на виду всех.
А поскольку обоим так неистово не хватает сюсюканья, милования и любования, то любая минутка единения выливается целым фонтаном эмоций. И кто из нас не знает, к чему этакое приводит? Правильно! Вот и пошли по второму кругу.
Я вот давно приметил, что если случается технический перепихон (ну, это когда неважно с кем, просто "природа требует"), то "пар из котлов сбросил", кончил и - всё. А вот когда рядом с тобой любимый человек, то никак не можешь насытиться, хочется ещё, ещё и ещё...
Ух ты, как совпало в этот раз! Хоть мы и в закрытом помещении без окон, но и до нас донёсся ор с улицы вкупе с разрывами петард и новогоднего фейерверка. Совпал приход на планету в данной географической точке Нового Года с тем, что мы оба разом, лёжа на боку, отсалютовали вбросами спермы в ротешники друг друга.
Ура! Вот и отпраздновали. Пусть не глотком шампанского, но и данный нектар не хуже, а даже слаще и пьяней привычно-праздничного напитка.
И обоим разом пришла в голову одна мысль, которую мы тут же и озвучили друг другу, перебивая, но смысл её был один: "как встретишь Новый год, так его и проведёшь". И обоих радовала такая перспектива! Весь год в обоюдном согласии и любви. И так сие вдохновило, что дало новый подъём - и не только эмоциям. А почувствовав стояки, мы бросились доказывать сие страстно, благо ещё было время до отбоя...
Январь начался разными известиями и новостями. И хотя революционно-эпохальными их назвать нельзя, но на события года они явно тянули, по крайней мере, для нас двоих - точно.
Во-первых, мы сдали зачёты и экзамены, заметь, оба на "отлично". Во-вторых, в конце месяца у нас был первый самостоятельный прыжок с парашютом. Это когда ты и безмерная сияющая высь один на один.
Я не боялся высоты. Любил лазать по крышам, деревьям, спокойно сидел на самом краешке валуна горы, когда под тобой распахнута такая манящая безмерность пространства.
Небо... Оно манило и тянуло. Мог часами лежать на лугу и смотреть на облака, удивляться его яркой голубизне и мечтать стать птицей. Как орёл, парить в струях воздуха. Приводило в возмущение непонимание родственников и знакомых моих восторженных рассказов о том, как облака то мерно плывут караванами верблюдов, то скачут галопом, яко табун диких жеребцов-мустангов, то, расправив паруса, скользят каравеллами в мир грёз и фантазий.
Пересмотрел все фильмы о лётчиках. Перечитал все книги о героях - покорителях неба. Настольными из них стали "Повесть о настоящем человеке" Бориса Полевого и "Два капитана" Вениамина Каверина. А главные герои навсегда остались примером для подражания. Именно их именами и делами измеряю и сейчас себя и свои поступки. Именно они помогли мне сформулировать своё главное правило: "Если быть, то стать первым во всём!"
Позади теория, прыжки с вышки, самостоятельная укладка парашюта. В прошлом детальная отработка каждого движения полёта в воздухе и приземления на земле. Всё доведено до автоматизма. И вот я уже стою на пороге борта, а передо мной необъятная ширь синевы.
Каждый из нас, однажды ощутив прилив адреналина в крови, жаждет испытать это ощущение вновь. Кто-то прыгает с парашютом, кто-то ныряет с аквалангом, кто-то лезет в горы. У каждого свой драйв. Экстрим - это супер! Действительно глупо отрицать необычайную яркость и остроту ощущений в подобных ситуациях.
Звучит команда инструктора: "Пошёл!" - и я делаю шаг. Меня подхватывает сильный воздушный поток. Что-то сильно рвануло, встряхнуло, закрутило; рывок - и полный покой. Тишина. Только звук мотора удаляющего самолёта. Поднимаю голову. Закрывая всё небо, надо мной белый купол парашюта. "Ура!" - заорал, срывая голос. Такого восторга я не испытывал в жизни никогда! Это было непередаваемо!
И чего это кричу так! Надо просто наслаждаться чувством свободы.
Хочу запомнить колючий, жёсткий поток воздуха, бьющий мне в лицо. Землю, враз ставшую такой огромной, почти без линии горизонта...
Голова, из которой ветром выдуло всё, кроме ощущения счастья, крутилась на триста шестьдесят градусов. Лепота! И хотя теоретически знал, что с момента выброски до раскрытия купола проходит только шестьдесят секунд, мне они показалось вечностью. Нет, не от страха, а от осознания того, что и я умею летать.
Но... я сын Земли, видимо, потому она так и торопится возвратить, притянуть меня к себе. Надвигается на меня всем своим величием. Вот уже различаю травинки и камешки. Группируюсь, как учили. Приземляюсь. Мысли кружатся в голове. Всё происходит так быстро, что начинаю сомневаться: "Было или не было".
Да, было, парни, было! И ещё хочу!
Какое это истинное удовольствие! Сердце бухает в груди. Кажется, что распался на атомы и вновь соединился и стал в сотни раз сильнее, этаким киборгом, суперчеловеком.
Иду к группе. Встречаюсь глазами с Велимиром. Он совершил прыжок раньше. Лицо такое же, как у меня - обалдевше-счастливое. Ну и, конечно же, как и всегда, делится с сокурсниками тем, чего не было на занятиях. Они с таким вниманием слушают, что и я присоединяюсь к ним. Слышу: "Считается, что впервые идея создания парашюта возникла у Леонардо да Винчи. В его рукописи одна тысяча четыреста девяносто пятого года упоминается о безопасном спуске с высоты с помощью "палатки" из накрахмаленного полотна. Он первый указал на самые выгодные размеры парашюта.
А в начале семнадцатого века другой итальянский ученый, Фауст Веранчино, описал аналогичный аппарат, величина паруса которого зависела от тяжести человека. Впервые воспользовался подобной конструкцией француз Лавен. Это было в двадцатых годах семнадцатого века, когда, будучи заключённым, он бежал из тюрьмы с помощью предварительно сшитого из простыней шатра, к низу которого прикрепил верёвки и пластины из китового уса.
И уже в одна тысяча семьсот семьдесят седьмом году другой француз - Жан Думье, приговорённый к смертной казни, повторил этот прыжок. Узнику было предложено выполнить прыжок с крыши, пользуясь "плащом". В случае удачного приземления ему даровали бы жизнь. Эксперимент, как и в предыдущем случае, удался.
Так появился первый аналог парашюта.
А вот практическое применение парашютов началось в восемнадцатом веке, при освоении полётов на воздушных шарах.
Двадцать второго октября одна тысяча семьсот девяносто седьмого года над парком Монсо в Париже был совершен первый настоящий прыжок. Француз Адре-Жак Гарнерен прыгнул с воздушного шара, находящегося на высоте две тысячи двести тридцать футов. Прыжки с парашютом и сейчас производят на зрителей неотразимое впечатление, а в те времена и подавно.
Газета "Московские ведомости" за одну тысячу восемьсот шестой год сообщила, что русский воздухоплаватель Александровский поднялся в воздух на большом шаре и совершил прыжок с парашютом. Смельчак благополучно спустился на землю и был восторженно встречен зрителями.
А уже в одна тысяча девятьсот десятом году Котельников, наш соотечественник, создал первый в мире авиационный ранцевый парашют, успешно применённый в годы Первой мировой войны.
Первого марта одна тысяча девятьсот двенадцатого года был совершён первый прыжок с парашютом из самолёта. Его совершил американский капитан Альберт Берри в штате Монтана. Выпрыгнув с высоты одна тысяча пятьсот футов и пролетев четыреста футов в свободном падении, Берри раскрыл парашют и удачно приземлился на плацу своей части"...
Велимир и дальше бы рассказывал, а мы, открыв рты, внимали ему, да прозвучала команда на построение.
Ты знаешь, не далее как вчера прочитал стихи, автор Натан Смэш. Удивился тому, насколько точно изложены в них испытанные мною тогда эмоции. Вот, послушай:
Мир не для человека - Он создан лишь для птиц. Они одни в полёте Не ведают границ. Их крылья обнимают Бесстрашно высоту, Свободно воплощая Извечную мечту Людскую о полёте - Ведь наш удел мечтать, А их удел кружиться, Парить и покорять Неведомые дали. Их родина - простор. Лишиться этой выси - Жестокий приговор. Мы ангелы без крыльев - Наказаны за зло. И лишь из нас немногим Немного повезло - Тем, кто бывает в небе, И, если захотят, Худые руки-крылья Раскинув, полетят. Хотя бы на мгновенье - Благословен тот миг. В такие же мгновенья, Наверно, мир возник. Коварный страх наполнит Людское естество, Но над природным страхом Вновь духа торжество Одержит верх и будет Он отдан красоте, Свободному полёту И сбывшейся мечте. По каменистым скалам Однажды поднимусь И к пропасти приближусь. Зов этой бездны пусть До умопомрачения, до боли Натянет ощущений тетиву. И лишь на грани, на краю обрыва Я ощутить сумею, что живу!
В-третьих, где-то в середине февраля на место ушедшего на пенсию профессора-добряка Павла Афанасьевича пришёл "некий чувак", который мгновенно получил кликуху "Хлыщ". Хотя ему на все сто процентов подошли бы и другие, такие как "Липучка", "Буквоед", "Ходячий Устав", "Упырь" или того хуже - "Кусок Дерьма".
Только представь себе этакого Вениамина Футляровича Пупкина - худющего, прилизанного, затянутого ремнями. Форма, отглаженная до стрелочек, висит на конструкции, состоящей из углов при полном отсутствии намёка хоть на какие-то округлости. Вверху узкие плечи, вечно обсыпанные перхотью, длиннющая шея, маленькая лысая головка с ушами-лопухами и подслеповатые глаза-щёлочки. Этакое подобие человека, расточающего вокруг себя отчуждение и холод. Застывшая маска лица, не выражающая никаких эмоций. Ровный глуховато-механический тембр голоса, бесстрастно вещающий научную тарабарщину. Да так нудно, что уже через десять минут голова сама собой клонится в сон. Федул Петров, наш сокурсник, даже загремел во сне, рухнув в проход, как сноп. Благо сидел на галёрке и своевременно придумал, что упал, потянувшись за авторучкой.
Даже спустя десять дней у этого типа в училище не появилось знакомых, не то что приятелей. Его сторонились, поскольку рядом чувствовали себя некомфортно, хотя объяснить причину такого состояния не могли. Возникала этакая смесь брезгливости и непредсказуемой опасности, почти "животного страха".
по сути своей был "службист". Это, на мой взгляд, такая особь, которую по жизни двигает не призвание и любовь к выбранной профессии, а некое раболепство, преклонение и поклонение чисто внешним составляющим армии, в частности Уставу. Когда следование оному становится больной идеей, а исполнение его формальностью. Когда каждая буковка, точка, запятая, тире становится фетишем. Когда вот такое понимание службы возводится в ритуал, при этом личная жизнь как таковая напрочь отсутствует.
У всех складывалось впечатление, что он вообще не уходит из училища. Мы просыпались, а он уже тут. Стоит столбцом на плацу, наблюдая за процессом зарядки, и только стека-хлыста в руке не хватает. И вот так - весь день. Таращится, вызывая в сознании у каждого картину надсмотрщика на плантациях. Да ведь мы - не рабы. И даже в ночи, когда проскальзываешь в трусах и тапочках по коридору в направлении туалета, кажется, что по паркету цокают каблуки его сапог.
Согласен с общепринятой трактовкой: "Воинские уставы - это официальные нормативно-правовые документы, регламентирующие поведение и деятельность военнослужащих, жизнь, быт, несение службы в Вооружённых Силах, подготовку личного состава подразделений, частей и соединений и определяющие основы их боевых действий". Да, они определяют взаимоотношения между военнослужащими, их общие и должностные обязанности и права, порядок несения внутренней, гарнизонной и караульной службы, но ни в одном параграфе нет и слова о человечности, доброте, понимании, о тёплом взгляде поддержки.
В любой среде есть желающие поспорить, а уж защитников Параграфа Устава пруд пруди, да и сам такой же в основе основ. Но я о другом - кто служил, тот поймёт.
Как важно бойцу видеть глаза командира, отдающего тебе боевой приказ, его веру в солдата, его надежду, что тот сможет выполнить поставленную перед ним задачу. Возникает радость, когда всё исполнено точно и в срок! И вот она, победа - общая, бойца и командира! А оттого и более сладкая, так как добыта совместно, в союзе соратников-бойцов, а не одиночкой-киборгом, действующим на основе инструкции.
Мало того, у нашего начётчика напрочь отсутствовала беспристрастность и даже хоть какая-либо маломальская Справедливость, а было голимое бездушное требование и неотвратимость наказания за неисполнение, переходящая в жестокость.
Так вот это чмо (чрезвычайно-мудаково-образцовое существо) требовало на семинарах выдавать ответы слово в слово в соответствии с его лекциями, не допуская никакого свободного пересказа. Усвоение материала, степень понимания, наши знания его не волновали, главное - идеальное знание текста. Единственный, у кого это получалось легко, был Велимир, обладающий феноменальной памятью. Всем остальным, кому больше, кому меньше, приходилось зубрить, в том числе и мне.
Но на курсе были и такие "бунтари", которые считали, что армия - это честь и доблесть страны, основанная на совести и мудрости опытных отцов-командиров. И слово "Есть" совсем не означает исполнение любого дебилизма тупоголового чмо. Они оставляли за собой право оспорить глупый и даже вредный приказ. И считали, что уж точно никогда не станут красить осенью пожелтевшую траву в зелёный цвет. Вот эти парнишки и стали Организаторами Справедливого Армагеддона для чрезвычайно-мудаково-образцового препода, что в сокращении означало ОСА для ЧМО.
Чем дальше, тем больше события получали негативный поворот. Число "неудов" росло в геометрической прогрессии. Количество времени на зубрёжку данного предмета росло - естественно, за счёт изучения других предметов, которые были практически заброшены.
Теперь в библиотеке до поздней ночи сидели однокурсники и зубрили, зубрили, зубрили, что полностью лишило нас возможности уединяться в тайном убежище. Чего-чего, но этого я уж точно простить преподу не мог, потому тут же присоединился к вышеназванному тайному сообществу. Через некоторое время в него влились добрая половина курса. Мы даже избрали штаб и разбились на группы. Так, к примеру, были стратеги, разрабатывающие идею мести. А ещё тактики, определяющие порядок реализации идеи, и, конечно же, группа диверсии, вырабатывающая методы и пути исполнения конкретного сценария.
Конечно же, мы могли бы составить грамотное письмо начальнику курса, а может быть, даже училища с убойной аргументацией и железной логикой несогласия с данным обучением, приносящим вред. И это было бы правильно. Но в ту пору наш юношеский максимализм не позволил даже появиться подобной мысли в наших головах, так как большинство протестующих считало, что "стукачество" - последнее дело, недостойное настоящих мужиков. Да, вот такое было у нас убеждение в то время; считали, что "пацан должен ответить сам", а не ябедничать, при этом напрочь забывая о том, что открытое письмо с подписями - это и есть вариант публичного отстаивания своей правоты, а это, согласись, мало походит на тайный "донос".
Бог ты мой, каких только проектов не рождали наши буйные головушки - от кнопки на стул до использования физической силы, типа "устроить тёмную"! Как же хорошо, что до их реализации дело не дошло. Дальнейшее только ещё раз показало силу мудрости и высоту нравственности Велимира.
В определённый момент я решил, что в ряды нашего тайного братства надо привлечь и его. Рассказал всё честно и без утайки. Реакция была искромётной. Он тут же попросил собрать всех участников в библиотеку. Выставили пару часовых, типа дозорных, на случай появления офицеров.
То, что сказал Велимир, буду помнить не только я, но и все остальные, поскольку он своими словами как бы "снял пелену с глаз", и все испытали только одно - стыд. Хотя речь его была предельно короткой, но зато такой ёмкой: "Ребята, вы ведёте себя, как маленькие слюнтяи, которых обидела глупая выходка взрослого, но не совсем умного дяди. А ведь мы - взрослые парни и почти офицеры. Вы перепутали понятие "бой" с мелкими кознями, да ещё хотите сделать сие "исподтишка", когда толпой пытаются побить одного. Получается, что спасовали перед первыми же трудностями, а ведь служение Родине не исключает наличие дураков в армии. Хотя и хочется верить, что их в ней минимальное количество.
Предлагаю не спешить, обдумать всё, подождать несколько дней, подготовиться и только тогда "идти с открытым забралом" в бой за Правду. Высказать преподавателю своё несогласие с его методикой обучения в присутствии кураторов курса. Но отчего-то мне кажется, что ситуация и так сама собой рассосётся, ведь наши отцы-командиры и преподавательский состав явно не глупцы. Они всё видят и понимают".
Вот ведь, как "в воду глядел"!
И тут дело не в особых качествах "медиума-прорицателя" моего товарища, просто, в отличие от нас, он уже тогда обладал логикой в оценке событий, умел мыслить, исходя из возраста. Тем не менее, концовка у данной истории противостояния препода и нас, кадетов, была не только справедливой, но ещё и комической.
У Хлыща, несмотря на его кажущуюся идеальность, была слабость - он любил сладкие пирожные. В его столе на кафедре всегда лежали упаковки оных. Это существо их не ело, а прямо-таки пожирало в огромном количестве одно за другим, при этом никогда никого не угощало. Как только кто появлялся, он жадно облизывался и прятал коробку в стол.
Помните фильм про царя Еремея, где царевича поменяли с сыном рыбака, дабы не отдать дитятко подводному владыке Чудо-Юдо, роль которого исполняет талантливый комедийный актёр Георгий Милляр. Так вот, там есть кадры, где мнимый царевич под поощряющее песнопение мамок-нянек лопает торт, и всё лицо в креме. По-моему, киносказка называется "Варвара-краса длинная коса". Неприятно-отталкивающее зрелище, такое же сильное по своей отвратности, как и лицезрение жадно-быстрого поглощения сладостей преподом. Б-р-р!
В тот день, как всегда, было утреннее построение. Преподаватели также были в строю, стояли отдельно на возвышении, рядом с трибуной руководства училища. Стояние на плацу затянулось. Сначала зачитывали приказы, потом пошло награждение, потом было обращение заместителя по тылу с очередными требованиями соблюдения правил противопожарной безопасности, потом пошёл привычный ритуал зачитывания распорядка на текущий день.
Долговязая фигура общего "врага" маячила на правом фланге, на виду у всех. В какой-то определённый момент его резко скрючило, а затем он, охая, схватился за полы шинели и помчался через плац сквозь строй в направлении казарм. При этом его выгибало назад, а рука была плотно прижата к штанам сзади. Сами понимаете, в каком месте. Мельтешил он так длинными ногами, быстро-быстро ими семеня.
Это было настолько комично, что сначала раздался смешок, который волной покатился по строю курсантов, а потом откровенный хохот, переходящий в обидное ржание с улюлюканьем.
Согласен, жёстко и даже жестоко, но каждый из нас заслуживает то отношение к себе, какое по факту и есть. Потому, наверное, и существует выражение: "Береги честь смолоду, дабы не стать посмешищем в старости".
Из рассказа дневального любопытствующий народ позже узнал, что ЧМО пронёсся ракетой мимо, воняя, яко скунс, обхватив задницу обеими руками, с грохотом заскочил в туалет и там запёрся. Часа через три выглянул и попросил принести чистые брюки. Пришлось парнишке жертвовать своими спортивными штанцами. Жалко, почти новые были.
Полчаса спустя "герой - жопа дырой" вышел, неся в руках застиранные брюки и трусы. Видок у ревностного поклонника зубрёжки при этом был ещё тот.
Вместо его лекций нам поставили другие.
На следующий день ЧМО объявилось. Проследовало к руководству. От секретаря начальника училища просочилась информация, что отцы-командиры потребовали объяснений по поводу срыва занятий. Что, якобы, любитель сладкого смущённо вякал о том, как с утра съел коробку пирожных, крем в которых за ночь в тёплом помещении, видимо, испортился. В итоге это дало такой результат: искромётный понос на виду у всего строя училища.
Там же начальник училища устроил преподу разнос с вынесением строгого выговора с соответствующей записью в личное дело. А также высказал жёсткое требование: "Коренным образом изменить методику проведения опроса. Отменить зубрёжку. Добиваться понимания и осознания получаемых знаний. Развивать умение применять теорию на практике. Вырабатывать устойчивые навыки у курсантов доступно излагать своим подчинённым в будущем всё полученное в училище". На всё это "болван-фанфарон" отреагировал однозначно.
Немаловажную роль в подаче ЧМО рапорта о переходе в другое место сыграла реакция курсантов по ходу его продвижения в штаб: улыбки на лицах всех, кого он встречал, язвительные смешки и перешёптывания за спиной, взрывы хохота из курилок.
Более мы горе-преподавателя никогда не видели...
В-четвёртых, я со своей любовью-морковью напрочь позабыл о названном брате. Практически с октября не написал ему ни одного письма, хотя регулярно, как и прежде, три раза в месяц получал посылки и денежные переводы. Всё время убеждал себя, что "сегодня уже не успеваю, а вот завтра обязательно напишу". Хотя, конечно, причина была не в занятости, я просто не знал, как ему рассказать всё-всё.
Дотянул "кота за... хвост", дождался.
Первого апреля пришла телеграмма: "У тебя всё в порядке? Скоро буду!"