Утром Демьян долго сидел с опущенной головой, свесив мускулистые ноги с кровати. Тискал в руках чёрный прямоугольник телефона. Потом с внутренним содроганием открыл чат в мессенджере - ни одного нового сообщения со вчерашнего дня. После тяжёлых раздумий парень отыскал нужный номер в телефонной книге.
- Здравствуйте, Хасан Кадырович. Это Демьян. Я пока не смогу ходить на тренировки... Да, заболел... Спасибо, не нужно, Хасан Кадырович! У меня всё есть - и антибиотики, и витамины. Я потом... приду, когда выздоровею. Спасибо вам. До свидания.
Экран телефона погас. Как можно было снова прийти на тренировку после тех фотографий, после откровенных слов Улана? Все будут коситься, посмеиваться за спиной. А во время спарринга каждый борец - каждый! - теперь станет обращать внимание на то, возбудился Демьян или нет.
В бессилии парень закрыл глаза. Ведь это тело! Оно само так реагирует! Разве можно его остановить, подчинить контролю?! Память вновь, слово в слово, заставила увидеть сообщение Улана в общей группе: "А насчёт Дёмыча: когда с ним борешься, у него всегда хуй напрягается".
Не всегда! Неправда! Не всегда!
Демьян вяло замотал головой, шмыгнул. И побрёл умываться.
Он слонялся по дому без дела. Часто запирался в своей комнате и просто сидел в кресле перед выключенным компьютером. Думал.
Лишь к полудню Демьян с большим внутренним усилием признал некоторую правоту Улана: всё-таки возбуждение действительно часто накатывало в неподходящее время. Сколько раз в бою его охватывали невыносимо тревожащие мурашки по всему телу? А если он случайно замечал, что у противника в промежности сделалось по-особому упруго... собственный член наливался буквально за считанные секунды.
"Что естественно, то не безобразно", - отшучивались обычно другие парни. Демьян тоже повторял эту фразу вслед за ними. Прикидывался равнодушным, чтобы скрыть смущение. Однако это помогало ровно до тех пор, пока эрекция не становилась слишком явной. Тогда приходилось убегать в туалет и прятаться там. Пережидать безумие тела.
Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Демьян долго убирался в своей комнате. Перекопал одежду в шкафу, выбросил несколько мешков хлама. Расстановка вещей по своим местам подошла к концу - последней на полку встала рамка с фотографией двухгодичной давности. Вот сборная, во главе Хасан Кадырович. Вот сам Демьян - улыбается во весь рот. Рядом с Фархадом, который смешно щурит один глаз. Это был солнечный день какой-то далёкой поездки из забытого лета. С тех пор всё изменилось.
В дверь позвонили. Краем уха Демьян слышал говор из прихожей, возню. Должно быть, к маме пришли гости, но он не собирался выходить. С нынешнего утра вообще не хотелось показываться на глаза другим людям.
Как вдруг раздался стук уже в дверь его комнаты. Демьян был в растянутой майке, потрёпанных штанах, босиком. Выходить к гостям в таком виде он уж точно не планировал. Однако гость вошёл к нему сам.
Бесшумной громадиной в тёмном спортивном костюме на пороге возник Фархад. Огляделся, аккуратно поставил сумку на пол. И только потом двинулся навстречу. Его крупные ступни в чёрных носках ступали по ковру, как мягкие лапы ночной пантеры.
Демьян, опомнившись, быстро забрался на постель с ногами - в самое безопасное место - сгорбился, опустил голову. От волнения ему перехватило горло, и он молчал, точно провинившийся.
Фархад сел рядом. Мягко приобнял за плечи одной рукой. После некоторой паузы безо всяких приветствий произнёс вполголоса:
- Дём, ну ты чего?.. Нет ведь никакой болезни. Я сразу понял, когда Хасан Кадырович сообщил. Дём... Дёма...
Демьян не откликался, сидел без движения.
- Это всё из-за тех дурацких фотографий. Из-за Улана... Эх, наверное, мы с тобой ошиблись оба, когда назвали его хорошим человеком? Выходит, никакой он не хороший?
Демьян покивал. И, против собственной воли, потёрся вдруг затылком о могучую руку Фархада, которая лежала у него на плечах. Это был совершенно неконтролируемый жест - короткий, по-звериному искренний, как благодарность за появление в тяжёлый момент. Наверное, так сделал бы волкодав, помоги ему человек выбраться из смертельной ловушки.
- Но ты ведь спал. Ты ничего плохого не сделал. Зачем тогда...
Демьян хрипло перебил друга, заговорив наконец:
- Улан всем написал про меня.
- Думаешь, это касается тебя одного? - кажется, теперь Фархад улыбался. - Мы же молоды. Это нормально! У меня самого такое бывает. Правда. И у других парней тоже случается. Даже не сомневайся.
- Я знаю. Только у меня... - голос Демьяна осип от волнения, - это сильней.
Казалось, сейчас рухнут стены дома, сама постель-опора опрокинется, и всё полетит в бесконечную чёрную пропасть. У Демьяна дико колотилось сердце, начала кружиться голова. Было так страшно, до того страшно, что хотелось выбраться из самого себя, стать кем-то другим и пускай даже наблюдать за происходящим со стороны - лишь бы не изнутри. Ведь изнутри переживать сейчас всё это было попросту невыносимо!
Рука Фархада поднялась с плеча и исчезла. Вот только-только она была, а теперь её не стало. Холод на месте прежнего тепла показался холодом самого одиночества. Отвержения. Демьян чуть покачнулся и зажмурился - падение в бездну началось. Даже в фантазиях оно никогда не было ужасным настолько.
Фархад должен был уйти. Но перед этим мог ударить - Демьян, хоть и будучи дома, в своей комнате, признавал за ним такое право. Фархад мог сказать нечто ранящее - такое, в сравнении с чем любой удар показался бы мягкостью: точно остатки дружбы ещё удерживали от жестокости.
"Боже, боже, боже!" - Демьян совсем сгорбился, не в силах переносить происходящее. Теряя права на собственное тело, он не мог ни закричать, ни заплакать. Только жмурился изо всех сил и медленно заваливался вперёд. Уже физически ощущал нарастающую боль в груди - он забывал дышать.
Но что-то тёплое коснулось его затылка. Потом вновь. Будто возвращая с кошмарной дороги, поворачивая вспять. И вот вся ладонь Фархада зарылась ему в волосы на затылке. Прошла вверх. На миг исчезла и вернулась снова! Вновь поднялась снизу до самой макушки. Ероша, лаская, успокаивая.
Не размыкая век, Демьян тихо-тихо застонал. Он точно был смертельно ранен. Однако прямо сейчас Фархад его спасал - через невозможное, каким-то потрясающим способом за гранью человеческих сил.
Демьян, прерывисто дыша, потянулся к другу, обнял его. Ткнулся носом, губами в загорелую шею. Вдыхал древесный запах его дезодоранта, горячей кожи и не мог надышаться. Стискивал Фархада всё крепче. Тот сказал:
- Никогда себя за это не вини.
Измученный Демьян в ответ мог только шептать без остановки:
- Фархад. Фархад. Фархад, Фархад...
Друг также обнял его. Гладил по спине, по плечам, рукам. Движения Фархада были задумчивы, неторопливы. Потом он с грустью произнёс:
- Я не могу тебя защитить от всех дебилов на дорогах. От нового гриппа, от взрыва газа, от наводнения и бог его знает чего ещё... - сквозь эту грусть парень всё-таки улыбнулся. - Но от Улана я тебя защитить смогу.
Демьян сжал меж пальцев шуршащие складки его спортивного костюма. Всё, что так тревожило и угнетало утром, стало неважным. Фархад был рядом - живой, настоящий, добрый. Это казалось незаслуженной наградой.
В дверь снова постучали - Демьян невольно отпрянул от друга. И тотчас горько пожалел об этом: как мог он первым разорвать возникшую связь?! Но прежде чем стук повторился, Демьян заметил кивок Фархада: "Всё в порядке. Я понимаю". Тогда Демьян быстро вытер лицо, поправил одежду.
- Да?
В комнату заглянула мама:
- Парни, там борщ есть. А ещё я котлет нажарила. Может, поедите?
Фархад, сидевший на краю постели, сразу поднялся:
- Спасибо большое. Мне домой уже пора. Зашёл только, чтоб Демьяна проведать, - он подобрал сумку, ловко перекинул ремень через плечо. - Дёма. Ты приходи завтра на тренировку. Ладно?
Демьян нашёл в себе силы только покивать.
Когда гость ушёл, парень вернулся в свою комнату. Выключил свет. Лёг ровно на том месте, где только что сидел Фархад. Гладил остывающее покрывало и всматривался в темноту перед собой...
Мирно сияло летнее солнце, кругом царила жаркая дремота. Только у Демьяна на душе было неспокойно. При входе в спорткомплекс он даже приостановился: встревоженно оглядывался, дул на вспотевшие ладони.
Сколько раз накануне очередной тренировки он перешагивал этот порог без малейших раздумий! А теперь в распахнутую дверь виднелся знакомый линолеум на полу, побеленные колонны, гулкие лестницы - и всё это дышало ему в лицо неизвестностью. Как другие борцы примут его после слов Улана? Знает ли о произошедшем Хасан Кадырович?
В какой-то момент Демьяну показалось, что лучше уйти. Отложить своё возвращение ещё на некоторое время. "Болезнь" ведь могла затянуться...
Но потом вспомнился Фархад. И собственное обещание. Нет, ничего откладывать уже было нельзя. Пусть всё решится сегодня.
С мыслями о друге Демьян переступил порог спорткомплекса и двинулся привычным маршрутом. Фархад был на его стороне - это главное.
Первым в коридоре попался один из знакомых. Пожал руку, перекинулся парой ничего не значащих фраз и прошёл мимо. Демьян растерялся даже: ни намёков, ни усмешки. Может, он переписку не видел?
Раздевалка гудела голосами спортсменов. Борясь с волнением, парень тихо вошёл, положил сумку на самый край ближайшей скамьи.
- О, Дёмыч, как ты? Поправился?
- Здорово, бро!
- Хасан Кадырович сказал, ты болеешь.
- Бля, куда делись мои носки?
- Мне тоже после той бухашки хреновасто было.
- Ковёр - лучшее лекарство. Сразу пропотеешь!
- Чьё полотенце, эй?!
Демьян отвечал на приветствия, пожимал руки друзей. Он вглядывался в лица, искал следы ухмылок, презрения или хотя бы снисходительности. Однако не находил их. Парни вели себя как обычно. Точно не было никогда ни фотографий в мессенджере, ни подлых слов Улана.
Фархад похлопал Демьяна по спине и сказал только одно:
- Молодец, что пришёл. Тренировки нельзя пропускать.
Демьян начал переодеваться. Морщил лоб в глубоком смятении. Неужели случившееся уже забыто?! Может, Фархад просто подговорил всех? И другие лишь прикидываются, будто ничего не произошло?
Хасан Кадырович тоже был рад его возвращению. Интересовался самочувствием, советовал не перегружаться слишком сильно в первый день выздоровления. У Демьяна происходящее не укладывалось в голове.
вот на тренировку с большим опозданием заявился Улан. И сразу стало ясно: ничто не проходит бесследно. На левой скуле Улана темнел крупный синяк. Да, во время тренировок порой случалось всякое: и растяжения связок, и вывихи - особенно у новичков. Синяки никто и подавно не считал. Но, судя по тому, как явно Улан проигнорировал приветствие Фархада, несложно было догадаться, кто именно этот синяк поставил.
Гораздо больше Демьяна удивило другое: поначалу Улан привычно шумел, разглагольствовал, подначивал знакомых. Однако вскоре его настрой пошёл на спад. Причина тому была проста: поздоровавшись, парни вскоре оставляли Улана одного, вели себя сдержанно, а порой и суховато. И насмешливые взгляды - которые Демьян со страхом ждал в свой адрес - летели сейчас в спину Улана. В этом не было никаких сомнений.
Почуяв неладное, Улан примолк. Некоторое время держался особняком. Затем, будто случайно, оказался рядом с Демьяном. Чему-то рассмеявшись, наконец, бросил развязно:
- Имей в виду, брат, я не хотел тебя обидеть.
Демьян тяжело задышал, лицо его раскраснелось. Сначала так подставить, так уродливо вывернуть всё наизнанку, чтобы следом назвать братом? А обидеть - хотел! Для того и подмешивал в колу алкоголь, для того и делал те снимки на диване, чтобы сыпать потом издевательскими шутками в чате.
"Имей в виду, брат, я не хотел тебя обидеть" - каждое слово здесь было ложью. И впервые с момента публикации злополучных снимков Демьян не чувствовал себя слабым. Внутри у него всё кипело.
В это время Хасан Кадырович, должно быть, заметил, что двое спортсменов стоят без дела в стороне, и строго окликнул их:
- Долго ещё будете болтать? Ну-ка, оба на ковёр!
Демьяну большего и не требовалось. Когда ухмыляющийся Улан встал напротив него в среднюю стойку, парень заставил себя успокоиться.
Несмотря ни на что, друзья из секции - не оттолкнули. Фархад был здесь, совсем близко. Может быть, наблюдал... И Демьян понял вдруг: его собственное неумение понимать других людей, чужие обидные шутки и обвинения в тупости, косые взгляды и равнодушие - всё это сошлось в Улане. Сейчас тот был вовсе не соперником-человеком, а застарелым препятствием в жизни Демьяна, которое давно следовало преодолеть...
По дороге в раздевалку Фархад обнимал его, посмеивался:
- Красавчик, Дёма, красавчик! Размазал его. Хорошо сработано!
Демьян улыбался, шёл, расправив могучие плечи. "Улан может и дальше высмеивать меня перед журналистами, подкалывать как обычно, насмехаться. Но на ковре - я сильней". Одержанная победа окрылила его. Казалось, с этого мгновения вся жизнь теперь потечёт иначе - лучше, светлей. Демьяну хотелось только, чтобы Фархад не отпускал его.
Вот и дверь раздевалки. Они с Фархадом здесь оказались первыми. Переговариваясь, достали спортивные сумки из шкафчиков, начали раздеваться. Как раз в это время появился Улан. Под низким потолком тотчас повисло напряжение. Грохнув сумку на скамью, Улан фыркнул и насмешливым тоном бросил в пустоту перед собой:
- Ну, и с хуя ли все меня морозят? Типа я должен извиниться?
Демьян только плечами пожал - ему это сделалось безразличным. Зато Фархад, по-восточному улыбаясь, обманчиво мягким тоном произнёс:
- Фотки ты в группу кидал, подъёбывал при всех. А извиняться - наедине?
- Кто сказал, что я извиняться буду? Если вы приколов не понимаете, это ваши проблемы. И вообще, я с Дёмычем разговариваю, а не с тобой.
- А мне не нужно твоё разрешение, чтобы высказываться.
В раздевалку с шумом ввалилось ещё несколько человек, однако Улан, похоже, решил не останавливаться на полпути:
- Бля, и что дальше? Дёмыч, так и будешь быковать, да?!
Демьян положил трико в сумку и обернулся:
- То, что ты сделал, - это плохо. И подло. Если тебе сложно сказать "извини", можешь не говорить. Я тебя и так прощаю. Всё. Закончим.
К тому времени в раздевалке уже собрались все. Парни переодевались, но никто пока не произносил ни слова, не вклинивался в разговор. Улан оглядывался по сторонам, нервно запихивал вещи в сумку. Конфликт был исчерпан. Однако такой исход дела его, как видно, не устроил:
- Могу не говорить? Спасибо, сука, что разрешил... А знаешь, что? - Улан пнул скамью, отчего чужие сумки попадали на пол. - Ебал я твоё прощение. Понятно? Ни хуя извиняться я не собираюсь!
Никто не стал поднимать упавшее. Теперь все парни хмуро смотрели на одного Улана. Но тот и не собирался идти на попятную:
- Да, блядь! Не понравилось им! Что я написал? Что у Дёмыча хуй встаёт от борьбы. Хотите сказать, это не так? Я напиздел?!
- На прошлой неделе у тебя самого стояк был, когда ты со мной боролся. Никто же об этом в чате не пишет, да? - мрачно бросил один из борцов.
Улан пропустил эти слова мимо ушей:
- У него, блядь, постоянно хуй напряжённый! И не борется, сука, а трётся только! Да ещё себе, наверное, залупу обнажает, чтоб приятней было.
Это было откровенным враньём. И все это понимали.
Стиснув кулаки, Демьян вышел вперёд:
- Чего ж ты тогда проигрываешь, если я только трусь?
Раскрасневшийся Улан метался взглядом по лицам спортсменов: то ли искал поддержки, то ли ждал, что кто-нибудь обидно посмеётся над Демьяном. Вот только в раздевалке сейчас всем было не до смеха.
- Да потому... Потому что ты гомосек, ясно?! - стоя в одних трусах посреди раздевалки, Улан набычился. - А вы все? Хули уставились? Вы на его стороне, да? На стороне этого пидараса?!
Фархад встал рядом с Демьяном. Приобнял за плечи, напоминая другу о своём присутствии, удерживая от необдуманных поступков. Сам же, продолжая улыбаться, добродушно произнёс:
- Улан, ты за языком следи, ага? А то ведь я вывеску тебе ещё раз попорчу. Один-то раз в ебальник уже словил, правда? Может, понравилось?
- Иди на хуй! Сука! - взвился Улан. - Такой же, блядь! Оба! Одинаковые! Потому и защищаешь! Дёмыч тебе присовывает, походу? А вам?! Тоже всем нравится, когда он хуем трётся, да?!
Перед Уланом пасмурной тучей встала вся команда. В наступившем молчании один из борцов негромко сказал:
- Слышь, Улик? Съёбывай отсюда.
Улан, щурясь, оглядывал парней, порывался ответить, ухмылялся. Но гнетущая атмосфера вокруг него всё уплотнялась, наливалась недовольством. Похоже, только теперь он понял, что остался в абсолютном меньшинстве.
Схватив свои вещи, Улан в одних трусах выскочил из раздевалки прочь. Только когда дверь уже закрывалась, он полушёпотом бросил напоследок:
- Пидарасы...
- Нет, пока не отпиздишь, не поймёт, - один из парней шагнул к выходу, намереваясь догнать Улана.
Однако его удержали:
- Оставь, оставь. Пусть съёбывает.
- Да как так?! Типа последнее слово за ним останется?
- Расслабься, бро. Какое слово? Это так - шакал тявкает. А то, что он шакал, я чётко увидел. Своим же - такую херню делать...
Молчавший всё это время Фархад отпустил Демьяна. Подмигнул - и затем как ни в чём не бывало стал разуваться. Другие парни тоже опомнились: стали поднимать сумки с пола, чтобы вернуть их на скамью. Загремели дверцы шкафчиков, ожила привычная возня в раздевалке.
- Знаете, я с ним в пару больше не встану. Нахуй. Заебал.
- А думаешь, он вернётся? Чёт сомневаюсь!
- Вот и пусть катится. Нечего Дёму нашего обижать.
- Чё ты свои носки на мою одежду кладёшь?
- Да, Дёма наш! Своих в обиду не дадим!
- Ага, попробуй обидь - второе место. Ха-ха! Сам кого хочешь обидит.
- Эй, кто-нибудь, поделитесь шампунем? Я свой не взял...
Вечером, уже лёжа в своей постели, Демьян с восторгом изо всех сил стиснул подушку. Отпустил её, зарылся лицом в белую наволочку. Если б в комнате был кто-то ещё, то услышал бы только невнятные бормотания. Однако сам Демьян мог разобрать собственный голос. Он понимал каждое слово и всем сердцем верил в сказанное:
- Пацаны... Пацаны, блин, я вас так люблю! Вы самые-самые лучшие! Господи, как же здорово, что вы есть, что я с вами знаком, что вы именно такие! Вы... Вы просто... - других слов Демьян так и не нашёл.
Через несколько минут он уже спал. И, как прежде, улыбался во сне.
Утром Демьян проснулся от ощущения приятного давления в промежности. Оказалось, он сильно возбуждён, а чёрные боксёры давно мешают члену выпрямиться. Довольно замычав спросонья, парень завозился. Вскоре чёрный комок тёплой ткани бесшумно упал на пол рядом с кроватью.
В солнечных лучах Демьян лежал под белой простынёй полностью обнажённым. Нагота и свобода движений, возбуждение - всё происходящее ему нравилось и представлялось настолько естественным, что не было ни малейшей нужды как-либо это скрывать.
С закрытыми глазами Демьян коснулся своей мошонки. Потом ласково взял всю целиком: округлая, тёплая - её приятно было даже просто держать в ладони. Сонно посмеиваясь, погладил её, точно молочного кутёнка. Затем принялся с удовольствием водить по всему телу кончиками пальцев: по крепкой груди, по бицепсам, по кубикам пресса, по внутренней стороне сильных бёдер. От таких касаний становилось и славно, и щекотно одновременно. Не утерпев, Демьян обеими руками взялся за одеревенелый от напряжения член. Посапывая, мял его, сдавливал, всё сильнее и сильнее. Он окончательно проснулся, когда указательный и средний пальцы, пройдясь по головке, внезапно оказались вымазаны скользким.
Демьян вынул руки из-под простыни. Шумно выдохнул, глядя в потолок. Тело уже не просило - оно требовало "разминки". Сегодня же. Без отлагательств.
Парень бодро соскочил с постели. Кое-как натянул чёрные боксёры и осторожно выглянул из комнаты в коридор. Только убедившись, что путь свободен, юркнул в туалет. Там он умылся, почистил зубы. За это время разбушевавшееся естество успело немного успокоиться.
Наспех позавтракав, Демьян взял полотенце и заперся в ванной. Одежда полетела на пол, зашумела вода. Он отвинтил лейку от душевого шланга.
Перед "разминкой" нужно было обязательно очиститься изнутри. Демьян, хотя и краснел при таких мыслях, вынужденно признавал: процедуру очищения он воспринимал как неотъемлемую часть самой "разминки". Тревожно-приятную, волнительную часть, которая предвещала главное.
Демьян сидел в ванны на корточках. Незагорелое могучее тело его, покрытое каплями воды, горбилось белой горой. Шланг прятался где-то под ним. Вот шум текущей воды пропал. Одна секунда тишины, вторая, третья...
Молодой борец начал морщиться, отдуваться:
- Уф... У-уф... У-у-у!
Шланг выпрыгнул наружу, в стоке снова зашумело. Но парень терпел ещё некоторое время. Морщил лоб, сопел. Когда же терпение подошло к концу, он разом с наслаждением облегчился тёплой водой. Перевёл дух.
В ванной снова сделалось тихо. Пятая секунда, шестая...
Демьян жалобно замычал, но ему в самом деле до одури нравилось это чувство горячей наполненности внутри. Поэтому терпел, сколько мог.
Бросив шланг на дно, борец протяжно захныкал. Переступил мокрыми ступнями от нетерпения. Он обнимал себя за колени, сжимал кулаки.
Короткая струйка воды вырвалась из него сама собой - он не смог её удержать. Хныча, Демьян сопротивлялся ещё несколько мгновений. Затем вновь позволил себе облегчиться. В конце с изрядным удовольствием даже потужился, чтобы вся вода вышла до конца. Тяжело отдышался, сглотнул.
Наполнившись в третий раз, парень упал на четвереньки. Мычание его сделалось настолько громким, что теперь это могли услышать снаружи. Обмирая от волнения, Демьян скребнул ногтями белое дно ванны. Он боялся стука в дверь и вместе с тем находил острое удовольствие в этом нестерпимом желании избавиться от тёплой тяжести внутри тела.
Струя воды вырвалась из него и ударила в стенку ванны. Парень позволил ей вытечь всей, без остатка. Ещё несколько минут оставался в прежнем положении, выравнивал дыхание. Затем поднялся. Испытывая некоторую слабость от такого опустошения, наспех ополоснулся. Член у Демьяна тяжко отвисал - теперь только "разминка" могла заставить его успокоиться.
Парень вернулся в свою комнату, быстро оделся, побросал нужные вещи в спортивную сумку и вышел из квартиры. Ждать больше не было сил.