Как бы мне не хотелось и не верилось тогда, да и сейчас пожалуй, неотвратимо, как смена времён года, ночи и дня, солнца и луны, приближался финиш этой необычной истории. Истории о неудавшемся горном походе. Поверьте, не сразу. Не через день и даже не через два, но всё уже было предрешено.
Вернувшись на трясущихся ногах почему-то наверх, я разделся, лёг, притянул к себе горячее тело Вани и отрубился. Напрочь забыл, что собирался спать внизу с парнями.
С самого рассвета опять шумела и громыхала гроза. Проснулся от блаженства и даже не хотел открывать глаза. Казалось, что я в раю. Чувственном. Мой дрын ласкал самый нежный, ласковый и желанный в мире рот, а также губы, язык, горло.
- А-а-ах! - этим возгласом начался наш медовый период.
Ваня самозабвенно делал мне восхитительный минет. Но счастье, как известно, недолговечно.
Честно говоря, 4 последующих дня я помню весьма смутно. Это было постоянное пребывание в эйфории. Для нас перестали существовать база, погода, люди, новости и события. Не помню, что и когда мы ели, пили, с кем общались. Любое, даже краткое расставание было пыткой и надругательством и ввергало в ревность, раздражённость, беспокойство и депрессию. Мы пили воздух одним дыханием, воспринимали мир одними органами чувств и купались во взаимной влюблённости. Это была череда бесконечных сношений куда только возможно. Я сходил с ума от блаженства, яростно вколачиваясь в его юношеское тело, Ваня с молодецкой удалью натягивал меня. Как божественный нектар, мы пили соки друг друга и взаимно, со всей возможной страстью дарили один другому упоительный экстаз. Прерывались лишь по крайней нужде.
Это было восхитительно, несравненно, непревзойдённо... мы были пьяны от эндорфинов, мощно вырабатываемых влюблённым телом, слепы к окружающему и ведомы единым восторгом взаимного обладания. Сквозь пелену этого опьянения вспоминается наше скупое общение с друзьями, их недоумение, растерянность, непонимание, которые мы не желали развеивать... Я перестал существовать для себя и жил одним только им, а он мной. Никогда прежде я ни с кем не был так близок, так вожделенен, так необходим.
Во время передышек он рассказывал свою историю приобщения. Сексуальный опыт Вани сводился к десятку взаимных минетов с двоюродным братом-ровесником, когда он отдыхал летом в селе у бабушки. Секс с девушкой у него тоже имелся. Трижды ему дала слабая на передок соседская девчонка. К тому времени она давала уже вовсю и была основательно раздолбана отчимом, мужиками-соседями и пацанами со всей округи. Особенного чего-то он с ней не испытал, так как очень быстро кончал. Вскоре она отшила его, променяв на старших.
В год окончательного приобщения в конце лета в одном из горных походов он был помощником руководителя. Группа была столичной и состояла из 10 парней и 3-х девушек. Все были студентами 3-4-х курсов. Свободных мест в палатках не было, и ему предложили спать у себя двое симпатичных друзей. Парни были высокими и сильными. Кареглазый блондин отличался особенно рельефным телом и обильной волосатостью. Синеглазый смуглый брюнет, его друг, был почти безволосым. Погода тогда стояла жаркая, и даже ночью в палатке парни спали на расстеленных, как одеяла, спальниках в одних трусах.
Как-то среди ночи Ваня проснулся от объятий сонного брюнета. Подумал, что тому снится эротический сон. Парень поглаживал ему живот и легко вминался в бедро большим твёрдым болтом. Это неожиданно возбудило. Ваня замер, не зная, как поступить. Ласки студента были так приятны.
Сразу вспомнился двоюродный брат. Но тут он впервые ощущал толстый и большой хрен взрослого парня. Поколебавшись немного, Ваня оторвал от постели руку и просунул её между тел, ощупывая сквозь влажные трусы кончиками пальцев твёрдый ребристый ствол, пышущий жаром. Чернявый активнее задвигал бёдрами, воткнулся губами в шею и вдруг накрыл своей его руку. Отодвинул бёдра и прижал её к долбаку. Когда Ваня обхватил ствол руками, он задвигал бёдрами. Затем развернул его лицом к себе и тоже рукой стал качать Ванин торчок.
Палатка наполнилась их возбуждённым сопением. Придвинувшись губами к самому уху, брюнет шёпотом попросил пососать ему. Ваня испуганно отказался, боясь огласки, но студент продолжал настойчивые уговоры и в конце концов пообещал, что тоже пососёт. Пацану уже и самому хотелось взять в рот, но он ещё сомневался. Стали спорить, кто первый. Видя упрямство малого, брюнет согласился, чтобы они взяли одновременно. Легли боком. Он стащил с них трусы. Перевернулся головой к ногам и первым засосал в себя хрен пацана. Ваня кончил очень быстро, балдея от вкуса и аромата взрослого, но, зажав его голову руками, сразу пошёл на второй заход.
Тут к нему сзади придвинулся блондин, ощупал их обоих и стал гладить по спине и попе, целуя уши и шею. Затем нащупал очко пацана и начал мягко его массировать. Кайф был настолько улётный, что уже через 5 минут Ваня кончил вторично. Сразу за ним поплыл и брюнет. После этого блондин, развернув Ваню к себе, попросил отсосать и ему. Тут же придвинул к лицу пацана свой лохматый лобок. Если у брюнета болт был 19х5 см, а у Вани тогда на сантиметр короче и тоньше, то у блондина он был всего 16х3 см, зато яйца под ним были, как два мандарина. Парень сразу принялся активно трахать его рот и кончил. Уложил на спину и, взобравшись на грудь, продолжил...
Перерыв минут 15. Блондин ставит его раком, начинает по новой долбить спереди и опять с коротким перерывом дважды кончает, вколачиваясь до упора и заливая его обильным соком. В то время, когда белобрысый долбил его последний раз, а это длилось с полчаса, брюнет подлез под Ваню и опять отсосал ему. Челюсти ныли немилосердно, тем не менее, это не помешало последнему, как только блондин отвалился, тут же занять его место и самому оттрахать рот парнишки. На рассвете Ваня сделал обоим утренний минет и днём едва мог говорить.
Так парни вафлили его ещё 2 дня, иногда умудряясь делать это даже на привалах. Брюнет тоже не упускал возможности отсосать ему и другу. На третий день они осторожно вскрыли его очко и с тех пор долбили уже в два смычка по 3-4 раза за ночь. К концу недели трахались взаимно втроём.
В последний день, когда отряд был уже на базе и собирался назавтра уехать, Ваню подловил в душе крепкий кабанчик лет 20, сказал, что прошлой ночью подслушал их долбёж в палатке, и тут же потребовал его удовлетворить. Этот последний не отпускал его до самого утра и оттрахал Ваню своей толстой 18х6 см дубинкой в обе дырки раз 5.
Расстался пацан с отрядом уже реальным любителем голубого секса...
Потом был одноклассник, которого он окучивал до окончания школы. А осенью в первом семестре его уже самого натягивал по-всякому смуглый волосатый красавец, у которого отец был азером, а мать местной. На зимней сессии того парня отчислили за неуспеваемость...
Жили мы с Ванюшей все эти дни, не касаясь земли. Плывя в пуховых облаках восторга, примчались к дню, который стал для нас последним. Как же невыносимо быстро он нагрянул! В самый разгар страсти, на самом пике нашего счастья...
Ровно через 4 суток с самого утра приехал Петро. Привез с собой ещё продуктов, спиртное и уже замаринованный шашлык на всех. Опять с ночёвкой. Мы встретили его сияющие, переполненные взаимной любовью и страстью. Мужик, лишь кратко порасспросив о житье-бытье, весь день пристально наблюдал за нами, всё больше мрачнея и замыкаясь в себе, когда мы сияющие появлялись на людях, неохотно отрываясь от взаимного милования. День, как и несколько предыдущих, пролетел легко и незаметно. И вот уже вечер, на углях исходит ароматами готовый шашлык...
Погода в последние дни более-менее стабилизировалась. Потеплело, всё чаще из-за туч появлялось горячее солнце. Вечерами опять стали донимать стаи лесных кровопийц.
Все уже без комбинезонов, но ещё тепло одетые собрались в большой беседке. На этот раз директор и гость разделили нашу молодёжную компанию. Шашлык готовил сам автор и в связи с этим пил совсем немного. Под весёлые тосты и песни, отменный шашлык и щедрые салаты водка вперемежку с пивом и вином лились рекой. Все быстро пьянели. Молодой, непривычный к столь обильному потреблению алкоголя организм Вани вскоре сдал. Приобняв меня за плечи, тыкаясь в шею и ухо мокрыми губами, Ваня, икая, лепетал:
- Кирюша, я совсем бухо-ой, ик. Надо полежать, ик, немножко. Отведи меня, ик, в постельку, пожалуйста. Ик. Я... чуточку, ик, полежу и... буду тебя любить, ик.
Я поднял его с лавки и, поддерживая, отвёл в залу, уложил в постель, а сам прилёг рядом, поглаживая и целуя. Минут через 10 раздался тихий стук, в дверь просунулась рыжая голова поддатого Вити:
- Кир, Ванька спит? Ладно, пусть отойдёт немного. А тебя там зовут - его батя и директор. Говорят, что хотят сказать тост и выпить за твоё здоровье. Идём, Кир - они очень просили и точно не отстанут. Посидим у костра, а потом вернёшься. Ваня ж никуда не денется. Все и так понемногу уползают в дом.
Погладив и поцеловав Ванюшку в щеку, я последовал за рыжиком. У костра были старшие мужики и парни из нашей компании. Сел, выпили, потом ещё. Помню, сквозь хмель подумалось, что ничего, мол, страшного - Ваня поспит и присоединится к нам.
Захмелел неслабо. Директор и парни как-то незаметно рассосались. Остались я, Петро и костёр. Тост на брудершафт. Потом мы оказались в салоне машины. Пьяные поцелуи, объятия. Раздевание. Возбуждённый шёпот Петра:
- Кир, давай! Напоследок... теперь уж точно в последний раз, больше меня не увидишь. Трахни, вы**и меня! Как умеешь... как ты умеешь, бля! Я все дни только и жил, вспоминая, как ты со мной... меня... Верь, больше - никогда. Вы же скоро сваливаете. Прошу...
И опять поцелуи, жадный рот на каменном стволе, мощный отсос. И пьяное, хаотичное мельтешение в мозгу: "Ни за что, но он же... отец... знал... Нет... Но если бы не он, не было бы этого счастья, Ванюши... ничего бы не было... Ладно, хуй с тобой... последний раз... Бля, как ебаться хочется, как он сосёт!.. Ах-х-х!.. Давай...".
вот я уже на нём и в нём - и дикая, яростная, выносящая мозг ебля. Раз, второй, третий... И вдруг звук открываемой двери и... омертвевшее лицо моего Ванюши, его яростный, ненавидящий взгляд... Дверь с грохотом захлопывается.
Я лихорадочно одеваюсь, лечу за ним. Ваня сгорбился над землёй, его немилосердно рвёт. Подбегаю, робко касаюсь плеча.
- Не тронь меня, прочь!
Опять содрогается и рвёт со стоном, фонтаном. Срывается к умывальнику. Моется и мчит в залу. Я за ним.
- Не подходи! - ревёт он. - Не касайся... Ты... ты просто животное, ты тварь, ебливая и мерзкая. Как ты мог!? Это же отец, мой отец! Как же я тебя ненавижу! Мразь, скот, козлина вонючий!
Он бросается на меня с кулаками. Лупит куда ни попадя, пьяно, как попало. Я зажимаю его в руках. Падаем. Ваня, как пружина, бьётся, рвётся в руках, ревёт, кусает, проклинает, проклинает и проклинает... Наконец обессилел, затих. Плачет...
Я пытаюсь оправдаться, объяснить:
- Да - отец. Твой. Прости!.. Ты не знаешь, ничего не знаешь... Ради тебя, всё ради одного тебя. Да ты, блядь, знаешь, что он сам... первый, ещё тогда, в той поездке... меня выебал! Как последнюю суку! И в рот, и в зад... А потом типа тест на еб**вость придумал... заставил, и я... его... тоже натянул. Ради тебя, ради того, чтобы быть с тобой все эти дни... А потом он ещё ночью... захотел. Типа, всё... в последний раз... И сейчас... тоже... напоследок, мол, что больше не увидимся... Вот так... Я ж бухой был... Ты спал... Я ж и вправду думал: ладно, ещё разик - и всё, и буду только с тобой... до конца. А он уедет. Не заберёт тебя.
Ваня, едва слушая меня, содрогаясь всем телом, выл и ревел:
- Неправда... Отец никогда... Не верю. Я тебе НЕ ВЕРЮ! Это все ты! Твоя вонючая похоть, твой ненасытный **й! Не верю! Отец не мог! Ты - это все ты! Мало тебе меня, всех тех козлов ваших!.. Мало?..
Как же это... ыыы... ведь так всё хорошо было... Я тебе - тебе, тварь, верил!.. Убирайся, убирайся вон! И чтоб никогда, слышишь, никогда в жизни я тебя не видел! Больше НИКОГДА! Ты понял? Если ещё раз ты хотя бы подойдёшь, я тебя убью... или... себя убью. Ты... ты меня и так уже убил. Душу убил. Любовь убил... Этого я никогда не прощу... Убирайся... из моей жизни. Я уже даже не ненавижу - я презираю тебя, ты мне мерзок; ты... просто... вонючая ебливая тварь.
И он вонзил в меня такой взгляд, в самую душу, в сердце! Я ушёл...
За дверью столпились сбежавшиеся на шум трое моих друзей. Я растолкал их. Рыкнул, чтоб убирались. Выбежал на улицу и завалился в беседку. Водки и вина было вдоволь. И я курил, рыдал, пил, выл и опять пил, пил и пил, пока просто не вырубился...
Очнулся уже на заре от чувствительного тычка в плечо. Опухший, окоченевший, с чугунной головой. Рядом сидел угрюмый Пётр.
- Мы уезжаем. Я говорил с Ванькой - он немного успокоился. Увидеться с тобой не захотел. Просил передать, что извиняется за вчерашнее, но простить не сможет. Никогда... Прощай, Кир... и прости... если сможешь... Это всё я, я виноват... Но иначе не мог... Может, когда-нибудь поймёшь.
Пётр ушёл. Я уронил голову на стол. Уехала машина. Выпил ещё кружку водки и опять вырубился.
Проснулся в тепле, в комнате у пацанов. Из столовой доносился шум голосов. Все обедали. Голова раскалывалась. Было так хреново, как ещё никогда...
Вскоре пришли парни с трёхлитровой банкой простокваши. Вылакал сразу половину. Опять задремал. Очнулся уже ночью между Бодей и Дроном. Встал. Оделся. Выполз на улицу отлить и покурить. Головная боль прошла, но было очень хреново... Поднялся наверх. Развёл огонь в камине. В зале ещё витал дух нашего счастья, любви... Стало настолько больно, что там же, у камина, стеная и плача, я вылакал с полбутылки коньяка, отполз к постели, ещё хранящей наши запахи, и вырубился. Это был конец. Вернуть, исправить ничего было невозможно.
В диком унынии, как сомнамбула, провёл я на базе последние дни. Дрон и Витя с Бодей всячески опекали меня всё это время, пытались отвлечь. Ничего не помогало. Очень много пил и курил, пытаясь заглушить боль.
Спросите: "А как же секс?" Был и секс. Днём мне тогда не до него было. Но тело требовало своего. Мне всегда нужно много секса... Понимая моё состояние, Дрон с Витей додумались минетить меня ночью или на рассвете во время сна, и я просыпался, гладя то рыжие вихры одного, то жёсткий ёжик другого, иногда даже дважды за ночь. В ночь перед отъездом я проснулся, когда рыжик сосал мне, а его в это время натягивал детинушка. Взамен они никогда ничего не требовали...
По возвращении домой мы тепло попрощались, обменялись адресами и телефонами. Обещали созваниваться.
Через 2 дня я улетел в Грецию. Салоники, пляж Agia Triada. Экскурсии, греческие кухня, танцы, хоровое и вокальное пение, ночные клубы... Ничто не могло отвлечь от тоски и уныния. Много пил и курил, спал, шлялся по базарам, закупая никому не нужные сувениры, валялся на пляже, много плавал в кристально чистом море. Угрюмо игнорировал заинтересованные взгляды курортников, местных эфебов и гетер.
Домой вернулся спокойный внешне, но с тоской в сердце и ноющей пустотой в израненной душе. История с Ваней очерствила надолго. Разочарование надёжно оградило от любовных похождений и интриг...
Но сердце, если оно горячее, стремится и может любить, не может не откликнуться на глубокое, искреннее чувство, обращённое к тебе, в чём мне пришлось убедиться на собственном опыте уже через пару лет...
Эпилог
Надеюсь, всем, кто читал эту историю, интересны дальнейшие судьбы главных её героев. Извольте ознакомиться.
Итак, если читатель помнит начало истории, продолжу.
После приезда домой Андрей и далее активно общался с Витей. Они часто встречались и трахались, гуляли, выезжали на природу. Ходили в бары, театры и на концерты. Со временем стали неразлучны. Дрон ушёл из своей конторы на более престижную работу в солидную фирму, где и работает по сей день юрисконсультом. Витя окончил истфак с отличием, по приглашению попал в элитный интернат, где преподаёт историю отпрыскам денежных мешков. Андрей приобщил его к регулярному фитнесу.
Недавно они купили домик на окраине города и преобразовали его во вполне приличный двухэтажный коттедж с бассейном и садиком. Happy together.
Тогда же они ещё жили на квартире у Андрея. Пригласили к себе в гости. Через 2 дня в субботу я подъехал к ним.
Стол был великолепный. Угощений не перечесть. Ну, я с подарком, естественно, и с крутой бутылкой. К ночи завалились спать по старой памяти все вместе. И началось. Сначала Витёк нас отминетил. Потом мы его в два смычка, меняясь, натягивали около часу. Пересап. Мы с Дроном соскучились и сплелись в 69. Затем друг друга в попец по очереди - рыжик на подсосе. Оторвались на полную катушку! Закончили в воскресный обед, выхолощенные до дна, и я уехал, на прощание накормив последними каплями своего молочка Витю. С Андрюхой мы всё это время целовались.
Было ещё несколько таких встреч. Иногда парни устраивали групповушки. Несколько раз участвовал в них и я.
С Богданом я встречался всего пару раз за 3 года, пока он работал в моём городе. Сейчас он в столице. Тренер и инструктор большого фитнес-центра. И всё еще одинок. Всё не может найти свою половинку. Теперь, правда, не ограничивается традиционным сексом, выступая в роли универсала. Спросите: был ли у нас секс? Был - каждый раз длительный и улётный. Были даже несмелые попытки на намёки с его стороны - вот, мол, нам бы с тобой да на постоянку... классно бы... Очень робкие и неуверенные... после секса...
Поддерживаю со всеми ними связь в социальных сетях и по мобиле.
Ивана я больше никогда не видел.
Пётр нашёл меня по возвращении (подозреваю, что с помощью Богдана) через полгода. У нас опять был отпадный трах. Так же мы встретились с ним ещё трижды.
При первой встрече, после секса в гостиничном номере, он признался, что намеренно развёл, хотя и не без удовольствия, меня на секс на базе, с тем чтобы нас засёк его сын.
- Прости, Кирилл. Я тогда сразу, ещё во время нашей поездки понял, что ты как ураган, как та памятная буря - сметаешь и рушишь всё на своём пути, если влюблён. Невзирая на людей, их судьбы, не заглядывая в завтрашний день. Это твой уникальный Х-фактор. Очень боялся я за Ваню, видя, как он на тебя запал. Ради тебя он бросил бы дом и учёбу. И что бы из этого вышло? Ты женат, имеешь семью. Что бы он делал у тебя? Перебивался бы бросовой работой, ютился в какой-нибудь дешёвой конуре? И страдал бы, мучился, ревновал в ожидании тех нечастых встреч, которые ты мог бы находить для него... Да и ты бы мучился от осознания того, что ничем существенно облегчить его участь не в состоянии. В лучшем случае я мог бы убедить его окончить учёбу. Тогда он все выходные и праздники без конца мотался бы к тебе, и вы искали бы места для встреч, которых всё равно вам было бы мало... И он всё равно, при его-то вспыльчивости, страдал бы, мучился и ревновал!.. А люди, а молва?! Не такой судьбы хочу я единственному сыну. Хотя он сильно на меня обижен, может, и не простит никогда. Но я твёрдо уверен в том, что правильно тогда поступил...
Тогда, при первой нашей встрече и при всех последующих, я узнал от Петра следующее.
Разобравшись во всём, что обрушилось на его голову, Ваня затаил обиду. Их отношения в семье сильно охладели. Последний год учёбы он вообще не бывал дома. В одном из походов познакомился с девушкой из Запорожья. Женился, и после окончания учёбы они уехали жить к ней на родину. Недавно у них родился сын, которого назвали Кириллом.
У самого же Петра жизнь сложилась тоже - грех жаловаться. Дочь, окончив школу, вышла замуж за одногруппника Ивана и живёт в Ивано-Франковске. С женой развелись. Она навсегда осталась в Италии. Вышла там второй раз замуж и живет в Виченце. Мать Петра вскоре умерла. 2 года тому назад он сменил напарника. Во время последней нашей встречи показал мне его фотки на мобиле. Румяный курносый русый здоровяк 35-ти лет, немного похожий на лохматого кабанчика. Пётр разоткровенничался, что оба они универсалы, что болт у напарника 20х6 см, а яйца просто огромны. Живут и работают вместе.
И последнее.
У меня через год после этого неудавшегося похода завязалась непродолжительная (на год) интрижка с ещё одним Ваней, соседским пацаном. Но это уже в самом деле совсем другая история. Возможно даже когда-то возникнет желание живописать и её...