Мой любимый дед и его родной брат Анатолий раз в год, в мае, обязательно встречались. И вот мой любимый дед Иван спит, а дед Анатолий позвал меня прогуляться на свежем воздухе в нашей огромной сосновой роще. И, поскольку в нём уже бултыхалось около литра прозрачной жидкости крепостью 40 градусов, то в ответ на моё возражение, что ведьм и домовых нет - он и рассказал свою историю. Точнее, не свою, а историю того немца из разведки. А я был у него внучатым племянником, вот он очень хорошо ко мне относилося.
... Вот, внучок. Году в сорок четвертом я разрабатывал одного важного для нас немца. Был такой оберст-лейтенант, точнее подполковник, это по-нашему. Могу вам сказать только, что служил он в организации под названием "Штаб Валли". Что это такое, ты спрашиваешь, внучок?
Штаб «Валли» (нем. Stab Walli) — специальный разведывательный орган управления «Абвер-заграница», созданный в июне 1941 года для организации и проведения разведывательной, контрразведывательной и диверсионной работы против Советского Союза. Вот в такой непростой организации тот служил и нам очень был нужен. Звали его Фриц Зелигер, умный и опасный был он. И очень он управлению разведки нужен был!
Ну а вот насчет остального, конкретного, уж простите, помолчу. Иные операции и подписки срока давности не имеют, они насовсем. Не выдавая никаких тайн, можно сказать лишь, что был он не простым военнопленным, мы его собирались использовать кое в каких операциях, к которым он до плена имел прямое отношение. Ну, словом, классика жанра, напрягите воображение и вспомните иные романы еще советского времени... После войны такие операции ещё были!
Зелигер к тому времени уже немного поплыл, то есть прямого согласия на дальнейшее плодотворное сотрудничество еще на дал, но было ясно, что при неспешной и вдумчивой обработке из него еще выйдет толк в плане полной перевербовки... Очень нужно было! Моё начальство аж копытами стучало!
Не стоит при слове «обработка» этак многозначительно морщиться. Вы меня неправильно поняли. Его никто и пальцем не трогал. Так подобные дела не делаются. Мы все были профессионалами, и мы, и майор, а профессионала надо обхаживать, как глупую красивую лялечку на пляже в Ялте... Есть ситуации, когда мордобои и угрозы категорически непригодны, более того, вредны... Совершенно вредны!
Так и в том случае. Я с ним работал задушевно, ясно вам? В мою задачу вовсе не входило сделать его коммунистом или хотя бы сочувствующим – нахрен оно нам надо, откровенно говоря? – Я просто-напросто должен был вползти к нему в душу. Расположить его к себе, мягко и ненавязчиво убедить в конце концов, что ничего страшного вроде измены присяге с ним не произойдет – всего-то и делов, что один профессионал, всесторонне оценив непростую жизненную ситуацию, принял решение согласиться с аргументами других профессионалов... Примерно так. И не иначе!
Ещё чем я ему понравился - соблюдением субординации, он же подполковник, а я всего лишь майор. И вот однажды я пошутил, мол есть такое выражение, что "майор - это почти капитан, а вот подполковник - это почти полковник". А раз он стал таким довольным, рассказал ему пару интересных случаев. Тут зашла лейтенант Верочка, она принесла нам ужин. И, когда она ушла, я выдал, мол она точно ведьма. Ну и мы с ним чуть посмеялись, мол все женщины ведьмы. И тут он и рассказал... Такое рассказал!
... Обстановку в Минске, герр майор, вы сами должны прекрасно помнить, хотя и не были там тогда. Ваши серьезную оборону организовать и не пытались – уходили на восток, стараясь не задерживаться, даже когда по ним стреляли наши с чердаков и с крыш, большей частью вяло огрызались на ходу и катили дальше. И власти ваши, и милиция, и НКВД чуть ли не поголовно тоже двинули на восток. В центре города вы еще держались, а вот окраины были уже целиком наши...
Под командой у меня – было десять человек. Обосновались мы комфортно: в симпатичном таком, небольшом двухэтажном особнячке посреди маленького парка. Очень удобно и почти незаметно. Задача у нас была, заполучить что-то интересное: командира в чинах, штабные бумаги, машину-радиостанцию – сами понимаете, где радиостанция, там и коды с шифрами, и военные радисты, люди информированные. Передовые части вот-вот должны были подойти к городу, с ними шел наш батальон.
Оказались у нас в подвале пара лейтенантов, военврач, молодая женщина с совсем молодой медсестрой. Улов никакой! Но вот однажды, обходим втроём улицы... Стоит посреди дороги ваш самоходик, маленький такой вездеход с поднятым капотом, возле него возится военный.
А в машине – женщина. Молодая, красивая. Номера военные – нас насчет этого вышколили... Великолепное создание в кабине сидело, у нас чуть слюни не текли...
Ну, это все же лучше, чем ничего. Если уж дамочке выделили для бегства военный автомобиль, то это неспроста. Вполне может в двух чемоданах на заднем сиденье оказаться что-то поинтереснее дамского бельишка...
Подошли мы. Красотка нас явно приняла за своих – не подумала, что времена настали такие, при которых средь бела дня расхаживать по улице с карабинами на плече могут же и другие. Встрепенулась, мы же в вашей военной форме, даже просияла:
– Товарищи... А у нас бензин закончился...
И тут.. . Умная женщина и явно не из официанток. До нее моментально дошло, помертвела. Шофер как стоял, так и стоит, только глаза вылупил. Так что взяли мы их без малейшего сопротивления и даже возни. Законная супруга товарища аж полковника бронетанковых войск. Возраст? 25 лет - расцвет женской красоты! Фигурка, грудки, ножки – все по высшему разряду. Смазливенькая, слов нет... Ну а мне всего-то двадцать восемь, кровь играет, гормоны пляшут...
С мной двое было - лейтенант Дидрих, старый вояка, он в начальство не лез, но дело своё знал отлично. И юный фенрих, из одной очень богатой семьи, попросили меня за ним присмотреть и отлично оплатили - на мой счёт в банке была выделена крупная сумма. Мол, теперь у него будет запись в личном деле - воевал на Восточном фронте. После этого его заберут и будет он, как боевой офицер, в руководстве семейной фирмы. Ну а пока - нам всем троим очень и очень захотелось с этой красоткой... Но мне очень не хотелось, чтобы было изнасилование, не любил я этого дела. Но как эту точно своенравную мадам нам уговорить? Ну чтобы она сама... По-хорошему. так сказать.
И я кивнул лейтенанту Дидриху, он был из прибалтийских немцев. Тот понял, достал свой кинжал, не раз побывавший в деле, приложил лезвие ей к нежной розовой щечке и заговорил – упаси боже, не повышая голоса, без единого грубого слова, спокойно так, но чётко, рассудительно. Как будто читал вслух неграмотным солдатам инструкцию по обращению с винтовкой и хотел, чтобы разобрались и запомнили с первого раза...
Вот он ей, прикладывая к личику холодный ножичек, обстоятельно и растолковал, что он с ней, точнее с её личиком этим ножичком проделает, если она будет барахтаться. Жива останется, да ещё проживет, смотришь, еще пару лет – но от нее не только мужчины, лошади будут шарахаться.
И Надежду нашу проняло. Согласилась быть паинькой. Выставила одно условие: чтобы к ней заходили по одному. Что меня вполне устраивало. В общем, наступил покой и даже согласие. Выставил я коньяк – ваш, кстати, отличный, армянский, мы в магазине реквизировали пару ящиков ввиду прекращения советской торговли и ввиду грядущей смены власти. Выпили мы по доброму стаканчику, налили Наде – и она не отказалась, правда, по второму не стала. Красиво так выпила - а мы как шнапс хватанули. Культура!
Отвел я ее в спальню, она быстро так разделась, не обращая на меня внимания, как римские матроны раздевались при рабах. Ох и хороша, фигура у неё точно богини! Как в музее! Даже лучше, там ведь мрамор, а тут она живая и горячая...
И вот тут-то всё и случилось. До сих пор, как вспомню - мороз по коже...