Слава чувствует, как шероховатые руки обхватывают бёдра. Ноги поднимаются под потолок, икры впиваются в плечи. Резкий толчок — незнакомец пронзает плоть. Слава закусывает губу, грудь колышется возбуждённее, пальцы сминают простынь. Незнакомец не показывает лица, но его большой член врезается в плоть глубже и глубже. Слава готов разорваться горячим потоком семени. Звонит будильник.
— Всего лишь сон, — накатывает разочарование, но пятерня уже обхватила посиневшую от возбуждения головку. Пара движений и семя льётся на животик. Выходит сладостный вздох. Пока юноша вытирает сперму, вспоминается мама.
— Интересно, она игралась с папиным соком?
Слава плохо помнит её, хотя она покинула семью недавно. Но слова на смертном одре помнились крепко: «слушай голос своего сердца, сынок».
Вспомнив о последнем завете, юноша пробирается в комнату отца.
— Какие красивые, — перламутровые серьги матери блестят на ладони.
Мама рядом, когда рядом они. Голос его сердца.
Мир полнится красками и запахами оттепели. Слава беспечно бредёт из магазина, грея лицо под весенним солнцем.
— Слава! — Знакомый, бурчащий голос заставляет встрепенуться. — Подожди, Слава.
Один вид этого приземистого, желеобразного парня вгоняет в краску. Подумать только! Совсем недавно это лишило его девственности! Слава видел то, что видели девчонки, отказавшие Жоре — беспросветное убожество.
— Вот, — запыхавшийся парень протягивает трусики, воздух пропитывается потом, — те, что были на тебе тогда. Я храню их, Слава. — Ноздри всасывают запах белья.
— Не сейчас, мой хороший, — рука по-кошачьи ложится на плечо толстяка, — я пока не готова.
Жора стоит на месте с открытым ртом, пока Слава скрывается за подъездной дверью, ликуя от радости.
Раздаётся звонок. Руки шарят по карманам, экран сотового показывает имя — Алёна. Та Алёна, что своими алыми прядями и талией напоминает грациозное, высокое пламя. Та Алёна, что изнывала от любви к Славе, а потом поделилась одеждой для первого раза.
— Что тебе сказать, Алёна? — Телефон безучастно звонит. — Я теперь Соня. — Слава сбрасывает вызов.
Настрой разбивается об отцовскую подозрительность, только Слава переступает порог. Тучный, похожий на быка, смуглый и кудрявый, как дьявол — это всё майор полиции, чей сын, по слухам коллег и личным подозрениям, пытается осквернить честь и достоинство аморальным поведением. Отец по обыкновению сидит на табуретке в компании стопки и початой бутылки.
— Ты где был, оболтус? — Бурчит мужчина из кухни. Слава молча показывает буханку хлеба. — Молодец. — Стопка выливает содержимое в глотку. — Как с Алёнкой?
— Нормально. — Слава идёт в комнату и щеколда запирает дверь.
С каждым днём женственность в Сонечке только крепнет.
— Я — женщина, — говорит она себе, глядя на свои длинные иссиня-чёрные волосы, разглаживая две пряди, свисающие вдоль лба. Сонечка любуется едва заметной женской талией, гладит округлую попку и бритый лобок.
Сонечка решается проколоть уши. Отец-параноик всё равно не увидит под длинными волосами. Весенние деньки становятся теплее. И вот уже запах цветущей черемухи, что растёт под окном, ласкает нюх. Кажется, всё на стороне Сонечки, и она, весело шлёпая по лужам, недоумевает, когда кто-нибудь, например, отец, обращается к ней Слава.
— Кто такой этот Слава? — Хмурится она, как впереди мелькает нечто невообразимое: два парня нежатся в объятиях, руки ласкают друг друга. Это происходит здесь, перед самым носом!
— Может, люди готовы принять меня? — Беззвучно спрашивает Сонечка, ладонь сжимает мамины серьги, пока мастер прокалывает ухо.
Сонечка идёт домой в прекрасном расположении духа. Внезапно раздаётся свист. Девочка не обращает внимание, но слышит:
— Эй, Славентий.
— Это не меня, — облегченно думает она, но беспокойство не покидает.
Быстрыми шагами её кто-то настигает. Крепкий шлепок по плечу и Сонечка по-женски ёжится от волнения.
— Ты чё, — это Васька. Кривой ряд зубов, маленькая чёлка с выбритым затылком и перегар. — Ты чё, — продолжил он, шаря полузакрытыми глазами по жертве, — не слышал, да? — Грязные пальцы тянутся к волосам. Сонечка отступает. — Ну и грива у тебя, родной. — Замечает не без сожаления. — Заднеприводный, что ли?
В Сонечке нарастает возмущение. Она, глядя в глаза этому созданию, хочет крикнуть, что есть мочи:
— Я тебе не Славентий, и не родной, и не заднеприводный! Я Соня, я открыла в себе женщину и, поверь, прекраснее себя никогда не чувствовала!
Но ход мыслей перебивает Васька:
— Займи тридцашку, братан.
Опустошённая Сонечка возвращается домой. В кухне сидит бессменный цербер, а с ним его друзья — стопка да водка. Под рёв новостей по телевизору, Соня проскакивает к себе в комнату. Звонит телефон. Жора.
— Слава, — он тяжело дышит, — ну, когда мы увидимся? Я уже не могу. Я хочу тебя.
Соня чувствует власть над несчастным. Она садится в мягкое кресло, кладёт ноги на стол и игриво смеётся.
— Жора, мальчик мой, — глаза смотрят задумчиво вдаль, — ну, во-первых, не называй меня Славой, я — Сонечка. А, во-вторых, ты слишком навязчивый. Мне нравятся настойчивые мальчики, а не навязчивые, понимаешь?
Вдруг Соня чуть не упала на пол. Всё опустилось, съёжилось внутри, когда она случайно поймала звериный взгляд отца, что вперивается в неё сквозь дверную щель. Мгновение отец и сын смотрят друг на друга, Соня, то есть Слава, хочет объясниться, но отец исчезает, как кошмар. Юноша цепенеет от страха.
Если общество и готово принять Сонечку, то отец к этому обществу не имеет отношения.
— Больше нельзя себя так подставлять, — отец с бешеным взглядом не выходит из головы. — Когда он дома, я — Слава. Когда нет — Сонечка.
Однажды, когда отец уходит на работу, Сонечка выгребает все деньги, что когда-то копила на игровую приставку, и отправляется в магазин. Она больше не может носить эту бесформенную мальчишескую одежду — тело изнывает без элегантных ажурных трусиков, туфлей на высоком каблуке. Попка так и просит, чтобы её обтянули красивой юбочкой, или платьем, а лицо с впалыми щеками умоляет: сделайте макияж.
Сонечка закупается впрок: пара ситцевых платьев, юбок разной длинны, трусики. Продавец-консультант с усмешкой недоверчиво следит за Соней. Девочке все вещи подходят идеально, только с бюстгальтером морока — Соня совсем плоская. Решение приходит само собой: пуш-ап второго размера и силиконовые подкладки. Девочка довольна — шопинг удался, но мысль выйти в обновках пугает её.
— Для себя присматриваете? — Ехидно замечает продавщица. Соня впервые видит столько косметики: тушь разных цветов, карандаш для теней, помада. Арсенал женских хитростей поражает.
Она врёт:
— Для сестры-близняшки. На день рождения.
Ведь все понимают. Зачем эти игры?
Соня покупает холщовый вещмешок и прячет всё купленное на стройке возле дома.
— Ну, что, пидорок, — придя домой, Соня не успевает скрыться от отца, — рассказывай, — от него разит, и Соня ёжится, вжимается в тело, как черепаха, — что там у вас с толстозадым Жоркой: ты ему отсасываешь, или он тебе?
Соня вся краснеет, но тут поспевает Слава, мужественный и смелый. Такой, каким хотел бы видеть отец.
— Батя, да ты о чём, — простодушно говорит Слава, — мы дурачились, ты чё?
Отец огорошен. Крепкий хлопок по плечу приводит в чувства.
— Я же с Алёнкой. — Соня впервые так близка к провалу. — Забыл?
Отец так расчувствовался, что из пьяных глаз текут слёзы.
— Сынок, — руки заключают в объятия девочку — Слава уходит, — ты, это, ты прости дурака, ты же помнишь, как я матери твоей, — он отрывается от родного тела и смотрит в глаза, — мамке твоей обещал из тебя мужика вылепить, а тут то одно, то другое, на работе шепчутся... козлины.
— Пап, — мягко и неуверенно заговорила Соня, — я сегодня к Алёне с ночевой... Можно? — Соня боится расстроенных чувств ...