В предрассветных сумерках серел неподвижный сад. Ни лист не шелохнётся, ни ветка. В замершей траве лежала роса.
Азамат стоял на террасе. Исподлобья смотрел на дверь, обитую тёмным дерматином, на тусклую охру латунной ручки.
Парнишка горбился от напряжения и прохлады, но никак не решался войти. Всё ждал: вдруг изнутри послышится размеренный храп мужчины? Или, быть может, на ум придёт какой-то безопасный способ тайком вернуть фаллоимитатор? Однако новых идей не появлялось, а за дверью было совсем тихо. Только слышалось, как в саду просыпаются птицы. Вслед за птицами могли проснуться и гости, а потому следовало спешить.
От волнения задержав дыхание, Азамат взялся за стылую ручку, потянул. Раздался протяжный скрип. Парнишка, испугавшись этого звука, юркнул в комнатушку и тотчас осторожно прикрыл за собою дверь. Замер.
Здесь было душно и темно. Азамат оцепенел на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут. Поначалу виднелся лишь серый прямоугольник окна слева. Потом удалось различить стул посреди комнаты - тот самый, на котором пришлось пережить вчера несколько самых постыдных минут в жизни.
Вспомнив об этом, Азамат почувствовал жар краски на лице, задышал чаще. Но ещё больше он был поражён и смущён тем, что от воспоминаний о позорном эпизоде в шортах чуть шевельнулся член.
Решительно оборвав эти мысли, парнишка все усилия бросил на поиски. Пригибаясь к полу, двинулся вперёд, старался ступать беззвучно. Искал свой фаллоимитатор, использованные и целые презервативы, тюбик лубриканта.
Слыша, как колотится сердце, Азамат шарил руками по доскам крашеного пола, но ничего, ровным счётом ничего не мог найти!
Как вдруг поблизости раздалось:
- Э, Азик, скажи, ты мужик?
Паренёк подскочил на месте. Это был голос Булата - трезвый, предельно ясный. И скрыться от него уже не удавалось. Поздно. Вся затея рухнула.
- Да, - он тяжело сглотнул. - Почему ты спрашиваешь?
- Потому. Сам кончил и убежал. А о другом даже не думаешь. Слышь, Азик, настоящие мужики так не поступают. Понял, да?
В тоне Булата звучала обида. Причём на дне голоса клокотало и самое настоящее возмущение - возмущение несправедливостью.
- Не, брат, послушай, я про тебя помнил.
- А чего тогда убежал?
- Да я просто...
- Чего просто?
- Да, короче, стрёмно получилось. Пиздец как стрёмно!
- Это я со стояком здесь один остался. А тебе-то чего стрёмного?
- Ну, бля... Да короче... - Азамату стало не хватать воздуха, он внезапно осип. - Это... Ну, я кончил быстро.
- Так ты поэтому убежал?
- Поэтому.
- Ясно, - в комнатке послышался вздох тяжелоатлета, потом он снова заговорил, однако голос его теперь звучал с разочарованием и отрешённой усталостью. - Ладно. Ты же за своей игрушкой пришёл. Вон там она, под шкафом, в пакет завёрнута. Презервативы и смазку я тоже убрал. Забирай и топай. Никто ничего не узнает. Слово даю.
Азамат не помнил, как пакет с фаллоимитатором оказался у него в руках. Окончательно одеревенев от стыда, он на негнущихся ногах направился к двери. Только у порога хрипло бросил напоследок за спину:
- Булат, спасибо, братан!
- Иди-иди, мужик. Всё.
Азамат взялся за дверную ручку - снаружи ждал утренний воздух и полное избавление от мучительно-неловкой ситуации. Но вместе с тем парнишка понял, что не может теперь двинуться с места. Последние слова Булата буквально обожгли душу! Азамат ещё мог себе позволить пропустить мимо ушей снисходительную фразу: "Ты же за своей игрушкой пришёл". Мог даже вытерпеть обращение "Забирай и топай". Но "Иди-иди, мужик" - это было уже слишком. Промолчать и покорно уйти из комнатки теперь представлялось куда более позорным, чем всё произошедшее ночью. Азамат самого себя тогда перестал бы уважать.
Упрямо стиснув губы, он развернулся. Подобрался, шагнул вперёд:
- Братан, ты сейчас зачем это сказал?
- А тебя что-то не устраивает?
- Да, не устраивает. Ты что, бля, хочешь сказать, что я не мужик?
Азамат тяжело засопел, набычился. Он не мог разглядеть лица Булата, однако это уже не пугало, а вызывало злость. Кулаки сжались сами собой.
- Мужик сам кончил - другому тоже даст. Потому что знает, каково со стояком остаться. А ты только сваливать быстро умеешь.
- Да нихуя себе! Блядь!.. - Азамат стиснул фаллоимитатор в пакете, потом вдруг решительно отбросил его в сторону, принялся разуваться. - Я, значит, сваливаю быстро? Ладно. Похуй! Давай. Хули там...
- Ты чего, Азик?
- Как чего? Ты же не кончил? Ну так давай. Давай!
Азамат скинул кроссовки, носки, стянул через голову кофту и, скомкав её, кинул с размаху на пол. Парнишка был разгорячён злостью, полон борзой бравады. Причём мысль о наготе ничуть его уже не смущала. Напротив, нагота теперь была вызовом, брошенным Булату прямо в лицо. Это был выпад. По-настоящему мужское проявление собственных жёстких принципов, характера, силы. Азамату в глубине души даже приятно было так срывать одежду, швырять её на пол в беспорядке.
Паренька подхватила волна отчаянной храбрости. Но даже в этом состоянии он понимал, что ждёт его впереди. А тут ещё в памяти замелькали воспоминания о событиях минувшей ночи. Тотчас член у Азамата начал наливаться. Чтобы Булат этого не заметил, пришлось повернуться спиной.
Однако полностью раздеться парнишке не дали. Едва он успел избавиться от шорт, как тяжелоатлет рывком повалил его боком на одеяло. Стиснул сзади, дохнул в затылок жаром костра.
- Ты, пацан, блин! Думаешь, в игры с тобой здесь играть буду? - процедил Булат на ухо. - Нежничать я не собираюсь. Теперь по-моему будет.
Азамат, хоть и почуял трепет беспокойства внутри, всё же бросил в полутьму комнатки перед собой:
- Ну так хули, братан? Давай. Ты же, блядь, хотел! Или передумал уже?!
В ответ на эти слова мужчина сдавил его так, что паренёк задохнулся.
Впрочем, медвежьи объятия длились недолго: Булат вдруг отвлёкся, спешно завозился сзади - в угол полетели его чёрные "боксёры".
- Выпендриваться любишь? Ну, ты получишь сейчас...
Попутно щёлкнула крышечка тюбика с лубрикантом. Затем тяжелоатлет, чтобы не терять времени на раздевание парнишки, просто стянул у него сзади плавки с ягодиц. Одной рукой обхватил за торс, другой направил себя...
Азамат сильно прогнулся в спине, подставился:
- О-о-ох, сука, - грозно сдвинул брови, чтобы не выдать настоящих переживаний, заиграл желваками.
Он лежал на боку. Нагой тяжелоатлет прижался к нему сзади всем телом, могучей рукой обхватив за грудь у самых подмышек, придержал за бедро. Так Азамат оказался беспомощным: он был почти голый, с задранными выше головы руками, с приспущенными сзади плавками и даже не мог толком пошевелиться, поменять положение.
Булат начал совершать толчки - короткие, резкие. Задышал тяжелей.
В душном воздухе поплыл запах пота. Слышался шорох простыни.
"Пять... Шесть... Семь..."
От проникновения сзади парнишка возбудился сразу. Всего пара секунд - а короткий ствол уже ужасно раздулся во всю свою внушительную толщину, отвердел в полной готовности. Вот только тесные плавки мешали ему свободно выпрямиться. Тонкая ткань всё туже обтягивала крепкий бугор.
"Одиннадцать... Двенадцать..."
Азамат всё-таки застонал. Жалобно приподняв брови, вытянул шею, чтобы посмотреть себе в пах. Он и так уже знал, что происходит, хотел лишь удостовериться: на светло-зелёных плавках проступило мокрое тёмное пятнышко. Оно постепенно росло - у Азамата потекла смазка. А разгорячённый Булат двигался всё энергичней.
"Шестнадцать, семнадцать".
Продолжая считать толчки, полуголый паренёк засучил мускулистыми, влажными от испарины ногами:
- Ох! Ох! Була-а-ат!.. Ох!
- А я тебя предупреждал. Терпи теперь, Азик.
"Двадцать один, двадцать..."
Азамат сбился со счёта и больше не мог думать связно - клокочущее наслаждение в промежности стократ усилилось.
- О-о-о! Хо-о-ох! Хо-о-ох!
Азамат скривился, задёргался в объятиях тяжелоатлета - тот не отпустил. Тогда парнишка сам принялся судорожно тереться об него задом.
Окаменевший бугор в его светло-зелёных плавках чуть дрогнул - тёмное пятнышко на ткани разом превратилось в бесформенное мокрое пятно. А следом сперма просочилась наружу - потекла на мятую простыню.
Подобный оргазм у Азамата грянул впервые: всё тело ломало в тисках беспощадного удовольствия. Должно быть, безудержные стоны сделались слишком громкими, потому что Булат зажал ему рот ладонью. Но тот вывернулся: в беспамятстве потянулся губами - с сумасшедшей жадностью принялся сосать ему указательный и средний смуглые пальцы, мычал. Как мог, толкался задом навстречу Булату.
- Ох, ну ты даёшь, Азик! Я ж говорил, что ты поведённый, - шепнул мужчина, продолжая толчки. - Красавчик.
Азамат, не слушая, пытался вобрать его пальцы в горло, сглатывал слюну. Ему было безразлично всё, кроме собственного удовольствия.
Азамат обмяк в объятиях тяжелоатлета. Выпустил пальцы изо рта - только от уголка губ тянулась к простыне тонкая ниточка слюны. Паренёк тяжело дышал, лёжа на боку с полуприкрытыми глазами. Обессилевший.
В плавках всё промокло насквозь - там было очень тепло и скользко. Толстобокий член наполовину опал. Зато теперь ткань не сдавливала его до боли - можно было просто расслабиться и получать удовольствие.
Через несколько минут мужчина ускорился. Его движения сделались яростными, атакующими. Азамат в беспамятстве тёрся затылком о его могучую грудь, выгибался в пояснице, чтобы подставиться.
Но вот и Булат остановился. Довольно переводя дух, сказал:
- Ух, хорошо... Как же хорошо!
Азамат, откашлявшись, устало произнёс самым грубым, мужественным голосом, на который только был сейчас способен:
- Ну? Всё, братан? Теперь-то мы в расчёте? Правильно?
Булат рывком прижал его к себе, буквально впечатал в своё тело:
- Э нет. Я всю ночь тут ждал. Понятно? Одного раза теперь не хватит. И никто никуда не пойдёт, пока я тебя по полной программе не отделаю. Усёк?
Возобновившиеся толчки тотчас заставили уяснить: после недавней разрядки член Булата нисколько не потерял ни в твёрдости, ни в размере. Громадной пятернёй тяжелоатлет довольно погладил Азамата по открытому горлу, по груди, по голому животу. Однако, наткнувшись на его вымокшие плавки, внезапно отдёрнул руку:
- Э, Азик, ты... ты здесь поссал немного?
- Ты что! Блядь! Ну ты что! - Азамат вспыхнул, покраснел. - Я кто по-твоему? Нет, конечно! Я просто... просто покончал немного. Вот и всё.
- А-а, - удовлетворённо протянул Булат, потом смягчился. - Ладно, давай дальше по-честному. Чтоб обоим кайфово было.
С этими словами он забрался Азамату в залитые спермой плавки всей пятернёй. Нащупал скользкий толстый член и стал, в такт собственным толчкам, как следует мастурбировать его.
Паренёк прижался затылком к груди тяжелоатлета. Он пытался стискивать зубы, но ничего не вышло - наружу полились стоны самого отъявленного удовольствия. Это была полная капитуляция.
А тут мужчина вдобавок принялся играть: пальцем, вымазанным в сперме, легонько потирал уздечку; ритмично "надевал" скользкий кулак на обнажённую головку; целиком брал мошонку Азамата себе в ладонь - массировал её, потягивал вниз. Потом и вовсе нырнул пальцами куда-то под неё, в самую промежность - там стал надавливать на особую точку, отчего парнишка едва не обезумел. Его простата словно оказалась в западне! Вот снизу на неё мягко давят пальцы, а сверху её непрерывно потирает упругая дуга крепкого члена. Выносить подобное было попросту невозможно.
Азамат уже не пытался понять - то ли никак не закончится второй оргазм, то ли обычное удовольствие от секса вдруг сделалось таким сильным и всё тянется, тянется. Ясно было одно: он может полностью отдаться - весь, до последней своей частицы, вздоха, чувства. Булат возьмёт его таким. И даст в стократ больше - удовольствия, жара, близости тел.
Постепенно сделалось светлей. Проснулись гости. На террасе послышались первые голоса и приглушённые зевки. Там уже кто-то прохаживался, кто-то курил. Порой раздавался смех, поскрипывали перила.
Дверь в комнатушку - без какого-либо замка - оставалась незапертой. Однако тяжелоатлет продолжал таранить парнишку голыми бёдрами, старательно работал кулаком у того в мокрых плавках.
Казалось, это продолжается целую вечность. Но Азамату и не хотелось её покидать. Он сладостно изнемог: то проваливался в дремоту, то вновь приходил в себя от нарастающего удовольствия. Полунапряжённый толстый член у него тогда вздрагивал и вздрагивал, но больше не давал ни капли спермы. А тяжелоатлет всё прижимал к себе Азамата. Прижимал так, словно того могли отнять - не дать полностью им насытиться...
Спустя несколько часов всё закончилось.
После некоторого затишья двое обитателей комнатушки стали приводить себя в порядок. Азамат оказался настолько измождён, что едва поднялся. Пошатываясь, он ухватился за стену, чтобы не упасть. Свободной рукой неловко стянул светло-зелёные плавки - они казались тяжёлыми от влажности - и кое-как обтёрся ими. Потом натянул шорты на голое тело, с большим трудом обулся. Спортивная кофта куда-то запропастилась.
Булат тем временем надел только свои чёрные "боксёры" и футболку. Стоя босиком на дощатом полу, потягивался. Потом начал собирать в пакет использованные презервативы, надорванные упаковки от них. Туда же отправился фаллоимитатор вместе с тюбиком, где лубриканта почти не осталось. Сверху бросил свои плавки Азамат.
Мужчина вдруг привлёк его к себе и поцеловал прямо в губы. Парнишка замычал, но потом сам потянулся навстречу - чуть пригнул Булата за шею, обнял. От этого поцелуя пахло сигаретами, мужским потом. И всякий раз, когда чужой горячий язык проникал ему в рот, Азамат обхватывал его губами и принимался с упоением сосать. Даже постанывал тихонько. Это было совсем как в недавнем сне, только теперь происходило по-настоящему.
Булат разомкнул объятия. С улыбкой подал спортивную кофту. У Азамата от долгого поцелуя чуть припухли губы. Не выпуская из рук пакета с плавками и фаллоимитатором, он отодвинулся. Быстро оделся. Следом по давней привычке тотчас нахмурился, принял угрожающий вид.
- Никому только не говори.
Вместо ответа тяжелоатлет положил ему руку на плечо:
- Всегда такой суровый, сильный... Знаешь, силу уважают, ею восхищаются. Но любят, Азик, всё-таки за слабость, - Булат отвёл взгляд. - Жалко, что мы живём в разных концах города. Могли бы встречаться.
"И так можем", - хотел было сказать парнишка, но промолчал. Вместо этого просто протянул мужчине руку, чтобы попрощаться.
- Всё, мне пора. Пока.
- Удачи. Тигрёнок.
Азамат вышел из комнатки. В лицо хлынуло весёлое солнце. На террасе уже шумели разговоры гостей, дышал свежестью утренний сад. И хотя в спину по-прежнему летел - ждущий, надеющийся - взгляд Булата, паренек без сожаления закрыл за собой тёмную дверь.
За пыльными окнами летели чужие посёлки, дачи. Проносились поля, мелькали заросли тополей и арыки, кипящие серебристо-белой водой.
Маршрутку качало на ухабах, но Азамат этого не замечал. После такой необычайной ночи внизу живота стояла лёгкость, приятная опустошённость.
Сейчас он без малейшего возбуждения вспоминал события минувших суток, спокойно обдумывал их.
Чередой шли мысли о событиях на заводе. Вот поединок, борцы, выгнувшийся парень в синем трико, а вот уже его поражение - он лежит на матах без сил. Что же в нём было такого, что даже сейчас, когда тело полностью удовлетворено, хочется вглядываться в это воспоминание? Азамат долго размышлял над этим, пока на ум не пришли слова Булата: "Знаешь, силу уважают, ею восхищаются. Но любят всё-таки за слабость".
Вначале парнишка отверг это. По его представлениям, слабость была поводом только для презрения. Однако теперь - возвращаясь мыслями к поверженному бойцу - он задумался. Быть может, Булат был в чём-то прав?
Азамату, старательно избегавшему любых проявлений слабости, подобное допущение никак не давалось. Тогда он решился на уступку: "Что если привлекает не сама слабость, а именно слабость сильного?".
В собственной силе паренёк был уверен. Поэтому теперь позволил себе это: среди незнакомцев в тесной маршрутке, никем не узнанный - опустил привычно взведённые плечи, перестал хмуриться. Следом, точно впервые в жизни, по-доброму улыбнулся своему отражению в окне.
И улыбка эта очень ему шла.