Глава 4 — Слишком много людей знали об этом. Слухи далеко бы распространились. Люди смеялись бы надо мной за моей спиной, и рано или поздно, я всё равно узнал бы. Я рад, что он сказал мне. — Правда? — спросила она. — Конечно! Я жил во лжи в мире грёз, который не был реальным. Я думал, что женился на женщине, которая любила меня, но всё это оказалось неправдой. Как бы это ни было больно, лучше знать, чем быть в неведении. Они хотели, чтобы я переночевал у них, но мне нужно было привыкать к своей новой жизни. Я вернулся в свою квартиру — больше не мог заставить себя называть её домом, и с блаженством погрузился в чёрную бездну сна. Воскресенье было плохим, даже очень плохим. Я проснулся, принял душ и побрился, а затем плотно позавтракал. После этого я вышел из дома. И совершил круиз по Речной набережной и наблюдал за фонтаном Дружбы, струящимся в утреннем солнечном свете на другой стороне реки Сент-Джонс, недалеко от музея науки и естествознания MOSH. Мне удалось убить достаточно времени, когда успел на один из утренних фильмов. Потом я купил ещё один билет, чтобы не выходить из кинотеатра в общей сложности почти пять часов. После этого, чтобы убить время я поехал на пляж, где в моём рапоряжении оказалось неограниченное количество крабьих ножек. Затем я нашёл еще один фильм, который не смотрел, и убил еще два часа, а потом пил в тихом баре под названием «Последний звонок», недалеко от своего дома. Парень латиноамериканского происхождения с большой шевелюрой чёрных волос с легким серебристым оттенком на висках подошел ко мне, когда я сидел в баре и пил, и был одним из пяти посетителей этого заведения. «Что она сделала?» Я посмотрел на своего «Джонни Уокера» с одним кубиком льда и задумался над ответом. Что за чёрт. Бармены должны были всё знать. — Разбила мне сердце, забрала с собой и растоптала всё. — Ушла к другому мужчине? — Выгнал её, потому что я узнал, что она была с другим мужчиной в течение шести месяцев. — Сейчас ты чувствуешь себя лучше? — Да. Вот почему я провёл самый длинный день в своей жизни, пытаясь заполнить дыру, которую она оставила. — Ты уверен, что поступил правильно? — Несомненно. Он смотрел на меня, убирая стаканы под стойку. «Я мало что знаю, но единственное, что я знаю точно, а усвоил я это на собственном горьком опыте, это то, что не бывает, чтобы не было возможности выбора. Всегда есть варианты». Допив напиток я спросил: «Сколько я должен тебе за мудрость?» Он пожал плечами. «Ничего. Я всего лишь бармен. Удачи!». *** Наступил январь, затем был февраль, затем март. Я встретился с адвокатом и подготовил документы. Я знал, что Рокс дважды приходила в квартиру, но не сталкивалась со мной, и теперь в ней не осталось никаких следов её восьмилетней жизни со мной. Люди на работе очень старательно избегали упоминания её имени и вопросов о том, что между нами произошло, за что я, вероятно дожен быть благодарен Бобби. Мне приходилось следить за другими телеканалами, поэтому я был в курсе, как Андерсон освещает новости, и флиртует с сотрудниками женского пола, и каждую ночь мечтал о том, чтобы превратить его лицо в кровавое мессиво. Но этого не произошло. Я сделал запросы и получил предложения от телеканала в Майами — слишком близко, и в Небраске — слишком мала и слишком... всё. В «Ритце» часто проводились различные мероприятия, поэтому мне приходилось просматривать их пресс-релизы, обычно написанные Роксаной Хантер, и гадать, когда она перестанет использовать мою треклятую фамилию. Один-единственный раз мы освещали конференцию специалистов по передовым операциям на головном мозге, проходившую в отеле «Ритц». Просматривая пленку, прежде чем я успел прекратить просмотр, я увидел, как она коротко ответила на вопрос о конференции. Снимали в коридоре. Освещение был хорошим. Её волосы были такими же огненно-красными, губы как кровь, глаза, в которые можно было утонуть, и по прежнему сногшибательное тело в деловом костюме. Я знал её слишком долго, и не мог не заметить, как покраснели её глаза, как побледнела её обычно смуглая кожа. Но она улыбнулась и сделала все возможное, чтобы очаровать репортера, который брал у неё интервью. Она пыталась пережить. Я не страдал от отсутствия секса. Это было хорошее, спортивное, полезное времяпровождение. Но бывали ночи, когда я приводил домой какую-нибудь симпатичную секретаршу или женщину-полицейского, и в середине ритуала обольщения решал, что просто не в настроении. Это были ночи, когда я пил до потери сознание, где бы ни был. Телефон зазвонил в пятницу вечером, в конце марта. Я не утруждал себя назначением свидания, и не хотел выходить куда-нибудь поесть, поэтому заказал пиццу «Papa John's Supreme Pizza», достал из холодильника шесть упаковок «Michelob Light», которые теперь были у меня в запасе, и откинулся на спинку стула, смотреть марафон «Властелин колец» на «Blue-Ray». «Томми!» Я долго ничего не говорил. Я хотел повесить трубку. Я должен был повесить трубку, но не стал. — Томми, пожалуйста, не вешай трубку. — Что тебе надо, Рокс? — Я хочу прийти и поговорить с тобой. — Нам не о чем говорить. Ты получила документы? — Я получила их на прошлой неделе. — Тогда нам не о чем говорить. Они довольно ясны. Мы просто расходимся. У нас нет детей. Мы поделим наши сбережения, ты получишь свою Ауди, а я получу свой Мустанг. Мы продадим квартиру, если ты не захочешь выкупить мою часть. Я не ожидаю, что останусь здесь или в Джаксе в долгосрочной перспективе. Никаких алиментов или содержания, потому что мы оба независимы. Это настолько справедливо, насколько вообще может быть. — Я подпишу бумаги. У тебя дома, если захочешь. Но мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз. — Я не хочу с тобой разговаривать. В прошлый раз всё было довольно грубо. — Да, ты напугал меня. Я никогда не видела тебя таким. Но судя по твоему голосу, я могу сказать, что ты это пересилил. — Да, я преодолел гнев и боль и горечь и долбаные кошмары о тебе и нём вместе. Я прошёл долгий путь. — Пожалуйста, Томми, всего час. А потом я уйду из твоей жизни и больше никогда тебя не побеспокою. — Почему ты не понимаешь? Я не хочу тебя видеть! Она долго молчала. Потом сказала: «Той ночью ты умолял меня быть честной с тобой. Хотя бы за те восемь лет, что мы прожили вместе. И я не смогла этого сделать. Теперь я прошу тебя. Мы прожили вместе восемь лет. Я знаю, что в основном они были хорошими. Неужели ты не можешь дать мне час, всего час, за эти восемь лет?» Я понял, что отвечу «да», потому что в глубине души я должен был знать, почему я потерпел неудачу, и как я потерял её. Я мог бы отказаться и ничего не узнать, но это будет мучить меня всю оставшуюся жизнь. — Хорошо. Когда ты придёшь? — Через тридцать секунд. Через мгновение в дверь постучали. Я открыл и обнаружил, что на ней дождевой плащ, в одной руке она держала сотовый, а в другой маленькую сумочку с красной застежкой. Она улыбнулась мне, или, по крайней мере попыталась. — Извини, — сказала она, подняв руку с сотовым телефоном, — я не хотела давать тебе время передумать. Плащ был дорогим, кроваво-красным, облегающий фигуру настолько сексуально, насколько таким мог быть плащ, завязанный на талии. Но я ошибался. Это стало еще сексуальнее, когда она потянула за пояс, и он распахнулся. Она, возможно, потеряла несколько фунтов, но изгибы всё ещё были на месте. Между ног у неё был аккуратный рыжий кустик. Её тяжелые груди вздымались и опускались в такт дыханию. — Это можно было ожидать. — Предсказуемо, но действенно, — сказала она, приближаясь ко мне. — Думаешь, это сработает? — спросил я, когда она взяла мои руки и положила их себе на грудь. — Я надеюсь на это, — ответила она тихо. Я сжал те холмики, которые на протяжении многих лет так много значили в наших ласках, а затем увидел, как черты её лица исказились, когда я сжал сильнее. Она упала на колени, а я продолжал сжимать. Затем я отпустил одну грудь, а чуть погодя вновь вернул руку. Когда я убирал руку она подняла глаза, а потом закрыла их. — Если тебе нужно ударить меня, давай. Я это заслужила. — Ты сука! Ничтожная сука! — крикнул я, уложив её на пол под собой. Я терзал её груди, посасывая и кусая, не обращая внимания, когда она морщилась от боли. Каким-то образом мои штаны оказались стянуты, и я оказался внутри неё без каких-либо прелюдий. Но это не имело значения — она была насквозь мокрой и горячей. Не было ни изящества, ни техники, я просто вколачивал его в неё настолько быстро и сильно, как только мог, и она подмахивая каждому толчку застонала: «О Боже! Как хорошо! Как хорошо! Я так скучала по этому!» Когда она это выпалила, мой разум попытался возмутится, задаваясь вопросом, сколько раз она говорила это, когда Андерсон молотил её своим «большим» членом. Но я отключил его. Я не мог делать это и думать о нас одновременно. И это был почти наверняка последний раз в этой жизни, когда я наслаждался ею. Это продолжалось недолго. По другому и быть не могло. Я кончал и кончал. И казалось, что я буду продолжать кончать вечно. Она сильно обхватила меня своими ногами и держа в этих тисках, кричала: «ДАААА!» Как видно, я всё еще мог заставить её кричать. Но нельзя сказать что это ещё имело значение. Я наконец обмяк и выскользнул из неё, перевернувшись на спину. Я оглянулся. Она лежала рядом со мной, её великолепные груди вздымались и опускались, грива огненных волос развевалась вокруг неё, как ореол. — Почему? — наконец спросил я, когда наконец смог отдышаться. — Я хотела тебя. Я хотела этого. Я хотела, чтобы ты снова был внутри меня. Я хотела быть здесь. — Почему? — Я скучала по тебе. — А я не скучал по тебе. — Лжёшь! Кэрол все еще злится на меня, но она проговорилась. Я знаю, как ты себя чувствуешь. Я знаю, что ты хочешь уехать из города, чтобы сбежать от меня. Я перевернулся, и подперевшись локтем глядел на неё с таким видом, будто отрывал струпья от раны, чтобы насладиться болью. — Повторяю, Рокс, почему ты здесь? Она не ответила, и я повторил: «Почему?» А потом: «Как мило, что ты соскучилась по траху со мной. Но есть куча парней, с которыми ты могла бы быть. Я предполагаю, что Андерсон всё еще радует тебя своим огромным членом. Она посмотрела на меня. Она была потной, будто пробежала марафон. — Я хочу вернуться. Я чуть не засмеялся. — Этого никогда не будет. Я прошу тебя подписать документы о разводе, прежде чем ты уйдешь. — Я подпишу. Я знаю, что мы разведёмся. Но это еще не конец. — Всё закончилось в августе, Рокс. Это закончилось в ту первую ночь, когда ты трахнула его на траве в «Ритце». — Всё кончено. Я не была с ним со... дня... дня... — С того дня, когда ты улизнула в Атланту на тот семинар, и как он сказал, проделала всё это вместе с ним. И совершив это, ты, ничтожная, проклятая блядь вернулась, солгав мне. — С того дня. Он позвонил мне через неделю, ты меня уже выгнал. Я сказала нет. Я больше ни с кем не была. — Почему мне так трудно в это поверить? — Ты можешь провести расследование. У тебя это хорошо получается. Или я пройду проверку на детекторе лжи. Кстати, у меня в сумочке есть результаты анализов крови. Я сама прошла тестирование через неделю после этого... ну в Атланте... и с тех пор слежу за этим. Я знала, что ты подумаешь об этом. Я всё прояснила. СПИД?.. не была уверена, но кажется, всё в порядке. Есть новый тест, о котором мало кто слышал, который показывает признаки того, что что-то может быть не так. Друг проверил меня и сказал, что я, кажется, в безопасности. Я посмотрел на ночное небо. Было ясно, Звезды мерцали так же, как каждую ночь, когда мы здесь лежали. Но всё остальное изменилось. «Но ты была готова рискнуть моей жизнью. В «Ритце» ты занималась этим без презерватива, я знаю, что так и было, а затем вернувшись через три дня и занялась этим со мной. Он блудливый кобель, Рокс, и ты это знала. Он ввинчивает член во всё, что стоѝт на месте. У него могло быть 50 венерических заболеваний, и несмотря на это ты подвергла меня большому риску». Она попыталась встретиться со мной взглядом, но не смогла. «Я знаю. Ты думаешь, я не знаю? Я не только изменяла тебе в течение шести месяцев, но и подвергала твою жизнь опасности. Если бы я была тобой...» Она замолкла, затем посмотрела на меня. — Я собиралась сказать, что не вернула бы тебя, если бы ты обманывал и подвергал меня риску заболеваний, но это будет неправдой. Мне было бы больно, и я заставила бы тебя проползти все круги ада, но я бы осталась с тобой, потому что очень люблю тебя. — Ты любишь меня? — я постарался вложить в эти три слова всю свою злость, сарказм и недоверие. — Я люблю тебя, Томми. В глубине души ты знаешь, что это так. До тебя я была со многими мужчинами, и думала, что была влюблена, но это никогда не было по-настоящему. Ты был настоящим. Мы были настоящими. Ты там, где... ты... человек, с которым я хочу состариться. Я хочу быть с тобой, когда мы будем лежать на соседних кроватях в доме престарелых. Я хочу умереть раньше тебя. — Так вот почему ты вернулась к нему и трахнулась в его машине? Я мог понять «Ритц» — ты была пьяна, он горячий, и это произошло! Он сказал, что ты решила не повторять этого снова после той ночи. Я мог бы как-то переварить это, но ты опять возвратилась к нему! Невозможно, в течение шести месяцев, одновременно любить меня и предавать. — Я действительно любила тебя, я люблю тебя. Но он был... таким... красивым. — Вот оно что?! Наконец она посмотрела мне в глаза. «Я легкомысленная. Я глупая. Но он был так чертовски привлекателен. Я люблю тебя, и я люблю наш секс, но... это было всё равно, что положить руку на пламя. Я знала, что обожгусь, но не могла остановиться». Я не хотел поднимать этот вопрос, но ничего не мог с собой поделать. «Не переживала содеяное, настолько он был хорош, не так ли? Настолько хорош, что ты позволила ему поиметь себя в задницу. Ты никогда мне этого не позволяла, но с ним тебе это нравилось». Я понимал, что это походит на нытьё, но по какой-то причине это было как бы десертом. Она не только дала ему то, что должно было быть моим, но и больше. — Он сказал тебе об этом? — Он рассказал мне всё. Он гордился собой. Она долго осматривала пальцы ног. — Да, я позволила ему взять меня анально. Сначала настоял на этом он, но и мне это понравилось. Это совсем другое. — Да, с ним всё по-другому! В тот момент я был готов вышвырнуть её. Это была мелочь по сравнению с шестью месяцами предательства, но, похоже, это проиллюстрировало его превосходство надо мной в спальне. Я начал приподниматься. Она схватила меня за руку. — Томми! Не надо. Ты не понимаешь. — Ещё как понимаю! — Чёрт, не понимаешь! Ты помнишь тот раз, когда мы в первый раз пытались... ну... сделать это. Я очень хорошо помнил. Я чувствовал себя таким сопляком. — Ты тогда причинил мне боль. Я знаю, что ты не хотел этого, но ты увлёкся. Я думала, что мне придётся ехать в больницу. Когда он пытался заставить меня это сделать, я не хотела принимать в этом никакого участия, но в конце концов он меня уговорил. Он пообещал, что остановится, если причинит мне боль. Это не было чудесно, но он не причинил мне боли. Через некоторое время мне это стало нравиться. А потом очень нравилось. — В итоге, тебе понравилось делать это для него, но ненавидела делать это со мной. Можно назвать меня обидчивымм, но меня это бесит. Она покачала головой. — Мужчины дурные и обидчивы. Ты всё ещё не понимаешь? — Действительно, не понимаю. — Дурень! Ты был слишком большим, и мы не уделили достаточно времени подготовке. Роб... Роберт был немного длиннее тебя, но ненамного. Ты в целом намного крупнее. Он чувствовал себя там более... комфортно, чем ты, и он знал достаточно, чтобы подготовить меня. Я знаю, женщины рассказывают о том, какой у него большой, но они не были с тобой. — Ты говоришь, что у меня больше, чем у него? — Да, и лучше, чем он. Он так хорош собой лицом, и он хорош в постели, но он не делал со мной ничего такого, чего не делал ты в течение восьми лет. И я отлично знаю, что твоя кровать не была пустой с тех пор, как мы расстались. — — За исключением твоей задницы. Она посмотрела на него, а затем с улыбкой на сочных губах перевернулась на живот. Её попка была чудом, девятым чудом света. «Делать это с тобой по-прежнему будет сложно, но с этого момента нет ничего запретного. Мы должны работать над этим, чтобы не было больно, но она твоя. Если используешь немного масла, мы можем попробовать прямо сейчас, или следующий раз я могу принести игрушки, чтобы подготовить себя». Когда она повернулась ко мне лицом, я не мог удержаться: — Ты думаешь, что дать мне свою подержанную задницу будет достаточно, чтобы у нас всё наладилось? — Нет, но я надеюсь, что это докажет, что я говорю правду, когда говорю, что сделаю всё, все, что ты скажешь, чтобы убедить дать мне второй шанс. Я ничего не мог с собой поделать. Я обнаружил, что моя рука потянулась к её правой груди. В моей ладони сосок затвердел. — Я повторяю, почему? Ты всё ещё не ответила мне. Почему ты хочешь быть со мной? У тебя отличная карьера. Ты можешь заполучить практически любого мужчину, которого захочешь. Видит бог, за эти годы к тебе приставало достаточно парней. Сейчас ты еще сексуальнее, чем когда мы познакомились. Я не нужен тебе ни для безопасности, ни для секса. — Я уже сказала тебе. Я люблю тебя. — Этого недостаточно, Рокс. Даже если я скажу, что всё ещё люблю тебя, этого недостаточно. Я никогда не смогу тебе доверять. Ты лгала и изменяла мне в течение шести месяцев. Потому что ты встретила невероятно горячего парня, и тебе захотелось заполучить его. Экстренное сообщение: мир полон невероятно горячих парней. Говоришь, что сказала правду, и с Андерсоном покончено. Но откуда мне знать, что на следующей неделе, или в следующем месяце, ты не встретишь другого горячего парня, и просто не сможешь перед ним устоять? Она села, не отвечая, её груди покачивались и снова и снова напоминали мне, что я теряю. — У тебя есть что-нибудь выпить? Есть еще один «Michelob?» — В холодильнике. Она пошла на кухню совершенно голая. Вернувгись с «Michelob» и сделав большой глоток, она села напротив меня на диванчике. Откинувшись на спинку стула она выглядела как большая кошка у себя дома. «Когда это случилось в первый раз, в ту первую ночь, я совсем не планировала этого. Действительно не планировала. Он меня возбудил. Он снился мне целый месяц. Сексуальные фантазии. И в ту ночь я думала, что вернусь домой к тебе и переверну твой мир, и ты никогда не узнаешь, что я трахалась с ним в своей голове. Я делала это и раньше, и я знаю, что ты тоже это делал. Не смей говорить мне, что не думал о ком-то, когда трахал меня. Я даже знаю имена нескольких из них. Мы с Кэрол уже давно разговариваем». Она сделала ещё один большой глоток и подержала во рту, прежде чем проглотить. «До сих пор не понимаю, как это произошло. Просто... мы пили, напиток был чертовски крепким, и я должна была находиться там по крайней мере до 10. Он был забавным и очаровательным. Я задыхалась, не могла дышать, и самым логичным казалось выйти с ним подышать свежим воздухом. А потом я упала, и он оказался внутри меня, и... Если бы ты стоял там и смотрел на нас, я думаю, что всё равно трахнула бы его. Я не могла остановиться». Она на мгновение замолкла. — А потом мне стало чертовски стыдно. Я не могла смотреть на него, и не могла вынести мысли о том, что мне придётся взглянуть в глаза тебе. Поэтому я осталась в «Ритце». — Но ты вернулась за добавкой. Наконец она посмотрела на меня. «Я вернулась за другим. Я всё думала о нём. Я всё вспоминала ту ночь. Я пыталась трахнуть тебя до смерти, чтобы убрать его из головы, но не смогла. И я сказала себе, что встречусь с ним, чтобы всё завершить. Но я знала. Я знала, что должно было случиться. Я не буду лгать тебе насчёт этого». Я просто смотрел на неё. Мне не нужно было выражать это словами. — Я знала, что это уничтожит тебя, если ты узнаешь. Я знала, что это не продлится долго, и я знала, что у меня никогда не будет жизни с ним. Мы просто трахались и наслаждались друг другом какое-то время, а затем он ушёл Я знала, что если ты узнаешь, это разобьет тебе сердце, но я продолжала с ним встречаться. — Как ты могла? — Потому что моя жизнь с тобой была в одном мире, в котором я была миссис Томми Хантер, и я любила тебя, и у нас был прекрасный брак. Когда я был с ним... тебя не существовало. Я не была замужем. Всё, что имело значение, это те моменты, те часы, которые мы проводили в его машине, или в парках, или в дешёвых номерах мотеля. Всё, что я мог сделать, это смотреть на неё. «Ты, наверное, никогда об этом не думал, но знаешь, как ты достал меня заставляя бросить курить? Когда осматривал мою одежду, проверяя, нет ли каких-либо следов? Когда поймал меня примерно три раза, и мне пришлось трахать себе мозги чтобы выкарабкаться из этого? Но ты и представить не мог, что я продолжала курить на работе. У меня там была запасная одежда, чтобы переодеться, в то время как пахнущую сигаретным дымом относила в химчистку, чтобы ты ни о чём не заподозрил». «Я лгала тебе об этом, ведя отдельную жизнь, в которой я могла предаваться своему пороку, так, чтобы ты никогда об этом не узнал. Я сказала себе, что ты контролирующий мудак, что я могу курить, так как это мое тело, и это моя жизнь». «Я говорила себе, что у каждой пары есть отдельные друг от друга секреты, независимо от того, насколько они близки. У каждого есть толика отдельной жизни, от которой они не отказываются, когда говорят: «клянусь!»