Глава 3 – Уилл, выпусти меня, мне нужно в дамскую комнату, – нарушила молчание Лин, и чуть не вытолкнула его из кабинки, торопясь добраться до двери с большой табличкой «Ж» посередине. Лин целенаправленно протопала по танцполу и исчезла в том внутреннем святилище, куда женщины удаляются во время стресса. Мы с Уиллом смотрели ей вслед, пока она не исчезла. – Пролагаю, мне лучше убраться отсюда, уже поздно, а мне трудно засыпать в этом проклятом мотеле, в котором я остановился у автострады, – объявил Уилл. – Я думал, ты остановился у родителей. – Я остановился в городе, я их очень люблю, но в доме моих родителей невозможно уединиться. Его комментарий мгновенно вернул на поверхность мой гнев, и я подумал про себя: «Да, членосос, например, для того, чтобы привести домой чужую жену и трахнуть ее». – Я провожу тебя до двери, мне требуется подышать свежим воздухом, а насколько я знаю Лин, она запрется в ванной на полчаса, пока не оправится от смущения из-за той истории с поездкой, – рассмеялся я. Когда мы направились к боковой двери на стоянку, я крикнул Майку: – Эй, Майк, через несколько минут я планирую уехать, принеси мне эти записи, хорошо? – Он кивнул в ответ, встал со стула и направился в заднюю комнату. Уилл вышел в дверь, а я последовал за ним на почти пустую стоянку, там все еще были лишь моя арендованная машина и двухлетний БМВ. Наверное, в попытке завязать праздную беседу или внезапно смутно припоминая, Уилл повернулся ко мне и небрежно спросил: – Какие записи ты хочешь получить от Майка? – О, записи с камер наблюдения на танцполе и в кабинке, где ты сидел сегодня вечером, – как можно небрежнее ответил я и стал ждать. Вскоре в голове Уилла вспыхнул свет, и он повернулся ко мне с выражением понимания и тревоги. Выйдя в дверь, я отбросил контроль над своим гневом, который держал весь вечер, и спустил собаку с поводка. Всплеск адреналина одурманил. – Эй, Джим... – это было все, что он успел сказать, прежде чем я изо всех сил ударил его правым кулаком в живот. Воздух со свистом вырвался из его легких, и он согнулся почти пополам, хватая ртом воздух. Я дернул его за кудрявые волосы и снова ударил, на этот раз по лицу. Хотя это и не оглушило его (такое бывает только в кино), в данный момент он не оказывал никакого сопротивления. Я всадил ему еще один сильный удар в живот, затем поднял его и прислонил спиной к машине, сунув руку в его пиджак и вытащив трусики. После чего я встал у него перед носом и зарычал словно злобная собака: – Слушай сюда, хуесос! Ты не получишь никакого приза от моей жены, ни сегодня вечером, и никогда, пока она – моя жена. Если эта маленькая интерлюдия приведет к тому, что мы с ней расстанемся, то после этого можешь делать с ней все что захочешь, но должен знать кое-что: если мы с Лин разведемся из-за этого, я выслежу тебя и на долгое время уложу в больницу. Если мы останемся на эту встречу в течение следующих нескольких дней, и я просто застану тебя в одном с ней конце комнаты, я буду бить в тебя, как в барабан. Ты меня понял? Он покачал головой вверх и вниз, но не произнес ни звука, кроме попытки втянуть воздух, пытаясь восстановить дыхание. – Еще один вопрос: ты ее трахал? Трахал ее в средней школе? – Нет, ей стало плохо, прежде чем мы зашли так далеко, – прохрипел он. – Ты трахал ее с тех пор, как она здесь? – Нет. – А планировал трахнуть сегодня вечером? – Да. – Я задам тебе еще один вопрос или два. Если не скажешь правду, я засуну твои яйца тебе в задницу, понял? – Я слегка толкнул его коленом, чтобы привлечь внимание. – Согласилась ли она пойти в твою комнату и трахнуть тебя или дала тебе понять, что сделает это? – Не совсем." – Что, черт возьми, это значит, придурок? – Она, казалось, была согласна с небольшими объятиями, а когда она выпила несколько напитков, я смог ее немного потискать, но, в конце концов, она всегда, казалось, взрывалась и заставляла меня остановиться, – изо всех сил хрипел он. – Какого тогда хрена она отдала тебе свои трусики? Он закатил глаза, как будто хотел избежать ответа, но знал, что не сможет. – Это было обещание, которое она дала мне в той поездке, прежде чем ей стало плохо. В средней школе я собирал трусики как призы от своих завоеваний, но прежде чем смог засунуть свой член в нее тем вечером, она начала на всех блевать. Сегодня вечером я уговорил ее отдать мне приз по старой памяти. Я хлестнул его по щеке, чтобы привлечь внимание, потом открыл дверцу машины и толкнул на водительское сиденье. – Тащи свою задницу обратно в мотель и приложи лед к носу и глазам, на самом деле ты не так уж сильно пострадал. Но помни, что я сказал: если ты снова начнешь подбивать клинья, тебя ждет серьезная травма. Подумай дважды, прежде чем в будущем приближаться к замужней женщине. Рано или поздно тебя убьют. С этими словами я захлопнул дверцу и отступил назад, посмотрев, как он завел машину и уехал. *** Я остыл до приемлемого уровня, но мое сердце разрывалось. Несмотря на то, что Уилл сказал, будто Лин в конечном счете отвергла его попытки соблазнить ее, она, тем не менее, пересекла границы, которые замужняя женщина не должна пересекать. Я уже решил, что буду делать, поэтому сунул зеленые кружевные трусики в карман и вернулся в бар. Лин вышла из дамской комнаты как раз в тот момент, когда я протягивал очередного Бенджамина бармену Майку за кассеты. К счастью, он положил их в пакет, так что, она понятия не имела, что это такое. Она подошла ко мне и огляделась: – Где Уилл? – Он вдруг почувствовал себя не очень хорошо и решил вернуться домой. – Она озадаченно посмотрела на меня, но ничего не сказала. – Ты готова выпить еще? – Я не думаю, что хочу еще что-нибудь выпить, у меня вся одежда в бейлисе, и я немного не в настроении продолжать вечеринку. Ее последнее замечание чуть не поставило меня на грань, она была в хорошем настроении для продолжения вечеринки, пока не исчез ее бойфренд, а после ей не хочется праздновать со своим мужем! Единственно, что я сумел сделать, это не схватил ее и не стал трясти до тех пор, пока у нее не застучат зубы. – Ну, а я хочу выпить еще, хотя это не имеет никакого отношения к вечеринке, так что, просто сядь на свою милую маленькую задницу! – прошипел я. Потрясенная моей внезапной переменой, она резко села и с опаской посмотрела на меня. – Ни к чему вести себя так отвратительно. – Эй, Майк, принеси мне еще пива, – крикнул я бармену. Бар опустел, и мой голос эхом разнесся по залу, где было так тихо. У Майка был такой вид, словно он очень хотел бы, чтобы мы уехали домой, и он смог бы закрыться. За вечер я сунул ему столько «чаевых», что он вполне мог оставаться открытым, пока я не соберусь домой. Должно быть, он почувствовал то же самое, потому что принес еще одно пиво и поставил его передо мной. – За счет заведения, – пробормотал он и вернулся на свой насест в противоположном конце бара. Конечно, это было старое заведение по соседству, а я не получал пиво за счет заведения с тех пор, как учился в средней школе. Я сделал глоток и сел, выжидающе глядя на Лин. Когда наступила тишина, она нервно заерзала на стуле. – Джим, почему ты так странно себя ведешь? Появляешься без предупреждения, заставляешь всех чувствовать себя неловко, а потом просто пялишься на меня, как на букашку под микроскопом. Что происходит, я хочу знать, черт возьми! – она проигрывала битву с хладнокровием. Я понял, что настал важный момент, сделал еще один долгий медленный глоток пива, глядя жене прямо в глаза. – О'кей, – я как можно небрежнее сунул руку в карман и бросил трусики, которые забрал у Уилла, на середину стола. – Я обнаружил их в кармане пиджака твоего «бывшего одноклассника» Уилла. Они ведь твои, не так ли? Это те самые, что были на тебе, когда ты приехала сюда сегодня вечером, верно? – После чего я сел и стал ждать. Она побледнела и уставилась на кружевную тряпочку, лежащую посреди стола, как на гремучую змею. Она попеременно смотрела то на трусики, то на меня и обратно, пока не начала заикаться: – Джим, я н-не... знаю, что... Это было все, что она успела сказать, прежде чем я потянулся через стол и стянул вниз верх ее платья, достаточно, чтобы обнажить бюстгальтер, который соответствовал трусикам перед нами. – Это твои трусики, не так ли, Лин? Она отвернулась и закрыла рот руками, как будто ее сейчас стошнит, но ничего не ответила. – Черт возьми, Лин, так это твои трусики или нет?! – чуть не закричал я ей в лицо, держа их прямо перед ее глазами, чтобы она не могла их не заметить. Она отвернулась от меня и с надрывом выдавила: – Не знаю. – После чего слезы потекли по-крупному. В этот момент я потерял терпение: – Не надо мне больше нести чушь, Лин! Они являются частью комплекта, соответствуя бюстгальтеру, который на тебе надет! Я знаю, потому что это – подарок, который я сделал тебе на твой последний день рождения! Теперь я был в полном режиме атаки. – Я сидел и видел, как ты, танцуя, втираешь свою киску в промежность говнюка, я видел, как ты смачиваешь миндалины и меняешься с ним слюной на танцполе и в этой гребаной кабинке. Я видел, как он вытащил твои сиськи и почти высосал твои соски, и последнее, но не менее важное, я видел, как ты сверкала своей киской, давая ему хороший взгляд на нее, пока снимала эти трусики и передавала их ему. Я отбросил всякое подобие сдержанности или контроля, и по мере того как мой голос и темп речи возрастали, она вздрагивала при каждом слове, как будто ее били кнутом. Я достал из сумки кассету и швырнул ее прямо перед ней. – Если твоя память испортилась, может быть, это поможет ее освежить! Здесь запись с камеры наблюдения, которая записала все, что произошло в этом конце Клэнси за последние шесть часов. В этот момент она разразилась бурными рыданиями, так как было очевидно, что ее поймали по-крупному. Бежать было некуда, прятаться негде – наружу всплыла голая правда. Я остановился на секунду, чтобы перевести дыхание, и она слабо попыталась сформулировать ответ на мою тираду. Я оборвал ее, а затем продолжил более спокойным, но не менее мстительным тоном: – Насколько я понимаю, ты уже несколько недель планировала встретиться с говнюком, продолжить с того места, где ты остановилась в средней школе, и трахнуть его. Единственная причина, по которой ты не пошла в его номер в мотеле прямо сейчас, чтобы он засунул член в твою киску или чтобы ты сосала его, заключается в том, что появился я и испортил вечеринку! Вместо того чтобы радоваться мне, ты вела себя так, будто я вторгся туда, куда мне не положено. Ну, что ж, Лин, если я успею на завтрашний рейс домой, то сразу же отправлюсь в адвокатскую контору и разведусь с твоей изменяющей задницей. Тебе не стоит беспокоиться о том, чтобы возвращаться домой, можешь начать прямо с того момента, где вы остановились двадцать лет назад здесь, в Ривердейле, с добрым старым одноклассником Уиллом. Я объясню детям, что ты решила, что наша семья не стоит старой любви, которую ты не закончила трахать, пока училась в средней школе! С этой последней вспышкой вся моя энергия покинула меня, все эмоции смыло, кроме смутного чувства печали. Я откинулся на спинку стула и тупо смотрел через стол на человека, который был моим партнером и любовью всей моей жизни. Она издала почти первобытный крик, и слезы потекли безостановочно: – Нет, Джим, нет, ты не можешь так думать! Я люблю тебя. Зачем тебе делать такое? Это не то, что ты думаешь! – Шлюзы были открыты, и она рыдала, закрыв лицо руками. – Прости, пожалуйста, позволь мне объяснить! Я сидел в тишине, наблюдая, как она вопит, словно из ее тела вырвали жизнь. Видеть ее, испытывающей такую боль, разрывало меня изнутри. Я любил ее со времени нашего первого свидания. С каждым днем, с каждым особым событием я любил ее все сильнее, с рождением наших детей, с нашим первым новым домом. Она была моей подругой, любовницей, доверенным лицом и опекуном, и все это было завернуто в этот восхитительный пакет. Я всегда думал, что она чувствует ко мне то же самое. Сидя здесь, утопая в жалости к себе, я, казалось, совершенно очевидно ошибался. Я молча сидел и наблюдал, как ее эмоции идут своим чередом. Я не предлагал ни утешения, ни сочувствия, ни содействия. Больше не было криков, воплей, обвинений. Никакого насилия или угроз: я просто сидел молча. Она испытывала боль, за которую была ответственна, и ей придется с ней справиться. В конце концов, у нее кончились слезы, и она сидела тихо, обхватив голову руками, не глядя на меня. Ее молчание вывело меня из оцепенения, мое растущее сознание было странно наполнено чувством вины и раскаяния. Глядя на ее тоску и безнадежность, я тупо подумал: «Правильно ли я поступил, не слишком ли был суров?» Туман рассеялся до такой степени, что я снова смог думать, подошел к бару и тихо сказал Майку: – Эй, Майк, можно мне взять чистую влажную тряпку и большой стакан воды? Пока он доставал нужное, я был поражен ошеломляющей тишиной этого места и странными тенями, отбрасываемыми неоновыми пивными вывесками, теперь, когда большинство огней было выключено. Оцепенение и отсутствие шума напомнили мне ощущение, которое возникает в конце долгой поездки, когда все тихо, кроме звона в ушах. Я вернулся в кабинку, сел рядом с Лин и, откинув ее голову назад, осторожно обмыл ей лицо холодной влажной тряпкой, вытирая потекшую тушь и потеки слез. Затем я протянул ей стакан с водой. Она выглядела совершенно лишенной какой-либо искры жизни или энергии. После того как она напилась, я снова сел на свою сторону кабинки и молча наблюдал за ее неподвижной фигурой. Мы сидели так, что в течение очень долгого времени. Тишину нарушил Майк, подошедший с извиняющимся видом: – Извините, что вмешиваюсь, но мне пора закрываться. Я выудил свою уменьшающуюся скрепку для денег и протянул ему еще сотню. – Мы можем посидеть здесь еще тридцать минут, пока ты не закроешься? Уйти прямо сейчас для нас было бы на самом деле плохо. – Он оглядел бар, потом деньги и, наконец, Лин. – Конечно, но я выключу свет и запру двери, не хочу привлекать ночных пьяниц, которые могут захотеть зайти за стаканчиком спиртного на ночь. – Спасибо, я ценю это. Майк ушел и занялся тем, что запер здание. Лин поднялась, обхватив голову руками, и, испытующе глядя мне в лицо, сказала тоненьким голоском: – Я не хотела причинить тебе боль. Знаю, что этот вечер выглядит плохо, но это не то, что ты думаешь. Я приехала в Ривердейл не для того, чтобы заняться сексом с Уиллом, и никогда бы не занялась с ним этим, что бы ни случилось. Я думал о том, что она говорит, и о том, что она сказала ранее вечером. – О'кей, Лин, ты все время говоришь, что это не то, что я думаю, что это не то, на что похоже, так объясни же мне. Она глубоко вздохнула и испустила долгий дрожащий выдох, затем выпрямилась в кресле. – Пожалуйста, не сердись и дай мне закончить, прежде чем что-нибудь скажешь. Я буду абсолютно откровенна. Если у тебя возникнут какие-нибудь вопросы, когда я закончу, то я отвечу на них, не пытаясь вывернуться или как-либо затенить. Пожалуйста, сделай это. – Хорошо, я приложу все усилия. – Джим, самое главное, чтобы ты знал, что я люблю тебя и только тебя. Всегда любила и всегда буду любить. Сейчас я понимаю, с твоей точки зрения в это трудно поверить, но это правда. То, что ты видел здесь сегодня вечером между Уиллом и мной, было всего лишь спонтанным моментом, чем-то, что выросло из кучи мелких обстоятельств, собравшихся вместе в одно и то же время. Она остановилась, чтобы сделать большой глоток воды, все это время внимательно наблюдая за мной, возможно, ожидая реакции? Я сидел бесстрастно, не желая ничего пропустить и не желая влиять на то, что она скажет. – В течение долгого времени я с нетерпением ждала этой встречи выпускников, и, честно говоря, в основном по очень эгоистичным причинам. – Когда девять месяцев назад я впервые получила уведомление о встрече выпускников, меня осенило, что я окончила среднюю школу двадцать лет назад! С тех пор прошло больше половины моей жизни, и я вдруг почувствовала себя очень старой и сходящей со сцены. Я посмотрела на себя в зеркало и увидела лишние выпуклости, морщины, мешки под глазами, и это сильно ударило по моему самолюбию. Какое-то время ты не был самым внимательным любовником в мире, и я подумала про себя: «неудивительно, посмотри, как ты сдала». Кто может прийти в восторг от старомодной жены-домохозяйки средних лет. – Я была подавлена словно дерьмо, но предстоящая встреча выпускников и обещание снова увидеть моих друзей дали мне пинок под зад, чтобы что-то с этим сделать. Я начала следить за тем, что ем, и ходить на занятия по женскому пилатесу, пока не снизила вес на четыре с половиной килограмма до того, что у меня был, когда мы женились. Я думала, что достигла реального прогресса и выглядела довольно хорошо, но ты ничего не говорил, не менял своего отношения ко мне, а все, что тебя заботило, – это твоя работа и «компания». – Это меня взбесило, и я медленно закипала от того, что ты не уделяешь мне внимания и принимаешь меня как должное. Когда ты отменил поездку со мной на встречу, это стало последней каплей. Я решила, что поеду одна и хорошо проведу время в одиночестве. А теперь, прежде чем ты что-нибудь скажешь, нет, я не планировала быть дикой и притворяться незамужней. Но я полностью намеревалась хорошо провести время, включая танцы, ужин и несколько напитков со старыми одноклассниками. Я решила, что хоть я и пожилая и замужняя, но не мертвая! Я как бы взяла тайм-аут от того, чтобы быть матерью и женой со всеми сопутствующими делами и обязанностями. Я говорю тебе это сейчас, чтобы ты знал, в каком настроении я была, когда уезжала сюда. Она остановилась и посмотрела на меня, как будто ожидая какого-то ответа или комментария. Когда я ничего не сказал, она продолжила: – Очевидно, мне нужно объясниться про Уилла. В старших классах он был настоящей находкой. Он был хорош собой, квотербек футбольной команды, король бала выпускников. С другой стороны, почти всю среднюю школу я была невысокой, похожей на мальчика девочкой с брекетами и веснушками. Никто из мальчиков даже не глядел на меня, не говоря уж об Уилле Харте. Мы слышали все эти истории: он пользовался большим спросом у дам, и те выстроились в очередь за ним. Я могла лишь мечтать о свидании с ним, и так продолжалось большую часть средней школы. – Все это изменил мой выпускной год: я начала, как говорится, «расцветать». Я заполнила все нужные места, брекеты сняли, а веснушки больше не казались такими уж важными. Большой проблемой было мое полное отсутствие опыта до этого момента и родители, следившие за мной словно ястребы. Я стала членом ФФА, потому что была помешана на лошадях, Уилл вступил в нее, потому что его родители владели большой фермой к востоку от Ривердейла, а все фермерские дети, казалось, вступали в ФФА как нечто само собой разумеющееся. – Внезапно после рождественских каникул моего выпускного года Уилл-«гроза девушек», как мы тайно его называли, начал замечать меня, и время от времени останавливаться и дружески болтать. Я была самой взволнованной школьницей в школе Рузвельта только от того, что он со мной беседовал. За это время я успела сходить на свидания с несколькими другими парнями, но он никогда не приглашал меня. Я все еще была очень застенчивой, и меня часто дразнили за то, что я втайне в него влюблена. Она остановилась, чтобы сделать еще глоток воды. – Моя «история» – за неимением лучшего термина – с Уиллом была короткой и неполной. Это случилось на выпускном вечере ФФА для старшеклассников. Директор ФФА каждый год устраивал для старшеклассников увеселительную поездку на фургоне с сеном по всему городу, заканчивающуюся в школе вечеринкой и танцами. Я оказалась в самом конце фургона под соломой с Уиллом и полудюжиной других действительно популярных парней и девушек старших классов. – Уилл был очень внимательным, отдавая мне все свое внимание, и я оказалась в ситуации один на один с Уиллом-«грозой девушек». Я была включена в популярный «внутренний круг», и у меня от удивления голова шла кругом. Один из мальчиков достал большую бутылку фруктового вина. До этого момента я никогда не пила алкогольных напитков и робко отказалась, когда мне предложили бутылку. Остальные стали дразнить меня тем, что я – паинька и ребенок, поэтому я, естественно, смягчилась и выпила. На вкус это было очень похоже на шипучий прохладительный напиток, поэтому я выпила еще. Бутылку передавали по кругу пару раз, и вскоре я почувствовала головокружение, и все было как-то не в фокусе. – Уилл обнял меня, и мы начали просто разговаривать, держась за руки, затем немного дразнящий выдох в ухо и, наконец, полно поцелуев и объятий. Я была абсолютным новичком в этом деле мальчиков и девочек, а Уилл был очень вкрадчивым и опытным. Сначала все было незаметно и медленно, но вдруг его язык оказался на полпути к моему горлу, и он вытащил мою грудь, потягивая и потирая мои соски. Я была шокирована, раньше я никогда не делала ничего подобного, и я закричала, чтобы он остановился, и отстранилась. Он просто улыбнулся и, оглядев остальных, сделал еще один глоток вина из бутылки, затем протянул ее мне. Я помню, что мне было неловко вести себя словно «маленький ребенок», поэтому я сделала еще один большой глоток и после этого не помню ничего, кроме того, что у меня были очень новые и приятные ощущения, происходящие с моим телом. Лин замолчала, ее рот пару раз открылся и закрылся, но слова из нее не выходили, она явно была в трудном положении: – Джим, мне трудно об этом говорить, мы никогда по-настоящему не говорили о нашем сексуальном опыте до того, как поженились, и мне ужасно неудобно делать это. – Лин, хотя ни один из нас не был тем, кого ты бы назвала «опытным», когда мы поженились, мы также не были и полными девственниками. В момент, когда мы решили, что любим друг друга и поженимся, все, что мы делали до того, как встретились, было принято как наше прошлое. К тому же, теперь мы должны знать друг друга достаточно хорошо, чтобы говорить о чем угодно без трепета. Я чувствую себя комфортно, рассказывая тебе что-либо, и разочарован, что ты не чувствуешь себя так же, рассказывая что-либо мне. Может быть, если бы мы были более откровенными друг с другом, то сейчас бы не было этого разговора. После этого я замолчал и снова посмотрел на нее, ожидая продолжения. Она опять принялась теребить свои кольца, а затем, не глядя на меня, продолжила свой рассказ с того места, на котором остановилась: – Мой разум был как бы отключен от тела, поскольку я осознавала, что делает Уилл, но у меня, казалось, не было возможности сопротивляться. Некоторое время мы обнимались, и Уилл становился все смелее и смелее, пока не расстегнул мою блузку и не начал целовать и сосать мои соски. Раньше никто и никогда не делал этого, и моему телу это понравилось, даже когда мой разум кричал ему, чтобы он остановился, что это неправильно. Но я не сопротивлялась, я просто стонала и позволяла ему делать все, что он хотел. – Наконец, я вышла из тумана со спущенными трусами, болтающимися на одной лодыжке, широко расставив ноги и с пальцем, входящим и выходящим из моей киски. Уилл прошептал мне на ухо, чтобы я приготовилась к «трепету от Уилла», затем перекатился на меня сверху, и я почувствовала, как что-то упирается мне в промежность. Когда я поняла, что это было, моя совесть, наконец, преодолела мое желание, и я попыталась встать. Когда он попытался удержать меня, я стала сопротивляться еще сильнее, и, наверное, внезапное движение не понравилось чему-то в моем организме, потому что меня вырвало прямо ему в лицо. – Из-за всех последующих криков и воплей учитель, руководивший командой, остановился, чтобы узнать в чем дело. Я помню, как отчаянно натягивала трусики, прежде чем учитель подойдет туда, где были мы, и все это время опустошала остатки содержимого моего желудка на всех в радиусе пары метров. Остальную часть истории ты знаешь: учитель позвонил моим родителям, и меня отвезли домой в полном смущении и навсегда посадили под домашний арест. После этого я видела Уилла только один раз: во время нашей выпускной церемонии и в течение нескольких минут после. Он немного пошутил насчет того, что мне стало плохо, и что я пропустила острые ощущения от того, чтобы получить от него свой первый трах. Он также сказал, что я задолжала ему трусики в качестве приза, хотя на самом деле у нас и не было секса. Он даже написал об этом в моем ежегоднике, но если не знать истории, то подробностей не выяснишь. И это – вся история обо мне и Уилле, – сказала она, завершая свой рассказ. – Вот и все, что можно сказать, – затем она выжидающе посмотрела мне в глаза и стала ждать. Я вернул ей взгляд на мгновение, прежде чем сказать: – Это какая-то выдумка, Лин. Это не выдумка, Джим, это – правда, так все и было. Я не выдумываю, поверь мне, я не занималась сексом с Уиллом, и меня действительно вырвало на него! – умоляюще произнесла она. – О, я тебе верю, уверен, что все произошло именно так. – Тогда почему у тебя такой вид, будто ты думаешь, что я лгу? – Потому что меня не волнует, что ты могла или не могла сделать со своим старым парнем в школе. Это было задолго до того, как мы поженились, и, строго говоря, это – не мое дело. Меня беспокоит то, что ты сделала с этим говнюком за последние несколько дней; особенно меня беспокоит то, что произошло здесь сегодня вечером! – Во-первых, сегодня первый вечер, с тех пор как я приехала в Ривердейл, когда мы с Уиллом остались наедине. Мы выходили всей компанией, были все вместе, и я возвращалась домой с Бобом и Мэгги. Можешь спросить их, если захочешь проверить. – Да, ну и что? То, что я увидел здесь сегодня вечером, – достаточная причина, чтобы собрать вещи и отправиться домой одному! Встречалась ли ты с этим хуесосом вчера вечером, сегодня вечером или позже на этой неделе, не имеет значения. Несколько недель ты планировала встретиться с ним, и это не только для того, чтобы вспомнить старые времена. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп? – Джим, признаю, что я планировала увидеться с Уиллом, пока буду здесь, и с нетерпением ждала этого. Но мысль о сексе с ним никогда, никогда не приходила мне в голову. Сегодня вечером все произошло как бы случайно. Мы все расслаблялись и говорили о том, что было, пока мы учились в школе и хорошо проводили время. Я немного переборщила с выпивкой, и к тому времени, когда остальные решили разойтись по домам, я была в настроении повеселиться. Уилл сказал, что останется со мной, а потом отвезет к Бобу и Мэгги. Пока мы разговаривали и танцевали, я как бы перенеслась на двадцать лет назад, и, наверное, на какое-то время мне снова было восемнадцать, и я опять училась в средней школе. Вот и все, что было. Я сожалею о том, что произошло, и признаю, что совершила ошибку, но никакого секса не было и не обещалось, клянусь, ничего не должно было случиться! – Она смотрела на меня с болью и слезами. – Я не виню тебя за то, что ты злишься, но я люблю тебя и только тебя. Пожалуйста, не говори из-за этого о разрыве нашего брака, все не настолько серьезно! Мы сидели некоторое время и молча смотрели друг на друга, Лин пыталась прочитать на моем лице какой-то знак того, что ее просьба была успешной, а я, в свою очередь, пытался понять, что происходит у нее в голове. Говорит ли она правду? Что же на самом деле произошло за последний месяц до этого момента? Пока я перебирал в уме то, что Лин мне рассказывала, и то, что я видел сегодня вечером, я лениво слушал, как Майк запирает двери и запасается пивом для завтрашних клиентов. Странные вещи, которые отвлекают внимание. Глава 4 – Лин, если ты думаешь, что то, что я видел сегодня вечером с Уиллом, не было чем-то серьезным, то полагаю, что у нас с тобой значительный разрыв в наших основных представлениях о том, что значит быть замужем. Возможно, для тебя это и было «не так серьезно», но для меня это было так же серьезно, как проклятый сердечный приступ. Неужели ты действительно думала, что я не буду возражать против того, чтобы ты танцевала в темноте, терлась промежностью о его член и обменивалась слюной с этим вкрадчивым сукиным сыном? Какие рассуждения заставили тебя подумать, что если он засунул свой язык тебе в горло, потерзал твои сиськи и пососал твои соски – это нормально? – К этому времени я снова потерял контроль над собой и набросился на нее с новой болью и гневом. Она ответила на мой допрос с явной болью: – Джим, пожалуйста, прекрати! У меня не было плана сделать что-либо против тебя и нашего брака, я просто на мгновение увлеклась, но держала все под контролем. Просто было трудно сосредоточиться между выпивкой и желанием хотя бы ненадолго снова стать молодой. Я уже говорила тебе, что никакого секса не было, никаких планов на секс не было и, независимо от моего душевного состояния, никакого секса бы не было! Я бы никогда этого не допустила! Уилл знает, что я счастлива в браке и имею семью, и я уверена, что он уважает это! Потом она посмотрела на меня, и по ее щекам потекли слезы. Я поднял трусики и держал их перед ней: – Ты знаешь, где я их взял? Она отвернулась, опустила голову и прошептала: – Нет. – Я забрал их у Уилла, они лежали в кармане его пиджака. Я сидел и смотрел, как ты подтянула ноги на сиденье в кабинке, задирая платье. Стянула их на ноги и передала ему. Я сидел и смотрел, как ты долго и внимательно смотрела на свою киску. Хорошенько понюхав промежность, он сунул их в карман пиджака. Я отвечал с темпом и решительностью учителя, наставляющего маленького ребенка. – Я в самом деле серьезно отношусь к тому, о чем мы говорили до этого момента, но все это бледнеет по сравнению с тем, как ты снимаешь трусики и отдаешь их другому мужчине. Как ни странно, я оказался в той зоне, где мой разум говорил, что у меня есть все необходимое время, пространство и власть в мире. У меня было терпение, я был спокоен, я держал себя в руках, и что бы ни случилось, это произойдет в соответствии с моей волей. – Итак, Лин, ты не хочешь объяснить, почему отдала трусики своему старому однокласснику Уиллу, с которым НЕ собиралась трахаться? – Я замолчал. В конце концов, она ответила чуть громче шепота: – Потому что я обещала. – Что значит «обещала»? – недоверчиво спросил я. Снова нервное теребление ее колец и быстрый взгляд на меня: – Я знаю, ты в курсе, что пару раз за последние шесть недель он звонил мне домой. Однажды ты даже ответил на звонок. Каждый раз мы довольно долго разговаривали, и, честно говоря, я была безмерно польщена тем, что он вообще помнит, кто я такая, и уж тем более потратил время на то, чтобы позвонить и спросить, не приду ли я на встречу выпускников. Как бы то ни было, наш разговор, в конце концов, дошел до инцидента с поездкой, и он напомнил мне, что я все еще должна ему «приз». Я сказала, что все было очень давно, что теперь я замужем и что не думаю, что это будет так уж уместно. Он лишь рассмеялся и сказал, что для получения приза не существует срока давности, и что мы сможем поговорить об этом на встрече выпускников. Он немного поддразнивал меня, сказав, что я не сильно-то и изменилась от той застенчивой девчонки, какой была двадцать лет назад, и на этом успокоился. – Сегодня вечером он опять заговорил об этом и не хотел менять тему, он напомнил, что в последний раз мы виделись во время написания им в ежегоднике, и что я пообещала ему, что в следующий раз, когда мы увидимся, он сможет стребовать свой приз. Он обвинил меня в том, что я нарушила свое слово, и что это – самое меньшее, что я могу сделать, после того как меня стошнило на него на сеновале. У нас было немного споров взад и вперед, пока я, наконец, не смягчилась и не сказала, что отдам ему свои трусики в память о старых временах. Потом он стал говорить, что сами по себе они не очень-то и ценны, и что если я просто отдам их ему, это не будет представлять собой ничего особенного. В этот момент я пожалел, что так легко отпустил говнюка на стоянке, и пообещал себе, что, если представится такая возможность, исправлю свою оплошность. – Ты ведь знаешь, что ему было нужно, не так ли, Лин? – Да. – Ну, так и скажи. Скажи это, чтобы потом, когда мы будем пытаться разобраться с этой ерундой, между нами не возникало недоразумений. – Он намекал, что хочет заняться со мной сексом. Но я ясно дала понять, что этого не случится! – Дала понять! Дала понять?! Этот сукин сын ни на что не намекал! Он вел целенаправленную кампанию, чтобы залезть к тебе в трусы и трахнуть тебя! Дала понять, говоришь?! Черт возьми, Лин, неужели ты действительно так чертовски наивна? Я снова был на взводе. Как только я взял все под контроль, она нажала нужные кнопки, чтобы снова вывести меня из себя. – Нет, Джим, этого не должно было случиться! Я сказала ему, что ни в коем случае! Я сказала, что, если он будет продолжать в том же духе, я вызову такси и уеду домой, и никогда больше не увижусь с ним и не буду с ним говорить. В конце концов, он согласился, что если я отдам ему трусики и (тут она покраснела от смущения) дам ему хорошенько посмотреть на мою киску, он забудет об этом! – И ты сделала то, о чем он просил? – спросил я, удивленно качая головой. – Да, я не хотела ранить его чувства и, в конце концов, я же обещала ему, что он получит свой приз. Честно говоря, по большому счету, насколько важны трусики и что кто-то посмотрит на мою киску? – ответила она таким образом, что это прозвучало как будто благородно и логично. – Джим, я дала слово! Потом она села и выжидающе посмотрела на меня, как будто только что все объяснила. Я мгновение сидел ошеломленный, не в силах поверить в то, что я только что услышал. – Лин, как ты думаешь, это я – самый тупой ублюдок в мире, или ты – самая наивная тридцативосьмилетняя женщина на всей планете?! – Нет, Джим, я точно знаю, что ты далеко не тупой, и я, возможно, была немного медлительна в понимании плана Уиллса, но думаю, что ты делаешь из мухи слона! Я прошу прощения за то, что позволила ситуации слегка выйти из-под контроля, ладно? Так что, давай оставим это, пожалуйста. В конце концов, мой гнев слегка улегся, и я выслушал все это дерьмо. Я наклонился вперед над столом так, что мы смотрели друг другу в глаза. – Хорошо, Лин, кажется, здесь есть нечто, что ускользает от тебя, поэтому я объясню все прямо. Ты описала свои действия здесь сегодня вечером как «не очень серьезные» и что все просто «слегка вышло из-под контроля». Что ж, тебе следовало бы подумать о том, насколько серьезными они могут быть для меня, потому что, насколько я понимаю, ты изменила мне и нарушила свои брачные обеты. Я не просто так упоминал о разводе, поэтому тебе пора проснуться и по-настоящему понять, что здесь происходит! Я продолжил: – Я не буду делить ни одну часть тебя с другим мужчиной, ни ум, ни тело или душу. То, что ты делала здесь сегодня вечером со своим старым бойфрендом, абсолютно, без исключения, неприемлемо и невыносимо для меня как для твоего мужа. И эта чушь насчет того, что ты дала ему слово, которое должна была сдержать. Да хрен с ним! Ты не хотела его обидеть? К черту его чувства! Мне плевать на обещания, которые ты ему давала! Наши брачные клятвы сводят на нет все обещания, которые ты когда-либо давала этому засранному сукиному сыну! Теперь я был в ударе, и не было никакого сдерживания или компромисса. Я думал, что она вся выплакалась, но у нее на глазах опять выступили слезы, когда я продолжил атаку. – Джим, пожалуйста, больше не надо. – Нет, ты дождись, чтобы услышать все. Ты говоришь, что отчасти это произошло из-за того, что я был слишком занят своей работой и не обращал на тебя никакого внимания? Ты, черт возьми, не возражала против шикарного дома, новых машин и престижного района, который тебе был просто необходим! Как ты думаешь, откуда берутся эти гребаные деньги, чтобы платить за все это дерьмо, Лин? Это происходит из-за высокого стресса на постоянной работе, с которым я имею дело каждую минуту своей жизни! – И что сделала ты, чтобы я заинтересовался тобой? Какие шаги ты когда-либо предприняла, чтобы я обратил на тебя внимание, почувствовал к тебе большее влечение? Черт побери, ты вела себя так, словно тебе было все равно, нравишься ты мне или нет. Другое дело, как бы себя чувствовала ты, если бы наши роли поменялись местами, и мы с моей старой подругой по колледжу Мэриэнн Лапорт сидели бы здесь сегодня вечером, а ты наблюдала за нами из бара? Станешь ли ты рассматривать то, что я обмениваюсь слюной с Мэриэнн и сосу ее большие сиськи как «ничего серьезного»? Что бы ты подумала, если бы увидела, как она снимает трусики и отдает их мне в качестве приза? Ты поймешь, если я хорошенько понюхаю промежность, прежде чем засунуть их в карман? – Я часто задавался вопросом, если бы она была блондинкой во всем, тебе было бы приятно наблюдать, как я проверяю это лично, ради себя? Ничего, если я скажу тебе, что просто возвращаюсь в прошлое на некоторое время, потому что начинаю чувствовать себя старым и не таким красивым, как в средней школе? Что мне нужно немного отдохнуть от брака, чтобы слегка поднять самооценку и почувствовать себя лучше? С этими словами я остановился, чтобы дать ей возможность что-то сказать, но она была совершенно не в состоянии отвечать. – Ну, Лин, скажи же что-нибудь! После долгих мучительных минут она обрела голос: – Что я могу сказать, ты абсолютно прав. Я не подумала об этом ни в каком контексте, связанном с тобой или нашим браком. В моей голове это было просто невинное развлечение. Я думала, что немного грязных танцев и все остальное, до тех пор, пока я не занимаюсь с ним сексом, – это просто слегка порочно и несерьезно. А мысль о том, что ты будешь делать все это с Мэриэнн Лапорт, просто невыносима. Если бы наши роли поменялись, а была бы опустошена, – и с этим признанием она замолчала с мучительным видом, красноречиво говорившим о том смятении, которое она испытывала. Я дал ее немного времени, чтобы все уложилось, прежде чем снова заговорить. Гнев исчез, огонь в животе исчез, и все, что я чувствовал, – это потерю и сожаление. – Что ты теперь собираешься делать, Лин? Куда мы отсюда пойдем? – Что значит «куда мы пойдем отсюда»? Я сделаю все, что ты захочешь, только скажи, что. – Насколько я понимаю, у нас есть два варианта, и то, по какому пути мы пойдем, зависит от тебя. Во-первых, если ты думаешь, что то, что ты сделала с Уиллом, находится в пределах допустимого поведения в браке, а я веду себя неразумно, то можешь продолжать здесь, в Ривердейле, посещать свою встречу выпускников, как и планировала. Утром я успею на обратный рейс домой и начну бракоразводный процесс так быстро, как смогу. Я сказал тебе, что не хочу делить тебя с кем-то еще, и если это слишком тяжелое условие, то независимо от того, как сильно я тебя люблю, мы должны освободиться друг от друга и пойти разными путями. Я не смогу жить с мыслью о том, что моя жена нуждается в отдыхе от нашего брака и ведет себя «слегка порочно», как ты это описала. Честно говоря, я бы не рассчитывал на получение большого утешения от Уилла, потому что сказал ему, что, пока мы женаты, я буду бить его до полусмерти, если застану в одной комнате с тобой. После того как мы разведемся, может быть, вы двое сможете съехаться и выяснить, что вы упустили. – Джим, не говори такого, я люблю тебя и хочу быть твоей женой навсегда. Я ничего не чувствую к Уиллу, кроме воспоминаний школьницы о том, что у нее была школьная влюбленность. Я просто не подумала и совершила ошибку, пожалуйста, не разрывай наш брак, потому что я сделала глупую ошибку в суждении, пожалуйста, не делай этого! – Хорошо, второй вариант заключается в том, что мы приходим к пониманию того, каковы наши проблемы и ожидания. Если понадобится, вернувшись домой, мы можем пойти к психологу. Оглядываясь назад, я вижу, что этот эпизод частично является и моей виной. Я должен был быть более созвучен твоим потребностям, но и ты должна понять, что на самом деле причинила мне боль, и, честно говоря, я не доверяю тебе так, как еще два дня назад. Потребуется некоторое время, чтобы восстановить это доверие, и оно может никогда не вернуться на тот уровень, который был. – Я голосую за второй вариант, – мрачно сказала она, – если мой голос будет засчитан. – Это не вопрос голосования. Это – полностью твое решение, и то, чего хочу я, на самом деле не имеет значения. Важно то, чего хочешь ты. Моя единственная позиция в этом вопросе заключается в том, что ты не сможешь иметь одновременно и то, и другое, этого я не допущу. Еще одно, что я должен сказать, прежде чем ты будешь решать, что делать. Если ты решишь, что хочешь остаться в браке, то должна понять, что в будущем, если что-то подобное когда-либо произойдет еще раз, не будет никаких обсуждений, никаких вторых шансов, никаких примирений, мы закончим. Это совершенно ясно? – Да, совершенно. Внешне я был спокоен, как глаз бури, но внутри у меня все бурлило, как будто буря была здесь и вовсю ревела. Она уже указала свой выбор, но я поставил жене ультиматум, а в прошлом она плохо реагировала на ультиматумы. Честно говоря, я был бы уничтожен, если бы она решила, что все-таки хочет идти своим путем, но я не оставил места для переговоров. – Ну, Лин, так что же будет? – Господи, Джим, неужели обязательно спрашивать? Конечно, я хочу остаться замужем. Я люблю и всегда любила тебя. Как я уже говорила, я позволила кучке мелкого дерьма добраться до меня, и у меня была ошибка в суждениях, и я совершила ошибку. За ошибки надо платить, и я признаю, что мне придется заплатить свою цену. Да будет так, – после чего она потянулась через стол и сжала мою руку, одарив обнадеживающей улыбкой. Ее улыбка положила конец буре, бушевавшей во мне последние несколько дней, и мою душу осветило солнце. Я все еще не был счастлив от того, что произошло, и даже хуже, что я чувствовал, что могло бы произойти, если бы меня не было здесь, чтобы все остановить, но я мог с этим справиться. Кроме того, логически я либо принимал то, что она говорит, либо нет. Я мог бы продолжать пытаться заставить ее чувствовать себя плохо, мысленно избивать ее и, в свою очередь, сам быть несчастным. Или мог принять то, что она говорила мне, и то, что сказал мне на парковке говнюк. Что мне было терять? Боже, я был истощен как морально, так и физически, и то, что я на самом деле хотел сделать, это прижаться к своему любимому и лучшему другу вдали от работы, дома, детей и автострад на некоторое время и исцелиться. По правде говоря, я почти понимал ее точку зрения. Я почувствовал, как кто-то похлопал меня по плечу, это был Майк: – Мне и впрямь пора закрываться, а вам, ребята, пора идти домой. Я взглянул на Лин, и на ее лице появилась загадочная улыбка, и она, слегка покраснев, сказала мне: – Я чувствую здесь некоторый сквозняк, если ты понимаешь, о чем я. Думаю, мы должны найти какое-нибудь место, чтобы согреться и посмотреть, не смогу ли я еще привлечь тебя к себе. Не нуждаясь в дальнейших приглашениях, я встал и улыбнулся Майку, затем взял жену за руку и помог ей выйти из кабинки. – У меня есть еще одна просьба к тебе, Майк, и думаю, что ты должен выполнить ее бесплатно, – шутливо сказал я. Он нахмурился, как будто у него живот раздулся от газов: – Хорошо, еще одна, если она не займет дополнительное время. – У тебя не найдется бутылка шампанского? И укажи, где тут ближайший мотель с большими кроватями и джакузи? Пожалуй, пойду, поохочусь за призом.