Часть 4. – Оля, давай просто полежим, послушаем музыку! У тебя есть записи французского шансона? Кстати, ты когда-нибудь учила французский? – Никогда! Но, очень хотела, с детства мечтала понимать, о чем поют Эдит Пиаф, Мирей Матье, Азнавур, Адамо, освоить это чарующее произношение, особенно их «эрр»! Как воспомню, какие эмоции в юности испытывала, танцуя под их песни, под задушевную французскую музыку. На школьных вечерах, помню, ждала, когда объявят «белый танец» и я приглашу мальчика, о котором думала последние дни, но, его успевали пригласить другие, более красивые. – Я думаю, что не более красивые, а более активные, безалаберные, что ли. А ты просто медлила, стеснялась. Почему ты всё время подчеркиваешь, что не красивая? Красота – понятие относительное. Помнишь, в нашей юности Поноровская пела: «Никто не приглашает на танцы Никто не провожает до дома...» Я стал тихонько напевать, и Оля, вспомнив подпела мне своим хорошеньким голосом: «Смешную угловатую девчонку Тихоню и не модную совсем». Мы пели, и теснее прижимались телами друг к другу. Я ощущал в эту минуту единство наших тел и душ. «Ну как вам не понятно ребята Что красота лишь внешне приятна Не могут быть на свете все красивыми А счастье почему-то нужно всем Не заменит внешность губ неярких нежность Маленького сердца большую доброту Преданность и верность не заменит внешность Только вот не каждый видит эту, эту красоту! Мы посмотрели друг на друга и потянулись навстречу губами. Она, почему-то заплакала и это было так мило видеть. – Пожалуй, ты правильно понял моё состояние. Конечно я и не была совсем уж дурнушкой, но меня никто из парней не замечал, когда рядом были мои подружки, и я, дура, решила, что это они виноваты в том, что на меня не обращают внимание, и порвала все связи с ними. Думала, что мой принц придет, увидит меня, одиноко стоящую в сторонке. Ну, прямо как дальше в этой песне: «Быть может вы придете на танцы И чей-то взгляд печальный найдете И может быть из вас смельчак найдется На танец ту девчонку пригласит Она зальется краской пунцовой И робко вам подаст свою руку И станет в этот миг такой красивою Ведь счастье почему-то красит всех Не заменит внешность губ неярких нежность Маленького сердца большую доброту Преданность и верность не заменит внешность Только вот не каждый видит эту, эту красоту» – Какими глупыми мы в юности были? Согласись! – Лично я и сейчас не шибко умный. Вот, не пригласи ты меня сегодня к себе, и я бы лежал сейчас у себя дома и мечтал о любви, вместо того, чтобы проводить этот божественный вечер с тобой! Я вновь прижал её к себе и мой возбужденный член уперся в её мокренькую письку. Почувствовав, что она хочет почувствовать его в себе, я перевернул её на живот, подложил сразу две подушки под её кругленький животик и плавно вошел в неё. Она сразу же задрожала, и охватила мышцами влагалища мой член. Я лег на её спину и руками нащупал божественные бугорки груди. – Да, Шурик, не торопись, дай мне почувствовать его в себе. Медленнее, нежнее, хочу насладиться движением внутри. Как это божественно прекрасно. Меня ещё никто не трахал так. Ты просто гений! Как хорошо ты это делаешь. Я просто растворяюсь, теряю голову. – Какая ты хорошенькая там, внутри, какая у тебя нежная вагина. Так и хочется накончать в неё побольше спермы. – Накончай, только не спеши. Давай будем наслаждаться друг другом. – А ты не хочешь родить от меня ребенка? – Сумасшедший, – она повернула ко мне испуганное лицо и прекратила движения попкой, – рожать в пятьдесят четыре года? – Час назад тебе было пятьдесят три. – А девять месяцев беременности ты учитываешь? Она закатила глаза, как бы обозревая себя, свой организм изнутри, и добавила: – Я понимаю, что ты шутишь, но... – Ты согласна? – Я этого не сказала, а просто задумалась. Наклонившись вперед, я поцеловал её нежно в губы и полностью вошел в неё. Она ахнула и затрепетала. – Как же мне с тобой хорошо! – Не передать словами, как мне с тобой хорошо. Ты богиня, Клеопатра! Жизнь горов отдать за ночь с тобой. – Клеопатра дарует тебе жизнь в обмен на обещание дарить в ответ такую же радость, как сегодня. Она стала постепенно наращивать темп, вилять попочкой и насаживаться на член сильнее и сильнее, издавая звуки радости. – Да, да! Я подошла, накачивай меня спермой, заполни мой «колодец». Последние слова потонули в протяжном крике и она затряслась в оргазме. Почувствовав это и я разрядился в неё. Она рухнула на подушки, а я лег на неё и стал целовать спину, перебирать пальцами возбужденные сосочки и ласкать груди. Оля повернула ко мне счастливое лицо, и я впился в её пухлые страстные губы. Когда её тело перестало дергаться я перевернул Ольгу на спину, достал из влагалища сперму, перемешанную с её смазкой, смазал клитор и стал нежно его облизывать. Это подействовало на неё моментально. Она взвизгнула, прижала мою голову к своей «киске» и стала нанизываться своей писькой на моё лицо. Я и раньше заметил, что клитор у неё очень чувствительный, но на этот раз она показала чудеса возбуждения. Оргазмы, один за другим накрывали её, она стонала и выла так, что слышно было даже в соседней квартире. Я специально измазал нашими выделениями лицо и прижался к её губам. – Ой, – испугалась сначала она, – ты же весь в сперме! Я никогда такого не делала, впервые пробую, и ты знаешь – мне вовсе не противно. Она такая терпкая, и пахнет приятно. – Ещё бы! Твои любимые французы даже добавляют её запах в свои духи. Я понимаю, что у тебя такое впервые, но ведь, всё, когда то происходит в первый раз, а потом становится нравиться. А не хочешь облизать мой член? – Я как-то не думала, у меня, наверное не получится. – А ты не думай, а попробуй. Я вошел в её влагалище, вынул член и поднес его ко рту. – А как? Что делать? – Просто, возьми его в рот и соси, как леденец. Она сначала нерешительно охватила губами головку, пососала, вынула, почмокала и проглотила. – Мне понравился вкус. Такой немного соленоватый и вкусный. – Ну а теперь пройдись язычком по стволу снизу вверх. Она собрала с члена всю сперму и сказала: – Понравилось! Ещё хочу! Я повторил это ещё раз и ещё. – Ну всё, эгоистка, оставь и мне немного. Я спустился к её писечке, аккуратно раздвинул розовые губки и припал к её «колодцу». Она снова возбудилась, но не так, как от ласк клитора. – А теперь, – предложила она, – запьем это дело коньяком, и сходим, ополоснемся.