Недалеко от нашего городка в лесу есть озерцо. В далёкие советские времена там было очень славное рыбачье угодье. Помню, мы с пацанами гоняли туда на великах удить. Даже с ночёвкой как-то выбрались, не зная, что на озере даже летними ночами ну оч-чень холодно. Спали мы кучкой, как цыплята, тесно прижавшись друг к другу.
Тогда порядок на озере поддерживался силами самих же мужиков под руководством Общества охотников и рыболовов. Потом власти превратили этот чудный уголок природы в место отдыха горожан, окультурили его: понаставили скамейки и беседки, заасфальтировали дорожки. В годы развала всё это сначала обгадилось, обрыгалось, потом окончательно доломалось и впоследствии, поросши непроходимым кустарником, всеми забылось. И вот сейчас тут кто-то кинул клич восстановить былой лад. Наведём, дескать, порядок и будем себе рыбачить по выходным, а всяких там разных отдыхальщиков-шашлычников не пустим в это место.
Как раньше, мои кроссы жмут на педали, я еду к озеру. Откликнулось на призыв мужиков, наверное, семьдесят-восемьдесят, и стали мы устраивать субботники по выходным. Первые два раза мы пахали как проклятые, а потом ещё месяц работали так себе, особо не напрягаясь. Перезнакомились все между собой и, в общем, мило проводили время. Надо заметить, что спортивный рыболов пошёл нынче совсем не тот, что раньше. Старые анекдоты про пьяных и хвастливых рыбаков теперь уже не актуальны. В наш век безустанных гонок люди ищут простого лёгкого отдыха, а может, им не хватает милого непринуждённого общения. Думаю, эти субботники для всех нас были важнее самой будущей рыбалки. Но не об этом сегодня пойдёт речь.
В последнюю субботу сентября мы собрались на заключительный субботник. Ничего уже не делали, так, пожгли мусор, да и всё. Меня охватила какая-то тоска. Через неделю я сюда уже не приду. Сегодня мы распрощаемся друг с другом и разбежимся опять по своим делам. Мне не с кем остаться на более долгое время, некого пригласить к себе. Других дома ждут семьи, сыновья и дочери. Наверное, такова геевская судьба. Получается, что они мне нужны, они мне интересны, а я им нет. Меня к ним тянет, а их ко мне не особо.
На кустике лещины красовалось несколько орешков - подарок осени. Я сбил их палкой и, собирая, увидел перед собой одного мужичка, Георгия Ивановича. Поднимая взгляд от орешков на земле к глазам Жоры, я осмотрел его снизу доверху. Любоваться контурами мужского тела в кроссовках, узких джинсах и штормовой куртке я мог бы бесконечно, но Георгий Иванович обращался ко мне с какой-то просьбой. Снимая наушники, я случайно выдернул штекер, и мой мобильный заиграл в динамик. Жора просил дать ему на несколько минут топорик.
- Бери, - ответил я.
Ну и плей-лист у меня! Закончилась какая-то сверхпопсовая песенка, и в динамике моего мобильника заиграл оркестр, а колоритный альт запел: "Туча со громом сговаривалась...". Жора, взяв топорик и уже успев отойти от меня на четыре шага, вдруг остановился, повернулся ко мне и с улыбкой спросил:
- Любишь классику?
Я опять засмотрелся на него, но надо же было что-то ответить.
- Так, увлекаюсь немножко, - ответил я.
Он предложил мне прямо отсюда пойти к нему и посмотреть вместе с ним диск, только вчера у кого-то там взятый. На мой глупый вопрос, удобно ли ему это, он твёрдо ответил, что вполне.
В лифте мы поднимались по очереди, держа велосипеды дыбом. Мне это показалось прикольным - велик дыбом, хотя для Георгия такая перевозка была дело привычным. Его же так и тянуло на всякие шутки насчёт всего, что может стоять дыбом.
Для просмотра фильма Жора усадил меня в кресло, чуть повернул монитор, сам же остался сидеть на стуле, лишь немножко отодвинувшись. Скачивать файлы больших размеров или обмениваться дисками мне было лень, а потому я уже давно ничего нового не смотрел. Спектакль заинтересовал меня. Это была вполне классическая постановка, только в декорациях чувствовалось лёгкое влияние модерна. Но нет, тут ещё была сцена с обнажением. Вот это да, актёры раздевались догола!
Мне не во что было переодеться после душа, и Жора дал мне простыню, чтобы я мог завернуться в неё. Сам же он тоже завернулся в простынку, наверное, чтобы я не чувствовал себя неудобно. Теперь, сидя в кресле и видя на экране голого парня, я скомкал и уложил простыню так, чтобы скрыть свою эрекцию, а Жорик взял да и нажал на паузу.
- Красавец, не правда ли? - спросил он.
Жора всё смотрел на мою скомканную простыню, а сам расставил ноги, не скрывая того, что у него ого как стоит.
- Мне тоже нравятся красивые парни.
- А ты знал про меня?
- Догадки имелись, но полной уверенности не было. Некоторых я распознавал сразу, а тебя вот не смог.
- А с теми некоторыми ты как-то контактировал? Кто они - эти некоторые?
- А ты, типа, не знаешь! Тот, с автопарка - про него все знают, но он без башни совсем. Витька-электрик - милый паренёк, но ты же видел, что он безнадёжно влюбился в того Кольку - стопроцентного натурала.
- Да, я заметил, как всякий раз, прощаясь, электрик провожает его взглядом, полным печали. А ты вообще с кем-то встречаешься, сходишься, со-во-куп-ляешься?
- Нет. Скорее пытаюсь забыться. Кидаюсь с головой то в общественно полезную работу, то в высокое искусство, но, как видишь, тема всплывает везде, даже в классической опере.
- Как думаешь, этот эпизод испортил спектакль или, наоборот, украсил?
Мы перешли на тему оперного искусства, я пытался сказать что-то умное, но получалось всё невпопад. Поговорив, мы продолжили просмотр.
Не знаю, что за противоречивые чувства охватили меня. Свет от монитора освещал Жору, и я безумно хотел его. Он развалил ноги, поставив правую ступню на левую коленку, и простынка толком и не прикрывала его самое интимное место, которое не видно было только из-за темноты. С другой стороны, мне было так приятно, что он пригласил меня к себе, а пригласив, не потянул меня сразу в постель. Так вдруг захотелось подойти к нему, обнять его! А вдруг он не так меня поймёт?
Спектакль закончился, в конце фильма показали занавес и выход на поклон. Дирижёр пожал руки ведущим инструменталистам, а первую скрипку ещё и обнял.
- Как тебе спектакль, понравился? - спросил Жора.
- Превосходно, большое спасибо, - ответил я и принялся обнимать его, как тот дирижёр скрипача.
- Подари и ты мне что-то превосходное.
- Что мне сделать для тебя, мой драгоценный? - продолжал я паясничать.
- Останься сегодня со мной, ведь будет классно, да?
- Да, - ответил я уже без всякой игры, - конечно же, будет классно, - и мои губы коснулись его губ...
Утром я проснулся первым. Встал, сварил нам кофе. Рассвет рассеял ночь сладострастий, но какая-то сила всё тянула меня к Жорику. Тянула безудержно. Тянула не столько к его мускулистому телу, сколько к родственной душе. Мне не терпелось снова услышать его милый голос.
Утро - прекрасная пора! Прекрасна она уже тем, что можно встать и сварить кофе любимому. Пойду разбужу его поцелуем.
- Ты меня не буди, не целуй горячо, - Жора, конечно, уже не спал, а только притворялся. - Чем займёмся сегодня? Давай проведём этот день вдвоём, только вдвоём - друг для друга. Пойдём куда-нибудь, где нет суеты, где только мы с тобой. Может...
- ...может, ко мне? Поедем ко мне! Посидим в саду, разведём костер, у огня встретим закат.
- Да, здорово! Погода сегодня прекрасная, золотая осень дарит нам с тобой чудный день.
- Золотая осень уже подарила мне тебя...
Как у меня всё запущено! Пылища в палец толщиной! Жизнь как будто остановилась - так долго здесь всё простаивало. А для кого мне было стараться-то? Я нашёл шампурчики где-то в кухонном шкафу. Старый мангал за годы бездействия совсем заржавел. Мы разожгли костёр на земле.
Угольки уже догорали, когда на улице стемнело. В воздухе почувствовалась осенняя прохлада.
- Пойдём в дом, уже холодно, - предложил я.
- Мы всегда будем вместе?
- Да.
- И всё всегда будем делать вместе?
- Да.
- И сейчас пойдём в душ вместе?
- Да. Бежим! - я тронул Жору за плечи, и мы вскочили и побежали в дом, резвясь, как телята.
Завтра понедельник, и на двоих нам оставалось всего несколько часов. Ещё хоть раз бы прижаться к любимой груди и услышать биение милого сердца!
Утро. У ворот уже сигналит таксист. На веранде мы обнялись.
- Беги, милый. Время поджимает.
- Я буду ждать выходных, ждать встречи с тобой.
- Позвони мне. Как я жил без тебя, не знаю...
Мы вышли во двор. Больше не обнимались.
- Я тебе позвоню, - сказал Жора, уже садясь в такси.
Несколько секунд, а может, минут я смотрел вслед исчезнувшей за поворотом машине. Возвращаясь, открыв калитку, я увидел, что в моём запущенном, поросшем сорняками палисаднике расцвел пышный куст георгин.