Подкатегория: без секса
Самолет, следовавший по маршруту Нью-Йорк-Ташкент, приземлился ровно в три ночи. И через некоторое время в хлынувшей по узкому проходу толпе пассажиров Нигина Сулеймановна увидела его - высокого, стройного, в чем-то светлом и развевающемся, с волосами цвета воронова крыла и глазами цвета спелого чернослива. Он не шел, а словно плыл по воздуху, едва касаясь тупыми носками длинных туфель (самый писк моды!) мраморных плиток холодного пола. На него оглядывались, но он не смотрел по сторонам. Его сливовые глаза спокойно и неторопливо скользили по шеренге встречающих.
Было в нем что-то от Софии Михайловны Ротару. Нет, он не был на нее похож, нисколько! Скорее, от нее у него были грациозность, уверенность, спокойная неторопливость, да пожалуй, и открытая улыбка.
Нигина Сулеймановна картинно взмахнула рукой, и его лицо сразу же преобразилось - ни один мускул не дрогнул на его лице, но все же оно преобразилось - изнутри. Какая-то мягкость, теплая нежность появилась в нем.
Он подошел к ней и поцеловал (не чмокнул, а именно поцеловал!) в щеку, обдав Нигину Сулеймановну запахом своей мужской косметики.
- Сыночек мой!.. - слегка прослезившись и одновременно заключая его в крепкие материнские объятия, воскликнула она.
- Ну, будет, будет! - улыбаясь и мягко отстраняя ее, сказал он. - Поедем домой?
- Да, конечно, конечно, - торопливо проговорила Нигина Сулеймановна, но, не сдержавшись, добавила. - Дай, хоть, посмотреть-то на тебя, сынок! А то помру, а ты в своей Америке и не узнаешь...
- Мама, я тебя прошу, ну, не начинай ты! - по-узбекски попросил он.
- Сын, говори по-русски. Я не для того дала тебе блестящее образование, чтобы ты разговаривал на том языке, который и так отлично знаешь!
***
- Женька, вставай. Вставай, кому говорю! Я на работу опаздываю. Женька!
Евгений проснулся и попытался открыть глаза. Спросонья открылся почему-то только один глаз, и этот глаз увидел рассерженного Валеру, который стоял над душой и требовал немедленно подниматься.
- А который час? - не найдя ничего лучшего, спросил Женька.
- Четверть десятого. Вставай, а то сейчас холодной водой оболью!
- Как четверть десятого?! - подскочил Женя. - Мне в редакции нужно быть не позже девяти! Валерочка, миленький, довезешь? Ну, пожалуйста! А то я точно уже опоздал. А ты меня быстро довезешь, всего за полчасика...
- Нет. Извини, дорогой, но нам вместе нельзя появляться на работе. Ты же знаешь. Пойдут слухи... О тебе же, кстати, беспокоюсь! - чмокнул Валерий Женю в нос.
- Понятно, - помрачнел тот. - Опять с пересадкой на маршрутке трястись...
- Ну, ничего, переживешь. Я в твои годы вообще только на автобусе ездил. А ты, вон какой король - и на маршрутке, и в метро! В общем, поднимайся, мне квартиру нужно закрывать. Ну, быстрее!
***
Рыжеволосый зеленоглазый молодой человек по имени Евгений жил в узбекской столице с рождения. И всю свою жизнь он отличался от окружающих. Он раньше других детей начал ходить и говорить, в детском саду ему доверяли играть Буратин, а в школе учился на одни пятерки, и учителя очень его хвалили. Всегда.
Но это было не главное. Главное - это то, что Женя был неисправимым Оптимистом. Оптимистом с большой буквы "О". Он умудрялся не терять надежду и веру даже тогда, когда с ними расставались намного более опытные и взрослые люди.
А потом у Женьки появилась тайна. Тайна, которую он свято хранил за семью замками. Тайна, которую он скрывал от всех. Тайна, которая принесла ему очень много одиночества и непонятости.
Тайна заключалась в том, что Жене нравились не красивые молодые девушки, а красивые молодые люди. Это было его бедой, его наказанием и одновременно его страстью.
Сначала он просто обращал на проходящих юношей свое внимание. Потом он стал представлять, что у него есть такой вот лучший друг, а когда подошел подростковый возраст, он, краснея от стыда и "греховных" мыслей, представлял их обнаженными и то, как они остаются наедине.
Когда же переходный возраст прошел, и наступила счастливая пора юности, самой главной мечтой Евгения стали серьезные отношения с особами своего пола. Он стал размещать свои анкеты на различных сайтах знакомств, шифруясь и обманывая одновременно.
У него были случайные романы, но все претенденты на роль его любимого были совсем не такими, каких он видел в своих снах и мечтах. Большинство из них были "озабоченными", ищущими легкой наживы и сексуальных приключений.
В глубине души Женя их понимал - ведь и ему хотелось попробовать "Это". Он не обижался на них, отпускал без сожаления и все ждал своего сказочного принца на белом коне. Ну, или на белом "Мерседесе" - в этом вопросе Женя был совсем не принципиальным.
А потом в его жизни появился Валерий. Валерий - его герой и его принц. Зам. главного редактора самого рейтингового и самого покупаемого журнала Узбекистана "Мегаполис".
Валерий спустился к нему словно из мультфильма Уолта Диснея. Он был красив и богат. Он дарил Жене цветы, угощал фруктами и водил в кино. Он же устроил Евгения на подработку в журнал, где тот вот уже полтора года ведет шуточную рубрику "Жители столицы". Причем, довольно успешно.
И Женя доверился ему. Ведь в неполные восемнадцать лет очень трудно отличить настоящее чувство от ложного. Особенно, если никогда прежде ничего похожего не испытывал.
Валерий стал его первым мужчиной. Несмотря на резкую боль, Женя был счастлив. Ему казалось, что он нашел свою любовь.
Но Валерий переменился почти сразу. Стала видна его истинная сущность.
Женя не верил, он отказывался признавать, что его герой, мечта его снов, оказывается, совсем иной, нежели показался сначала...
...Женя вспоминал все это, несясь по проспектам огромного города в редакцию.
Ему не было тяжело - он к этому привык. Уже давно он с этим жил. И просто не обращал на это внимания, принимая как данность.
Запиликал мобильник. Это оказалась смс-ка от знакомого. Правда, сам себя считал он Жениным другом, но для самого Жени он был всего лишь знакомым.
"Мне сегодня приснилось, будто ты целовался со Сталиным. Жди неприятностей", - без предисловий информировал он.
"Хорошенькое дельце. Ему снится, а мне расхлебывать!" - подумал Евгений, спускаясь в метрополитен. На часы можно было даже не смотреть - он опоздал уже окончательно и бесповоротно.
***
- Слышали новость? - первая сплетница отдела интервью Кобрина сидела на столе у Валерия в кабинете.
- Какую же это? - наполняя рюмки дорогим коньяком, спросил Валерий.
- Сегодня Собиржон Исмаилович приезжает.
- Как?! Он прилетел? Почему мне раньше никто не сообщил? - чуть не выронил бутылку Валерий.
- Я думала, Вы знаете... - протянула Кобрина, - он, вроде, звонил Вам, но, говорят, не дозвонился.
- Ну да, у меня же запара последние дни.
- И что теперь? - поинтересовалась Кобрина. - Что мы будем делать, Валерий Антонович?
- Что будем делать? Будем встречать дорогого гостя!
- Гостя? Ну, вообще-то, он тут, как бы, хозяин еще пока...
- Поверь, дорогая, это временно.
Валерий запер дверь на ключ и стал расстегивать брюки.
***
"Скажу, что маршрутку долго ждал", - придумывал Евгений себе оправдание на ходу, подбегая к высокому зданию редакции. Он был настолько увлечен своими мыслями, что не заметил, как высокий и красивый молодой человек лет двадцати трех-двадцати пяти вышел из шикарного белоснежного "Мерседеса" и тоже направился к зданию редакции.
Засмотревшись по сторонам и не сумев резко затормозить, Женя с разбегу попал ногой в колдобину и смачно шлепнулся, а папка с бумагами, которую он нес - его работа на сегодня - выпала из рук, раскрылась, и все бумаги полетели прямо в грязь.
- Да что же это такое! - воскликнул Женька, и из глаз его даже брызнули слезы. - Ну почему, почему я такой неловкий!
- Молодой человек, успокойтесь. Все будет хорошо. Я узнавал. Давайте, я Вам помогу, - услышал Евгений приятный голос и посмотрел наверх.
Тот самый человек, которого Женька не заметил, улыбнулся ему и стал собирать и отряхивать бумаги. Женька отвернулся и сам стал складывать бумаги обратно в папку.
- Вы работаете в редакции? - с любопытством спросил молодой человек.
- Да, - просто ответил Женька.
- Если бы все сотрудники так спешили на работу... - грустно сказал молодой человек. И улыбнулся. Просто и открыто.
Женя не знал, что ответить и поэтому промолчал. Молодой человек отряхнул последнюю бумагу и подал ее Жене.
- Спасибо Вам, - тихо сказал Женя.
- Не за что, - усмехнулся молодой человек и неспешной уверенной походкой пошел к зданию.
допила из рюмки коньяк и глупо хихикнула. Валерий закурил.
- Тебе было хорошо? - спросил он.
Кобрина снова хихикнула, по-крысиному сморщив лицо. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не слишком много ужимок.
- Что смешного? - обиженно спросил Валера.
- Ничего, - протянула Кобрина и томно прищурилась. - Теперь мы перейдем на "ты"?
- Можно.
- Так вот, я тебе хочу сказ...
Ее прервали твердые шаги за дверью, а потом кто-то с силой дернул ручку - раз, другой, третий - и, отчаявшись попасть в кабинет таким способом, громко и властно постучал.
Валерий от неожиданности выронил свою рюмку, которая разбилась, а коньяк разлился по полу. Кобрина же подскочила на месте и стала спешно искать свою чересчур открытую блузку.
Стук повторился. Быстро надев галстук и нисколько не заботясь о том, оделась ли Кобрина, Валера подошел к двери, два раза повернул ключ и распахнул ее. И отступил, округлив глаза.
На пороге стоял Он. Тот самый молодой человек, который прилетел ночью на самолете и который помог Жене собрать бумаги.
- Собиржон, дружище! - завопил со смехом Валерий и заключил молодого человека в крепкие объятия.
- Здрасте, Собиржон Исмаилович, - криво улыбнулась Кобрина.
- Ну, будет, будет, - отстранил Валерия молодой человек. - Лидочка, мое почтение. Как всегда прекрасны. А тебе, Валера, я настоятельно рекомендую поменять помаду. Та, что у тебя на щеке, тебе не идет. Слишком темная.
- Э... Ха-ха-ха... - залился Валерий счастливым смехом, будто Собиржон сказал невесть какую шутку.
- Хи-хи-хи... Хи-хи... - подхватила Кобрина. - Ой, Собиржон Исмаилович, Вы такой шутник... Ой, я не могу...
- Лида, помолчите. Лучше, сварите нам кофе и позовите уборщицу - пятно пусть вытрет, за что она тут деньги получает, в конце концов, - приказал Валерий.
Кобрина обиженно поджала губки и вышла из кабинета. Последняя фраза, которую она услышала, была сказана Собиржоном:
- А я смотрю, ты тут времени не теряешь!..
Но тут пришлось закрыть дверь.
***
- Как ты? - спросил Валера у Собиржона, когда Кобрина ушла.
- Только не делай вид, что тебе это действительно интересно. Пожалуйста, - попросил Собиржон, усаживаясь в мягкое кожаное кресло.
- Ладно, не буду. Но что же тебя привело к нам? Такие люди - и без охраны, - съязвил Валерий, доставая из шкафа новую рюмку, наполняя ее и поднося к губам.
- А вот это - хороший вопрос. Видишь ли, Ва-ле-роч-ка, - Собиржон произнес его имя по слогам, - головной офис решил проверить, чем вы тут занимаетесь, что печатаете, каков ваш бюджет и ваши рейтинги. И я, как главный редактор, - он особенно подчеркнул это словосочетание, - журнала "Мегаполис", был послан сюда. И от себя добавлю: у меня много новых идей, и я хочу поскорей начать. А теперь будь добр, верни мне мой кабинет обратно в пользование, освободи мой стол от своих вещей и твоего присутствия и предоставь-ка все необходимые документы. А я пока пойду, гляну на здание - не нужен ли ему ремонт.
И с этими словами Собиржон встал и, не оглядываясь, пошел прочь, оставив остолбеневшего Валерия стоять в наиглупейшей позе, держа возле рта нетронутую рюмку коньяка.
***
Они столкнулись у входа в кабинет главного редактора - два парня одинакового возраста, но таких разных внешне!
Один - с огненно-рыжим "ежиком" на голове, с изумрудно-зелеными глазами, в простенькой джинсовке, в кепке и с самой обычной картонной папкой. Единственным его украшением была маленькая сережка в правом ухе.
Другой - его полная противоположность. Раскосые тюркские глаз, длинные смолисто-черные волосы до середины спины были уложены в сложную прическу и сверкали, будто напомаженные. На нем были темные шаровары от известного кутюрье и серый приталенный свитер под самое горло. Он смерил рыжего снисходительным взглядом и первым вошел в кабинет без стука.
- Я первый, - на ходу бросил он.
- Ну, вот, - расстроился Женька (ведь рыжим был именно он) про себя. - Вечно кто-то меня опережает!
И пошел обратно.
***
Нигина Сулеймановна была в наипрекраснейшем настроении. Она была счастлива - ведь приехал любимый и долгожданный сын, которого она не видела ни много, ни мало - два года.
Она долго рассматривала альбом и вспоминала разные моменты из жизни их семьи: "вот тут Собиржончик на утреннике в детском саду", "вот тут Собиржончик пошел в первый класс", "вот тут Собиржончик выиграл свой первый бой. Как я тогда им гордилась!.."
Нигина Сулеймановна отложила альбом и задумалась. Давно это было. А кажется - только вчера.
...Она приехала в советский Ташкент из совхоза простой несмышленой девчонкой из простой дехканской семьи. Но у нее была мечта: получить образование и встать на ноги. Потому что она не хотела всю жизнь, как родители, работать на полях и получать за это гроши.
Сначала было очень туго. В первый же день в Ташкенте у нее украли почти все деньги. Да... Как она это пережила - сама не знает. Наверное, ей помог Аллах. Великий. Именно поэтому она регулярно молится и соблюдает все посты.
Но постепенно все наладилось - она выучилась, получила достойную и высокооплачиваемую по тем временам работу и скоро встретила Исмаила. Своего единственного. Он был военным. Они встречались около года. А потом он сделал ей предложение...
...Нигина Сулеймановна невольно поглядела на левую руку - простенькое, но изящное золотое кольцо было на пальце как всегда. Она не снимала его никогда. Не снимала тогда, когда была счастлива. И не снимала тогда, когда умер от рака ее муж. А как она пережила и это - она тоже не знает. Наверное, и в этот раз ей помог Создатель.
Скоро у нее родился мальчик, и Нигина Сулеймановна, помня желание любимого, назвала сына Собиржоном. Он стал для нее светом в окошке. Она хваталась за всякую подработку, только чтобы Собиржончик ни в чем не нуждался.
Она смогла дать ему прекрасное образование, записывала его поголовно во все кружки и во все студии. И сын полностью оправдывал ее надежды. Учился он замечательно, везде успевал, был очень заботливым и внимательным. Профессионально занимался боксом.
Но тут грянула перестройка, и Нигина Сулеймановна растерялась. Все идеалы, все, что было для нее свято, и во что она безоговорочно верила, считая правильным - все было втоптано в грязь. Пришло новое время и новые законы. И Нигине Сулеймановне пришлось крутиться пуще прежнего и перестраиваться на ходу, чтобы идти в одном ритме с современной жизнью.
А потом пришла новая беда. Неудачно упав, Собиржон получил серьезную травму позвоночника и полгода пролежал обездвиженный в специальном корсете, пока позвоночник не сросся. Нигина Сулеймановна за это время выплакала все глаза. И счастье еще, что позвоночник сросся правильно, и Собиржон стал делать первые шаги - сначала робко, а затем все смелее и смелее.
До сих пор в голове Нигины Сулеймановны звучат сухие слова доктора: "Если Вы хотите, чтобы Ваш сын был жив и здоров, - пусть он бросит бокс. А если уж он совсем не может без спорта - пусть займется балетом или гимнастикой".
Только-только она отошла от болезни сына, как он преподнес ей новый сюрприз. Оказалось, что ее горячо любимое чадо - гомосексуально. Нигина Сулеймановна оказалась на таком распутье, что все прежние ее невзгоды показались ей детским лепетом. Но она не растерялась, перелопатила кучу научных книжек и поняла, что гомосексуализм - это не болезнь. И вздохнула с облегчением, смирясь.
Но узбекское общество вовсе не так гуманно и современно, как, например, русское или европейское. За отношения между мужчинами здесь могли и могут посадить в тюрьму. И им пришлось все скрывать, держа рот "на замке".
Природу не обманешь - Собиржону хотелось отношений. И вскоре он познакомился с Валерием Беловым. Он не понравился Нигине Сулеймановне сразу, с первого взгляда. Уж очень он был скользким, но ради счастья сына она молчала.
И только потом, когда выяснилось, что Валерию нужны исключительно деньги и связи, Собиржон, наконец-то, понял мать и расстался с Валерием без сожаления. Но они остались неплохими приятелями и вскоре решили открыть свое дело - выпустить журнал. Даже название придумали - "Город". Правда, потом переименовали в "Мегаполис" - Собиржон нашел, что так красивее.
Он стал главным редактором, а Валерий стал его замом. Но почти сразу Собиржону предложили интересную работу в Штатах, и он улетел сначала в Вашингтон, а потом написал матери, что в Нью-Йорке...
...Нигина Сулеймановна закончила предаваться воспоминаниям и пошла готовить праздничный ужин.
***
- Ты меня не понял? - Женька стоял, опустив голову, и молчал.- Дженйа!
Женьку всегда бесило, что Валерий называет его на узбекский манер Дженйа. Это его буквально выводило из себя, и он не раз говорил Валерию об этом. Но тот не считал нужным замечать это.
- Я повторяю свой вопрос: где статья о новом ресторане? Ты, что, оглох?
- Что за шум, а драки нету? - спросил Собиржон, входя в кабинет Валерия, куда тот только вернулся.
- Да вот, понимаешь ли, поручили ему написать статью о новом ресторане русской кухни, а он, видите ли, не успел, - язвительно ответил Валерий.
- Я все напишу, - тихо ответил Женька, не поднимая головы.
- Когда?! - вскричал Валерий. - Журнал вот-вот сдавать в печать, а у нас места свободного - до хера и больше!
- Я настоятельно рекомендую Вам, Валерий Антонович, избавить нас от Ваших выражений, - спокойно сказал Собиржон.
Валерий сжал под столом кулаки в бессильной злобе.
- Молодой человек не обязан выполнять Ваши прихоти, хотя бы потому, что сейчас обеденный перерыв. И мы с ним как раз собирались пообедать. Да? Кажется, Евгений? Наслышан, наслышан. Очень приятно! Собиржон Исмаилович, можно просто Собир, - повернулся к Женьке главный редактор. - Прошу Вас, - он открыл дверь и выпустил Женьку. Но прежде чем выйти самому, обратился к Валерию. - А приступы ярости - это плохое явление. Советую тебе обратиться к хорошему психотерапевту, - и закрыл дверь.
- Спасибо Вам, Собиржон Исмаилович, но про обед Вы зря сказали... - затараторил Женька, когда Собиржон вышел из кабинета.
- Пустяки, Евгений, - широко улыбнулся Собиржон. - Считайте, что Вы мне поможете. Я спас Вас от гнева нашего неуравновешенного зама, а Вы спасите меня от одиночества. К тому же, Вам ведь все равно требуется написать статью про открывшийся ресторан? Вот и славно. Мы как раз туда и поедем.
назывался "Москва златоглавая". Он очень понравился Женьке своей отделкой - модерн и старина переплетались в стенах помещения в одно целое: эти самые стены были расписаны с одной стороны гжелью, с другой - хохломой. И висели картины в черно-белых рамах - красивейшие натюрморты с фруктами, закусками и горячим. "Для возбуждения аппетита, надо думать", - решил Женька. А также картины с изображением различных мест Москвы. Была даже схема московского метрополитена - для станций "Алтуфьево", "Бунинская аллея" и "Улица Горчакова" едва-едва хватило места.
- Выбирайте стол, - сказал улыбающийся Собиржон.
Женька решил сесть в углу, подальше от шума музыки.
- Прекрасный выбор, - все так же полуулыбаясь, заметил Собир.
- А здесь очень красиво, - сообщил Женька. - И, наверное, очень вкусно.
- Надеюсь, - сказал Собиржон. - Я утром не ел, так что очень голодный.
Подошла официантка в длинном красном сарафане, белой блузке и с косой до поясницы. На бейджике было написано "Светлана".
- Здравствуйте, что будете заказывать? - мило улыбаясь, спросила она, подавая меню.
Пока Собиржон сосредоточенно читал его, Женька украдкой заглянул в кошелек и закусил губу - денег было немного.
- Да чего выбирать, Светочка, мне, пожалуйста, карпа с орехами и... видимо, кофе с лимоном. Только без сахара.
- Угум, а Вам? - обратилась официантка к Женьке.
- Мне салат "Русская красавица" и черный чай. Тоже без сахара, - протараторил Женька.
- А что так мало? - удивился Собиржон.
- А я всегда мало ем, - соврал Женька.
- Хорошо, - сказала официантка и пошла за заказом.
Женьке было неловко, он чувствовал себя неуютно.
- Вам здесь не нравится? - угадал его мысли Собиржон.
- Нет, ну, что Вы! Очень нравится.
- Знаете, а у меня предложение: давайте перейдем на "ты"? Вы не против? А то я себя чувствую таким старым!
Женька улыбнулся и кивнул.
- Ну, вот и отлично. Я буду звать тебя Женя. А ты меня зови Собир. Договорились?
- Угум.
Заказ был принесен.
- Так быстро? - в один голос изумились молодые люди.
- Да, - не без гордости ответила Светлана. - Кушайте на здоровье!
- Спасибо! - снова в один голос ответили наши герои и рассмеялись.
***
- Ну, котик! - Кобрина обвила шею Валерия и потрогала его за нос. - Ну, мне скучно!
- Да отцепись ты! Где же, где же, где же... - щелкая мышкой, приговаривал Валерий.
- А давай немного пошалим... - Кобрина стала расстегивать ремень на Валериных брюках.
- Я сказал: отстань! - отпихнул ее Валерий. - Ага, вот, нашел! Щас мы тебе устроим...
- А что ты делаешь? - поинтересовалась Кобрина.
- Пишу в головной офис жалобу.
- На кого? - хихикнув, спросила Кобрина.
- На нашего "отца родимого".
- На Собиржона, что ли?
- Да. Блин! Вот незадача... Ты английский знаешь?
- Я - нет. Словарь знает, - протянула Кобрина.
- Ты, правда, дура, или прикидываешься?! - наконец повернулся к ней Валерий. - А хотя... Тащи сюда, сейчас мы этому "вождю народов" покажем, где раки зимуют...
***
- Скажи, Женя, а ты давно работаешь в журнале? - спросил Собиржон, когда с карпом было покончено. Кстати, обед оказался на высшем уровне.
- Ну... не так давно. Всего полтора года.
- Достаточно. И что, ты все эти полтора года не знал, что главный редактор - это я, а Валера всего лишь мой зам?
- Нет, - ответил Женька, и это было правдой.
- Узнаю своего приятеля. Ну, да не об этом речь. Вот что. Ты очень талантлив. У тебя есть чувство стиля. Я видел письма, которые приходили в редакцию. Там очень много отзывов именно про твою рубрику. Они все положительные. И я хочу тебе сказать: не обращай внимания, если кто-то будет тебя ругать или недооценивать. Это все неправда.
- Спасибо Вам... - Женька не знал, что ответить.
- Это не пустые слова. Такие люди нам нужны. Твоя подруга, наверное, гордится тобой?
Женька густо покраснел.
- Нет... - пробормотал он. - У меня нет подруги...
- Можно узнать, почему? - спросил Собиржон, прихлебывая ароматный кофе.
- Лучше не надо, - тихо ответил Женька.
- Хорошо, - легко согласился Собиржон. - В конце концов, это не мое дело. У меня тоже нет девушки.
- У Вас нет девушки?! - округлив глаза, изумился Женька.
- Нет.
- А почему? - бестактно спросил Женька.
- Потому что я - гомосексуалист, - просто ответил Собиржон. - Тебя это напрягает?
- Нет, почему же... - смутился Женька. - По-моему, это личное дело каждого человека. Простите, а у Вас есть... э...
- Любимый человек? Как раз сегодня мы расстались.
Женьку осенило:
- Он - такой с длинными волосами и в сером свитере?
- Именно, - кивнул Собиржон. - Ты его видел?
- Сегодня. В редакции.
- Он приходил сказать, что между нами все кончено, - сказал Собиржон. - Я не расстроен. Очень трудно любить друг друга на расстоянии. Я ждал этого момента.
- Понятно, - тихо заключил Женька. А затем, непонятно на что надеясь, выпалил, - я тоже гей!
Собиржон от неожиданности пронес чашку с кофе мимо рта.
- В таком случае... Что ты делаешь сегодня вечером?
***
Прошел месяц. Были последние числа октября, на дворе вовсю господствовала золотая осень.
За последнее время Собиржон и Женька успели четыре раза сходить в кино, три в театр и восемь - в рестораны. Кроме того, они каждый день обедали вместе.
***
"Скажу, что маршрутку долго ждал", - придумывал себе оправдание Женька на ходу, в который раз опаздывая на работу.
Охранник как-то странно на него посмотрел. Уборщица проводила долгим взглядом, а секретарша Танечка, когда он вежливо с ней поздоровался, сказала, что его ждет у себя Валерий Антонович. Женька был не уверен, но, кажется, она сказала ему вслед "гомик".
Валерий сидел в кресле, закрыв глаза. Женька тихо поскребся в дверь.
- Можно, Валера? - робко спросил он, входя в кабинет.
Валерий открыл один глаз, потом другой, потом убрал руки с живота и только тогда ответил:
- Заходи.
- Мне сказали, что ты хотел меня видеть...
- Правильно сказали. Я, знаешь, что подумал? Мы так что-то в последнее время редко видеться стали... Отдалились друг от друга... Давай, сходим сегодня в кафе.
- Валер, ты знаешь, я не могу сегодня. У меня работы много.
- Ах, работы! Ну-ну... А если я тебя освобожу от работы? - тихо, но в то же время со злобой спросил Валерий.
По спине Женьки пробежали мурашки. Но все же он храбро сказал:
- Нет. У меня другие планы.
Валерий подскочил на стуле. Резким шагом подошел к Жене, схватил его за подбородок и рванул вверх.
- Ах, другие планы? Значит, другие планы? С ним встречаешься, да? Ах, ты ж блядь позорная...
- Отпусти меня! - вырвался Женька и стал отступать к двери.
- Ты же моя собственность, скотина, ты же... Да я же на тебя деньги тратил!.. Да ты же мне должен быть благодарен по гроб жизни! Сука ты такая... Тварь... Мразь... Какая же ты мразь! Ублюдок херов!..
- Я не твоя собственность, запомни это! - выкрикнул Женька, задыхаясь. - И никогда не буду твоей собственностью!
Он не успел закрыться, и Валерий ударил его. Ударил так, что Женька отлетел в противоположный угол. Но Валерий не остановился на этом. Он стал пинать Женьку, стараясь попасть в лицо, а тот только закрывался, не пытаясь сопротивляться.
Вдруг пинки прекратились. Женька долго лежал, боясь пошевелиться, но вдруг услышал такой родной голос:
- Да. Не ожидал я от тебя, Валерий, такого отношения и таких слов! Вот ты и показал свою истинную сущность. Ну, ничего. Это мы исправим.
Женька открыл начинающие заплывать глаза и увидел следующее: Валерий лежал на столе, его душил Собиржон. В черном плаще он был похож на Булгаковского Сатану, вершащего суд над грешником.
- Собир, Собирчик, подожди! - Женька схватил его за полу плаща. - Ты задушишь его, не надо, не надо, я тебя прошу!..
Собиржон разжал хватку и выпустил Валерия. Тот как-то плавно сполз со стола на пол.
- Сволочь... - прошипел Собиржон. - Женя, выйди. Обещаю, что не трону его. Но он мне заплатит. За все. И это я тебе тоже обещаю. Выйди, я тебя прошу.
Женька встал с пола, открыл дверь и вышел.
Вся редакция стояла в приемной, и у всех на лицах было написано разное - от пренебрежения до восхищения. Кобрина мерзко ухмылялась.
Женька молча собрал свои бумаги и пошел к лестнице.
***
...Самолет тронулся с места и покатился по взлетной полосе, разгоняясь.
Женька, никогда не летавший на самолетах, жадно прилип к окну и увидел, как здание аэропорта оторвалось от самолета и поплыло вниз, уменьшаясь и уменьшаясь. Скоро нельзя было различить ничего, кроме стаи белоснежных, похожих на сахарную вату, облаков.
Они улетали. Улетали в город небоскребов - в Нью-Йорк. И увозили с собой Нигину Сулеймановну, которая в Женьке души не чаяла.
Женька откинулся на сиденье и глянул на Собиржона. Тот подмигнул Женьке и улыбнулся улыбкой Софии Ротару.
- Я люблю тебя, - в один голос сказали они и рассмеялись. И их руки соединились.
- Будьте счастливы, мои золотые, - попросила Нигина Сулеймановна с противоположного кресла. - Вы это заслужили.
...Они летели вслед за солнцем, догоняя его. Летели навстречу своей счастливой судьбе.
И это было правильно.