В город тихо вошла осень. Деревья из летних зеленых стали превращаться в осенние желтые. Листья, как мелированная прическа юноши, стали заметно менять цвет. Они потихоньку падали и блестящими пятнами ложились на асфальт. Днем еще было тепло, но утренняя изморозь уже предвещала холода.
В скверике на широкой скамейке, с хорошей выгнутой спинкой и выкрашенной в темно-зеленый цвет, сидел пожилой мужчина и наслаждался осенним воздухом... Было почти пусто: лишь вдалеке, почти в конце, женщина выгуливала на поводке лохматую белую собачку. Сквер находился почти в центре города, но было тихо и, казалось, воздух и время застыли в нем. Солнечные лучи почти не пробивались сквозь еще густую листву, и было тенисто и нежарко.
Мужчина просто сидел, лениво разглядывая сквер, и думал о своем. Немолодое лицо было еще свежим, но жизнь внесла в него свои изменения в виде морщин и седины. Впрочем, в глазах еще был блеск и уже, увы, мудрость. Иногда мужчина прикрывал глаза и, казалось, что он дремлет. Думать ни о чем не хотелось, хотелось наслаждаться осенним ласковым днем и жизнью, шедшей к закату.
Иногда мимо проходили стайки студентов, спешащих в университет, расположенный рядом. Они не доставляли хлопот сидящему, он их безразлично разглядывал, сразу же забывая о них.
Мужчина опять прикрыл глаза, думая об одном ведомом только ему. Легкая тень воспоминаний пробегала по его лицу.
Побыв так некоторое время, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Слегка открыв глаза, увидел сидевшего на скамейке напротив паренька, лет 18. Явно студент. Мужчине это не доставило удовольствия - он хотел побыть наедине. Но делить было нечего, приходилось мириться с соседством. Парнишка, делая вид, что не обращает внимания, исподволь поглядывал на сидевшего. Был он какой-то нескладный и нелепый. Светлые взлахмоченные волосы, очки-колеса, расстегнутая джинсовая куртка, из-под которой выглядывал красный свитер, потертые джинсы и разбитые белые кроссовки - вот все, что увидел мужчина. Он смотрел на него равнодушно, как смотрят на дерево или столб. Никаких эмоций не было.
Парень сидел с толстой тетрадью-конспектом и что-то рассеянно там разглядывал. Он то листал вперед белые страницы, тихонько шепча о чем-то, то возвращался назад. Иногда он отрывался от тетради и бессмысленно смотрел на мужчину. Так прошло около часа. Каждый из них был занят своим, иногда разглядывая сидевшего напротив.
Вдруг паренек начал суетиться и, краснея и явно смущаясь, подошел к мужчине.
- Извините, вы не скажите который час? - спросил он.
Мужчина внимательно посмотрел на него - прямо в газа. Затем - на свое левое запястье, и сказал время. Но парень не уходил еще секунд пять, и уже развернулся отойти, когда мужчина спросил:
- Опаздываешь?
- Да нет, еще время есть до занятий.
- В университете учишься?
- Да, на первом курсе.
Они разговорились, паренек учился по той же специальности, по которой работал мужчина. Он присел рядом и уже, не смущаясь, рассказывал об учебе, преподах, предметах, сокурсниках. Эмоции перехлестывали через край, выражаясь в энергичном движении рук. Мужчина с легкой полуулыбкой слушал его, не перебивая, а даже иногда поддакивая и переспрашивая. Он был хорошим слушателем - жизнь научила. Ему уже не было одиноко - молодая энергия вливалась в него.
- Ой, я Вам, наверно, уже надоел? - спохватившись, сказал парень.
- Нет, нет, но ты не опоздаешь на занятия?
- Да, вообще-то надо идти, - с сожалением сказал он и протянул руку на прощание.
- Всего наилучшего, и в добрый путь, - по-старомодному попрощался мужчина, пожимая небольшую руку и слегка задерживая ее в своей.
Паренек ушел. Мужчина еще немного посидел и тоже ушел со сквера, привычно и тяжело опустив плечи.
Прошло несколько дней. Погода не менялась - было тепло и сухо. Опавших желтых листьев становилось больше. Они лениво прощались с деревом и также лениво ложились на плиты сквера, незаметно умирая.
Мужчина опять зашел в сквер и сел на свою скамейку, которая обрадовалась ему и выгнулась под его спину. То ли желание посидеть, то ли какое-то потаенное чувство заставило его задержаться подольше. Он невольно посматривал в конец сквера. Но никого не было, кроме метущего желтые листья дворника. Неожиданно рядом раздался голос:
- Здравствуйте! - тот же парень радостно стоял сзади скамейки и улыбался. - Что-то Вас не было несколько дней, - то ли спрашивая, то ли утверждая сказал он.
Мужчина тоже обрадовался, но не показывал свои чувства. Он слегка улыбнулся.
- Да так, дела.
Парнишка, не спрашивая, сел рядом, и они опять разговорились. Они познакомились. Паренька звали Женей, а мужчину - Геннадием Николаевичем. Им было интересно общаться друг с другом. Как и в прошлый раз, они с сожалением расстались.
в сквере стали чаще, разговоры интереснее и дольше.
Однажды они так разговорились, что Женя предложил провести Геннадия Николаевича до дома. Они подошли к дому, и юноша стал прощаться. Но мужчина предложил зайти на чашку чая. Женя, немного постеснявшись, все-таки зашел.
Геннадий Николаевич жил один, вся его семья распалась: кто уехал, кто умер. Обстановка в квартире была небогатая, но было чисто и уютно.
Они прошли на кухню. Женя сел и умолк, смущаясь и разглядывая все вокруг. В это время Геннадий Николаевич поставил на плиту чайник, а на стол - печенье, конфеты и еще что-то вкусное и сладкое. Он достал пару хрустальных рюмочек и предложил коньяку. Женя пожал плечами, но не отказался. Выпили по рюмке, стало тепло и хорошо. Паренек опять стал что-то рассказывать, размахивая руками. Он улыбался, и ему было хорошо в квартире. Вкусный чай тоже не мог остановить его эмоций. Он его прихлебывал и, уже не стесняясь, ел все подряд. Ему явно не хотелось уходить. Вдруг он замер, растерянно посмотрел на хозяина и спросил:
- Я Вам уже, наверное, надоел?
- Нет, мне с тобой интересно.
И Геннадий Николаевич, повинуясь какому-то бессознательному чувству, погладил его по голове. Женя замолк, зажмурив глаза и мурлыча от удовольствия. Он обнял руку, резко встал и, приблизив свое лицо к его, поцеловал в губы, крепко зажмурив глаза и ожидая удара.
Но этого не произошло.
Геннадий Николаевич обнял юношу и прижал к себе. Его губы раскрылись, и влажный язык проник в юный рот. Он не торопил и не нервничал, а делал все хорошо и вкусно, его поцелуй был сладким, как хорошо созревший осенний плод. Женя разомлел и расслабился, не зная, что говорить и что делать в этих случаях. Но он обнял мужчину и не хотел отпускать, хотел наслаждаться и наслаждаться этим состоянием. Чувствовал, как уютная и нежная рука хозяина гладила его по спине. Было приятно. Рука опустилась ниже спины и стала сжимать ягодицы. Он почувствовал, как напрягся его член, и стало жарко и влажно в трусах. Подражая Геннадию Николаевичу, стал гладить его немолодое, но крепкое тело, тоже сжимая его упругие ягодицы сквозь брюки. Они гладили друг друга, не переставая целоваться. Юноша снял очки и положил их на тумбочку, его голубые глаза смотрели искренне и зовущее.
Рука хозяина сначала расстегнула ремень, затем металлическую пуговицу на джинсах и змейку. Женя стал снимать джинсы и трусы. Его розовый член был сильно напряжен и влажен. Юноша немножко стеснялся, что у него было мало волос возле члена, и они были редкие. Он был без трусов, но в свитере, который тоже стал стаскивать через голову, растрепав волосы. Теперь он стоял абсолютно голый посередине кухни. Его тело было белым и зовущим. Ему хотелось не отпускать хозяина, и он прижался к его одежде голым телом. Мужчина, приобняв за плечи, повел его на диван. Он стал снимать с себя одежду. Но Женя захотел его сам раздеть, и, аккуратно снимая с него вещи, складывал на стул. Когда остались только трусы, он нежно их стянул вниз, обнажив офигенную штуку. Член был большим, толстым, с раскрытой фиолетовой головкой. Корни вен напряглись и обхватывали его полностью. Темные густые волосы покрывали большую мошонку. Женя взял член в кулак и стал оттягивать кожицу, он обследовал член рукой, перетрогав каждую вздувшуюся на нём вену. Ему захотелось поцеловать. Он нагнулся и провел влажным терпким языком по дырочке. Затем, облизав залупу, стал нанизываться на него. Геннадий Николаевич не торопил его, он гладил Женину голову и плечи. Его член был уже наполовину во рту гостя. Женя сам двигал головой и все глубже и глубже насаживался на член. Он чувствовал, как тот достал до неба и проник дальше. Стало тяжело дышать. Сосать он не умел, но это сглаживалось его желанием.
Мужчина сдерживался изо всех сил, чтобы он мог ознакомиться настолько, насколько захочет, гладил его по плечам, ерошил волосы. Немного войдя в роль, юноша начал водить языком по всему члену, от основания до головки, задерживаясь на вершинке. От этого он начал постанывать. Вдруг мужчина напрягся, он застонал и излился Жене прямо в рот. Спермы было много, несколько мощных выбросов терпкой липкой жидкости заполнили глотку. Влага, как сок спелого плода, стекала по уголкам губ паренька. Тот начал глотать сперму. После этого он вынул член из его рта. Но тут же Женя сказал, что хочет еще. Мужчина ответил ему, что он получит продолжение.
Женя лег на спину и широко расставил ноги. Мужчина наклонился и поцеловал его, начиная массировать анус и проникая пальцем внутрь. Юноша издал стон и взял член мужчины, стараясь направить его в себя. Дрожь пробежала по его телу. Головка приблизилась к желаемому месту, немного надавив вперед, он почувствовал, что начинает входить в Женю. Немного усилий - и его член был полностью внутри. Немного подождав пока он привыкнет к члену и пройдет боль, мужчина начал двигаться вперед и назад. Женя попросил ускорить темп, и они оба застонали и почувствовали, что кончают. Это произошло одновременно, мужчина кончил внутрь юноши, а Женя себе и ему на живот.
Женя лежал, поглаживая свой живот. Весь живот и зад у него были в сперме, он лежал в луже своей и чужой спермы, и не было ничего приятнее, чем ощущать это. Не вынимая член, мужчина лежал и тяжело дышал... Мокрый и уставший... Наконец, он перевалился на спину и отдышался. Они снова стали целоваться.
Они оба устали и наслаждались тем состоянием, которое овладело ими. Женя чувствовал сладкое послевкусие. Он был сыт и доволен их чувствами.
А Геннадий Николаевич тоже наслаждался последними в своей жизни теплыми и ласковыми днями. Солнце его жизни уже клонилось к закату. И он знал то, что не мог еще знать этот юноша: в природе все закономерно, и вслед за теплой желтой осенью с ее сладкими плодами придет суровая белая зима с холодом и потерями. Но сейчас он был счастлив, и он гладил голову юноши, лежащую у него на груди и улыбающуюся каким-то своим юным радостным мыслям. Золотая осень еще не ушла.