Город встречал тупым и холодным. Свинцовое небо прессовало тяжестью обледеневший асфальт. Мимо несутся автомобили, люди. У каждого свои проблемы и пути их решения. Музыка в салоне такси нервно бьёт по ушам, застревает где-то в сознании белым шумом. Она тянет меня в прошлую жизнь титановым тросом, всё дальше от гнетущих событий последних дней. Ничего невозможно исправить, решения приняты. Спустя руки наблюдаю за безмятежным течением посторонней жизни. Я пуст.
Нет, что ты, не подумай, что мы были близки. Мой сыновний долг был, на мой взгляд, оплачен давно. Просто мне сейчас, прислонившемуся к морозному стеклу боковой дверцы, странно и не по себе от скоростей, с которыми происходят события в моей, казалось бы, размеренной жизни. Я дышу на стекло, оно запотевает причудливой формой. Но прошлое осталось где-то за спиной, и я не буду ничего писать на нём. Лишь не моргая смотреть, как белёсое пятно медленно блекнет и исчезает. Едва ли мгновение назад за ним мир казался расплывчатым, а сейчас чётко видно. Время меняет всё, преобразуя мир в чёткую картину, поставляя нам ясность действительности и матовость прошлого. Всё проходит...
Едва ступив на отчую землю двора, ставшего родным, я потерял равновесие и упал. Нет, слабо сказано. Ёбнулся! Прямо на копчик! Взвыв от боли, поудобнее уселся посреди замёрзшей лужи, от досады решив никуда не идти и непременно подохнуть прямо здесь и сейчас. От холода или испорченного пафосного возвращения в съёмные пенаты.
А ведь как красиво планировал! В лучших традициях голливудского кинематографа. Это вам не так себе! Думал, обзвонюсь хмырюге из аэропорта, трагичным голосом возвещу о скором своём вылете и прилёте. Чудовище головой покивает с трубкой в руке, но отмажется, дескать, что на работе завал и что встретить меня никак не может. Огорчившись (но немного!), я бы, выходя из терминала уже в Москве, увидел его трёхцентнеровую тушу, машущую мне крышкой канализационного люка, которая у него там, где у обычных людей ладонь. Он схватит мою тяжёлую сумку, и мы вместе пойдём до чёрного такси, которое вмиг донесёт нас до дома. Далее ужин и его всхлипывания над моей историей, которую я с лицом скульптуры античного бога, не столько выдержанным, сколько каменным, поведаю ему во всех сопливых подробностях...
Но мой перфекционистический план был разрушен изначально! На мой звонок скотина ответил только с третьей попытки, сказав, что он спит, с пожеланиями прогулки по известному адресу. Очевидно, даже не посмотрел на дисплей, кто ему звонит. Ну не паразит ли? Заочно обидевшись и пообещав возродить свои намерения переезда от неблагодарного, я перелетел полстраны в полном молчании, сотворенном из не самых позитивных мыслей, которые даже вискарём не разбавлялись. В Москве, чего и стоило ожидать, меня никто не встретил, а такси попалось самого безмятежного из всех оттенков красного. Простояв в пробке минут 30, приехали домой. Но, как видите, не тут-то было! Сиди теперь, Макс, посреди улице, наслаждайся вечерним пейзажем.
Серьёзно-траурного возвращения не вышло. Рядом материализовался таксист, с заинтересованной рожей посмотрел в глаза и изрёк:
- Малый, с тобой всё в порядке?
Да, блять! Просто я устал и решил присесть. Почему в мире столько идиотов, и они все мешают жить именно мне? Я подпёр ладонью подбородок, посмотрел на него снизу вверх, словно бы оценивая ситуацию, и не нашел её такой уж и плохой. Скорее комичной для постороннего взгляда.
- Да, всё просто идеально!
- Ну, тогда я того, это... поехал, да? - и столько участия и волнения за мою шкурку в этом взгляде, хоть чаевые прибавляй.
Я полез в карман, нашарил скомканную бумажку и (в надежде, что это купюра) протянул ему. Мужик мигом схватил бумажку, захлопнул заднюю дверь и поспешил в тепло родного нашему таксисту иностранного автопрома.
- А мог бы и подняться помочь, - проворчал я, силясь встать, не совершив самый грациозный из пируэтов на льду за всю историю моего дворового катания на замёрзших лужах.
Мысленно представил себе этот "тройной тулуп" и бесстрастный металлический голос где-то из-за кустов "six point zero". И летят в меня мягкие игрушки и цветы из окон. Трусы и лифчики... ой, это из другой фантазии! Так о чём я? А! Растроганный тренер плачет и утирается отечественным триколором, а я весь такой напомаженный и в блёстках в свете прожекторов. Звучит торжественная музыка, и пышногрудая блондинка выносит...
- Напьются посреди бела дня и валяются тут, честным людям пройти негде, а им всё насрать! Тьфу, смотреть противно, - визгливый голос вырвал меня из утопично- эйфористических мечтаний, вернув жопой на холодный лёд.
Я обернулся понаблюдать источник звуковых волн и узрел невероятно толстую женщину в жёлтом пуховике, настолько грязном, что это было видно даже при тусклом уличном освещении. Сходство с гиперцыплёнком было просто разительное. Разве только последние чище.
- А может, человек просто упал, вам это в голову не приходило? - решил я оправдать своё сидение посреди улицы.
- Да что, по тебе не видно что ль, что ты обдолбанный весь! Наркоман чёртов! Увидел бы твой отец, выдрал бы один раз, чтоб надолго запомнил! - не унимался жёлтый шар.
- Простите, но он умер неделю назад, - как-то на автомате получилось.
За последнюю неделю я так часто говорил эту или подобные фразы, отвечая на деловые звонки отца или оповещая родственников, что сейчас она вырвалась автоматически, всего лишь при упоминании о том, что он уже чего-то на этом свете не сможет.
- В гроб вогнал, значица, ирод, и не стыдно ему! Мать бы пожалел, она, небось, не напивается в хлам да под заборами не валяется! - завершив поучающую тираду, женщина развернулась, громыхая склянками в пакетах, и пошла прочь, оставив меня сидеть на улице. Недоумевать.
Вот так пафосное возвращение домой! Никакой тебе шекспировской трагедии, чтоб классически, со смертью, любовью, всё непомерно красиво и в розочках. И из всей картинки осталась только смерть. Нет, вы не подумайте, что я настолько бесчувственен и безразличен. Отнюдь, первое время я был расстроен и опустошён, как и любой на моём месте, сделал массу необходимого для достойного уровня похорон любимого батюшки. Утешал фальшиво-безутешных родственников непомерных колен, которые наговорили кучу слов, предлагали помощь (которую так никто и не оказал!). Я уж в расчёт не беру какие-то непонятные отпевания в церкви, на которых настояла моя тётка (самому отцу, к слову, на церковь с её напыщенной обрядностью было... эм, забыл, как там цензурно говорится), кидание клочков земли на крышку гроба (как прощальный поцелуй, так обычно провожают не особенно любимых родственников ("Как хорошо, что вы приехали, ждём вас чуть меньше Второго Пришествия!") и бесконечное набивание живота в ресторане.
И, казалось бы, ты же взрослый человек, повода для притворства нет, пошли всех к чёрту. Купи водки и предавайся тёплым воспоминаниям по близкому. И в этот момент приходит облом, когда понимаешь - воспоминаний нет! Да, я любил отца, он был в меру строг, учил тому, чему мог научить инженер средней руки, не порол меня, не стремился вырастить "настоящего мужчину", что по сибирским меркам - редкость. Просто впахивал так, что я его редко дома видел. Да, на благо семьи, но холодок, пробежавший между нами в моём переходном возрасте, остался во взрослой жизни. Теперь его нет, и не могу себя укорить за полнейшее безразличие к этому.
Поняв, что моя задница окончательно замёрзла на неприветливом московском асфальте, я решил встать и по возможности снова не упасть. Странно, по последнее у меня получилось, притом достаточно уверенно. Эх, а я-то думал, что совсем безнадёжен! Доковыляв до подъездной двери, я нашарил ключи в кармане и отпер дверь.
С верхних этажей доносились голоса. Нет, вот бы чёрт их побрал! В мыслях всплыла недавняя моя стычка, из которой я вышел пострадавшим, проклял всех, кто научил молодёжь пьянствовать по подъездам, попутно вспомнив мерзопакостную московскую зиму. И главное, без Монстра моего бы не выпутался ни в жизнь! Как он, однако, умеет появляться в самый необходимый момент. В моих тапочках на босу лапу. Это вообще простить невозможно! Был бы котом - непременно отомстил бы ему в его кроссовки, больше походящие на пару шлюпок. Глядишь, плыл бы он на "Титанике" в своё время, и жертв было бы меньше.
для храбрости в лёгкие побольше воздуха, я, окончательно собравшись с силами и заранее жалея свежекупленное пальто, пошёл вверх по лестнице. Не добравшись до своего этажа, обнаружил соседей, очаровательную супружескую пару, пытающихся определить, кто из них должен был взять ключи перед тем, как выйти из дома. Обсуждение велось на нескрываемо высоких нотах, поэтому разобрать диалог было возможно ещё до лицезрения обладателей голосов.
- У мамы есть ключ, - почти спокойно говорила она, - мы можем обратиться к ней, она доберётся через час.
- Я скорее руку себе отрублю,- сорвался на фальцет голос мужа, - но к маме твоей обращаться не буду!
Было очень неудобно присутствовать при чужой разборке, но уши затыкать было поздно, а спускаться вниз - с каких таких херов? Они тут сцену устроили, а я вообще домой иду!
С другой стороны, стало чертовски интересно, каким образом отрубленная рука мужа поможет открытию дверей и попаданию счастливой четы в родные пенаты? На месте жены я бы встал в вызывающую позу, откинул согнутую в локте руку с тонким мундштуком в пальчиках и голосом Людмилы Гурченко прочирикал: "Руби, они у тебя один чёрт из жопы растут!". Но она просто обернулась, поймав мою идиотскую ухмылку, и в момент скандал погас, сменившись тягостным молчанием. Оба обречённых на тёщин приезд стали рыться по карманам и сумкам в поисках избавления от визита любимой родственницы.
Скользнув с вжатой в плечи головой, словно кто-то мог дать мне оплеуху, на свой этаж, я встал около знакомой раздолбанной двери. Давно собирались её сменить, но угадайте, что мешало? Нет, неверно, хозяева были только "за" халявный ремонт и новые двери-окна-диваны. А вот вскормленное на протеинах и БАДах животное напрочь отказывалось хоть пальцем пошевелить в сторону разваливающегося имущества. Мотивировал он свою лень очень просто: "У меня брать нечего, а у тебя если и украдут, то сразу вернут. Ещё и денег доплатят, лишь бы обратно взял!"
Впрочем, чего мне жаловаться? Что старая дверь, что новая - мне без разницы. Это его гаджеты валяются по всей квартире, а мой ноут особых денег не стоит. Но факт есть факт, и наша дверь остаётся самой деревянной из коллекции металлических монстров, представленных в подъезде.
И вот сейчас я стою, уставившись в углубившиеся со временем щели в некогда лакированном дереве. Сейчас покрытие потрескалось и осыпалось с каждым хлопком двери, а недовольная бабушка напротив вечно ворчала по поводу "бесконечного мусора под вашей дверью". Я ухмыльнулся, вспомнив тот свинарник, который мы оставили после злополучной драки этажом ниже. Мы тогда так и не убрались, а бдительность соседей почему-то прозевала нашу стычку, утром понося на все лады "современную молодёжь (которая совершенно не такая, какая была когда-то), сплошь алкоголиков и наркоманов". И никого тогда не смутили карамельки, плавающие в луже пива, замороженная курица и россыпь приправ. Наверное, люди, за своей убеждённостью в чьей-то вине, не способны видеть очевидное.
Вдохнув поглубже, словно перед погружением, я вставил ключ в замочную скважину, выдохнул и повернул. Мгновенно захлестнули знакомые запахи готовой еды, которой я пренебрегал последние дни жизни здесь, знакомого дезодоранта вкупе с ароматом уюта, защиты и комфорта, которые можно описать только одним словом. "Я дома!" - пронеслось в голове, и собранные чемоданы, сотни вкладок с арендой недвижимости мигом испарились из головы, превратившись в мираж.
Сейчас я точно знал, чего мне не хватало у родителей. Нет, там было тепло и по-домашнему, словно вернулся на несколько лет назад. Но моя комната давно стала платформой для спальни, одевшись в новые обои, сменив мебель и ауру. Возвращения меня эта квартира уже не ждала. Я был там в гостях, пусть последние дни слабо ассоциировались с приятным общением, и уезжал я с лёгким сердцем. Мать сама настояла.
Как и следовало ожидать, ничего не изменилось. Сваленная в кучу у двери обувь всех сезонов, стопка почты на полке, куда я обычно кладу перчатки и шапку. И пара ненавистных мне пакетов с мусором! Скотина не трудился выносить мусор, считая это моей обязанностью. Если не выносил мусор, значит рассчитывал, что я вернусь! Подожди, олух, сейчас я тебе устрою возвращение блудного попугая!
Не заставив себя долго ждать, чудовище заполнило собой дверной проём в комнату; он слишком резко приблизился ко мне, потянулся своими непомерными ручищами и сгрёб меня в охапку. Дыхание перехватило. Я уткнулся ему в мощную грудь, ощутив себя маленьким и беззащитным в этом большом и страшном мире. Ник прижал меня сильнее, и я услышал учащённый ритм его большого сердца. Хотя дышал он мерно и спокойно. Притворяется, сволочь!
- Отпусти, задохнётся игрушка! - пропищал я, выждав минуту приступа его нежности.
Громила отстранился, схватил меня за отвороты пальто и уставился прямо на меня. А вот сейчас мне стало не по себе. Тёмные глаза Ника, словно летнее грозовое небо, упрямо сверлили меня, проникая глубже, чем хотелось бы. Свою тревогу он скрыть не сумел, слишком внимательно искал во мне шрамы от пережитого. Строил модель поведения и... боялся? Кажется верно, он был перепуган до полусмерти. Но успокаивался на глазах. А что он хотел, чтобы я с замёрзшими слезами на щеках к нему в объятия прыгнул? Перебьётся, дурень!
- Я только-только это пальто купил, а от твоих лап оно уже по швам всё затрещало! - и состроил ему морду.
- То-то я смотрю, ты его обновил в сугробе. Кость на попе не отбил... как она там называется? - туша отпустил меня, отошёл на шаг и сейчас задумчиво почёсывал затылок, силясь вспомнить.
- Копчик, неуч! - проговорил я, нагибаясь, чтобы снять ботинки.
- Точно же, копчик! А ты погоди разуваться - видишь, сколько мусора за время твоего отсутствия скопилось? - Ник пихнул босой ногой ближайший пакет.
- Ты не охерел ничего не убирать здесь? - прокричал я в спину уходящему на кухню мучителю.
- А они мне не мешали, пока тебя не было, - на кухне загремели кастрюли, зажёгся газ, - пока не появилась самая большая и шумная какашка и не испортила мне идиллию холостой и одинокой жизни.
Я не нашёлся, что ответить, потянулся к развязанному шнурку, собрал пакеты и пошёл на улицу. Подъезд опустел, но на этаже только что ругавшейся пары были слышны крики. Уже из-за двери. Ну, хотя бы в квартиру попали.
Ладно, приезд прошёл нормально. Без особого апломба, на который я рассчитывал, зато всё моментально встало на свои места. Радовало, что Ник не изменился, а подобное начало исключало вопросы о произошедшем. И мне казалось, что сейчас это к лучшему: хотелось скорее забыть об этом. Пусть и невозможно закрыть эту дверь, но прикрыть её - вполне реально. А ещё я совсем не был зол на чудище из-за произошедшего до моего отъезда. Сейчас негодование сменилось благодарностью приёма. Пусть не в аэропорту, пусть не на пороге. Как же это мелко и ненужно! А именно так - просто, с бытовыми проблемами. Всё в той же майке и шортах. Босиком. Но он смотрел в окно, видел, как я сижу на земле, силюсь подняться. Комичная картина. Интересно, он потешался надо мной, как обычно?
Вспомнились его тёплые большие руки, сцепленные за моей спиной в замок. Когда я успел попасться в это ловушку, которая вот-вот захлопнется? Этот пустой, никчёмный, бестолковый мужлан, на которого нельзя злиться, потому что всё, что он делает - правильно. И в этом нет расчёта или умысла. Просто, когда я приехал к нему, я стал частью его жизни. А он очень дорожит своими вещами, очень привязан к старому и не спешит менять свой быт. Консерватор херов!
Я докурил последнюю сигарету в объятиях зимнего московского вечера. Почти ночи. Время возвращаться. Интересно, что он там приготовил?
Вернулся, вернулся, вернулся!
Больше никаких ночных кошмаров, переживаний и бесконечных мыслей. Последние, кроме огорчений и расстройств, мне ничего не приносили в последние дни. Не скрывая уж моего желания сорваться и бежать в аэропорт, лететь за Урал, отыскать маленького гадёныша, прижать к себе, долго-долго гладить по голове и ничего не говорить. Только ведь итог известен; сердитое и всклокоченное зверьё, состроив самую серьёзную из всех возможных физиономий, выдаст где-то из района моей подмышки: "Я, конечно, понимаю, как сильно ты рад меня видеть. Но душ мог бы принять, от тебя псиной воняет!". И хоть стой, хоть падай.
Нет, я уверен, он как-то привязан ко мне. По-дружески, наверное. Нет, если быть откровенным, то меня это принципиально не устраивает. Из всех моих любовников... громкое слово, здесь подойдёт больше "случайные связи". Так вот, среди них даже подобного ничего не было. Все эти безвольные напомаженные шкурки, разодетые в дорогие тряпки, но пустые внутри, годятся только для жёсткого секса, за который утром стыдно, хочется помыться и больше ничего никогда не вспоминать! Только я тварь совестная, банальным сексом моё общение с этим зверинцем не заканчивается: переписываемся, созваниваемся. Они честно жаждут продолжения начатого, я подогреваю ложные надежды. Некоторые, дойдя до точки кипения, сами всё понимают и уходят. Кто-то обижается. Ой, даже угрожали пару раз! Да, смешно было.
А здесь всё совсем иначе. Верно говорят, что сильнее хочется того, что не твоё. В ресторане обед всегда вкуснее в чужой тарелке. В любви - то, что лежит на другом берегу. Океана! Макс убеждённый ходок по женское внимание, пусть и отношения сейчас не складываются. Он упрямец и карьерист (последнее и исключает любимую женщину под боком). Последнее мне на руку, не столько в финансовом, хотя и это немало, сколько в духовном плане. Он спасатель для лодки быта, давно давшего течь. Для него хочется готовить, шутить, дышать, жить...
И здесь злосчастная бригантина в океане моих возможностей натыкается на рифы, оберегающие Макса от моих похотливых рук. Излишнее внимание раздражает его горделивую и самостоятельную натуру, шутки над ним караются обидами. Про близкий контакт уже и говорить не стоит! Вспомнил один-единственный эпизод, когда руки распустились, не удержался. Но меня тоже нужно понять; такой беззащитный, испуганный, бьющийся, словно птаха. И кто бы устоял? Вот и я в этом сражении дал слабину и пал жертвой его. Так он же разобиделся, хорошо хоть не съехал. А то я всерьёз уже думал паниковать.
И не дай, Создатель, мне было поехать встречать его в аэропорт! Точно бы прошёл мимо с задранным носом, в сторону мою бы не посмотрел. Отрезал все пути, а я только у окна и торчал последние часы. Даже салат на подоконнике нарезал. И только ждал, ждал, ждал...
Я быстро разогревал успевший остыть ужин. Пусть пока прогуляется с мусором, зато увидит, что ничего не изменилось и что жалеть излишне я его не намерен. Хотя он и молодец, держится! Впрочем, я не интересовался его взаимоотношениями с отцом, может, они и близки-то не были. Одно понятно - раз приехал к концу отпуска, значит можно продолжать жить, дышать дальше. А там посмотрим...
А что дальше?
Перевернув подогревающийся стейк, я мысленно нарисовал себе картинку:
Полутемная комната едва освещена светом уличного фонаря. На кровати с высоким пологом одетый в сумрак Макс. Руки его, привязанные к перилам полога, возведены вверх, он стоит на коленях, и ноги слегка разведены в стороны. Его худое, стройное тело отбрасывает тени, в каждом изгибе они приобретают причудливые формы, перетекают, обращаясь в нелепые кляксы и пятна. В этом свете кожа кажется бледной, светящейся. Он слышит моё возбуждённое дыхание, поднимает голову, но повязка на глазах мешает ему увидеть меня, подошедшего сзади. Он не дышит, а вздрагивает, поднимая острые плечики, поворачивает голову. Я хватаю его тёплое, трепетное тельце за бёдра, подтягиваю к себе, приподнимаю зад и резко, без всяческих церемоний вхожу. Горло Макса разражается диким криком...
Нет, это оставим для одноразовых парней, шлявшихся по моей жизни, и сюжетов дешёвых порнофильмов. Есть табу, которое я не могу преступить, - я никогда не сделаю ему больно. Он может вести себя, как маленький негодяй, может хамить и задевать меня. Но тронуть его для меня - преступление, а ощущать себя подонком я не готов. Хотя я и не ангел, мало во мне ангельского.
Но что же тогда?
Развеяв кошмар моей обычной сексуальной жизни, я силился нарисовать себе картину наших отношений. Но всё превращалось в слайд-шоу, составленное из банальных картинок, каких полно в интернете, но так мало в жизни: парочки, под одним пледом уставившиеся в экран ноутбука, в обнимку нарезающие продукты к вечернему ужину; переплетенные поутру ноги...
Тьфу ты, банальщина какая-то! Но неужели я этого действительно хочу? Солнечный был ветром, чтобы поймать его, мне нужно было стать ветряной мельницей. А на что похож Макс? Как ловить эту рыбу? А может, и не нужно ловить его? Столько прекрасного остаётся прекрасным только на свободе, полного независимости, способного дышать без оков?
Слишком много вопросов, Ник! Ответов ты на них не найдёшь, как бы ни искал. Остаётся только дрейфовать по течению, мерно и спокойно. И никогда, слышишь, никогда не стоит загадывать наперёд!
Ужин перекочевал на тарелки, в двери копошился ключ. Ну, хорошо хоть этот бурундук снова не вляпался в историю. Хватит с него ушибленной попы, а то ведь умудрился упасть, прямо выйдя из такси.
***
Ужин оказался чудесным подарком. Удивительно, за последнюю неделю я так толком и не питался. Скотина не умеет готовить мало, дабы питать свою непомерную тушу, он варит борщи многолитровыми кастрюлями, заставляет едой холодильник так, что пакет молока бывает некуда кинуть. Хотя что я жалуюсь? Это его плюс! В доме всегда есть еда, её много, и она вкусная.
А сейчас он выгнал меня морозить задницу на улицу, чтобы быстро всё разогреть. Ну конечно, увалень элементарно забыл про мой приезд! А еда у него всегда готова. И сейчас я, кажется, отожравшись, готов разорваться на тысячу составных. Эх, тяжко жить мне. А ещё будет десерт, который он уже тащит в комнату, прикрывая его от моих глаз крышкой.
Естественно, сейчас мы будем смотреть фильм и есть это творение его кулинарного гения. Может, после этого он отпустит меня спать, и этот бесконечный день закончится?
Комедия, одобренная Властелином Всей Этой Квартиры, судя по пошлому названию, обещала быть очень американской, плоской и недалёкой. Поэтому я целиком решил отдаться поглощению испечённого чудищем торта. И пусть меня разнесёт, а Ник отскабливает мои бренные останки со стен и потолка. Надо же и ему напоследок изгадить мирное существование!
Я упал на диван гостиной и только тогда понял, что чертовски вымотан, что силы покинули меня и сейчас нет ничего лучше этого мирного, домашнего уюта. Только бы скотина не испортила всё своими глубокомысленными репликами. Но, на удивление, последний молчал весь вечер, словно боясь чего-то. Или просто осознал во время моего отсутствия, что такому идиоту просто нечего сказать. Между делом, торт был вкусный, а комедия удивительно весёлой. Ник вольготно раскинулся на другом конце дивана, ровным слоем накрошив на майку торт. Смеялся громко и заразительно.
Мы просмотрели около половины фильма, когда у меня закончился чай. Вылезать из-под пледа было не в моих силах, поэтому очевидным и самым простым выходом было отослать сволочугу, откусывающего от половины торта огромный кусок и мерно жующего его.
Резко распрямив ногу, я толкнул Ника в бок.
- За чайком сгоняй, дружбан.
Ник чуть тарелку не выронил от неожиданности, но сумел её подхватить.
- Тх е охуэ шлучайо? - проговорила гора мяса, выкатив на меня удивлённые глаза.
- Рarlez-vous fransais? - силился я изобразить удивление, давясь от смеха.
Ник сосредоточенно жевал, зло косясь на меня.
Расплата была неминуема, но чаю хотелось больше.
- Тогда, по-братски, сбегай за чайком, а?
- Ты не прихерел, лягушонок? - сделав огромный глоток, с проступившими слезами на глазах прохрипел Ник. - Забыл, где кухня, тебе показать надо?
- Тебе влом, что ль? - я пнул его ещё раз. - Пробежишься, пару кило сбросишь!
Без объявления войны и предупреждения, вероломно и неожиданно, с силой сволочуга схватил меня за единственное орудие власти и помыкания людьми, ещё секунду назад понукавшее рабочий класс. Потеряв бдительность и забыв о силе взволновавшегося пролетариата, с ногой в стальных тисках его натруженных рук, я стал брыкаться, как мог, стараясь освободиться от цепких лап бунта.
- Пусти меня, - властным голосом пытался я утихомирить волнение.
Но Ник просто развернул мою ногу вокруг своей оси. Вскрикнув от внезапной боли, я повернулся на живот, но тут же почувствовал, что скотина тянет меня к себе, при этом даже не встав с дивана! Настало время яростного сопротивления, и я замолотил руками и ногами, но под ударную силу попала лишь тарелка с его недоеденным тортом. Где-то под своим животом я почувствовал колено Ника, и увесистый хлопок по моей заднице огласил комнату. Следом полетел мой крик.
- Ты что себе позволяешь, урод? - кричал я не столько от боли, сколько от обиды. - Без рук останешься!
- Я тебя отучу на папку ногу поднимать! - хохоча, констатировал тиран.
Отцепившись от его рук, я пополз вдоль дивана к спасению. Ник вскочил с места, подтягиваясь ко мне, стараясь схватить руки. Но я оказался проворнее. Окутавшись в плед, ощущая его весь на себе, я перевернулся на спину, пропищав:
- Я в домике!
Ник ржал, подобно коню размером с дом, сотрясая землю, горы и небеса. Думается, во всех природных катаклизмах виноват был именно он. Точнее его смех. Он выхватывал край пледа у меня из рук, стараясь пробраться вовнутрь. Когда победа была на его стороне, я видел его смеющиеся голубые водовороты, сияющую улыбку. Но тогда же я выхватывал ткань из его рук и укрывался с головой.
Разгорячённый, наверняка, весь красный, я понял, что перевес сил на его стороне. Ведь у противника даже дыхание не сбилось, и поводов посмеяться находилась масса: то меж рёбер палец воткнёт, то ноги щекотать начнёт! С криком "Сдаюсь" я отпустил плед. Сражение было окончено. Я был раздавлен и поражён в самое сердце скопления моих основных стратегических сил. Нависший надо мной враг улыбался и ликовал.
горящие, смотрели лукаво и нежно. Я тонул, тонул... Моментом лицо Ника приблизилось, меня обожгло горячее дыхание, ставшее почему-то неровным. Я не мог оторвать от него взгляд, а он приближался всё ближе и ближе, пока перед глазами мир не слился в единое пятно. Он целовал меня нежно, но требовательно. Словно путник в пустыне, припавший к источнику. Жадно и ненасытно. Шагов к отступлению не было, я потянулся к нему и, обвив руками шею, отвечал на внезапную ласку. Он не был мне противен, напротив, настолько близким и дорогим я его ещё не чувствовал.
- На этом моменте он должен был засадить мне, - звук, словно из параллельной вселенной, стал слышаться, постепенно набирая силу, - прямо в десятку! Бинго!
Может, для нас время и остановилось, но фильм шёл дальше. Пусть мы уже и утратили интерес к нему. Сейчас я открывал для себя что-то новое, а Ник... Мне кажется, он реализовывал свою давнюю мечту. Или мне бы хотелось, чтобы это было так?
Рассмеявшись, он упал на меня, уткнувшись носом в плечо, продолжая смеяться. Я смеялся тоже, настолько естественно, что подумал, что я сплю. Сейчас проснусь, а я сижу в кресле самолёта, рядом сидит Андрей, читая журнал. Отец жив, ждёт меня где-то за Уралом. Мой отпуск впереди, а Ник остался в столице под гнётом моего игнорирования в последние дни. И сейчас абсолютно ясно, что я не смогу уехать от него, обязательно вернусь, и мы помиримся, или позвоню по прилёту. А лучше проснуться прямо сейчас и немедленно позвонить! Но пусть сон продлится ещё чуть-чуть...
Ущипнув себя за бедро, я убедился, что не сплю. Ник продолжал плющить меня своей тушей, фильм нёс поток бреда в массы, а мне очень хотелось знать, что будет дальше.
- Раздавишь твоей тягой, - я упёрся ладонями ему в плечи, отталкивая от себя.
Ник подался назад, играючи посмотрел на меня, потягиваясь. Какой же он красивый, чёрт возьми! Я подался вперёд, заковал его в объятия, силясь задушить самого любимого идиота на свете. По инерции он свалился на спину, я оседлал его, пригнувшись, начал целовать губы, щёки, глаза, нос, лоб. Он смеялся, но не спешил прекращать экзекуцию поцелуями. Только в один момент сел так, что я оказался у него на руках и поволок меня в спальню.
Целоваться мы не прекращали ни на секунду, словно боялись потерять друг друга в темноте. Его тело было тёплым; совершая различные движения, мышцы то напрягались, то расслаблялись. Мне хотелось целовать их все, каждую клеточку. Но его сильные руки оставляли меня сверху, губы, прикованные к моим губам, не расцеплялись, он гладил меня то с силой, то нежно, превращая моё тело в берег, который хлещут волны наслаждения.
Сейчас в голове многое путается, и я точно не могу вспомнить, как мы оказались полностью обнажёнными. Он лежал на мне, я чувствовал его член на себе. Он продолжал ласкать меня, а в голове роились только одни мысли: насколько это больно. Испуга не было, я был уверен в нём, но элементов сравнения с женщиной не могло не проскользнуть. Со своей девушкой я отдавался полностью, стараясь доставить ей максимум наслаждения. Сейчас получалось, что мы поменялись местами, ведь только Ник проявлял инициативу сейчас. Любые попытки ответных ласк он пресекал. А главное, происходящее не было ужасным и отвратительным.
В одно время он отстранился от меня. Я раскрыл глаза, выныривая из тёплых вод, различил силуэт Ника.
- Что случилось? - я удивился собственному хриплому голосу, сорвавшемуся на шёпот.
- Я не хочу делать тебе больно!
- Ну, блять, здрасти, приехали! - я постарался оттолкнуть скотину от себя. - Совратил! Возбудил! А сам теперь "Голова болит"? Да иди ты нахер, скотина!
Он схватил меня за плечи, притянул к себе и стал целовать. Я ухмылялся, вдыхая его запах. Терпкий, взрослый. Он пах мужчиной, хоть им и не был (в представлении абсолютного большинства), но только таким он и мог быть. Даже сейчас, аккуратно разрабатывая мой задний проход смазанными липкой гадостью пальцами, он улыбается, смотрит на меня в темноте. Вид ему открывается, наверное, очаровательный! Тщедушное тельце извивается на его пальцах, морщится, кусает губы. Короче - красавец!
Другое дело он. В свете уличного фонаря, пробивающегося с улицы, он стал ещё идеальнее. Пусть даже момент неловок.
Ник устроился у меня между ног, подложив мне под спину подушку, и стал медленно буравить проход внутрь. Больно? Да, было адски больно. Кажется, ничто с этим не сравнится, разве только поход к проктологу. Хотя это сомнительно, у последнего я никогда не был. Но сейчас не самым маленьким поршнем (а по ощущениям он казался просто невероятно огромным) меня таранили в жопу. Нет, я невинную жертву изображать не стал, просто елозил, сбивая простыни, пытаясь сняться с раскалённого вертела. Но руки скотины держали меня крепко, не давая уйти далеко.
Кричать я не стал, просто отвернулся от его пыхтящей физиономии, благодаря всех богов за то, что он молчит, а не несёт ерунду типа: "Малыш, потерпи немного" и "Как же с тобой классно". Ник уткнулся мне в шею, целовал, гладил руками, короче, как мог, компенсировал катастрофу, творившуюся у меня в заднице. А мне даже лениво было гладить его по спине, хотя я этим и занимался. Любовник дышал сбивчиво, неровно, но, надо отдать ему должное, был нежным. Интересно, чего он от меня ожидал? В лучших традициях порнофильмов страстных криков и царапин на широченной спине? Хер ему, не доставлю такого удовольствия.
Постепенно мысли стали растворятся в заполнявших меня ощущениях. Оказалось, что мой член стоит, а сам процесс перестаёт быть таким уж болезненным; движения Ника стали более резкими и частыми, очевидно, предвещая скорый финал. Поймав губы чудовища своими, я ответил на поцелуй. В этот момент он и кончил.
Обессиленный, Ник упал на меня, впившись горячими губами в ухо, сдавленно дыша, с хрипотцой и дрожью. Я повернулся, силясь в темноте отыскать его глаза, но их заменили два тёмных провала с диким блеском далёких звёзд внутри. Я гладил его руки, сильные, нежные, под ладонями он был весь мокрый от пота, и с каждым вздохом, казалось, расправляются все ткани его тела. Устав угадывать, какую часть тела сейчас ласкаю, я закрыл глаза и провалился в долгожданный сон...
***
Не подумайте, с ним классно жить. Или просто я за год привык. Он готовит превосходный хавчик, пропадает вечерами в тренажёрке и баре, оставляя мне место и время для отдыха. Но если наши выходные совпадают - всё, мир рушится к чёртовой матери! Ник таскает хаос за собой. Этот голубоглазый демон сыплет фантиками от конфет везде, где ступает его гигантская нога, забывает мыть посуду, слушает дебильную музыку на полной громкости, ночами храпит. Но то, к чему я не могу привыкнуть, так это к его тупому пристрастию оставлять после себя изображения полуголых парней на рабочем столе моего ноута, вкладки на соответствующие сайты, громко комментировать цитаты из своих личных переписок. Я уже не говорю об обилии средств по уходу за собой-любимым, встречающихся повсеместно в нашей маленькой квартире. Бесит просто, скотина неблагодарная!
- Да с тобой никто ужиться не в состоянии! Скоро и я сбегу, - крикнул я из комнаты.
- Чётче мяукай, котёнок, иначе останешься без ужина.
Вот ведь мерзавец! Знает, чем подкупить. И чего он до меня докопался?
Ответ, на мой взгляд, прост: мы любим друг друга. В моей жизни нет никого ближе и понятнее, чем этот самый непонятный и далёкий от меня человек. Мы слишком разные, чтобы прожить всю жизнь вместе, но, вспоминая время, проведённое без него, мне становится дурно. Ко всему привыкаешь, и когда-то мы это поняли, смирились и, как дураки, повлюблялись друг в друга. Благо, непроходимый кретин не пытается изменить меня. Его менять бесполезно...
- Ты собрался к кому-то бежать? - Ник подходит сзади, обхватывает ручищами за талию, оставляя засос на шее. - Только тебя никто никуда не отпустит!
P.S. К дорогому читателю!
Я более чем уверен, что всё меняется в лучшую сторону, пусть в процессе описания персонажей финал был абсолютно другим. Но, как мне кажется, мы и так погрязли в плохих концовках, так что здесь мы поступим иначе. Тем более, когда любишь, хочется, чтобы любили и все вокруг. Мне подвластны только эти два персонажа.
Я благодарен тем, кто находил слова для отзывов. Их было приятно читать. Спасибо вам!
Не забывайте смотреть на тех, кто рядом. Только они умеют любить.