Кабинет следователя в следственном изоляторе мало чем отличался от камеры. Наверное, только был уже. А так всё те же стены непонятного бурого цвета, окно под потолком, забранное решёткой, привинченные к полу стол и табуретка перед ним. И только стул следователя мог свободно перемещаться относительно стола. Даже лампа, стоящая на столе, была тщательно закреплена на столешнице.
Его дело было первым делом у следователя Подгорского. Подгорский, недавний выпускник юридического факультета, едва успевший надеть погоны Следственного комитета Российской Федерации, получил тонкую папочку материалов дела. И сегодня впервые должен был увидеть своего подследственного, то есть Его, обвиняемого в предумышленном убийстве.
Он был ровесником следователя, служившим срочную службу во внутренних войсках. Ничего необычного в его биографии не было. Всё как у всех: родители, школа, институт, армия. Его одноклассники и сокурсники отзывались о Нём положительно. Преподаватели недоумённо пожимали плечами, не веря тому, что Он это мог совершить. Убитая горем мать была почти седой.
Подгорский разглядывал Его фотографию из личного дела военнослужащего. И вот сегодня следователю впервые предстояло увидеть Его и допросить.
Послышался лязг замка и открывание двери.
- Руки за спину. Заходим.
Подгорский обернулся к двери. Конвойный пропустил Его в кабинет.
- Проходите и садитесь, - следователь жестом указал на табурет.
Конвоир, сопровождавший Его, вышел из кабинета и закрыл дверь. Снова лязгнул замок. Он взглянул на следователя, сел на табурет и уставился в пол.
Подгорский сел напротив. Коротко остриженный, небритый, осунувшийся, Он уже не совсем походил на фотографию из личного дела.
- Здравствуйте. Меня зовут Игорь Павлович Подгорский. Я следователь, который будет в дальнейшем вести Ваше дело.
Он посмотрел ему в глаза и слегка пожал плечами, как бы соглашаясь с принятым кем-то решением, и вновь опустил взгляд.
- Ваше фамилия, имя, отчество. Дата и место рождения, - начал вести протокол следователь.
- Никитин Герман Михайлович, тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения, уроженец Забайкальска, Читинской области, - Он поднял на него глаза.
- Образование... - продолжал следователь задавать вопросы и скрупулёзно записывать ответы в протокол допроса.
Он так же чётко отвечал на них. Ему было абсолютно всё равно, где Он находился, и что с Ним происходит. Дальнейшая судьба Его мало интересовала. Он смирился с тем, что произошло, и терпеливо ждал решения своей участи. Наверное, Он ждал вердикта от следователя, надеясь, что Его мучения наконец-то закончатся и долгожданный покой возьмёт Его в свои объятия.
А следователь продолжал и продолжал задавать свои вопросы...
За пять месяцев до описываемых событий
Первое декабря выдалось чертовски морозным. Герман Никитин был в наряде во втором пошивочном цехе. Сегодня ему выпало счастье охранять зеков в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет. Он и сам был чуть больше двадцати, вернее двадцати трёх лет. Герман окончил институт и попал в армию, как и большинство его сверстников. Правда, служить ему пришлось во внутренних войсках, охраняя зеков, отбывающих наказание в одной из мордовских зон общего режима. Здесь сидели парни в возрасте до 30 лет, впервые преступившие закон, по незначительным статьям: воровство, хулиганство, мошенничество. Их отсидка сопровождалась работами в швейных цехах, где они шили для армии постельное бельё.
По мнению начальника колонии, труд в пошивочном цехе должен был воспитать осуждённых, и впоследствии государство должно было получить добропорядочных и законопослушных граждан. Ну а служащие внутренних войск были призваны их охранять.
Герман сидел возле калитки и курил, наблюдая, как зеки работают.
- Привет. Ты чего застыл в позе мыслителя? - спросил его дежуривший вместе с ним Андрюха.
- Да так, по дому заскучал, - нехотя ответил Герман.
- По дому, говоришь... Или по тому, кто дома тебя ждёт?
Он улыбнулся Андрюхе:
- И по тому, кто дома меня ждёт.
- Ааа, давай быстро рассказывай, - Андрюха присел рядом с ним и шутливо ткнул локтем в бок. - Кто она такая?
- Соседка.
- Соседка? И всё?
- А что ты хотел услышать от меня?
Андрюха прищурил глаз и достал пачку с сигаретами:
- Рассказывай всё!
- Что всё-то?
- Всё - это всё! Или у вас ничего не было?!
Герман почувствовал, как его уши стали наливаться краской. Ему показалось, что весь цех смотрит на него и смеётся.
- Ты чего орёшь на всю Ивановскую? - сквозь зубы злобно зашипел он.
- Так ты у нас девственник? - Андрюха тоже перешёл на шёпот. - Понятно. Да не переживай ты так, всё бывает в первый раз. И ничего страшного в этом нет. А пока можешь потренироваться здесь.
- Здесь?! - округлил Герман глаза. - С кем здесь-то?
- Ты сам не кричи. Чего шум-то поднял. Здесь с кем? А кругом что тебе, не люди, что ли?
- Кругом? Но кругом одни парни!
- И что? У них что, жопы нет или рта?
- Но они парни!
- Ну и что, что парни. Некоторые знаешь, как сосут. Любой девке фору дадут или поучат. И самое главное - за пачку сигарет с фильтром. Хочешь, познакомлю?
Герман сидел и ошарашенно смотрел на Андрюху. Нет, конечно же, он не был ханжой и, конечно же, слышал о том, что многие бойцы используют осуждённых в качестве своих сексуальных игрушек. Но чтобы так, открыто Андрей предложил ему трахнуть парня в задницу или рот... Такого он не ожидал и, если честно, не был готов к такому.
Андрюха молча смотрел на него выжидающе. Какие мысли роились в его голове, Герман не знал. Впрочем, и как реагировать на его предложение, тоже. Наконец сослуживец прервал молчание:
- Ну что, познакомить тебя с хорошим парнишкой?
Герман продолжал молча смотреть на Андрюху и пытаться понять, шутит он или нет.
- Шнырь, - позвал белобрысого паренька Андрей. - Шнырь, иди сюда.
Из-за швейной машинки третьего стола встал невысокий парень и направился к солдатам.
- Ты что делаешь? Зеки же кругом. Они потом ему устроят в бараке, - сердито зашептал Герман.
- Ничего не будет, успокойся. Они всё прекрасно понимают. И, как минимум, ещё пятеро завидуют этому Шнырю.
Белобрысый подошёл и остановился в шаге от них. Герман недоумённо разглядывал этого парня. На вид ему было лет девятнадцать, слишком юное лицо, курносый нос с едва заметными веснушками. Чуть полноватые губы изобразили доброжелательную усмешку.
- Познакомься, это Герман, или просто Гера.
Герман смущённо протянул парню руку. Белобрысый недоумённо посмотрел на него и ответил:
- Шнырь.
Господи, он совсем забыл, что им нельзя подавать руку и вообще делать какие-либо движения в сторону конвойных. По правилам внутреннего распорядка это расценивалось как угроза жизни, как нападение.
- Послушай, Шнырь, - начал Андрюха. - Ты парень понятливый, проверенный. Язык за зубами держать умеешь...
Шнырь переводил взгляд с Германа на лицо его сослуживца и обратно.
- ... за что тебя мы все и уважаем, - продолжил Андрюха. - Ты прекрасно знаешь, как нам всем здесь одиноко. Как все мы скучаем по оставленным дома родным и близким. Особенно близким.
Он внимательно посмотрел на Шныря и продолжил:
- А ты парень понятливый, добрый, отзывчивый. Многое можешь и умеешь. Если Герман подойдёт к тебе с предложением перекурить, ты ведь не откажешь ему? Ну, или выпить кофе. Ты ведь понимаешь меня?
Шнырь ещё раз внимательно посмотрел на Германа и Андрюху и чуть заметно кивнул.
- Ну, вот и договорились, - улыбнулся Андрюха. - Ладно, иди работай. Не надо привлекать внимание.
Шнырь медленно, вразвалочку пошёл на своё рабочее место.
- Ты что наделал? - зашипел Герман. - А если он пожалуется администрации?
- Не пожалуется. В худшем случае он бы просто отказался и всё. Но он согласился. Ты, наверное, ему понравился.
Андрюха закатил глаза и хохотнул:
- Не ссы, две трети парней, служащих здесь, трахают заключённых. Остальная часть просто дрочит. У тебя есть выбор: или дрочить, или трахать.
Он ещё раз посмотрел на Германа и отошёл. А Никитин тупо смотрел ему вслед и пытался осознать всё то, что только что услышал. Две трети парней трахают заключенных!..
Следователь положил ручку и потёр переносицу. Они беседовали уже около часа. Подгорский внимательно Его слушал и писал протокол. Отвечая на его вопросы, Он, казалось, находился на исповеди, где с каждым словом Ему становилось легче. Видно, и вправду говорят, что, когда выговоришься, чувствуешь колоссальное облегчение.
А слушать следователь умел. Ни разу ни единым жестом, ни единой мимикой Подгорский не показал своего отношения к Его словам. Осуждал или оправдывал следователь Его, Он не знал. Да это и не играло особой роли. Он прекрасно понимал, что наказание у Него будет достаточно суровым. Смягчающих вину обстоятельств в Его деле не было. Так Ему объяснил адвокат, назначенный на время следствия.
Подгорский ещё раз потёр переносицу, взял ручку и задал следующий вопрос:
- Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Виктором Викторовичем Лукьяненко?
- С Виктором Лукьяненко я познакомился через две недели после разговора с Андреем...
четыре с половиной месяца до описываемых событий
Зима, вошедшая в свои права в начале декабря, хозяйничала теперь сильными морозами. Долго находиться на улице, было просто невозможно. Уши, нос, губы - всё прихватывал студёный ветер. Однако служба не знала ни метеоусловий, ни времени суток. Вот и сегодня все ждали новых заключённых. Это была последняя партия в этом году. Приняв их, можно было смело готовиться к Новому году.
Конвой построили на плацу. С той стороны ворот просигналила машина. Все напряглись. Собаки, стоявшие рядом с кинологами, слегка пританцовывали на морозе. Послышался скрип открывающихся внешних ворот. Вот машина вошла в первую полосу. Новый скрип закрывающихся внешних ворот. И вот открылись внутренние ворота.
Машина, обыкновенный ЗиЛ-автозак, без обогрева будки, остановилась на плацу. Прапорщик нехотя вылез из тёплой кабины и подошёл к дежурному офицеру.
- Товарищ капитан... - рапортовал прапорщик.
Потом по команде дверь автозака открылась, и оттуда выпрыгнули четверо молодых парней. На вид им было от двадцати до двадцати двух. Одетые в зековскую робу и телогрейки, они построились в шеренгу перед дежурным офицером.
- Осуждённый Лукьяненко Виктор Викторович, статья сто пятьдесят девять часть вторая, - отрапортовал первый из прибывших осуждённых.
Герман посмотрел на него. Словно почувствовав его взгляд, прибывший парень обернулся и посмотрел на него. Невысокий, смуглый, с лёгкой небритостью на лице. Чётко очерченный рот, прямой нос, слегка изогнутые брови. И глаза... глаза были необыкновенной красоты, тёмно-карие, почти чёрные.
Осуждённый ещё раз быстро окинул Германа взглядом и повернул голову к дежурному офицеру. Капитан, выслушав вновь прибывших, распределил их по отрядам и провёл краткий инструктаж по распорядку в колонии.
Затем Герман и Андрюха повели новеньких в санпропускник.
В санпропускнике парни разделись и пошли в душ. Герман с Андрюхой приглядывали за ними. Вернее приглядывал Андрюха, а Никитин не мог отвести взгляда от смуглого парнишки. Что-то притягательное было в нём. Он никогда не смотрел на парней, не интересовался их фигурой или чем-то ещё. Ему не интересны были их анатомические подробности, но этот парень, как магнит, притягивал взгляд. Герману безумно, просто безумно хотелось смуглого.
Уже вечером, после отбоя, навязчивый образ смуглого постоянно всплывал в его памяти, мешая ему уснуть. Широкие плечи, рельефная грудь и плоский живот, стройные ноги, аккуратная упругая задница... Герман ворочался на неудобной кровати, пытаясь найти покой и забыться.
- Ты чего сегодня полночи ворочался? - спросил его утром за завтраком Андрюха.
Не ожидая вопросов, Герман покраснел.
- Ну-ка, ну-ка, - стал допытываться Андрей, - рассказывай! Что или... кто не давал тебе спать сегодня ночью?
И глупо-похотливая улыбка расплылась на его лице. Герман попытался взять себя в руки и начать контролировать ситуацию, но это получалось с трудом.
- Тише ты, - зашипел он яростно, незаметно одёргивая Андрюху за рукав.
- Да ладно тебе, - перешёл на шёпот Андрей, - рассказывай уже! На кого запал-то? На новеньких?
Они сели за дальний столик, и Герман рассказал:
- Да, на новенького.
- На которого?
- Смуглого.
- Смуглого? - удивлённо прошептал Андрей. - А у тебя губа не дура. Красивый парнишка. Витя, кажется?
Герман кивнул головой.
- Ну что же, - начал неторопливо Андрей. - Выбор неплохой. Как я уже узнал, он с парнями бывает. И даже чаще, чем с бабами. У него даже любовник есть! Мужик непростой, состоятельный. Только в возрасте. Он этого Витю содержал. А ему этого мало было. Ему, видите ли, адреналина и движухи в жизни не хватало. Вот и вляпался в криминальную историю. Но тот мужик его не бросил. И на следствии, и на суде помог. Ему с четвёртой на вторую часть дело переквалифицировали и в колонию нормальную отправили. Но чего это стоило тому мужику - одному Богу известно! Однако он сделал всё, чтобы пацана не наказали сильно строго. Видно, мужик сильно его любит, раз пошёл на такие жертвы. Роковой парень этот Лукьяненко Виктор Викторович. Парень-вамп!
- Откуда ты уже всё про него знаешь? - удивился Герман.
- Да Шнырь рассказал. Тут ни про кого ничего не скроешь. У зеков свои каналы информации. И работают они оперативней и надёжней наших. Кстати, Шнырь поинтересовался, чего это ты к нему так и не заглянул. Ты, видно, ему очень понравился.
Герман снова начал заливаться краской.
- Да ладно тебе, ладно. Ну не понравился Шнырь, и чего? Я же понимаю, насильно мил не будешь, - засмеялся Андрюха. - Хотя сосёт он классно! Ни одна девка так не умеет. Такое языком вытворяет, ммм!
Герман посмотрел на зажмурившегося от удовольствия сослуживца. "Господи, - подумал он. - Неужели я начинаю сходить с ума? Я сижу и рассуждаю о том, кто лучше сосёт! Мне нравится парень! И более того, я хочу его!"
Спустя неделю Герман вновь был в наряде в швейном цеху. Новенький тоже был здесь, строчил пододеяльники. Его рабочее место было почти у самой курилки. И Герман постоянно курил, что позволяло находиться ему в непосредственной близости от него.
Парень тоже бросал взгляды на конвойного. Каждый раз они становились всё более длительными и наглыми. Наконец смуглый не выдержал и подошёл к Герману:
- Закурить не найдётся, гражданин старшина.
- Я не старшина, - не ожидавший подобного, немного резко ответил Герман. - Я сержант.
- Ой, простите, если я вас обидел, - иронично произнёс смуглый. - Так что насчёт сигаретки? Угостите?
Герман протянул открытую пачку:
- Бери.
- А если мы не гордые и угостимся всей пачкой?
Герман закрыл другой рукой крышку пачки и протянул её снова:
- Угощайся.
Смуглый улыбнулся и взял протянутые сигареты, вынул одну, а остальные вернул назад.
- Спасибо, нам чужого не надо!
Герман пожал плечами, не зная, что ответить.
- А покурить с вами можно? Или нет? - не унимался заключённый.
- Кури, - снова односложно ответил он.
Смуглый сел на скамейку напротив. Герман стал внимательно его разглядывать. Удлинённое лицо, красиво очерченные губы приоткрыты в лёгкой пренебрежительной улыбке, тонкие длинные пальцы с красивыми ногтями, изящно сжимающие сигарету. Уверенный прямой взгляд. Весь образ парня говорил о его сильном характере: он ничего не делал из того, что ему бы не хотелось. Он позволял с собой разговаривать, любоваться, даже восхищаться собой. Было видно, что и подарки он привык получать не только от людей, но и от судьбы. И даже сложившееся положение вещей, когда он оказался вынужден пребывать в местах лишения свободы, его вполне устраивает. Ему комфортно здесь.
- Как тебя зовут, сержант? - прервал смуглый молчание.
- Герман.
- А меня зовут Виктор, но я привык, чтобы меня называли Вик.
Герман пожал плечами, мол, мне как-то всё равно.
- Скажи, сержант, а почему ты так внимательно за мной наблюдаешь? И в душе, и в цеху? Я тебе понравился?
Герман почувствовал, как его уши стали наливаться краской. Он попытался взять себя в руки, но это получалось плохо.
- Тебе показалось, я смотрю за всеми одинаково.
- Наверное, - усмехнулся Вик. - А я думал, что понравился тебе. Мне было бы приятно.
- Мне не нравятся парни! - резко ответил Герман.
- Ну, хорошо, хорошо. Не нравятся так не нравятся. Чего так реагировать? Мне вот, например, нравятся. И ты мне тоже понравился! А что тут такого? Красивый парень, - Вик встал со скамейки.
От этих слов у Германа перехватило дыхание. Как? Он понравился ему? Он понравился Вику?!
Герману безумно захотелось подскочить с места и крепко обнять поднявшегося со своего места парня. И не просто обнять, а поцеловать крепко-крепко! Ну и пусть, что на виду у всех!
Смуглый, словно почувствовав, что творится в душе у Германа, пристально посмотрел ему в глаза и ещё раз ухмыльнулся...
Подгорский встал со своего стула и обошёл стол. Тогда сказали, что поручаемое дело будет лёгким. Подозреваемый задержан, вины не отрицает. Надо только грамотно подготовить материалы для передачи в суд. Однако всё было не так просто... Чем больше следователь общался с Ним, тем больше проникался симпатией к этому парню, так некстати влюбившемуся в охраняемого зека. И хотя сам Подгорский негативно относился к отношениям между парнями, рассматриваемый им случай начал ломать устоявшиеся в его сознании стереотипы. Следователь не раз ловил себя на мысли о том, как бы он повёл себя на его месте.
Подгорский облокотился на стол и взял в руку лежащие рядом с ним сигареты.
- Берите, курите, - предложил он Ему и протянул открытую пачку.
- Спасибо, - Он вынул сигарету и закурил.
Следователь свернул из листка бумаги кулёк-пепельницу и подал его подозреваемому.
- Спасибо, - ещё раз поблагодарил Он.
- Рассказывайте, что было дальше.
- Дальше? - сидевший перед следователем парень затянулся. - А дальше жизнь продолжалась, как в кошмаре. Мне с каждым днем всё больше и больше хотелось этого парня, а Лукьяненко это чувствовал и всячески меня дразнил. Между нами даже установилось своеобразное состязание: кто первый дрогнет и сделает шаг в сторону сближения.
- И кто дрогнул?
- Я...
четыре месяца до описываемых событий
Неделя, прошедшая с того момента, когда Герман понял, что влюблён в Вика, была путешествием из рая в ад. Он пребывал в раю, когда видел его рядом, дышал с ним одним воздухом, ловил его взгляды на себе. А отсутствие Вика превращалось для него в кромешный ад: постоянные мысли, беспокойство за него, ревность. Всё это порождало настолько взрывоопасную смесь, что Герман был готов взорваться от малейшей искры. Порой его поведение было настолько агрессивным, что окружающие его командиры, сослуживцы и зеки стали задаваться вопросом о происходящем. Даже Андрей однажды не выдержал и буквально выволок Никитина на мороз охладиться.
После этого Герман немного успокоился и стал контролировать свои эмоции и поведение. И за истёкшую следующую неделю его странное поведение стало понемногу забываться.
Вот и сегодня, заступив в караул, Герман начал обходить принятые помещения, когда его окликнул Андрюха:
- Гера!
- Что?
- Кончай обход делать. Иди, тебя капитан Гавриленко зовёт.
- Зачем?
- Да я-то откуда знаю? Он сержантам не докладывает! Приказал тебя найти и сказать, чтобы ты срочно вернулся в караульное помещение.
- Хорошо, Андрюха, сейчас только последний кабинет проверю и иду.
Андрей кивнул головой и исчез так же внезапно, как и появился.
Герман открыл дверь запертого кабинета и вошёл вовнутрь. В помещении никого не было. Он проверил окна, осмотрел стены, письменный стол и стоящий в углу сейф. Всё было целым, нетронутым.
Убедившись в том, что всё в порядке, Герман закрыл кабинет и пошёл в караулку. Капитан Гавриленко нервно расхаживал из угла в угол и поглядывал на висевшие на стене часы.
- Ну, где тебя черти носят? - набросился он на Германа. - Я же сказал - сразу ко мне!
Герман знал, что препираться с капитаном дохлый номер. Можно было только сильнее его разозлить и нарваться на очень крупные проблемы. А проблем у него и так хватало.
- Извините, товарищ капитан! - Никитин опустил голову. - Виноват! Исправлюсь!
- Ладно, проехали. Послушай, Герман, мне надо отлучиться часика на три. Жена рожает. Прикрой меня. Если что - я на сотовом! Договорились?
- Без вопросов, товарищ капитан. Прикрою на столько, насколько Вам надо будет. Не переживайте, всё будет в полном порядке.
- Ладно, я пошёл.
Гавриленко пошёл к двери, но потом обернулся и добавил:
- Да, чуть не забыл. У Лукьяненко сегодня свидание. К нему родственник приедет. Им разрешено побыть вместе три часа.
- Свидание? - удивился Герман. - Через две недели после прибытия? Так разве бывает?
- Бывает, сержант, если в кармане пресс бабла лежит и ты можешь отслюнявить столько, сколько требуется. Не задумываясь над суммой. Понял?
- Понял, - тихо произнёс Герман.
- То-то. Пойди найди его и отведи в комнату для свиданий. Пусть там ждёт своего родственничка. У тебя есть ещё минут десять.
Герман выскочил из караулки и пошёл в сторону бараков.
- Ну что? Ругался Гаврила? - спросил неожиданно появившийся из ниоткуда Андрюха.
- Да нет, не ругался, - пожал Никитин плечами.
- А чего хотел? Что за срочность такая?
- Да свалить на пару часиков хочет. Жена у него рожает. Вот, просил меня подстраховать его.
- А ты сейчас куда идёшь?
- Лукьяненко ищу. К нему родственник должен приехать на трёхчасовое свидание. Кстати, ты не видел его?
- У Лукьяненко трёхчасовое свидание? С чего бы это вдруг? За какие это, интересно, заслуги? Он же вроде недели две-три сидит.
- Да я почём знаю, - Герман остановился, чтобы перевести дыхание. - Так ты его видел?
- Да видел я твоего Вика, в прачечной он, моется в душе.
- Ладно, я туда, а потом буду в караулке, - и, не дожидаясь ответа Андрюхи, побежал в сторону прачечной.
Добежав до прачечной, Герман резко открыл дверь и заскочил вовнутрь, выпустив на морозный воздух облако пара. Внутри помещения было сумрачно и влажно: сразу чувствовалось, что кто-то принимал здесь водные процедуры и включал слишком горячую воду. Однако сейчас все душевые были выключены, и в помещении никого не было.
Герман застыл растерянно, пытаясь сообразить, где же ему теперь искать Вика. Не то чтобы он очень хотел исполнить приказ капитана, но сильно хотел ещё раз увидеть Вика обнажённым.
- Сержант, ты кого-то ищешь? - вывел Германа из растерянности такой знакомый и желанный голос Вика.
Герман резко обернулся и увидел стоящего сзади него Лукьяненко, появившегося из небольшой подсобки. Капельки воды эротично блестели на его смуглой коже, мокрые короткие волосы беспорядочно топорщились в разные стороны, карие глаза внимательно смотрели в упор, а красивый рот изогнулся в лёгкой полуулыбке. Вик держал в руке небольшое полотенце в области паха, прикрывая им своё достоинство.
Увидев обнажённым объект своего вожделения, Герман невольно стал его разглядывать, опуская глаза всё ниже и ниже. Лукьяненко усмехнулся и убрал полотенце за спину, обнажившись полностью. Что и говорить, тело парня было прекрасным: грудные мышцы переходили в красивые кубики живота и далее в аккуратный треугольник паховых. И всё это без единой складки жира, только литые мышцы под кожей. Ровный немаленький член лежал на достаточно крупной мошонке и был украшен небольшой короной коротко стриженных курчавых волос. Ноги парня были ровные, стройные. Герман даже у девушек не видел таких стройных ног. От увиденного у него пересохло во рту.
- Я тебе понравился? - полушёпотом спросил Вик и улыбнулся.
- С чего ты взял? - так же полушёпотом выдавил из себя Герман.
- Глаза у тебя заблестели. Да и взгляд был оценивающий, такой, медленно спускающийся по мне. Знаешь, так обычно выбирают лошадей и проституток.
- Не знаю! Я проституток не выбирал! - голос Германа повысился.
- А кого выбирал? Парней на зоне? - Вик стал говорить ещё тише.
- Послушай! - почти сорвался на крик Никитин. - Мне было приказано тебя найти и привести в комнату для свиданий. А специально я тебя не искал и тем более не разглядывал. Больно нужен ты мне!
- А жаль... - прошептал Вик. - Ты мне нравишься, и я бы тебе дал. Или ты предпочитаешь сам отдаться? Тоже можно - попа у тебя хорошая, аккуратная такая...
От услышанных слов Герман начал задыхаться и пытаться собраться с мыслями, чтобы достойно и даже по-хамски ответить стоящему перед ним парню. Но тут неожиданно для него Вик подошёл вплотную, прижал его к своей обнажённой груди и впился губами в слегка приоткрытый рот. Ошарашенный Герман интуитивно откликнулся на поцелуй и нежно прижал губами язык Вика. Лукьяненко с ещё большей настойчивостью, забравшись под шинель свободной рукой, начал исследовать каждый сантиметр тела пленённого им парня.
От этих умелых движений Герман почувствовал приятную тяжесть внизу живота. Его член, в принципе, уже переставший дремать при виде голого Вика, начал пробуждаться. Сам того не осознавая и подчиняясь какому-то неведомому ему доселе природному инстинкту, Герман стал ласкать стоявшего перед ним Лукьяненко. Добравшись до члена Вика, парень сначала стал неумело гладить его, а потом легонько, нежно подрачивать. Член Лукьяненко стал наливаться силой, стремясь вырваться из рук на свободу и показать себя во всей красе...
- Ну всё, всё, сержант, мы увлеклись, - неожиданно прервал ласки Вик и отстранился от Никитина.
От этого у Германа чуть слёзы на глаза не навернулись. Что это было? Что за игра? Ну почему он с ним так? Ведь он правильно догадался о чувствах, которые испытывал к нему Герман. Или Вик решил поиздеваться над ним?
- Ну-ну, что ты, - зашептал Лукьяненко и провёл пальцами в уголках глаз Никитина, проверяя их сухость. - Не плачь. Не стоит. Ты же сам сказал, что меня ждут, а тебя послали за мной. И что это приказ. А приказы нарушать нельзя. А так мы с тобой увлечёмся и забудем о времени. И за мной пришлют кого-нибудь ещё. А тут ты со спущенными штанами. Мне-то что? Мне всё равно, а про тебя разговоры нехорошие пойдут. Давай лучше отложим это до другого раза. Хорошо? Чтобы нам никто не мешал.
Герман молча сглотнул навернувшиеся слёзы и кивнул.
- Ну и хорошо, - Вик нежно поцеловал его в губы. - Тогда, сержант, позволишь мне одеться? - и, не дожидаясь ответа, скрылся в подсобке.
Герман вышел из прачечной и побрёл в сторону караулки. "Господи, что со мной происходит? - пронеслось у него в голове. - Я хочу парня! Парня! Я ревную его ко всем..."
Никитин шёл, никого не замечая. Уже в караульном помещении, сняв шинель и налив себе чаю, он сел на место дежурного офицера и, прихлёбывая из большой кружки, посмотрел на мониторы. Ничего особенного в них не отображалось. Всё как обычно. Зеки, работающие в мастерских, караульные по периметру... Вот в поле камеры попал Лукьяненко.
Герман задержал свой взгляд на мониторе, на который была выведена трансляция из комнаты для свиданий. Лукьяненко, вошедший в помещение, оглянулся и сел за стол. Вид у него был уставший, а может быть, даже несчастный, как показалось Никитину. Вик сложил руки на столе и положил на них голову. Герману стало жаль парня. Казалось, что все от него отвернулись, бросили на произвол судьбы, заставили пройти какое-то серьёзное испытание. И победа в этом испытании - жизнь, которую Лукьяненко ещё предстоит прожить.
Герман впервые задумался над тем, как ему самому жить-то. Он вдруг почувствовал, что его дальнейшая судьба будет неразрывно связана с этим молодым человеком. И какая она будет - известно лишь Проведению...
этих мыслей Никитина отвлекло движение на мониторе. В комнату для свиданий вошёл высокий немолодой мужчина с небольшим животиком, держащий в руках портфель. Одет он был в дорогое, модное чёрное драповое пальто. На шее был намотан длинный элегантный красный шарф. Чуть седые, слегка волнистые волосы были уложены в модную прическу. Ему можно было дать и сорок, и пятьдесят лет.
Лукьяненко поднял голову и посмотрел на вошедшего, потом встал, подошёл и поцеловал его в щёку. Мужчина улыбнулся и, приобняв Вика за талию, привлёк к себе. Руки Лукьяненко обвили шею вошедшего, и последовавший за этим поцелуй был уже в губы, по-настоящему.
Через несколько минут Вик отстранился от вошедшего и предложил ему сесть, жестом указав посетителю на стул. Мужчина открыл портфель и достал оттуда несколько свёртков, развернув которые, накрыл достаточно солидный стол. Лукьяненко улыбнулся и достал из тумбочки чайные чашки, включил чайник. Посетитель улыбнулся, снял с себя пальто и небрежно бросил на стоявший у стола второй стул, а сам сел, развалившись, на застеленной солдатским одеялом кровати.
О чём говорят в комнате, Герману было не слышно, но, судя по артикуляции губ, беззвучному смеху, он понимал, что они обсуждают что-то очень весёлое и хорошо знакомое обоим. Вик налил себе чай, намазал на хлеб масло, потом положил что-то ещё, очень похожее на черную икру, и стал с аппетитом есть.
Пока Лукьяненко пил чай с бутербродами, посетитель что-то ему рассказывал. Вик лишь на какие-то мгновения прерывал чаепитие, закидывал назад голову, бил себя по бёдрам и беззвучно хохотал.
Герман стал ревновать Лукьяненко к пришедшему мужчине. Он всё пытался понять, что такого может связывать этих абсолютно разных людей, которые, как ему казалось, не могут даже пересечься в обычной жизни. Вик, молодой, соблазнительный и жизнерадостный, был явным завсегдатаем вечеринок, клубных тусовок, лидером молодёжных компаний. Вокруг него постоянно круговоротом происходила целая куча событий: веселье, музыка, танцы и какие-то приключения, граничащие с безрассудством, а иногда и с криминалом.
Посетитель же был полной противоположностью этому парню: спокойный, уравновешенный. Даже, скорее всего, солидный. Он пользуется большим авторитетом и уважением в обществе. И представить его в компании таких, как Вик, было просто невозможно...
Никитин вновь посмотрел на монитор. Вик и посетитель теперь разговаривали спокойно, но с улыбками. Вдруг молодой человек встал со стула и пересел на голени к своему гостю, словно оседлал его. Гость улыбнулся и провёл рукой по груди Вика, аккуратно расстёгивая пуговицы на куртке зековской робы. Молодой человек взял в ладони лицо мужчины и, изогнувшись, поцеловал его в губы. А потом медленно, словно дразня, снял свою куртку. Глаза пожилого затуманились, он медленно стал гладить руками безупречное тело Вика, играть с сосками, самыми кончиками пальцев нежно проводить вдоль линий изгиба. Затем аккуратно расстегнул пуговицу на ширинке брюк Лукьяненко и стянул их с него.
Молодой человек сидел, не сопротивляясь, лишь улыбался и подыгрывал своему любовнику. Затем расстегнул на нём пиджак, рубашку, ширинку брюк, обнажив немного рыхлое тело пожилого, и принялся языком ласкать его, не пропуская ни одного миллиметра тела. Мужчина запрокинул голову, отдавшись во власть Вика, а тот, добравшись до паха, стянул брюки и принялся ласкать вялый член любовника. По мере применения его умелых действий мужское достоинство посетителя вставало, наливаясь жизненной силой.
Закончив ласкать плоть пожилого, Лукьяненко откуда-то достал презерватив, смазку и, проделав определённые манипуляции, аккуратно впустил в себя член любовника. Одновременно, словно по команде, оба откинули голову назад. Волна наслаждения пробежала между ними, а потом начались размеренные движения красивого мужского секса. Пожилой одной рукой ласкал член молодого человека, а другой его грудь. Лукьяненко немного откинулся назад, опершись на руки и помогая любовнику в его поступательных движениях. Глаза Вика были закрыты, и лишь язык иногда эротично облизывал пересыхающие губы.
От всего происходящего в Германе произошёл взрыв эмоций. Он впервые увидел, как двое мужчин занимаются сексом. С другой стороны, он снова увидел обнажённым своего Вика, а с третьей, первобытные чувства ревности и собственничества пытались вырваться наружу. Ему хотелось сорваться с места, кинуться в комнату для свиданий и вырвать Вика из объятий этого старика. Как? Ну как такое может происходить?!
А тем временем действо перед камерой подходило к развязке. Посетитель выгнулся, и Никитину даже показалось, что он услышал его удовлетворённый рык. В этот момент Вик тоже кончил: мощная струя спермы выстрелом ударила пожилому в лицо. Тут молодой человек неожиданно поднял к камере лицо и, открыв глаза, пренебрежительно усмехнулся. Герман отпрянул от монитора, и ему даже показалось, что между ними нет бездушной системы видеонаблюдения...
Тем временем Вик вытер свою аппетитную попку полотенцем, обтёр лицо весело смеющегося посетителя и быстро оделся. Пожилой тоже поправил одежду и, налив себе чаю, сел за стол.
- Ну что, - вывел из ступора Никитина голос капитана Гавриленко, - всё нормально? Без происшествий? Или что-то случилось?
Герман, взяв себя в руки, невнятно произнёс:
- Да, товарищ капитан, всё без происшествий.
- Свидание, я смотрю, идёт, - сказал капитан, окинув взглядом мониторы.
- Да.
- Ничего запрещённого не происходило?
- Нет, что Вы! - отрапортовал Никитин, окончательно придя в себя.
- Ну и ладно!
- У Вас-то как?
- У меня сын родился! - радостно произнёс Гавриленко. - Сын!
- Поздравляю Вас. От всей души поздравляю, - улыбнулся Никитин. - Я пойду?
- Иди. Спасибо тебе, магарыч за мной!
Герман улыбнулся и бегом покинул караулку.
В допросе повисла неловкая пауза. Он докуривал сигарету, аккуратно стряхивая пепел в пепельницу-"кулек" и смотря в пол. Подгорский тоже курил и разглядывал сидящего перед ним парня.
- Вы ревновали его? - прервал следователь затянувшееся молчание.
- Наверное, да... И то я только сейчас это понимаю, что действительно ревновал его ко всем окружающим. К тому мужику, к Андрюхе, к сослуживцам, к заключённым. Я не хотел, чтобы они даже смотрели в его сторону. Мне казалось, что только я могу оградить его от всего этого мира. От тех несчастий, которые свалились на его голову.
- Хорошо, что было дальше?
- Дальше...
За три месяца до описываемых событий
Прошёл почти месяц с того времени, как Герман видел Вика последний раз. Так получилось, что они даже не пересекались, несмотря на то, что территория колонии была не такой уж огромной. Или Лукьяненко избегал встреч, или сам Никитин этого не хотел - понять было невозможно. За это время Герман немного успокоился, ему даже стало казаться, что всё это было просто долгим сном. Нет никакого Вика, нет того первобытного желания обладать этим парнем, нет ничего. От этих мыслей на душе становилось даже как-то легко. Жизнь возвращалась в свой круговорот, неспешно приближая столь желанный дембель...
Никитин заступил на вечернее дежурство. Самое лучшее время для службы. Офицеры ушли по домам к своим семьям, зеки, уставшие после трудовой недели, стараются скоротать вечер до отбоя за тихой беседой или игрой в карты и нарды.
Ближе к полуночи, когда был объявлен отбой, Герман пошёл в каптёрку, чтобы немного отдохнуть и попить чаю. Андрюха, недавно получивший посылку из дома, угостил его безумно вкусным печеньем, приготовленным его мамой.
Поставив чайник, он тихонько включил радио, пытаясь поймать какую-нибудь музыкальную станцию.
- Не помешаю? - тихо спросил голос почти над самым ухом.
От неожиданности Герман вздрогнул и обернулся. В дверях стоял Лукьяненко и улыбался.
- Нет, не помешаешь, проходи, - ответил он и указал рукой на второй стул, стоявший в углу. - Садись.
- Я и так сижу, если ты помнишь, - усмехнулся Вик.
- Прости, я хотел сказать присаживайся. Чай будешь?
- Буду.
- Тебе как обычно или покрепче?
- Так же, как и себе.
- Ты не любишь чифир? - спросил Герман, наливая вторую чашку.
- Нет, не люблю. И не собираюсь привыкать даже.
- Тебе сколько сахара?
- Я не пью с сахаром.
- Ну а печенье будешь? - Герман придвинул к нему тарелку с выпечкой.
Лукьяненко взял одно печенье, откусил его и грустно сказал:
- Домашнее. У меня мама такое пекла.
- Почему пекла? Она что, печь бросила? - спросил Никитин.
- Неважно, - Вик мельком кинул взгляд на Германа и опустил голову. - А ты чего не пьёшь чай, сержант?
Никитин взял свою кружку и сел за стол. Несмотря на это, Герман успел увидеть в глубине его карих глаз смертельную тоску. Такую, какая бывает только у брошенных животных, которых бездушные хозяева выбрасывают из дому, как надоевшую вещь.
- Что-то случилось? - Никитин попытался разговорить сидевшего рядом парня.
- Ничего, сержант. Забудь.
- Хорошо, - сказал Герман и отхлебнул чай.
Повисла тишина, которая действовала на нервы, а нарушить её первым никто не решался.
- Ну что у тебя нового? Как там, на воле? - спросил Вик, не выдержавший и первым нарушивший тишину.
- Нормально. Всё как обычно.
- Тебя что-то не было видно. Уезжал куда-то?
- Да нет, здесь всё время. Ты тоже исчезал, или мне показалось?
- Показалось, - Вик улыбнулся.
- Скажи, а кто к тебе приезжал месяц назад? - Герман задал вопрос, который иногда мучил его.
- Ты про того посетителя, который приезжал ко мне, когда ты меня искал?
- Да.
- Это один из моих любовников. Он часто мне помогает, что на воле, что здесь. Это благодаря ему я получил небольшой срок.
- А он что, за благодарностью приезжал? - резко, с вызовом спросил Герман.
Лукьяненко удивлённо посмотрел на него и, усмехнувшись, ответил:
- Ну, можно и так сказать. А что?
- Ничего... - прошептал Никитин и отвернулся.
Вик усмехнулся, а потом взял рукой за подбородок Германа и повернул его лицом к себе.
- А я ведь знаю, что ты тогда смотрел на нас, когда мы занимались любовью. Ведь смотрел?
- Да, - выпалил Герман и снова отвернулся.
- И как? Понравилось?
- Нет, - ещё резче ответил Никитин.
- А ты хотел бы оказаться на его месте? - голос Вика стал завораживающим, словно дудочка у заклинателя змей.
Герман повернул лицо и посмотрел в глаза Лукьяненко.
- Иди сюда, сержант, - поманил Вик, увлекая парня за собой на стоявший в каптёрке топчан.
Герман, словно находясь под гипнозом, последовал на зов и лёг рядом с Лукьяненко, крепко сжимая его в объятиях и покрывая любимое лицо поцелуями...
Подгорский налил стакан воды и протянул Ему.
- Как долго продолжались Ваши интимные отношения с Лукьяненко?
- Как долго? - переспросил Он. - Примерно месяц, может, чуть больше. Я тогда не замечал, как летит время. Когда его не было рядом, оно тянулось со скоростью движений черепахи. В те редкие минуты, когда нам удавалось остаться вдвоём, - летело со скоростью света. Понимаете... - Он попытался поймать взгляд Подгорского. - Мне ни с кем не было так хорошо, как с ним. Не одна девушка не вызывала во мне такую бурю чувств, страстей и желаний. И ни одна из них не может сравниться с ним и сейчас.
- Скажите, Вам и сейчас нравятся парни больше, чем девушки?
- Нет, мне не нравятся парни, просто он был исключением...
два месяца до описываемых событий
С той ночи, когда Вик впервые пришёл к Герману в каптёрку, прошло больше месяца. Их встречи стали хоть и нечастыми, но регулярными. С каждым новым мгновением Никитин понимал, что жить без этого парня он уже не сможет. Готовясь к свиданию, Герман покупал что-нибудь вкусное, пытаясь побаловать своего любимого. Вик тоже старался не оставаться в долгу. Он тоже пытался приготовить ему какой-нибудь сюрприз. Кроме того, каждый раз Лукьяненко открывал Герману секреты мужского секса, доставляя тем самым не только себе, но и ему сказочное удовольствие.
Окружающие тоже заметили изменения в поведении и настроении Никитина. Андрюха, знавший или догадывавшийся о причинах таких разительных перемен, недвусмысленно подшучивал над ним. Герман нехотя отшучивался, не обижаясь, даже если какие-то подколы могли бы показаться резкими...
Сегодня Никитин заступил в наряд и ждал вечером Вика. В предвкушении предстоящего свидания он зашёл в курилку и достал сигареты.
- Сигареткой угостишь, сержант?
Герман оглянулся на голос и увидел стоящего и улыбающегося Шныря.
- Угощайся, - протянул он пачку сигарет.
- А если я угощусь всей пачкой? Как и было предложено, - ехидно поинтересовался Шнырь.
- Угостись всей.
- У, сержант, ты сегодня какой-то особенно добрый. Что-то произошло с тобой?
- Ничего не произошло, - слегка покраснел Никитин. - Просто настроение хорошее.
- Ммм... понятно, - Шнырь прикурил одну и убрал пачку в карман куртки. - А чего кофе попить ни разу так и не пригласил? Брезгуешь?
Герман опешил от таких слов и уставился на заключённого.
- Что ты так смотришь? - улыбнулся Шнырь. - Неужели ты думаешь, что я не понял, для чего нас знакомил Андрюха?
- Я не понимаю, о чём ты говоришь.
- Ой, да ладно тебе, всё ты понимаешь. Андрюха тебе рассказал, чем здесь зеки и охрана занимаются. Можно подумать, что ты не в курсе.
- Послушай...
- Мне Андрюха говорил, что если ты меня позовёшь, то я вполне могу согласиться, - перебил Германа Шнырь. - Сказал, что ты умеешь держать язык за зубами. А ты, видно, кого-то другого надыбал. Или нет?
- Никого я не надыбал! - Герман слегка повысил голос.
Происходящий разговор перестал ему нравиться. Исходя из него, он понял, что о его с Виком отношениях уже известно всей колонии.
- Да?! - ехидно спросил Шнырь. - А как же Вик? Или это только слухи?
- При чём здесь Лукьяненко? - тихо, угрожающе спросил Никитин.
- Да что ты так всполошился, сержант? Нет так нет. Просто болтают тут разные... - Шнырь затушил окурок и сплюнул на пол. - Ну нравится тебе его трахать, и ладно. Никто ж не против. Всё равно когда-нибудь ты придёшь ко мне. Ко мне все приходят.
- Не приду, никогда не приду, - прошептал Герман.
- Ну-ну, посмотрим, - Шнырь сплюнул под ноги и вышел из курилки.
Герман вышел из курилки и пошёл в караулку. Разговор со Шнырём не давал ему покоя. Он даже представить не мог, что о его отношениях с Виком станет известно кому-то ещё.
- Гера, - окликнул его Андрюха. - Подожди.
Никитин остановился и подождал подбегавшего к нему сослуживца.
- Привет.
- Привет, - ответил Герман.
- Как дела?
- Да ничего вроде. А что?
- Слушай, Герыч, - начал Андрюха шёпотом, оглянувшись по сторонам. - Тут такое дело...
- Какое?
- Зеки из-за тебя передрались.
- Зеки?
- Ну да. Твой Вик и Шнырь.
- Когда?
- Вчера после отбоя. Я как раз в наряде был. Услышал шум в туалете пятого отряда и заглянул туда. А там драка. Хорошо, что остановились и мне не пришлось никого вызывать.
- Постой, а почему ты решил, что из-за меня?
- Потому что это уже не первая разборка. Шнырь на тебя глаз положил. А ты с Виком стал встречаться. Вот он и решил отбить тебя у него. Они уже недели две отношения выясняют.
- Ты хочешь сказать, что о том, что я иногда вижусь с Виком, знает вся колония? - ужаснулся Герман.
- Ну, вся не вся, сказать не берусь, а зеки точно знают. Ну и некоторые парни из нашего взвода.
Герман покраснел.
- Да ладно тебе, - улыбнулся Андрюха. - Они парни нормальные. Сами по зекам шляются, поэтому трепаться не будут. Да и зеки народ такой, что лишнего не сболтнут.
- Успокоил, называется, - краска всё ещё не покидала лица Никитина. - Не думал, что о том, что мы видимся с Виком, известно ещё кому-нибудь.
- Я тебе говорю, не парься по этому поводу. Лучше послушай вот что: мне тут один паренёк рассказал, что Шнырь уже не раз угрожал Вику и требовал, чтобы тот перестал видеться с тобой. Видимо, ты всерьёз понравился Шнырю. Он парень такой: если чего захотел, будет добиваться. Предупреди Вика, что с тем шутки плохи. Убить не убьёт, а серьёзно покалечить сможет.
- И что же мне теперь делать? - тихо спросил Никитин.
- Не знаю, Гера, - голос Андрюхи стал серьёзным. - Я правда не знаю, что тебе делать. Это могут быть и просто понты, а может быть всё и достаточно серьёзным. Просто раньше здесь такого никогда не происходило...
Никитин остановился и посмотрел на сослуживца.
- Не парься! У тебя скоро дембель?
- Да, в июне.
- Ну вот, дембельнёшься, и всё само собой рассосётся, - улыбнулся Андрюха и хлопнул Германа по плечу. - Ладно, побежал я.
- Давай...
- Скажите, Никитин, а сколько раз дрались Лукьяненко и Шнырь? - спросил следователь, закуривая сигарету.
- Не знаю, сколько точно. Мне известно только о четырёх случаях.
- И кто кого?
- Трудно сказать. Парни они в одной весовой и силовой категории.
Никитин поднял глаза и посмотрел на следователя. Тот пододвинул к нему пачку сигарет и пепельницу.
- Курите.
Герман взял сигарету, прикурил и продолжил рассказ...
За полтора месяца до описываемых событий
- Скажи, Вик, что у вас со Шнырём происходит?
Лукьяненко поднял голову с груди Германа и улыбнулся.
- А что у нас происходит? - переспросил Вик и провёл пальцами по груди Никитина, лаская ему соски.
- Мне сказали, что вы с ним дрались. И уже не один раз. Это правда?
- Оу, сержант, ты интересуешься сплетнями из зековской среды? - Вик упорно старался уйти от ответа.
- Вик, послушай, я серьёзно! Мне не нравится, что происходит, - Герман поднял голову от подушки и посмотрел ему в глаза, Лукьяненко выдержал взгляд. - Он может серьёзно испортить и твое здоровье, и твою жизнь. Либо подставит тебя, и ты получишь ещё один срок, либо покалечит.
- Послушай, Герман, а что ты-то переживаешь?
- Ты мне не безразличен...
- Ты серьёзно?
Никитин отвернулся к стенке. Лукьяненко силой развернул его к себе и посмотрел в глаза.
- Ты действительно всерьёз за меня переживаешь? - повторил Вик свой вопрос.
- Серьёзно.
От такого ответа Вик немного оторопел. Было видно, как самые противоречивые черты его характера - нежность, забота и внимание - борются с сарказмом, недоверием и подозрительностью. Герман молча наблюдал за ним. С одной стороны, он хотел обнять Вика, прижать его к груди, но что-то внутри шептало ему: не делай этого!
Никитин за весь период общения так и не смог понять этого красивого и замкнутого парня. На виду было лишь то, что тот хотел показать. Но его истинное состояние оставалось тайной за семью печатями.
- Ладно, проехали, - небрежно сказал Вик и притянул Германа к себе. - Я думаю, что нам есть чем заняться...
Никитин оторопел. Его душили слёзы. Небрежность, с которой Вик произнёс последние слова в ответ на его признание, очень сильно обидели его. Впервые в жизни Герману хотелось разреветься в голос.
- Ну что ты, что ты... - зашептал нежно Вик, покрывая лицо Никитина поцелуями. - Всё будет хорошо, не парься...
месяц до описываемых событий
Обед подходил к концу. Герман отнёс тарелки на мойку и пошёл к выходу. Скоро он уволится в запас и поедет домой. Герман был и рад этому, и не рад. С одной стороны, ему надоели эти мрачные мордовские леса, бесконечные заборы с колючей проволокой, бараки и люди, одетые в серую робу и с серыми лицами. А с другой - тут был Вик, его Вик...
Уже на выходе его догнал Андрюха.
- Ну что, Гера, через пять дней дембель? - сказал он, обнимая Никитина за плечи.
- Да, - ответил Герман.
- А чего ты такой невесёлый? Мне ещё полгода тут топтаться, а потом тоже домой. Красота! Домой приеду как раз к Новому году. Хорошо...
Улыбка озаряла лицо Андрюхи, а глаза жмурились от сознания того, какие радужные перспективы откроются перед ним после приезда домой.
Герман посмотрел на него и отвернулся.
- Так ты чего такой невесёлый? - снова повторил Андрюха свой вопрос.
- А чего веселиться?
- Как чего, - Андрей даже остановился в недоумении. - Или ты из-за своего зека так переживаешь?
Герман молчал.
- Понятно, - Андрей перестал улыбаться. - Ты всерьёз так запал на него?
Герман еле заметно кивнул головой.
- Послушай, Никитин, он парень, конечно, симпатичный. И даже, не побоюсь сказать, красивый. Но ты же всегда бегал по бабам. И сейчас ты вернёшься домой, к своей соседке, и всё, что тут было, забудешь. Ну да, шалили мы тут понемногу с парнями. Ну так это лишь от того, что баб тут нет. А так мы не такие. Забудь ты за него!
- Ты что такое говоришь? - Герман остановился. - Он же живой человек.
- И что? - не унимался Андрюха. - Потрахал его и всё. Забудь!
- Знаешь что, Андрюха, ты за базаром-то своим следи и не ори на весь лагерь, кто кого потрахал. Понял?
- А то что будет? - угрожающе произнёс Андрюха.
- Узнаешь... - не менее угрожающе произнёс Герман и пошёл в сторону бараков.
Слова Андрюхи задели Никитина за живое. Чем ближе был дембель, тем мучительнее было думать о необходимости расстаться с Виком. С каждым днём его настроение ухудшалось. А мысли бродили хороводом, предлагая разные, порой даже бредовые идеи.
- Привет, сержант, - вывел Германа из задумчивости неожиданно раздавшийся сзади голос Вика.
Герман остановился и обернулся. К нему своей немного развязанной походкой подошёл Вик.
- Ты чего это так агрессивно общаешься со своими сослуживцами? - ехидно поинтересовался он.
- С чего ты взял? - спросил Герман.
- Да разговор у вас был громкий.
- А кто ещё слышал его?
- Да вроде никто, - Вик взял Германа за руку. - Успокойся, я правду говорю, что никто. Давай я вечером загляну к тебе в каптёрку.
Поздно вечером Никитин сидел в каптёрке и с нетерпением ждал Вика. Чай, который Герман себе сделал, давно уже остыл. Вдруг он услышал осторожные шаги, дверь открылась, и вошёл Вик.
- Ты чего так долго? - спросил Герман, нежно целуя вошедшего в щёку.
- Да друган твой всё никак успокоиться не мог. Постоянно заглядывал - спим или не спим.
- Какой друган?
- Андрюха. После вашего с ним разговора...
- Послушай, Вик, - перебил его Никитин. - У меня через пять дней дембель.
- И?
- И я хочу, чтобы ты уехал со мной.
- И как ты себе это представляешь? Мой срок не закончится через пять дней, - ухмыльнулся Вик.
- Нет, серьёзно, - Герман взял в свои ладони лицо парня и посмотрел в глаза Вика. - Я тебе сейчас помогу сбежать, и ты уедешь со мной. А там я помогу тебе с документами...
- А...
- Я дам тебе денег, - ещё раз перебил его Никитин. - Доехать до моего дома тебе хватит. А там, я ещё раз тебе говорю, помогу тебе со всем разобраться.
Лукьяненко отстранился от Германа и внимательно посмотрел на него. Он раздумывал всего лишь пару минут, но Никитину показалось, что пролетела вечность.
- Хорошо. Я только кое-что возьму с собой и буду готов через пару минут.
Вик выскользнул из каптёрки, и Герман принялся скидывать в валявшийся в углу комнаты чей-то старый рюкзак все имеющиеся здесь припасы: печенье, сухари, конфеты...
Лукьяненко появился через две минуты.
- Ну что? Идём? - спросил он.
- Да, - тихонько ответил Герман.
Вик подошёл к нему вплотную и прильнул к губам. Поцелуй вышел долгий. Казалось, что предстоящая разлука будет не на несколько дней, а на многие годы.
- Всё, пойдём, - отстранился от Вика Герман и открыл дверь, жестом приглашая его за собой.
В коридоре никого не было. Они дошли до выхода наружу. Герман выглянул на улицу - на плацу было пусто.
- Куда идти-то? - спросил Вик.
- В караулку. Там я выпущу тебя через окно.
Лукьяненко молча кивнул, и они крадучись, стараясь не попасть на свет прожекторов, пошли в сторону караулки.
В здании караулки свет горел только в комнате дежурного. Андрюха, который находился в наряде, читал какую-то книгу, борясь с зевотой.
- Тебе чего не спится? - спросил он вошедшего Никитина.
- Да так, забыл кое-что... - неуверенно произнёс Герман, прошёл в конец дежурки и открыл соседнюю комнату.
Андрюха недоумённо посмотрел ему вслед, пожал плечами и, снова зевнув, уткнулся в книгу.
В соседней комнате Герман открыл окно и решётку, защищающую его от проникновения посторонних, и тихонько позвал Лукьяненко. Вик возник из темноты и аккуратно перелез через окно.
- Только тихонько, - прошептал Герман. - Идём к другому окну.
На другой стороне комнаты окно уже выходило на волю. И хотя оно тоже было зарешечено, всё же это было окно на волю. Никитин осторожно опустил шпингалет и потянул створку на себя. Окно тихо скрипнуло, а следом раздался громкий звук упавшего с подоконника цветочного горшка.
- Твою мать, - шёпотом выругался Вик.
Звук упавшего горшка услышал и зевавший Андрюха.
- Гера, - крикнул он. - Ты чего там делаешь?
И, не дождавшись ответа, встал со своего стула, подошёл к двери и открыл её.
- Ты чего там делаешь? - повторил он вопрос и зажёг свет.
Лампы ослепили Германа и Вика. Они зажмурились от неожиданности.
- Лукьяненко? А ты как тут оказался?
Андрюха отступил на шаг назад, в комнату дежурного, где у него лежал автомат.
- Гера, что происходит? Вы что, другого места не нашли?
Герман и Вик не знали, что ответить. Андрюха оглядел комнату и увидел открытые окна. От увиденного его глаза сначала округлились, а потом до сознания дошло, что парни не искали уединения. Наоборот, один из них пытался вырваться на волю, а другой ему помогал.
- А ну стоять! - Андрюха потянулся к автомату. - Стоять, я сказал!
Герман решительно развернулся, закрывая собой Вика.
- Андрюха, послушай...
- Нет! Это ты меня послушай! Ты что придумал? Неужели ты не понимаешь, что ломаешь свою жизнь?
- Я люблю его, - тихо произнёс Герман.
- Кого? Кого ты любишь? Эту проститутку?
- Не смей так говорить! - Герман повысил голос.
- Ты что, совсем свихнулся? Ты вообще не в своём уме? Это же уголовка! Трибунал! Тебя, дурака, посадят! К ним же и посадят!
- Андрюха, пусти его. Пусть он уйдёт.
- Нет! - рука Андрюхи схватила автомат.
Герман рванул в дежурку и попытался вырвать у него оружие. Между парнями завязалась драка. Андрюха пытался выстрелить в воздух, но неснятый предохранитель не позволял этого сделать. Никитин выталкивал его дальше в дежурку, а потом с силой толкнул его в сторону стола. Андрюха, не удержав равновесия, упал, ударившись об угол столешницы. Герман тяжело дышал и смотрел на лежащего на полу сослуживца.
Сзади подошёл Вик.
- Что тут у тебя?
- Не знаю, - прошептал Герман. - Андрюха не встаёт.
Вик наклонился к лежащему и попытался нащупать пульс на сонной артерии.
- Он уже не встанет...
Из-под головы Андрюхи стала вытекать густая тёмная кровь.
- Бежим, - Вик потянул Германа за рукав.
- Нет, - прошептал Герман, - ты беги, а я останусь.
- Ну как хочешь, - произнёс Вик и выскользнул из комнаты.
Через мгновение Герман услышал звук открывания решётки, шорох, изданный спрыгнувшим с окна человеком, и удаляющийся бег...
Герман замолчал, закончив рассказ, и сделал последнюю затяжку истлевшей до фильтра сигареты.
- Скажите, Никитин, неужели Лукьяненко стоил того, чтобы вы совершили убийство, пусть даже и непреднамеренное?
- Не знаю.
Герман действительно не знал. Ведь в ту ночь Вик выскочил из окна и даже не попрощался с ним.
- А хотите, я расскажу вам, кто такой этот Лукьяненко? - спросил Подгорский, пытаясь заглянуть в глаза Никитина.
- Нет, - тихо произнёс Герман. - Мне теперь уже всё равно...