- Серёжка, Серёжка! Я сегодня заночую у тебя в сарае, хорошо?
- Да, Валерка, только тихо. Полезай на сено и сиди там. Мать сегодня зла, как меч. Она не разрешает мне с тобой водиться. А у тебя что, опять война?
- Да уже и не война, а целый Армагеддон. А чего мать так против меня настроена?
- Сказала, что ты из семьи алкоголиков и можешь плохо на меня повлиять. Она мне других друзей наметила, - Серёжа тихонько рассмеялся. - А я ей ответил, что, мол, наша-то семья трезва, как стеклышко, но только наполовинку. Она как раз пол мыла, да как огреет меня шваброй! А я как зафутболю в неё ведром! Она разрыдалась. Тут ещё старый завёлся: "Как смеешь, сопляк, так с матерью себя вести!". Заступился он за неё, значит. Знаю, не это его задело, а только то, что я алкоголиком его обозвал, хотя и косвенно. Ненавижу их обоих! Не нужны мы с тобой, Валерка, никому в этом мире.
- Погоди, Серый. Скоро окончим школу и пойдём учиться дальше. Уедем отсюда, поедем во Львов, в Тернополь или в Кишинёв. Будем жить в общаге, забудем этот ад.
- Да, Валерка, уедем... В общем, сиди тихо, мать загонит коз, потом придёт доить их. А потом я принесу чего-нибудь покушать.
- Да не надо, зачем?
- Поужинаем вместе. Ты что, не друг мне?
Сентябрьский, почти по-летнему тёплый субботний вечер побуждал жителей Роши к активной работе по благоустройству дворов и палисадников. Серёжа успел покинуть сарай и взяться за грабли, когда Домка отворила высокую калитку и загнала двух коз.
- Но! - нервно окрикнула она козу, пытавшуюся ухватить гроздь винограда, и замахнулась на животное палкой.
Коза отскочила - видно, винограда ей сразу расхотелось.
- Отец ещё не вернулся?
- Не, мам, пока нет, - коротко ответил Серёжа, усердно загребая скошенную траву и отцветшие цветы.
Валера сидел тихо-тихо, пока Домка доила своих перепуганных коз, орала на них, а потому не услышала, как скрипнула калитка. Это вернулся в доску пьяный Аурел. Когда он был пьян, она разговаривала вполголоса, а то и тише. Не слышала, потому и закричала во весь голос, выходя из сарая:
- Серёжка! Дай воды козам!
Взглянув на палисадник, она увидела там только аккуратно сложенный садовый мусор в тачке и грабли, висящие на гвоздике, а Серёжи не было во дворе.
Едва переступив порог дома, она хотела ещё громче отдать приказ о поении коз, но, увидев, что сын на кухне завернул в бумагу и спрятал под футболку еду, что-то смекнула. Тут должен был подняться сумасшедший ор, но Серёжа пальцем показал:
- Цццыть! - и указал в сторону спальни.
- Вернулся? - спросила Домка шёпотом. - Пьяный?
- Дрова, - прошептал Серёжа, - еле до кровати дополз. Похоже, спит.
- Серёженька, напои коз, а потом иди тихонечко спать, не шуми тут. И телевизор не включай, хорошо?
- Да, мам, хорошо...
- Эй, не спишь ещё? Давай по бутерброду съедим.
- Как там обстановка? Мать успокоилась?
- Старый вернулся пьяный, но уснул. Она легла и теперь даже не шевельнётся, будет бояться разбудить его, я знаю. Так что всё спокойно.
Ребята жевали бутерброды, по очереди пили молоко из бутылки и, то ли чувствуя ночную прохладу, то ли от солидарности в общей беде, прижимались друг к другу всё тесней.
- А ты заметил, Валерка, как учителя относятся к Прокопчуку с Пентеску? Вроде как и не одобряют, но как-то с уважением говорят о них, взрослыми считают.
- Вся Роша знает, что они спят вместе. Но Пентеску - комсомольский лидер, а её отец - замдиректора Машзавода. А у Прокопчука мать - медсестра в поликлинике, но она же у них и секретарь местного парткома. Потому их и уважают, и считают взрослыми. Нас с тобой не зауважают, и не надейся.
- А ты уже был с девушкой?
- Да, как-то... - начал Валера, но потом резко повернул, - давай хоть мы с тобой не будем хвастать друг перед другом тем, чего не было на самом деле. Ты же понимаешь, что то, о чём рассказывал Славский - это всего лишь пересказ картинок из тех карт, которые классная отобрала. Хорошо хоть она их с подоконника взяла. "Не, не моё, не видел, не знаю"... А кто их принёс, знаешь?
- Нет, и знать не хочу. Наверное, кто-то из богатых. Они же стоят рублей двадцать пять. А помнишь шестёрку треф, где нечётко, но видно, как мужик у мужика сосёт?
- Да, а те долбоёбы как заорут: пидарасы, пидарасы! Так и спалились, даже колоду не досмотрели. Хорошо хоть все успели отскочить. Хер проссышь, чья колода.
- Может, у них, на Западе, всё это приемлемо, а наши сразу: "пидарасы"! А ты бы смог поцеловать меня, Валера?
- Да, Серёжа, смог бы.
- И не побоялся бы стать пидарасом?
- Нет, - и Валера тут же чмокнул Серёжу в щёчку, - ты же никому не расскажешь.
- У нас с тобой уже столько секретов от других, что одним больше, одним меньше - без разницы. А я бы хотел, как тот мужик с шестёрки треф, ну, взять в рот у тебя. Давай попробуем. Ты ведь никому об этом не расскажешь?
К этому времени темнота скрыла густой румянец на щеках этих двух молодых восемнадцатилетних парней. Серёжа рукой полез в интимное место Валеры и нащупал там нечто твёрдое. Не раз он представлял себе эту сцену в своих мечтах. И вот оно, свершилось. Пацаны по очереди сосали друг у друга, потом, когда у них устали скулы, начали дрочить. Кончив, они улеглись на сене, как котята, и уснули.
Не знали они, как будут после случившегося смотреть в глаза друг другу, но жизнь продолжалась. Семейные неурядицы часто загоняли Валеру в Серёжкин сарай - вплоть до самих морозов. Всякий раз ночёвка заканчивалась интимом. Впрочем, иногда пацаны ночевали в сарае даже и без повода, просто для интима. Любили они также играть в карты на раздевание, и финал игры был всё тот же.
К Новому году в отношениях парней появилось некое напряжение - вроде как каждый осуждал себя и друг друга за случившееся. В зимние каникулы они даже не встречались. Впрочем, праздники - самый тяжёлый период в жизни неблагополучных семей. Затем началась третья четверть.
- Слышь, Серёжа, сегодня Прокопчук на перемене орал, что в журнале "Здоровье" написано про пидарасов. Вот бы нам где-то этот журнал раздобыть. Я смотрел, в киоске он есть, но стоит четыре рубля.
- Давай с почты стырим. Эта медичка с вашей улицы, наверное, его выписывает, а почту она неделями не вынимает из ящика. Если твой или мой ключ подойдёт...
В те времена каждая семья выписывала много-много газет и журналов. Даже если и не хотели - на работе заставляли. В одноэтажных застройках почтовые ящики стояли секциями: на целую небольшую улицу или часть улицы, если улица длинная.
Ключ подбирать не пришлось, потому что замок в ящике этой медички оказался сломанным, а сам ящик был набит газетами. Среди них лежал примятый журнал "Здоровье", №2, 1988 год.
Через несколько минут ребята уже сидели в сарае, не замечая холода. Вот она, та самая статья на две страницы! Написанная нейтральным стилем, она почти ничего нового не открывала парням, но и не осуждала никого за гомосексуализм, к тому же давала надежду на излечение. Излечение, оно будет когда-то, когда они уедут отсюда, из этого ада. А пока, чувствуя некоторое облегчение и ощущая возобновлённое желание, пацаны повторили то, что делали здесь раньше.
Весна 1988 года. Через месяц будет последний звонок, затем экзамены, выпускной и... свобода. Свои мечты ребята всё более приспосабливали к реальности. Решили ехать в Кишинёв. Там, говорят, если абитуриенты из других республик, то им легче поступить.
Но не суждено было осуществиться этим мечтам. В день Победы Аурел так напраздновался, что продолжил свой победный марш уже ночью, дома. Домка сорвалась и... зарезала его. Убила ножом, которым режут коз. Затем было длительное следствие, потом суд. В итоге её признали невменяемой и отправили в психушку, что находилась на углу улицы Мусоргского и проспекта 50-летия Октября, который к тому времени уже будет называться проспектом Независимости.
происшествия Серёжке пришлось решать вопрос с бабушкой, и он остался.
Валера всё-таки уехал. По совету старого учителя физики он подался на физмат Тернопольского пединститута. Педагогика ему на фиг была не нужна, но старик настоятельно рекомендовал поступать именно туда, занимался с ним дополнительно, книжки давал, говорил: "Только уезжай отсюда. В Тернополь поступишь гарантированно без блата". Чего он так проникся судьбой парня? Может, просто по доброте душевной?
Валера всё-таки прислушался к его совету. А дальше была учёба в Тернополе, снесение памятника вождю трудящихся, митинги, голодовки. Дальше - обнищание и безвыходность. Он так и не закончил учёбу. Начал выпивать. Сам не заметил, как почувствовал тягу к спиртному. Но вовремя остановился. Торговля турецкими свитерами приносила гроши, но Валера сумел-таки наскрести необходимую сумму - и hello, America! А дальше опять скитания, работа, уход от преследования властей.
Наконец-то, когда в кармане у Валеры появилась хоть какая-то копейка, точнее, хоть какой-то цент, у мужчины появился выбор: продолжить борьбу за счастье под американским солнцем или вернуться в Украину. А если вернуться, то куда? Родители его по очереди умерли от водки, а их дом был построен в одном дворе с бабушкиным, и отдельных документов на него не было, он числился как хозпостройка. Бабушкин дом унаследовал дядя, понятно, что со всеми хозпостройками.
И всё же, не имея ни перед кем никаких обязательств, Валера решил вернуться. Правда, даже вернувшись в Украину, он несколько лет не наведывался в родной город. Переживал. Малая родина очень много для него значила. Он боялся в чём-то разочароваться, всё откладывал поездку в Рошу до понедельника, до праздников, до Нового года...
И вот, наконец, он решился. Поезд мчит его на малую родину, но едет Валера туда с целью вполне деловой: он едет посмотреть варианты своих будущих апартаментов. В далёком прошлом они с Серёжей мечтали жить где-то на Университетской, чтобы из окна было видно Резиденцию. Ну, на крайность, где-то на тихой Украинской. Увы, за годы своего пребывания в Киеве парень не только ничего не отложил, но даже растратил часть американских заработков. Денег ему хватило лишь на однокомнатную квартирку на Гравитоне. Впрочем, в процессе своих скитаний по миру Валера научился радоваться всему, что есть, потому и на сей раз он отнюдь не разочаровался в покупке.
Оформление сделки, паспортные столы и техинвентаризационные службы... Ещё неделька-две подобного обустройства. И вот воскресным утром болтливый таксист уже везёт его на Рошу, к Серёже.
Вот тут Валере уже даже и американского оптимизма не хватило. Первое - это внешний вид друга. Нет, дело было не в убогой одежде. Валера охотно бы снял с себя рубашку и отдал бы её Серёге - к этому он был готов. Дело было в другом. Мешки под глазами и слегка сизый нос мужчины свидетельствовали однозначно о том, что Серёжа выпивает. Вот этого Валера никак не ожидал... Встреча получилась холодной, формальной. Она была совсем не похожа на встречу старых друзей, которые не виделись 20 лет.
Соседка рассказывала потом Валере про Серёжу:
- После школы, как ты уехал, ну там с Серёжкиной мамой такое произошло... Но потом парень поступил в строительный техникум, стал учиться. Потом он пристал к Методистской церкви, хотел жениться на какой-то девушке из этих прихожан. У них уже и свадьба была назначена. Как вдруг Серёжа начал выпивать. В результате его оттуда выгнали, от методистов, значит, и девушка та за него не вышла. Вот он и спился потихоньку. А покойный Аурел какой был, до чего довёл несчастную Домку! Понимаешь, яблоко от яблони... Ой, утомила я тебя своей болтовнёй. Да и мне пора в церковь. Всего хорошего, Валерочка...
Вот уже который день Валера не находил себе места. Почему так случилось, почему? "То, что у Серёжки кто-то мог быть, так это понятно. Ведь двадцать лет от меня ни слуху, ни духу, - думал Валера. - Но как он мог изменить тем наивным мечтам и чаяниям, в которых мы были всегда трезвы?" Мысли терзали его, не давали ему покоя. Он то жалел Серёжу, то злился на него. Поняв, что ни поиском работы, ни ничем другим заняться он не сможет, пока не расставит все точки над "і", Валера взял такси и поехал на Рошу.
- Ладно, старик, не злись на меня. Тебе-то в твоих Америках легко было всё вздыхать о нашем сарае. А тут жизнь жестока, вот и скрутила она меня в бараний рог, как видишь. А хочешь, пригласим парнишку одного да так развлечёмся втроём, что забудешь ты напрочь про этот грёбаный сарай.
Валера снова был сражён услышанным, получив ещё один жестокий удар. Слова "пригласим парнишку одного" были для него как разрушение святилища. "Нет, не позволю ему и дальше сползать вниз, в пропасть. Ведь он же не такой, я знаю", - решил Валера.
- Для начала, Серёжа, давай-ка немножко уберём тут у тебя, а то и правда, не дом, а сарай...
В следующий раз Сергей встретил Валеру более пристойно. Он был абсолютно трезвый, в доме паутина была выметена, пыль вытерта, полы вымыты. Мерно и степенно рассказал он другу о жизни темы в родном городе, ведь тот ничего-ничего не знал об этом - двадцать лет тут всё-таки не был. Рассказал он и о себе, о своей голубой раздолбайской жизни. Ничего не тая, поведал всё лучшему другу.
- А ты, небось, накувыркался в Америке с америкосами?
- В Америке как раз и нет, а в Киеве было дело.
- Ну, так расскажи мне что-нибудь. Я вон тебе сколько всего нарассказывал! А хотелось ли тебе кого-то сильно-сильно, а?
- Было один раз. На работе у нас был один пацан, выпускник ИМН. Хоть работал простым менеджером, не сложилось у него что-то в жизни. Он такой сговорчивый был. Впрочем, я не про него хотел... Так вот, однажды пригласил он меня на уикенд на дачу к одному парню, сказав: "Да ты не бойся, парень классный. Отдохнём как следует, водочки попьём", - в общем, уговорил. Компания у них состояла в основном из бывших сокурсников, а дача находилась в Житомирской области. Ну, люди как люди, набухались там. Хозяин дачи оставался трезвым, был внимателен ко всем и очень гостеприимен. Впрочем, я тоже был трезв. Мы с ним перекинулись несколькими словами, и я понял, что пацан наш. Понял я так же и то, что он мне очень интересен. Наутро, когда у всех у них болела голова, я увидел потрясающую картину: мой красавец во дворе рубил дрова. С голым торсом, разгорячившееся, слегка вспотевшее худощавое тело, все мышцы работают, даже мышцы лица! Денис, а его звали Денис, отложил топор и взялся складывать дрова. Я напросился в помощники, всё крутился возле него, разглядывал парня. В общем, договорились, что следующие выходные мы проведём здесь же, на даче, но только вдвоём. Но он меня ещё пригласил зайти к нему домой на неделе.
Встретились мы в среду. Предварительно созвонились, и я зашёл к нему. "Так что ты говоришь, что не против с парнем?" - спросил он не мешкая. "Не то чтобы я бросался на всех парней подряд. Я немножко наивен, всё вздыхаю о нём, об одном-единственном, но понимаю, что этого, скорее всего, никогда не будет. Впрочем, раскрою карты: я тобою очарован. Лишь помани, сразу приду. Даже если это будет секс на несколько раз. Даже если на один раз. Даже если захочешь, чтобы я лишь отсосал у тебя - не устою". "У нас мало времени, родители скоро вернутся, - произнёс он влажными губами, - не будем терять ни минуты". Тогда я подошёл к нему, присел, расстегнул пояс, ширинку. Приспустил джинсы вместе с трусами. Кончиком языка коснулся вожделенного стебля, быстро увеличивающегося в объёме. Предварительно начитавшись о технике минета, я пытался не перегнуть со страстью, так хотелось доставить ему максимум удовольствия. Парень извивался, как змея, издавая звуки, похожие на плесканье рыбы на мелководье. Почувствовав приближение финала, он было подался назад и хотел вынуть член изо рта, но я не дал ему это сделать. Держа правой рукой член у основания и надавливая снизу, левой я обхватил парня чуть ниже жопы. У него задрожали колени. Заохав от удовольствия, он обильно кончил мне в рот. Я всё сглотнул, продолжая совершать минимальные движения. Через минуты две-три я выпустил обмякший член изо рта и увидел сияющее лицо Дениса. Сам же я был заведён до предела. Сидя на полу, я расстегнул ширинку и взялся легко подрачивать свой член, но Денис лёг на пол и, отодвинув мою руку, проглотил мой член. Делал он это неумело, возможно, впервые, но мне много не надо было, и я кончил, не успев его предупредить об этом. Вкус спермы оказался для него неожиданным, и он так и застыл с открытым ртом. Я же прильнул губами к его губам. Я сосал и заглатывал собственную сперму вперемешку с его слюной... Отходили мы лёжа на полу: я лицом кверху, а он рядом со мной, лёжа на животе. Рукой расстегнув верхние пуговицы моей рубашки, он гладил мою грудь. "Всё прекрасно, Валера. Спасибо тебе. Скоро вернутся мои родители, встаём же", - произнёс он. "Всё прекрасно", - повторил он уже на выходе из квартиры, провожая меня. Боясь услышать отказ, я всё-таки решился спросить: "Когда мы снова увидимся?". "Как и договаривались, выходные мы проведём вместе у меня на даче. На этот раз только вдвоём - ты и я. Поедешь со мной?" - спросил он. Конечно же, я подтвердил своё согласие.
подошёл к Валере и передом прижался к его боку, чтоб тот почувствовал силу эрекции в его штанах. Рукой он притронулся к области ширинки друга.
- И у тебя стоит, мой дорогой. Иди ко мне, - начал игру Сергей, - не стесняйся, Валерик, ведь это же я, твой Серёжа.
- Мой, как тогда, в сарае, мой?
- Твой, - Сергей, расстегнув верхние пуговицы Валеркиной рубашки, залез рукой под неё, касаясь ладонью горячей волосатой груди. - Ты такой горячий и пахнешь мужчиной! Съел бы тебя, мой сладенький...
Секс был бурным. Истомлённые, они уснули, не продолжая разговор, а рано утром разбежались каждый по своим делам, не договариваясь о следующей встрече. Хотя она не заставила себя ждать: через несколько дней Валера принимал Серёжу у себя.
- Ну, так что там у тебя было с этим твоим дровосеком-дачником?
- С Денисом? - поправил друга Валера. - Выходные мы провели у него на даче. Сначала обрывали вишни. Я на одном дереве, он - на другом. Он всё с соседями болтает неустанно, урожай вишен нахваливает. На меня - ноль внимания. Я уже было подумал, что он специально заманил меня сюда поработать задарма. Потом мы часть вишен отделили от косточек, на варенье, остальное засыпали сахаром и поставили для брожения на подоконник. "Чудный напиток, - сказал он. - В погребе осталось немножко из прошлогоднего. Это я сберёг для тебя". Наконец, он вспомнил обо мне. Я поймал себя на мысли, что готов пасть ниц перед ним за малейший его знак внимания ко мне, за одно его слово, за один взгляд!
Денис накопал немного молодой картошки. Чтобы сварить её, он затопил печку, потому как единственная в хозяйстве электроплитка варила в этот момент варенье. Тем временем я приготовил салат из овощей, которые произрастали тут в изобилии, возделываемые Денисовыми умелыми руками. Деня принёс из погреба обещанный вишнёвый напиток. Вот и весь нехитрый ужин. Зато хозяин (для прикола, что ли) достал откуда-то белую скатерть и зажёг какие-то свечки. Да, мылись мы в летнем душе, после которого он нарядил и себя, и меня в абсолютно одинаковые белые, даже белоснежные футболки и тёмно-синие с чёрными вставками шорты. Так мы и сидели при свечах и белой скатерти: карикатурно, но абсолютно не обидно и даже очень весело. Мы так расположились друг к другу, что разоткровенничались обо всём. Деня рассказал мне о том, что у его родителей теперь есть другая дача в Обуховском направлении, а эту они хотели сбагрить, но он не дал им это сделать, оставил себе как дорогую память. Я поражался его сноровке, ведь за этой памятью уход какой нужен! Судя по всему, Денису всё это было не в тягость. Меня также дико заводило то, что он пригласил сюда меня. "Вишня - вожделенный плод", - приговаривал Денис, наливая нам напиток. "Ты - мой самый вожделенный плод", - ответил я. Я думал, желание вот-вот взорвёт меня, как бертолетову соль с фосфором. Пересев к нему, я положил руку парню на плечо, щекой прижался к его щеке, другой рукой подвёл его руку к своим губам и отпил из его стакана. Потом отпил он, а потом снова я...
- Ну, как ты там, мой милый? - спросил Серёжа хитреньким голоском; присев рядом с Валерой, он положил руку ему на плечо, другой погладил его по груди сверху вниз, пока не нащупал в джинсах стоящий колом ствол. - Моя ты бертолетова соль с фосфором, взорвёмся, что ли?
***
И снова встреча на Роше.
- Так что же случилось с этим твоим трудягой-дачником Денисом, и где он сейчас?
- Ушёл в политику. Отец его заставил. Мы перестали видеться с ним на некоторое время, чтобы кто-то где-то что-то не узнал, не подсмотрел, не догадался, и это не навредило бы его политической партии. И вот это "некоторое время" длится до сей поры и, думаю, уже никогда не закончится. А ты что, Серёжка, выпил сегодня?
- Да не, чё ты наезжаешь? Слушай, Валерка, мы же взрослые люди. Давай пригласим сюда того паренька и покуролесим втроём, а? Не пожалеешь.
Валера аж закашлялся.
- Как ты можешь, Серёжа! Ведь мы с тобой давно мечтали... Втроём? - продолжил он уже более спокойно. - Ведь ты для меня был целым миром! Ты знаешь, порой мне было так тяжело, что жить не хотелось. И тогда я утешал себя мыслью, что всё снесу ради того, чтобы когда-то вернуться к тебе, Серёжа.
У Валеры на глазах выступили слёзы.
- "Втроём", бля, тебя обидело! - заорал Сергей. - Да мы с тобой давно уже занимаемся сексом втроём, ты разве не заметил? Я, ты и этот твой трудяга-дачник... Валерчик, да ведь без милых воспоминаний о нём у тебя даже хуй не встаёт, моногамный ты мой!
Это звучало жестоко, но было правдой. Как гром среди ясного неба, в голову Валере пришло чёткое понимание ситуации. Вмиг рухнули воздушные замки, которые он себе понастроил. Как, оказывается, всё просто! "Жизнь пресна и неинтересна. Работай себе, покупай хлеб, жуй и никому не морочь голову. Я готов дожить свой век в полном одиночестве", - так подумал про себя Валера.
- Извини, Серёжа, я был дураком. Прощай, больше я тебя в этой жизни не побеспокою.
***
Жизнь потекла дальше. Старые обиды постепенно заглаживались, из остроконечных камней превращались в булыжники, которые лежали себе на дне души и больше не ранили. Помнил ли Валера обиды, причинённые ему собственными родителями, ведь они здорово попортили ему жизнь? Нет. Потому что и предков своих он давно забыл и никогда не вспоминал. А что же с Серёжей и с мечтой? Валере хватило душевных сил на то, чтобы выбросить из памяти и это. Не так чтобы совсем, это же не амнезия. Конечно, связанные с Серёжей события заняли свои мегабайты в его памяти, но только как свершившийся факт, причём эмоционально нейтральный.
Теперь у него была хорошая работа, какие-то новые знакомые. Где-то он возобновил заботу и про личную жизнь. В душе он всё-таки побаивался услышать хоть что-то про Серёжу, чтобы не оживлять единожды пережитого разочарования. Если он случайно видел кого-то из Роши, то избегал встречи с ним или же обходился коротким приветствием.
Но однажды его окликнул голос пожилой женщины:
- Буна зива, Валерочка!
- Буна зива! - Валера оглянулся.
Это была соседка Сергея.
- Всё бежишь, торопишься... Солидный ты, однако, стал. А что же ты Серёженьку не навещаешь? Беда ведь с ним произошла.
- Что случилось?
- Шёл куда-то. Нашли его аж за Цецино, в одной рубашке. Уже замерзал.
- А куда он шёл?
- А кто его знает?! Он сам этого не знает. Белочка его хватанула, пил в последнее время много. В дурку его забрали...
Больница на углу проспекта Независимости и улицы Мусоргского, психиатрический стационар.
- А вы кто ему, родственник?
- У него нет родственников, я его друг.
- Хорошо выглядите, друг. Вы что, себе через раз наливаете?
- Извините, доктор, я не собутыльник, я его друг.
- Если бы вы были родственником, я бы позволил вам его увидеть, но другу - пока нет.
- Я и не прошу об этом. Вы мне о его состоянии расскажите. Да, может, лекарства какие нужно купить? Я куплю. Дайте список.
- Белочка хватанула вашего друга. Пил-пил, а как деньги закончились, прекратил. А списочек я вам дам - длинненький такой списочек! - и ещё несколько рецептиков на розовых бланочках.
- Ого, ему так много всего надо?!
- Да. Понимаете, у него не только алкогольный делирий, но и прогрессирующий цирроз. Сами понимаете, ситуация довольно сложная...
В машине Валеру ждал его новый друг. Они познакомились полгода назад, летом. Познакомились довольно просто. Валера покупал помидоры на рынке на Заньковецкой. Посмотрели они с продавцом друг другу в глаза и всё поняли, всё прочитали там, как в открытой книге. Продавцом оказался парень с Залещик. Он тоже имел в прошлом определённые разочарования. Никто из них не торопил события, не форсировал судьбу. Всё складывалось само собой.
Через несколько месяцев, когда они уже успели сблизиться и привыкнуть друг к другу, Валера немножко взревновал, ведь парень был на несколько лет его моложе. Стал он уговаривать друга перебраться в его город и на первых порах предложил ему пожить у себя, но своевременно понял, что не стоит этого делать. Парень при деле, помидоры - их семейный бизнес уже несколько поколений. Валера подумал: "Что он тут будет делать? Да и верно ль это - вмешиваться в чью-то судьбу? Там у него дом, любящие родители. И стоит ли не доверять ему? Пока всё идёт хорошо. А если что-то пойдёт не так, надо ли будет об этом жалеть? Нет. Ведь если и будет что-то не так, то к этому моменту уже и так всё будет потеряно, как это было с Серёжей. Пусть останется всё как есть".
Так они и жили, время от времени навещая друг друга - такие разные, но в чём-то похожие...
- Валер, а мы часто будем навещать Серёжу?
- Мы его не навещаем, мы навещаем только его доктора и делаем кое-что для Серёжи... Ты ревнуешь? Глупенький мой! Это всего лишь дань прошлому. А ты - моё настоящее. А я для тебя кто?
- Ты - тоже моё настоящее. Надеюсь, что и будущее.