После обеда он работал до конца светового дня. Раиска подошла и сказала, что переписала его помощником мастера и оклад теперь 125 руб.— Сверхурочные я тоже записываю. Нам бы до дождей управиться. Если пойдут дожди, а пшеницу ещё не всю уберут, придётся работать при прожекторах и в воскресенье. Вот для чего нужен сменщик. А ты один.— Раиса, принеси карандаш, линейку и лист бумаги.— Для чего?— На второй нории слетает ремень, и я уже задолбался лазить наверх каждый час и натягиватьРаиса хмыкнула— Накидывать и подтягивать — поправился он— А это поможет?— Да нет, я набросаю эскиз, сниму размеры. Если будет хорошая погода, в воскресенью можно отдать в мастерскую и сделать.Раиса внимательно слушала.— Ага! Я сейчасМинут через семь, она принесла ему лист бумаги, линейку и карандаш.— Ты только выключи установку, когда полезешь срисовывать.— Эскизировать — улыбнулся он— Ага — и она пошла к другой установке, АВМ*, гудение которой, заглушал шум работающей зерносушилкиЧерез полчаса, она вернулась с двумя мужчинами и позвала Георгия.Георгий, глянув давление и температуру, спустился к ним.— Знакомьтесь, Георгий Владимирович— Михаил — протянул широкую, как лопата, ладонь, один— Максим — буркнул второй— Они будут у тебя учиться, осваивать сушилку. Ерофеич выбыл надолго. Ты им сразу, как срисуешь, отдай тогда, они сегодня и сделают. Я побежалаГеоргий показал мужикам установку, описал её работу и рассказал, как запускать и выключать.— Георгий Владимирович — сказал Михаил — ты иди срисуй, да дай нам рисунок, а то Раиска не отстанет, пока не сделаемОн отключил вторую норию, поднялся на площадку, сделал эскиз и проставил размеры. Он не стал эскизировать всю рамку, поняв, что проще и быстрее, сделать накладку с вырезом под вал и приварить её к рамке.Спустился и подошёл к мужикам— Вот! — протянул эскиз МихаилуТот посмотрел, повертел, показал Максиму — Смотри, всё просто. Сделаем! — свернул эскиз и сунул в карман комбеза.— Георгий Владимирович — с улыбкой на толстых губах, обратился к нему Михаил — Сколько дней обучал тебя Ерофеич?— Один раз, сегодня, с утра— И ты с одного раза всё запомнил?!— Ну да— Нихуясе! Видал, Максим, какие башковитые, городские. А я вот ничё не запомнил.— Я, вообще то, деревенский. В городе, после школы— Мы тоже не пальцем деланы — буркнул Максим— Ты то, точно, не пальцем— Ладно, Георгий Владимирович, как освободимся, сразу в мастерскуюОни ушли.Георгий смотрел им вслед— Явно не показалось — говорил он себе — Раиска схожа с обоими. Бааа! Максим! Так это её отец! А Михаил, наверное, дядька. Он уже шагнул на ступеньку, когда его окликнулиГеоргий обернулсяМарго, с улыбкой, подходила к нему.— Здравствуй! — она протянула рукуОн поздоровался. Рука была мягкая, горячая и сухая.— Я чё то Костю не вижу, не знаешь, где он?— Костю и Андрея, директор отправил в Михайловку. У них запарка.— Аааа! — Ритка разулыбалась — А я уж подумала, сбежал. Испугался. А где Ерофеич? Ты один, что ли?— Один. Ерофеича на скорой увезли.— Приступ— Да— Это надолго. Ну чё, не предлагала?Георгий ощутил, как загорелись уши— Какой стеснительный! Ладно, пойду я. Коровы то, не ученые, у нас. Срут, где стоят!— Директору не говорили?— Говорили. Сказал — Не до этого сейчас. А ещё сказал — Вы и так хуем груши околачиваете! — и расхохоталась, заметив смущение Георгия.— Ревнует Раиска. Вон, бежит уже. Пойду я— Зачем она приходила?Раиса и правда была, как-то воинственно настроена.— Спрашивала, про одного из шоферов— Проблядь!! — не сдержалась Раиска, и смутилась — Ты не связывайся с ней. На передок слабая! — и увидев, что Георгий не знает, как ответить, спросила — Ты мужикам отдал рисунок?— Отдал— Всё! Пойду, отправлю в мастерскую. Пусть делают.Он разгружал с эстакады автомобиль с зерном (самосвалы разгружались сами).Подъехал ГАЗ-53 с тентом, и из кабины вылезли трое.— Глуши мотор! — крикнул ему Михаил и полез в кузов.Георгий заглушил установку и спустился к ним.— Где варить? — третий был сварщик — Александр — протянул он рукуМихаил выбросил из кузова железку и спрыгнул сам — Готова! — он поднял железку и отдал ГеоргиюГеоргий осмотрел.— Всё по твоему рисунку — Михаил вытащил из кармана комбеза листок и развернулГеоргий улыбнулся. Эскиза не было видно: листок был в масляных пятнах и местами прожжён.— Ну показывай, а то мне надо к Михеичу, у него опять мотовило болтается!Кто такой Михеич (наверное, комбайнёр), Георгий не знал.— НаверхуСварщик глянул и полез в кузов. Выбросил кабель и, разматывая, пошёл за Георгием.Они забрались на площадку и сварщик, приставив заплатку, спросил — Так?— Да, такСварщик сунул два пальца в рот и свистнул. Подождал немного и чиркнул держаком по железу. Искрануло и он, обломав обмазку на конце электрода, вставил в держак.— Вот так, и вот так? — провёл он пальцем там, где должны были быть швы— Да— Придержи. Здесь! — он опустил забрало маски и прихватил. Поднял забрало — Теперь здесь! — Ещё одна прихватка — Теперь отвернись.Георгий отошёл и отвернулся.Минуты три мелькала голубыми бликами сварка.— Всё! Проверяй!Георгий подошёл— Вот! — сварщик дал ему рукавицыГеоргий подёргал рамку. Она стояла прочно и не шаталась. Он снял рукавицы — Порядок! Спасибо— Не за что! — и сварщик стал спускаться.Сварка уехала.— Мы пойдём, Георгий Владимирович?— А учиться?— Завтра. Сегодня мы и так много сделали.Они ушли. Георгий запустил установку.Последнюю машину с зерном разгрузил в восьмом часу вечера. Смеркалось и он включил прожектора.Пришла Раиса — Глуши! Сегодня хватит.Георгий заглушил установку, и они пошли к весовой.— Иди распишись, за нового слесаря, Петю, и за себяВ весовой сидел Семён. Улыбнувшись Георгию, поздоровался.Георгий расписался за Петю. Раиса перелистала тетрадь — Здесь! — ткнула пальцем.— За что?— Ты же на сушилке работаешь. Помощник мастера. Оклад больше. 125 рубГеоргий хотел расписаться, но, взглянув на Раису, сказал — А почему помощник? У меня в учениках двое. Они мастера?— Да! — ответила Раиса, и замолчала— Получается, что я, помощник мастера, а обучаю мастеров?— Ой! — удивилась Раиса — А и правда! Давай, тогда, я перепишу, и завтра распишешься.Георгий ушёл.— Рая — они стояли на улице, и Семён обнимал её — Когда ты пригласишь его в гости?— Семён! — Раиса высвободилась — Ты же видишь, он теперь работает допоздна. Сейчас сходит в баню и всё! Спать! А дожди пойдут, не дай Бог, ему и в воскресенье придётся работать.— Что будем делать? Опять твоего отца...Он не договорил— Нет! — отрезала Раиса — Иди проверь, он всё выключил, ничего не забыл?Семён вздохнул и пошёл к сушилке.Раиса зашла в весовую, села за стол у окошечка и задумалась...Второй день свадьбы младшего брата, Генки, гуляли в доме родителей невесты. Вадим, старший брат, погулял только первый день и уехал в город — А ты, когда взамуж, сестрёнка? — обнял он Раису— Успею ещёВ доме играла гармонь и доносились голоса.Раиса проводила брата и вернулась.Играл Фёдор, отец Риты, Зинка, Риткина мать, отплясывала и...Я купила колбасу И в карман положила Ох уж эта колбаса Меня растревожила ИиииииИх!Фёдор осклабился и развернул мехаМоя милка, опурилкаНа могилки ходит срать!Ей покойник в жопу тычетУходи! Ебёна мать!Мне мой милый изменил, — продолжала ЗинкаА я не опешила,В переулке догнала,Пиздюлей навешала!ИиииииИх! Их! Их!Фёдор развернул мехаЖопа милкина в говне,Как ебать такую мне?А она мне говорит — Со смазкой жопа не болит!Бабы заржали, прикрывая ртыГармонист, гармонист, — отплясывала ЗинкаГармонист удаленький,Сам большой, гармонь большая,А хуёчек, маленький!Бабы прыснули, показушно-стыдливо утыкаясь в платкиМузыка оборвалась — Горько! — Фёдор поднял стакан— Сват! — орал Фёдор и лез к Максиму целоваться.А через полчаса, пьяного в дымину Фёдора, уволокли в спальню и уложили на кровать.— Отдохни чуток — подкладывала подушку, под голову мужу, Зинка — Умаялся бедненький. И то сказать, почти литр вылакал.Фёдор забормотал, заперделЗинка брезгливо отстранилась — Обоссысь ещё! — и вышла из спальни, прикрыв дверьЗа столами пьяно шумели и кричали — Горько!Зинка вышла на улицу. Вечерняя прохлада остужала разгорячённое лицо.— В туалет надо — бормотнула онаНо в туалете кто-то был, и услышав её шаги, предупредительно приоткрыл и хлопнул дверкой.Зинка зашла за баньку, спустила трусы и задрав подол, присела.— Чё ты здесь растележилась?Зинка дёрнулась, но узнав Максима, не встала, только приспустила подол, прикрывая белеющую жопу.Он встал рядом, и расстегнув пуговицы, извлёк свою колбасину, и ссал, бия струёй в стенку.— Всю жопу забрызгал, жеребец! — подтиралась Зинка трусами — Ну что сват, породнимся?— Чё, прям здесь? Пошли в баньку!— Давай здесь, по-быстрому, а то пока в баньку, кто-нибудь прихватит.Зинка встала спиной к стене баньки и раздвинула ноги пошире, удерживая подол руками— Бают бабоньки, родить легче, чем на твоём елдаке покататься! Осторожно! Сильно не маслай! Фёдор, тож сказывал... Оох! Умм! Мм! Мм! — стонала она, сквозь стиснутые губы — Ооох!... Не врали... Уммм!... бабы... Мм!... Мм!... Того и гляди... мм!... мм!... пизда вдребезги... мм... мм!— Ты знала, что у нас с Риткой было? — пялил он её— Знала... мм... мм... убить хотела... мм... ммОн кончил, дёргаясь и сжимая её жопу.— Потекло! Потекло!Зинка присела и ждала, пока вытекает сперма — У Нинки, пизда резиновая, что ли?! Маленькой хуёк два раза поебёт, на то ж наведет. Ты, Ритке, порвал, наверное, всё. Совсем ведь ещё девчонка была.— Пизду хуем не испортишь! Я осторожно — ухмыльнулся в ответ Максим — Чёж не убила?— Яблоко, от яблоньки, недалеко падает— Чегоо?У Нинки, с утра, болела голова и крутило низ живота. Не хотела идти к сватам, но Максим сказал — Надо сходить. Перед людьми неудобно... не поймутНинка пошла и, за столом, пришли месячные.Вышла на улицу. Своды ломило от боли и казалось, что внутри разверзается дыра и оттуда хлещет кровь.— «Промокну вся, пока до дому дойду» — и побежала к банькеЗакрывшись, сняла трусы и присела над тазиком. Но выделений не было и она, зачерпнув воды в тазик, подмылась, постирала трусы и отжала, и... услышала— Мы только поженились. Федька уехал на неделю в бор. Да вы же вместе там были!— Помню— Я за день то умаялась. На дойку, как встала в четыре утра, так до одиннадцати ночи и крутилась. Легла: ни рук, ни ног! Спала, как убитая! Свёкор и залез ко мне под одеяло. Гладил, наверное, осторожно, да ласкал, я и потянула на себя, не до конца проснувшись... Он мне потом говорит — Федьке не вздумай сказать, убьёт! А Федька и вправду, ревновал меня к каждому столбу. Как пьяный, так с кулаками, а раз и, тверёзый, за нож схватился. Я и сама, где-то, виноватая — Зинка протяжно вздохнула — Ооох!— Кроме хуя, соломинки в пизде не бывало!— Да не о том. Язык бы укоротить малёха. Вот, с того раза то и пошло. Чуть Фёдор, куда, уедет на день, на два, свёкор меня за жопу и пялит, где свалит!— А как же старуха?— Старуха тогда уж едва ходила. Ёб её при мне: я полы мою, или на кухне хлопочу, а он её в спальне пялит. Раза два и меня при ней ёб! Поставит раком, подол задерёт и пялит, а старуха смотрит.— А дети то чьи?— Федькины! Это вы, мужики, не знаете, где наследили, а баба, завсегда, знает от кого понесла. Знать не грешна, коли миловал Бог.— Не грешна, а с чужим мужем ебёшься!— А ты, теперича, не чужой. Разок можно. Пойду в дом, а ты погоди чутокНинка сидела на лавке, уставясь в стену.В шестом классе, Раиска была плотная, сбитая. Но за лето выросла и стала походить на мать.В январе, Максим, получил тринадцатую зарплату, 1200 руб, съездил с дочерью в райцентр, купил обновки: пальто с меховым воротником, сапоги зимние.Трактор загнал в мастерскую, на ремонт.И запил!Нинка выговаривала, водку прятала.Максим, поначалу, ругался, а потом набросился с кулаками. Едва выскочить успела. Когда успокоился, зашла и сказала — Я, с детьми, к брату ухожу.— Уёбывайте!Нинка сгребла Генку, ему шёл пятый год, и они ушли к Михаилу.Вадим был в армии.На следующий день, Михаил сходил к Максиму. Поговорить. Образумить.Вернулся через два часа, пьяный и весёлый.С утра, когда Максим уходил в мастерскую, сама ходила домой, доила корову и давала корм скотине. Вечером, опасаясь пьяного мужа, посылала Раиску.Восьмого января, Раиска пришла домой по темноте, чтобы подоить корову. Открыла дверь в стайку и обмерла. Пьяный отец, стоя на коленях, ебал свинью. Свинья, уткнувшись рылом в угол, всхрюкивала и повизгивала.Раиска добежала до ворот и её вывернуло. Ещё минуты три, она стояла на коленях, и рыгала желчью.— Что случилось? — испугалась Нинка, увидев дочь, с круглыми, по полтиннику, глазами. И догадалась — Не вздумай сказать, кому! Житья не будетВечером, следующего дня, Нинка отправила Раиску, предупредив — Ты, тогда, сначала в дом зайди. Если отец дома, тогда иди, и дои Зорьку.Ходила Раиска в материной телогрейке.Обметя веником валенки, и потопав, вошла в сени, и постояв с минуту, и прислушиваясь, открыла дверь и вошла. Постояла у порога, привыкая к темноте и, осторожно ступая, прошла в зал и...Он набросился на неё сзади, видимо был на кухне, свалил на пол, подмял под себя, и тычась хуем между ног, стягивал рейтузы и трусы.Раиса, перепуганная насмерть, не сопротивлялась и не кричала.Она была в ступоре и когда, его член, разрывая гимен, вошёл во влагалище, причиняя боль, лишь застонала. Он ебал дочь, пока не кончил, и отвалился.Раиса лежала лицом вниз и плакала.— Вставай! — толкнул он её — Убирайся! ** И хватит уже. Детей домой веди!— Нинка! Ёб твою мать! — опять толкнул он её — Вставай! — и перевернул на спину...Георгий пришёл в общагу.Петя сидел на кровати и перебирал струны гитары— Ты уже сходил в баню?— Да, Жора— Я пойду— А ты в столовку ходил?— Да, поужинал. Странно, столовка то до восьми у них, а я ушёл с тока в девятом...— Может кого с полей ждут?— Может. А где...— Оооо, Петяаа! Это твоя гитара!Вадим и Петя, пару раз работали в одной бригаде, на строительстве корпуса нового статзала.По разнарядке, на стройку, отправляли, на две недели, инженеров и слесарей со всех лабораторий, и отделений.— Моя!— А ты, когда играть научился?— Да ещё студентом— А ты нам сбацаешь?!— Сбацаю! А что?— Да давай сам, что-нибудьПетя перебрал струны, взял аккорд и...Дождик. Утро серое. Намокает рана.
На земле мы — первые. Нам нельзя с обмана
Зачинать истории новый поворот.
Жаль, что слаб в теориях, в бою — наоборот!
Ты прости меня,
Дорогая Аксиния,
Но твоя юбка синяя
Не удёржит бойца.
Не реви, баба темная,
Много нас у Буденного:
С нашей Первою Конною —
Мы пройдем до конца!
Комиссар Кривухин лучше бы сказал,
Да в прошлой заварухе он без вести пропал.
Наверно порубили и предали земле —
Силен он был на митингах, да не силен в седле.
Ты прости меня,
Дорогая Аксиния,
Но твоя юбка синяя
Не удёржит бойца.
Не реви, баба темная,
Много нас у Буденного:
С нашей Первою Конною —
Мы пройдем до конца!
Сапогами — в стремя. Саблю — наголо!
Эх, лихое время, а ты мне все одно...
Прекрати истерики, я ж — пока живой.
Вот кончим офицериков — можно и домой!
Ты прости меня,
Дорогая Аксиния,
Но твоя юбка синяя
Не удёржит бойца.
Не реви, баба темная,
Много нас у Буденного:
С нашей Первою Конною —
Мы пройдем до конца!Услышав песню, из своей комнаты вышли водители, и когда отзвучал последний аккорд, все захлопали.Георгий взял ключ и вышел.*Агрегат витаминной муки — муку делают из свежескошенной травы, измельчением и сушкой.** В смысле, уборку делай!