Моему любимому. Спасибо за любовь
Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела.
Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идёт к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты.
Прочтёшь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой?
Шекспир
1.
Я вышел на высокое крыльцо универа, и мой взгляд встретился с взглядом того, встречи с которым я больше всего на свете ждал и одновременно боялся.
Впервые я увидел его на вступительных экзаменах. Как это всегда бывает, все, пришедшие на первый экзамен, держались особняком, но возле него довольно быстро собралась стайка щебечущих девчонок, что заставило меня повнимательней к нему присмотреться. Он был выше всех, его окружавших, на целую голову. Загадочная улыбка, с которой он смотрел на мир, казалось, говорила о том, что он знает тайну, известную только ему. Его лицо невольно приковывало к себе всеобщее внимание. Очень светлые вьющиеся волосы, в лучах солнца казавшиеся золотыми, мраморно-белая кожа, изящный овал лица с чётко очерченными скулами резко контрастировали с иссиня-чёрными стрелами бровей и длинными, густыми, загнутыми вверх ресницами, оттеняющими тёмно-синие глаза. По мнению Дюма, такой разительный контраст был бесспорным признаком благородного происхождения. Чувственный рот, слегка искривлённый в усмешке, и снисходительный взгляд, который скользил по лицам девиц, окружавших его, придавали ему слегка высокомерный вид. Но стоило этому взгляду встретиться с моим, как произошла разительная метаморфоза. На меня смотрели добрые, с лёгким ироничным прищуром, огромные синие глаза. Усмешка исчезла с губ. Не знаю, чему я был обязан таким кардинальным изменениям в его облике, но меня это смутило, и я опустил глаза в книгу, которая лежала у меня на коленях.
Мы оба поступили, и оба с отличными результатами. В дальнейшем наши глаза неоднократно встречались, и снова я видел этот доброжелательный взгляд, но дальше этого дело не заходило. Мы даже не здоровались. У нас в группе образовались два абсолютно разных по своим интересам круга общения. Вокруг него теснились симпатичные девчонки и мажоры, со мной общались в основном интеллектуалы обоих полов, в народе именуемые ботанами. Я не был повёрнут на учёбе, просто мне всё легко давалось. Приятелей выбирал из тех, кто не станет при встрече обсуждать вчерашний футбольный матч или буфера своей подружки. Друзей у меня не было вообще, и я этим не особо тяготился.
Я учился легко, и если взять за аксиому, что преподаватель, ставя отлично или зачёт, признаёт тебя за равного себе или лучшим среди остальных, то я мог бы закончить первый курс экстерном. Но торопиться и выставлять себя гением мне не хотелось, поэтому я посещал занятия со свойственной мне самодисциплиной. Это было тем более важно, что универ, куда я поступил, был более чем престижным, и вылететь оттуда было как нефиг делать.
Наши переглядки длились довольно долго. За это время я узнал, что зовут его Тео де Крэсси и он сын французского дипломата. Странно было, что он выбрал российский, пусть и весьма престижный университет, а не Сорбонну. Тем более что мозги у него работали будь здоров, и мне он уступал лишь по причине некоторой лености, которая проскальзывала у него во всём - от учебы до жестов.
Всё изменилось, когда один из наших одногруппников, мажор - дальше некуда, с распиравшей его спесью и гонором пригласил всю группу в загородный дом на свой день рождения. Я был не любителем таких тусовок, но согласился поехать, потому что одна девчонка умоляла меня составить ей пару. Я сжалился, понимая, что единственным её достоинством был острый ум, но никак не внешность.
Машины у меня не было, но Мария, так звали девицу, была обладательницей ярко-красного "Пежо", поэтому проблема с транспортом отпала сама собой. Разумеется, это была Рублёвка, и, разумеется, дом был трёхэтажный.
Стол был накрыт в огромной гостиной на втором этаже и, естественно, ломился под тяжестью деликатесов. Всё было нормально, до тех пор, пока не начались танцы. Хозяин был поклонником клубной музыки, которую я на дух не переносил. Мне всегда казалось, что в композиции должна быть хоть какая-то мелодия. А эта музыка была предназначена для долбления в барабанные перепонки с целью продолбиться до подкорки. Выдержав минут пять этой пытки, я вышел на балкон. Я смотрел на звёздное небо, которое в Москве не увидишь, и пытался надышаться относительно свежим воздухом, когда рядом со мной кто-то зашевелился. Оказалось, что в дальше по балкону, в тени, уже стоял какой-то парень. Только высокий силуэт и огонёк тлеющей сигареты указывали на его присутствие. Он молчал, и это меня вполне устраивало. Я засунул в уши наушники от телефона, нашёл проникновенную балладу Скорпов, опёрся руками о поручни и погрузился в свои мысли.
К реальности меня вернуло прикосновение к моему плечу. Я выпрямился, снял наушники и посмотрел на того, кто положил мне руку на плечо. Ну да, мог бы догадаться по росту, кто стоял в темноте балкона. Свет падал на алебастровое лицо и светлые волосы. Синие глаза приобрели глубину, и в них читалось... а хрен его знает, что в них читалось. Может, простое дружелюбие, может, симпатия. Я не умею читать по глазам, но взгляд был такой, что я почувствовал, как предательские мурашки поползли по телу. Ничего не говоря, Тео развернул меня на себя, и его рот закрыл мой. Его язык пытался раздвинуть мои намертво сжатые губы. От неожиданности я на несколько секунд окаменел, потом, немного придя в себя, попытался высвободиться из его объятий, но он мягко, но твёрдо удержал меня в них. Губы-сволочи разжались, и я почувствовал, как моё возбуждение пытается разорвать молнию на брюках. Мало того, я чувствовал, что примерно то же происходит и с моим "насильником".
Наконец мне удалось вывернуться и разжать кольцо сильных рук. Я отпрянул и от возмущения не находил слов. Первым порывом было съездить ему по зубам и вырубить, на хрен, этого самонадеянного типа. И мне это было легко сделать. Несмотря на его рост, мои многолетние тренировки в школе карате позволяли с одного удара выкинуть его за ограждение балкона. Но что-то внутри меня воспротивилось такому насилию, и я опустил сжатые кулаки. Отступив ещё на шаг назад, я довольно спокойно сказал:
- Ты ошибся, Тео, я не из твоего лагеря.
- Ты уверен? - голос моего агрессора звучал мягко, с чуть заметной иронией.
- Абсолютно!
- Хм... Ладно, я подожду.
Он пожал плечами, открыл дверь и вошёл в комнату.
Вот от этого "подожду" мне стоило бы прийти в ярость, но странное дело, по моему лицу расползалась идиотская улыбка.
Этот поцелуй внёс в мою душу смуту вселенского масштаба. Воспоминания о нём всплывали в памяти с раздражающим постоянством. Самым необъяснимым было то, что они вызывали у меня беспричинную эрекцию. Я стал копаться в себе. Почему поцелуй мужчины вызвал во мне не брезгливость и отторжение, а возбуждение? За всю мою предшествующую жизнь я не допускал мысли, что моя ориентация может подвергнуться сомнению. Я потерял девственность, обретя первый опыт с девочкой из параллельного класса. Любовью там и не пахло, я у неё был не первым и далеко не последним. Просто она была доступна, а я был симпатичным парнем, к которым она имела склонность. Потом было несколько раз с разными девушками, в различных ситуациях. Но мне и в голову не приходила возможность секса с парнем.
Промучившись несколько дней, я пришёл к выводу, что решить эту задачу я смогу только эмпирическим путём. Легко сказать, но как сделать? Подойти к Тео и сказать: "Давай переспим!"? Бред! Притвориться геем и снять кого-нибудь в ночном клубе? Тоже не вариант. Я просто не знал, как это делается.
И вот сейчас, выйдя из универа и встретив доброжелательный взгляд Тео, я решил пригласить его в кабак. Решение было спонтанным и неосознанным, разум в его принятии не участвовал. Я прошёл мимо Тео, постарался посмотреть на него как можно выразительней и, сев на скамейку, застыл в ожидании. Интересно, поймёт ли он то, что я хотел сказать ему взглядом, или нет? Он, видимо, понял, пару раз взглянув на меня, бессмысленно сидящего на скамейке и не сводящего с него глаз, попрощался с теми, кто его окружал, подошёл и сел рядом. Молчание затягивалось, и я, как инициатор этого рандеву, заговорил первым.
- Нам надо поговорить.
- Я слушаю, - повернулся он ко мне вполоборота.
- Не здесь.
- А где?
- Есть планы на вечер?
- В принципе, нет. Есть предложения?
- Давай встретимся в River Palace, в семь.
- Ох, слишком пафосно - мрамор, позолота, - он снисходительно улыбнулся. - Да и смокинг в чистке. Давай в Стейк хаусе, там всё проще, да и мясо я люблю. Столик беру на себя.
- Как скажешь, - безразлично сказал я, проклиная себя за снобизм, который был мне не свойственен.
В River Palace поваром был его соотечественник, и я любил рыбу, поэтому и предложил этот теплоход.
- Хоп, в семь, - сказал он, вставая.
семи я лихорадочно придумывал, как ему доходчиво, а главное ненавязчиво изложить свою странную просьбу. Когда я вошёл в ресторан, то сразу увидел одинокую фигуру за дальним столиком, облачённую во всё чёрное. Странно, но я тоже был в чёрном костюме и чёрной рубашке от Гуччи. Продвигаясь к столику, я чувствовал, как внутри образуется ледяной ком. Сев напротив Тео, я чувствовал себя полным идиотом.
- Привет! - выдавил я из себя.
- Привет! Я заказал пока только коньяк, ты не против?
- Нет, коньяк будет очень кстати, - искренне ответил я, чувствуя, что без допинга мне не обойтись.
Официант принёс коньяк, и мы, изучив меню, сделали заказ. Выпив, он вопросительно взглянул на меня:
- Так о чём ты хотел поговорить?
Все заранее состряпанные мной фразы вылетели из головы, и я не нашёл ничего лучшего, чем спросить:
- Я читал про графа де Крэсси, ты, случаем, не граф?
- Случаем, нет, - усмехнулся он, - мой дед граф.
- Офигеть, всё-таки надо было идти в River Palace, - выдохнул я.
Тео рассмеялся:
- Ну, "Метрополь" был бы уместней. У тебя забавное представление о современной аристократии.
- А замок у вас есть? - ляпнул я растерянно.
Более идиотского вопроса придумать было нельзя.
Тео уже не смеялся, он хохотал. Справившись с приступом веселья, вытирая выступившие от смеха слёзы, он проговорил:
- Эжен, ты меня убиваешь! Есть, там дед живёт. Но имей в виду, я в плаще, камзоле и трико, со шпагой наперевес не хожу. Ты об этом хотел поговорить? - так моё имя ещё никто не переиначивал, я даже представления не имел о том, что имя Евгений есть во французском варианте.
К моему счастью, принесли заказ. Выпив уже пятую по счёту порцию коньяка, я сосредоточенно начал резать огромный стейк. Собравшись с духом, не поднимая глаз, я тихо сказал:
- Тео, я запутался. Ты со своим поцелуем засел у меня в голове и не даёшь жить!
- Ты не драматизируешь? - голос звучал серьёзно.
Я поднял глаза и увидел, что от веселья не осталось и следа. На меня внимательно смотрели ясные синие глаза.
- Нет, и я не знаю, что делать.
Он помолчал, а потом мягко сказал:
- Кажется, я понял. Ты не можешь решить эту задачку в голове, тебе нужно практическое подтверждение, чтобы развеять свои сомнения. И для этого ты намерен использовать меня.
- Типа того, - я снова опустил глаза, у меня кружилась голова от выпитого, и не покидало ощущение, что всё, что сейчас происходит, происходит не со мной.
Снова воцарилось молчание. Тео спокойно ел салат, я же обречённо ковырялся в тарелке с мясом.
- Расскажи мне о себе, - голос прозвучал мягко и доброжелательно.
Я, не отрывая глаз от тарелки, начал рассказывать. Моя жизнь уложилась в пять предложений. Боясь паузы, я выложил всё, что со мной происходило после того пиратски похищенного поцелуя. Когда я закончил, на мою руку легла его рука с изящным запястьем и длинными музыкальными пальцами. Вздрогнув, как от удара тока, я поднял глаза. Он с полуулыбкой смотрел на меня тем же ласковым взглядом.
- Эжен, расслабься, мне это знакомо. Только выход из этой ситуации я нашёл другой.
- Какой?
- Я влюбился и признался в этом, потом всё произошло само собой.
- Но я не влюблён в тебя!
- Я это понял. И хотя ты поставил меня в очень неловкое положение, я согласен стать твоим подопытным, - без тени улыбки сказал он и снова замолчал.
- И? - не выдержал паузы я.
- Давай расслабимся, поедим и послушаем музыку. Не надо нагнетать. Пусть всё идёт своим чередом.
- Тогда расскажи о себе, - решился я.
Он хмыкнул, взболтал бокал с коньяком, сделал глоток и начал рассказывать.
- Я действительно потомок древнего дворянского рода. Мой отец работает в посольстве Франции, а мама - русская. Благодаря ей русский стал моим вторым родным языком. Она сейчас с дедом, он неважно себя чувствует. Садик, школа, потом назначение отца в Россию. Мне больше ничего в голову не приходит. Лучше задавай вопросы, я постараюсь честно на них отвечать.
В отличие от него, я пил коньяк отнюдь не глотками, а по-русски, до дна. Долгожданная расслабуха пришла, я больше не утыкался взглядом в тарелку.
- Ты говорил, что влюбился. Кто он, и почему вы не вместе?
- Несколько лет назад я влюбился в ровесника. Это была первая влюблённость, не о чем и рассказывать. Но она позволила мне понять, кто я.
- А родители знают? - наглел я.
- Да, я мало что скрываю от мамы, она и отца подготовила к этой новости. У нас сложные отношения. Он мне заявил, что спать я могу, с кем пожелаю, но вопрос о женитьбе не обсуждается: я последний в роду, и он требует наследника. Сначала я боролся, скандалил. Бесполезно. Живу с этим Дамокловым мечом над головой...
- И сейчас у тебя нет друга? - я старался выражаться как можно тактичней.
Тема была мне незнакомой, я боялся обидеть его какой-нибудь двусмысленной фразой.
- Нет, но я влюблён, - он улыбался, смотря куда-то мимо меня.
- И в чём же дело, почему не признаешься?
- Есть вероятность, что он пошлёт меня.
- Стоп, значит, ты влюблён, но при этом целуешь меня и даже соглашаешься... ну, ты понял, о чём я.
- Оу, мы, французы, такие ветреные и легкомысленные... - улыбка исчезла с красивых губ, и тон, с каким он это сказал, не соответствовал смыслу фразы.
Но я был уже довольно пьян, поэтому, даже заметив это, не стал углубляться.
Не рассчитывая, что наша встреча продлится так долго, я не предупредил маму о том, что задержусь. Извинившись, я достал телефон и сообщил ей, что буду поздно.
- Так ты хочешь провести эксперимент сегодня? - Тео слышал мой разговор.
- Нет, но сейчас полпервого ночи, а для моей мамы всё, что после двенадцати, это поздно. А насчёт эксперимента... Я не знаю, как и что делать, поэтому отдаю себя в твои опытные руки.
- Не такие уж и опытные. Я считаю секс плодом любви, поэтому не прыгаю в постель к каждому, кто изъявит желание.
- Значит, я исключение?
- Нет, ты особый случай. Не могу же я оставить на перепутье человека, которого сам же и спровоцировал.
Я промолчал, сделал знак официанту и достал бумажник.
- Нет уж, плачу я, - Тео сжал мою руку, в которой был бумажник.
И снова по телу прошла дрожь. "Это чёрт знает что! Я от его прикосновений скоро кончать начну, твою...", - мысленно выругался я.
- Я же пригласил тебя, мне и расплачиваться.
- Ну пожалуйста! - взгляд синих глаз был умоляющим.
- Ладно, тогда за такси плачу я.
- Договорились!
Ни на следующий день, ни через неделю он не сказал, когда мы встретимся. Мы здоровались, я вопросительно смотрел на него, он мне ободряюще подмигивал, типа "Я всё помню", и этим всё кончалось. Наконец, он мне сунул записку с одним словом: "Потерпи". Я был готов его покусать, идиотские мысли не шли у меня из головы, и наш разговор их сделал только более изощрёнными, ведь раньше мне нечего было ждать. Теперь воображение рисовало мне картины нашей близости, с каждым разом становившиеся всё более красочными и бесстыдными.
Через десять дней после нашей встречи в кабаке я шёл после занятий к метро. Внезапно возле меня остановился чёрный длиннющий кадиллак, дверь открылась - из глубины лимузина на меня смотрели синие глаза.
- Карета подана, мой принц! - шутливо сказал Тео.
- Отличная у вас лошадь, граф! - в тон ему ответил я.
- Обожаю Ваши шутки, Ваше сиятельство, - Тео действительно смеялся от души.
- И зачем ты меня мучил, дела одолели?
Тео перестал смеяться.
- Нет, Эжен. Я хотел, чтобы твой первый раз тебе запомнился - если не тем, что это было с любимым человеком, то хотя бы антуражем. Но обстоятельства бывают сильнее нас, и даже наших денег и связей порой оказывается недостаточно.
- В смысле?
- Приедем, объясню.
Мы выехали за МКАД и приехали в какой-то посёлок, ещё более пафосный, чем Рублёвка и Барвиха вместе взятые. Лимузин подрулил к натуральному дворцу, с колоннадой, классическим порталом и огромной лестницей.
Выйдя из автомобиля, я остановился.
- И чей это дворец пионеров? - он и вправду смахивал на псевдоклассические постройки эпох культа личности и застоя.
- Ты меня своими шуточками в гроб вгонишь, - Тео снова засмеялся. - И действительно, похож, я как-то не думал об этом.
- Ну, если это тот антураж, о котором ты говорил, то я точно этого не забуду. А сцена есть? Всегда мечтал заняться этим на рояле.
- Жень, заканчивай, я не могу больше смеяться. Сцены нет, но вот рояль я тебе обещаю, - Тео говорил это, захлёбываясь жизнерадостным смехом.
Мне было приятно, что я, видимо, был одним из немногих, кто мог его рассмешить. В универе он никогда не смеялся, а в других местах я его не видел. Я даже предположить не мог, что мои незамысловатые шутки так развеселят его. Меня самого было почти невозможно рассмешить. И то, что свои шутки я произносил с серьёзным видом, производило такой эффект, что компания, в которой я вращался, неизменно дружно покатывалась от хохота.
Когда мы вошли внутрь, честно скажу, окружавшая нас роскошь просто сшибала с ног. Я присвистнул:
- И кто мне говорил о пафосе, мраморе и позолоте?! А унитазы здесь золотые?
Тео уже не мог смеяться. Захлёбываясь, он повалился в огромное кресло и даже не пытался мне ответить. Я дал ему отсмеяться, молча рассматривая огромный холл, устланный коврами и завешанный пейзажами в золочёных рамах. Большая мраморная лестница вела на второй этаж. Я не секу в интерьерах и стилях, но тот, кто всё это оформлял, обладал бесспорным вкусом. Задача была выставить напоказ кричащую роскошь, и это было достигнуто тем, что это был не кич, а оригинальная, безумно дорогая обстановка.
Ко мне подошёл Тео, на ходу вытирая слезы, выступившие на ярко-синих глазах, от чего те в свете огромной хрустальной люстры казались бездонными.
- Не поверишь, я так очень-очень давно смеялся. Как насчёт того, чтобы перекусить?
- Я "за", только не говори, что надо готовить, - испортишь сказку.
- Не скажу, всё готово, пойдём.
Мы обогнули лестницу и вышли на террасу, которая возвышалась над небольшим прудом, по берегам засаженному плакучими ивами, подсвеченными снизу. Пейзаж впечатлял, я не мог скрыть восхищение.
- Так и знал, что тебе понравится, поэтому и тянул со свиданием. Это гостевой дом, до вчерашнего дня он был занят.
- Прости, что наехал, я же не знал. Но ожидание того стоило!
Мы подошли к столу, накрытому на двоих, хотя еды на нём было на десяток голодных мужиков. В канделябрах (думаю, золотых) горели свечи, огромные вазы с цветами дополняли эту красоту.
- Даже если я попробую по маленькому кусочку каждого блюда, я завтра не влезу в свой кринолин, - писклявым голосом сказал я.
- Эжен, не надо, я тебя умоляю, не смеши меня, у меня уже всё болит от смеха.
- А я что, я ничего. Я в восторге, - я серьёзно смотрел на смеющегося Тео.
себе салат, я не спускал глаз с этого красивого лица, которое от радости стало ещё красивей. Загадочность и напускное высокомерие исчезли, передо мной сидел настоящий Тео. Теперь дрожь пробегала даже без прикосновений.
Вечер был волшебный. Мы общались так, как будто были давно знакомы. Делились воспоминаниями, планами на будущее, обсуждали общих знакомых, от студентов до преподавателей. Дело дошло даже до анекдотов, и впервые за долгое время я сам от души смеялся. Невольно попав под обаяние Тео, я думал о том, как повезёт тому, кто будет с ним рядом. Он обладал интеллектом, который позволил ему при всей его физической красоте, богатстве и возможностях не стать снобом и эгоистом. Меня смущал его взгляд. Мы оба знали, что должно произойти, и мне начинало казаться, что он сейчас со мной не из-за моих сомнений и терзаний, а потому, что он хочет этого. К чему такие старания для организации нашего свидания? Было бы пошло выполнить мою просьбу, превратив всё в обыкновенный трах, но устраивать всё на таком уровне... Как же тогда его таинственная любовь?
Я подошёл к краю террасы, опёрся на перила и задумчиво стал смотреть на пруд, в котором отражалось звёздное небо. Тео подошёл и взял меня под руку. Я уже стал привыкать к тому, что меня колбасит от его близости.
- Пойдём, я покажу тебе второй этаж. Поверь, там есть, что посмотреть.
Мы поднялись наверх и стали переходить из комнаты в комнату. Там, в отличие от холла, всё было уютным, без пафоса, хотя всё та же роскошь была видна во всём. Мы приблизились к двустворчатой двери, находящейся в конце коридора. Тео распахнул её, и моему взору предстала белоснежная спальня. Огромная кровать возвышалась на постаменте, вся немногочисленная мебель была отделана позолоченными виньетками и резьбой. Пол был устлан белоснежным мехом. Я боялся предположить, кому он принадлежал, прежде чем стать напольным покрытием. Если тому, о ком я подумал, то дешевле было оклеить этот пол пятитысячными купюрами. Неуместная острота о королевском сексодроме, которому не хватает только балдахина, чуть не сорвалась у меня с губ.
Тео развернул меня на себя, как в тот раз на балконе. Только на этот раз я и не думал сопротивляться и ответил на поцелуй. Надо признать, что мы оба умели целоваться, потому что, когда наши губы разомкнулись, он задыхался, а у меня перед глазами шли радужные круги.
- Мне бы в душ! - тихо проговорил я.
- У тебя такой неповторимый аромат, что не стоит его смывать, - прошептал Тео, прижавшись ко мне всем телом.
Почувствовав взаимное возбуждение, мы двинулись к кровати. Обойдя её с двух сторон, мы начали снимать одежду. Увидев обнажённое тело Тео, я ощутил, что меня снова начало потрясывать. Руке Микеланджело не удалось бы то, что удалось природе. Словно выточенный из белоснежного мрамора, рельефный торс уходил клином в узкие изящные бёдра. В слабом свете свечей каждый мускул подчёркивался дрожащими тенями, которые создавали впечатление миража, грозящего раствориться в воздухе. Я рефлекторно сглотнул и бросился на кровать. Тело Тео через секунду оказалось рядом.
Странно, но меня не сковывало смущение, я смело и естественно отвечал на ласки и поцелуи Тео. Раньше мне казалось, что меня хватит лишь на то, чтобы лежать бревном и следовать указанием наставника. Эксперимент провалился: я понял, что это то, что делает меня счастливым, то, что приподнимает тело над накрахмаленными простынями, заставляет сердце бешено стучать. Такого томления в паху я никогда прежде не испытывал, жар, возникающий где-то в груди, пронизывал торс и скапливался внизу живота. Почувствовав, что я на пределе, невообразимым движением Тео оказался сверху меня. Ощутив себя в тугом влажном плену, я сладострастно изогнулся и застонал. Поступательные движения великолепного тела неуклонно вели меня к краю обрыва. И вот я срываюсь, но не падаю, а парю над пропастью, клубящуюся радужным туманом... Не сдержавшись, я застонал в голос и сорвался на крик. Мне показалось, что этот полёт длился вечность.
Когда наступило облегчение, я почувствовал мягкие губы у себя на шее. Открыв глаза, я встретился с затуманенным страстью взглядом божественно синих глаз. Что-то внутри мешало мне прошептать слова любви. Меня хватило лишь на протяжное:
- Теооо...
Мы лежали рядом друг с другом и с трудом переводили дыхание. Молчание длилось довольно долго. Я понимал, что любые слава, кроме слов любви, всё опошлят. Но это было бы слишком для одного вечера, признание застряло у меня в сознании. Да и любовь ли это? Я не знал ответа и молчал.
Тео не выдержал первым:
- Как тебе эксперимент?
- Издеваешься? Как это ни прискорбно, но я гей!
- Я это знал!
- Как ты мог знать, если я не знал?
- Есть некоторые малозаметные признаки, которые указывают на принадлежность парня к моему лагерю, как ты тогда выразился. Думаешь, я просто так тебя тогда поцеловал, или мне крышу снесло от твоей внешности, и я не сдержался? Просто я не знал, что ты не в курсе собственной ориентации.
- Что же сподвигло тебя на этот поцелуй?
- Много выпил. Да и потом, ты самый красивый парень в универе. А я коллекционирую поцелуи красивых парней.
- Издеваешься, я не обращал особого внимания на парней, но могу поспорить, что я далеко не самый красивый и, по-любому, с тобой и рядом не стоял.
Тео повернулся ко мне и с интересом стал вглядываться мне в глаза. Поняв, что я не кокетничаю, а действительно так думаю, он с удивлением спросил:
- Ты что, действительно такой наивный, и тебе никто это не говорил? Ну, в зеркало ты хоть смотрелся?
- Смотрелся, и меня устраивает то, что я там вижу. Симпатичный? Возможно. Но ни разу не красавец.
- Невероятно! Ты смеёшься надо мной?
- И не думаю. Возле кого все красавицы вьются?
- А ты хоть знаешь, о чём, точнее о ком они говорят? Ну, ты... даже слово не подберу!
- Ты серьёзно? Про то, что я красивый? - теперь я смотрел в его глаза.
- Я прожил 19 лет и не видел никого красивей тебя, - абсолютно серьёзно сказал он.
- Только этого мне не хватало!
Я кривил душой. Мне было приятно это слышать, особенно от Тео. Я действительно не задумывался о своей внешности. Я следил за собой, но к этому меня приучила мама. Лёгкие победы в прошлом я приписывал тому, что был просто симпатичным и общительным. Ни одна девушка мне не говорила, что любит меня, но и я этого никому не говорил. Чудеса в решете!
- Боже, я совратил неопытного юношу! - голос Тео вернул меня к действительности.
- Я сам попросил, помнишь? - я еле сдерживал смех.
- От этого не легче. Тебя заколдовали, что ли? Ну ладно с ориентацией, тут дело сложное, есть же латентные геи. Но не видеть явных вещей - это я никогда не пойму!
- Ну, если я такой красивый, как ты говоришь, почему ты влюбился в другого?
Я почувствовал, как Тео вздрогнул.
- Ладно, эксперимент закончен, я в душ.
Я не мог не заметить, что мой вопрос остался без ответа. Но его слова меня огорошили.
- Ну уж нет, а вторая часть Марлезонского балета? Или ты только пассив?
- Оказывается, ты термины знаешь? Вообще-то я актив и впервые в жизни сейчас был в роли пасса.
Я был ошарашен этим признанием.
- Ты серьёзно? И почему ты на это пошёл?
- У тебя это первый раз, и терпеть боль можно только от любимого человека. Я не хотел, чтобы у тебя остались неприятные ощущения.
- Ты охренел. А ну, иди сюда! - и я рывком привлёк его к себе.
Он слабо сопротивлялся, да и то не больше минуты. Я понял, что он тоже очень этого хотел, и, ни секунды не сомневаясь, я отдался ему. Он говорил о боли, но я не почувствовал её. Секундный дискомфорт сменился упоительным движением внутри меня. Теперь уже электрические импульсы скапливались в паху, образуя шаровую молнию. А когда я ощутил пульсацию и толчки внутри себя, я не смог сдержаться, молния взорвалась, трансформировавшись в белые струи страсти. Теперь стонали в голос двое.
Тео попытался выйти из меня, но я инстинктивно сжался, удерживая его всем телом, как будто боялся потерять часть самого себя. Он понял и начал снова двигаться. На этот раз мы действовали неторопливо и абсолютно синхронно. Как два танцора, мы станцевали танго, и, не в силах повторить огненный танец страсти и в то же время не в силах расстаться, мы медленно, с особым наслаждением продолжили танцевать вальс, вверяя свои тела друг другу. Почувствовав, как я сжался, готовый излиться, Тео прибавил темп, и мы синхронно излились. Моё тело и душа, перегруженные впечатлениями и событиями этой волшебной ночи, не выдержали, и я, обессиленный, заснул, ощущая в себе часть Тео.
Проснувшись через несколько часов, я почувствовал, что Тео не покинул моего тела, а ровное дыхание показало мне, что его тоже сморил сон. Я пошевелился, но крепкие мраморные руки лишь сильнее обняли меня. Мягкие губы, уже знавшие все мои эрогенные зоны, нежно заскользили по моей шее. Дрожь, пробежавшая по моему телу, передала заряд Тео, и наш танец продолжился. Наши чувства были слегка притуплены, и прошедшая ночь была слишком бурной. Поэтому утренний секс затянулся, что добавило очарование нашей близости. На этот раз я решил не идти против предпочтений Тео и намеревался покорно отдаться ему. Но куда там! Видимо, новая роль ему понравилась, и мы были на равных.
Вспотевшие, уставшие, но безмерно счастливые, мы лежали на королевском ложе.
- Если я не выпью кофе, я закричу! - отдышавшись, промолвил Тео.
- А тут что-то типа кухни есть?
- Не волнуйся, всё готово, но надо спуститься на террасу.
- Так мы тут не одни?
- А ты думал, что ужин я сам готовил, наивный?
- Блин, значит, нас видели и, что хуже, слышали?!
- Насчёт этого не волнуйся, всё под контролем, положись на меня.
- Как скажешь, но если завтра в жёлтой прессе появятся статьи о ночных похождениях виконта де Крэсси, я не удивлюсь!
- Сказал же - расслабься, здесь работают проверенные люди. Да и наши персоны мало кого интересуют. Поднимай задницу, я вправду кофе хочу. Ты из меня все силы высосал!
- Эй, у тебя никто и ничего не сосал, - я действительно не смог сделать ему минет, что-то внутри меня этому всё ещё сопротивлялось.
Мы позавтракали на террасе, ни словом не обмолвившись о прошедшей ночи. Я понимал, что эта встреча была первой и последней, ведь мы так и договаривались.
Домой меня отвёз всё тот же лимузин, Тео остался в доме с невидимой прислугой.
Весь день меня не покидали мысли о Тео. Мало того, что я оказался геем, о чём не подозревал, так я ещё и влюбился. И это стало проблемой. Тео недвусмысленно дал понять, что он выполнит волю отца и женится. Значит, мне не было места в его жизни. Мне надо было выбросить все свои чувства на помойку, а если не получится, то спрятать их поглубже и жить дальше. С этой мыслью я заснул и с ней же проснулся.
я отправился на занятия. Войдя в аудиторию, я сразу увидел Тео, о чём-то разговаривающего с Марией-красное "Пежо". Ночь оставила на его лице следы утомления. Лёгкие тени под глазами делали его лицо более выразительным, лёгкая улыбка была скорее усталой, чем, как обычно, ироничной. Мы встретились взглядами, и он приветливо кивнул. Я ответил на его приветствие и сел на последний ряд. Тема лекции была мне знакома, поэтому я откинулся на спинку неудобной скамьи и прикрыл глаза.
Ни в тот день, ни в последующие мы не перемолвились ни словом. Нет, мы не избегали друг друга. Я часто ловил на себе его внимательный взгляд. Избавившись от одной проблемы со своей идентификацией, я получил новый, более болезненный предмет для размышлений. Иногда мне хотелось броситься к Тео и умолять его о ещё одном свидании. Иногда я его ненавидел за то, что он не переживает наше отчуждение так, как я. И в один из вечеров ноги сами принесли меня к дому, к которому я когда-то подвозил Тео на такси. Я сел на лавку в тени деревьев и стал гадать, какое окно большого сталинского дома его. Незаметно для себя я задремал.
Очнулся я от звуков ссоры, доносившихся из глубины двора. Судя по погасшим во всем доме окнам, было далеко за полночь. Встав, я направился в сторону шума, свидетельствовавшего о намечающейся драке. В свете фонаря я увидел четырёх человек. Трое из них явно искали причину избить четвёртого. Я не склонен к насилию, но отец когда-то отдал меня в школу киокушинкай карате. Это самый зрелищный вид каратэ, недаром во всех фильмах показывают приёмы именно оттуда. Столкнувшись с явной несправедливостью, когда трое нападали на одного, я без раздумий впрягся.
Первым под руку попался огроменный лось. Я провёл маваши гери дзедан, удар ноги пришёлся в скулу, и лось отлетел на пару метров. Не прерывая движения, я присел, согнув правую ногу, и, описывая круг, с разворота левой сделал подсечку следующему нападающему. Удар получился довольно сильный - ноги пацана взлетели выше его головы, и он мешком рухнул на асфальт. Третьего я вырубил лёгким ударом в солнечное сплетение - мне совсем не хотелось кого-то калечить.
Наконец я выпрямился, посмотрел на жертву нападения и от неожиданности замер. Тео, а это был он, спокойно наблюдал за моими "подвигами".
- Спасибо, Вы вовремя, но, возможно, я бы и сам справился. Конечно, не так красиво, но справился бы.
Он меня не узнал. Фонарь находился у меня за спиной, и к тому же я перед боем накинул капюшон толстовки. Я резко развернулся и, не говоря ни слова, быстро двинулся в тень. Он последовал за мной, но я, достигнув тени, бегом бросился к арке. Незачем ему было знать о том, что я дежурю под его окнами.
С утра в универе всё было как обычно. А вот после окончания занятий меня ждал сюрприз. Точнее не сюрприз, а Тео собственной персоной. Когда я проходил мимо него, он негромко сказал:
- Эй, каратист, нам бы поговорить.
Душа ушла в пятки, на секунду замерла и ушла. Значит, он меня тогда узнал. Но попробовать скосить под дурачка всё-таки стоило.
- Ты это о чём?
- Жень, кончай ломать комедию, я тебя сразу узнал, просто хотел посмотреть, как ты себя поведёшь в роли спасителя.
- Ну и что дальше? - отпираться было бесполезно.
- Для начала спасибо.
- Ты уже поблагодарил меня.
- Ладно, но на ужин тебя пригласить можно?
- Думаю, не стоит, - я не мог ответить иначе.
Мысли о нас меня не отпускали, и усугублять свои мучения мне не хотелось. Я добавил:
- По-моему, между нами всё ясно.
- Кому ясно?
- Мне.
- А мне нет. Я надеялся, что ты хоть какой-нибудь знак подашь. А ты как айсберг в океане.
- Я охреневаю, ты всё с ног на голову переворачиваешь. Значит, я должен тебе семафорить? Значит, по мне не видно, что я все эти дни испытывал?
- Видно, но я не мог сделать первый шаг.
- Почему это?
- Ты же сам настаивал на том, что это будет одноразовый эксперимент. Ну, прости, я идиот. Я каждый день шёл за тобой до метро в надежде на то, что ты оглянешься и мы поговорим.
- А нам есть о чём разговаривать?
- Думаю, да. И о многом. Приходи сегодня ко мне домой. Отца нет, он в Париже. Мы спокойно всё обсудим.
- Ладно, - не смог устоять я перед умоляющим взглядом, - во сколько?
- Можно прямо сейчас, вместе приготовим ужин и поговорим.
Меня устраивало это предложение. Вместе готовить - это будет не так напряжно, как сесть друг напротив друга и разбираться в наших отношениях.
Когда мы пришли к нему, я с интересом стал рассматривать квартиру. Дизайн был современный, ни подо что не стилизованный. Но в мелких деталях было заметно, что дом принадлежит французам. Ну какой русский вывесит на центральной стене не телевизор, а рыцарский щит с двумя перекрещенными шпагами, а в угол поставит не фикус, а рыцарские доспехи!
Пройдя на кухню, мы начали ревизию холодильника. Наши руки соприкоснулись, и я со злорадством отметил, что теперь не одного меня колбасит от этих прикосновений. Достав кусок мяса и всевозможные овощи, мы решили сделать отбивные с овощами по-китайски. Тео взялся приготовить отбивные, а я сосредоточенно начал чистить овощи, исподволь наблюдая за ним. Он надел фартук, полиэтиленовые перчатки, разрезал мясо на порции, накрыл их плёнкой и стал отбивать. "Ещё бы противогаз нацепил, чтобы не заляпаться, француз несчастный", - хмыкнул я мысленно.
Взяв болгарский перец, я подошёл к раковине и стал вымывать из него семена. Стук стих, и через мгновение я почувствовал крепкие руки - сначала на бёдрах, затем на плечах. Этот гад знал, что делает! От его прикосновений сладкая судорога пробежала по моему позвоночнику. Я рефлекторно выгнулся и оказался в объятиях этого садюги.
- О, граф, оставьте, иначе вы останетесь без ужина, - сказал я игриво-сладким голосом, имитируя служанку из исторических комедий.
Так я попытался отвлечься и избавиться от внезапно возникшей эрекции.
- О, нет, Жаннета. Сначала любовь, потом ужин, - в тон мне ответил хренов граф.
- Тео, заканчивай. Я знаю, чего ты добиваешься, - уже серьёзно отрезал я. - Я сейчас растаю в твоих руках, и ты получишь не разъярённого зверя, а кусок пластилина для лепки.
- И кто тут разъярённый зверь? - со смехом в голосе прошептал мне на ухо этот негодяй, на которого мне всё трудней становилось злиться.
Собравшись с духом, я вывернулся из объятий, в которых был готов оставаться до конца жизни.
- Ты поговорить хотел.
- И хочу. Мне плохо без тебя. Я места себе не нахожу. Что нужно сделать, чтобы ты был со мной? - голос звучал жалобно и просительно.
Я усилием воли отключил чувства и включил разум.
- Ничего не нужно делать. Тео, ты сам сказал, что будешь вынужден жениться. Эти отношения ни к чему хорошему не приведут. Потом нам намного больнее будет расставаться. И потом, что там насчёт твоей таинственной любви? Тебя отшили, и ты решил утешиться со мной?
- Дурачок! Ты моя таинственная любовь, это я о тебе тогда говорил.
В мозгу моментально сложился пазл. Ведь я после его первого поцелуя чуть не заехал ему по физиономии, поэтому он и сомневался в том, что я отвечу на его чувства. "Идиот я конченный!" - резюмировал я свои мысли.
- А что, без экивоков сказать нельзя было? Даже в минуты нашей близости ты ни разу не сказал, что любишь меня!
- Но и ты не сказал.
- У меня это в первый раз было. Я вообще не знал, что такое любовь; уже потом дошло, что это подлое чувство, не дающее ни думать, ни жить спокойно!
- Это великое чувство, оно даёт и жить, и радоваться жизни!
- Хорошо, это мы выяснили. Ты меня любишь, и я тебя люблю. Что дальше? Замутим отношения до тех пор, пока тебе папа не прикажет жениться? И ты сможешь меня бросить со спокойной совестью, ради долга перед предками? Это не просто жестоко, это изощрённый садизм какой-то!
- Жень, солнышко моё. У меня есть план. Беда в том, что в нём много переменных, много человеческого фактора и обстоятельств, которые могут повлиять на результат. Поэтому я тебе о нём не расскажу, чтобы не обнадёживать, - Тео усадил меня на своё колено и крепко обнял. - Одно я могу тебе обещать: если не сработает, я забуду про долг, всё брошу и останусь с тобой, даже если отец откажется от меня!
- Да, а потом будешь припоминать мне это каждую минуту нашей совместной жизни. Нет уж, я не хочу стать яблоком раздора в твоей семье.
- Никто не знает, что будет потом. В любви без страховки живут миллионы!
- Ага, нас бьют, мы летаем от боли всё выше, - задумчиво промолвил я.
В его словах было слишком много правды. Какого чёрта! Если я буду думать о будущем, настоящее уплывёт из рук. Мы говорили о том, что может произойти спустя годы, а ведь мы можем расстаться гораздо раньше и совсем по другим причинам. Положа руку на сердце, я ведь тоже не мог ему обещать, не покривив душой, что буду любить его вечно. Оставалась вероятность, что моё первое чувство угаснет, или, что ещё хуже, на его место придёт другое, к другому человеку. Значит мы в равном положении, и если гадать о том, что нас ждёт, и из-за сомнений отказываться от того, что уже есть, так мне самое место в монастыре. Никто ни поручится ни за него, ни за меня.
Осознав это, я в порыве раскаяния впился в губы Тео поцелуем. Отчаяние сменилось щемящей болью и пониманием того, что я люблю и что, главное, тоже любим. И пусть все сомнения канут в лету. Осознав это, я расслабился, и поцелуй мой стал не отчаянно-агрессивным, а безропотно-нежным.
Что-то для себя уяснив, Тео немного отстранился и вгляделся в мои глаза.
- Ты согласен быть со мной?
- Да, Тео, согласен, и я был не прав. Клятвы в вечной любви - это пустой звук. Только время покажет, сможет наша любовь выдержать испытание временем или нет. Я буду с тобой, и неважно, как долго и кто первый утратит любовь. Есть мы! Здесь и сейчас! Будем любить друг друга, сколько сможем, и будь что будет!
Он встал и, не дав мне соскользнуть на пол, подхватил меня на руки и понёс в спальню.
- Эй, любовник-террорист, я есть хочу! - слабо пытался сопротивляться я. - Вся ночь впереди!
- Ночь само собой, а я соскучился, да и отбивные замариноваться должны.
- Пока они будут мариноваться, ты будешь мариновать меня?
- Ну, если ты это так называешь... - и счастливый смех сорвался с его губ.
Тео бережно опустил меня на кровать. Присев рядом со мной, он стал расстёгивать на мне рубашку. От нетерпения его руки дрожали. Не справившись с последней пуговицей, он рванул полы и приник к мой обнажённой груди. Я лежал, и чувство, что я нахожусь во власти любимого, переполняло меня. Именно в этот момент я понял, что означает расхожее выражение: "Душа поёт"...