До приземления шикарного лайнера "Боинг 747" компании Lufthansa оставалось считанные минуты. Я сидел в VIP холле и медленно попивал подаваемый тут все гостям мартини с оливками, мой любимый напиток, не спеша прокручивая в мыслях то, как мы познакомились с Пашкой, что нас объединяло. Зам сейчас был на каких-то семейных мероприятиях, которые продлятся как минимум ещё пару дней, так что у меня было достаточно времени для того, чтобы пообщаться с Пашкой, утолить своё любопытство и, в конце концов, хорошо провести с ним время у него на загородной даче.
Нет, с Пашкой мы не были любовниками, никогда, но между нами была большая и тёплая дружба, какая может возникнуть между двумя геями, работающими в одной сфере, в смежных проектах; самое главное, вкусы наши разительно отличались друг от друга, и мы никогда с ним ни в чём не соперничали. Да, теперь, когда я занимал пост заместителя Генерального, я мог себе позволить организовать встречу Пашки по первому классу: зелёный коридор и отдельный транспорт к трапу - вот Пашка удивится.
Хотя нет, вряд ли; он-то знал, что я ему это организую, особенно после того, что он мне сообщил перед его возвращением, позвонив на мой персональный, известный только нескольким лицам номер. Да, работа моя была связана с риском быть постоянно прослушиваемым не только спецслужбами, но и конкурирующими конторами. И то, что он нашёл наконец-то французские трюфели высокой выделки по моему спецзаказу, означало на нашем сленге, что он везёт что-то из ряда вон выходящее. Я горел от нетерпения узнать, что же он мне везёт из Франкфурта, какой меня ждёт сюрприз?
Как я любил этот город, и как я его ненавидел. В студенческие годы у меня был один продолжительный и болезненный роман, связанный с этим городом. Неужели он всё-таки встретился с Эриком? Неужели он везет мне от Эрика весточку?
***
С Эриком, родители которого проживали во Франкфурте-на-Майне, мы учились в одной группе, мало того, он был в моей подгруппе, и все лабораторные работы и эксперименты мы проводили вместе. Нам тогда было по восемнадцать лет, когда мы поступили на медицинский факультет на отделение биохимии в одном из самых престижных университетов в... Впрочем, не важно, в каком из городов Европы мы тогда учились. Важно было то, как я там оказался.В далёком девяносто первом году произошёл коллапс Советского Союза, и во вновь образовавшейся независимой республике нынешнего СНГ мой дядя был назначен советником президента по вопросам образования, что открыло для меня возможность первым выехать за кордон по государственной линии и получить бесплатно престижное образование. Так, пройдя год интенсивной подготовки у себя на родине, в девяносто втором году я оказался в дальнем зарубежье, причём уже зачисленным студентом одного из самых престижных университетов. Но, помимо этого, моему зачислению способствовал и тот факт, что я был одним из призёров последней всесоюзной олимпиады "Юные Химики", что открывало мне двери в любой университет тогда ещё неразвалившегося Советского Союза по специальности "химик".
Это повлияло на мой выбор - и я выбрал специальность "биохимик". Так мы с Эриком оказались в одной подгруппе.
Дело в том, что в свои полные восемнадцать лет я выглядел скорее высоким пацаном, чем юношей. Хотя я и вымахал до метра восьмидесяти трёх, весил не больше шестидесяти пяти килограммов. При этом я имел очень правильные пропорции тела благодаря моим занятиям теннисом, который в Советском Союзе не был таким уж популярным спортом. Просто я любил теннис и стал даже кандидатом в мастера спорта, пока не получил травму позвоночника.
Эрик же, благодаря своему росту метр девяносто пять и ста килограммам чистой мышечной массы выглядел старше своего возраста. При нашей первой встрече я подумал, что ему лет эдак двадцать два - двадцать три, то бишь для меня он тогда был "дяденькой". При этом у него был на удивление высокий дискант, режущий мой тонкий слух. Хотя, когда парень нервничал, нередко его голос срывался на приятный, сексуальный баритон. Впоследствии я часто старался его довести до ручки, чтобы услышать этот его возбуждающий баритон. Эрик был добрым и мягким юношей с внешностью громилы-киллера. При этом я никак не мог понять, почему же его предки выбрали для него эту специальность: в химии, не говоря уже про прочие дисциплины, он был туп, как пробка.
Из-за того, что часть программы первого курса для меня была уже пройденным этапом при моей подготовке к всесоюзной олимпиаде, я далеко ушёл вперед от своих однокурсников, и кураторша прицепила мне в довесок Эрика, чтобы я его подтянул - хотя бы в теоретической части. Поначалу меня это сильно выводило из себя, Эрик ходил за мной, как на привязи, даже после занятий. Мне часто приходилось выкручиваться, чтобы отделаться от него и сбежать на свидание с очередным любовником.
Эрик был из очень богатой семьи, и родители для него купили виллу в нашем городе, я же, как стипендиат, вынужден был проживать в студенческом городке, проникновение куда после одиннадцати вечера были большой проблемой. Воспитатели следили за нами, как за суточными цыплятами. Особенно крепко доставалось мне, с моей-то тинейджеровской внешностью. Никто не воспринимал меня всерьёз, и все носились со мной, как с каким-то вундеркиндом. Господи, а мне так хотелось потрахаться до утра - да где там! Тем более воспитателям было известно, что дядя мой занимает довольно солидный пост в нашей стране, так что всё было понятно. Может, поэтому наша кураторша и прицепила ко мне Эрика, тем самым одним выстрелом убив двух зайцев: и я под присмотром, и Эрик, того и глядишь, подтянется? Не знаю, да и не важно это.
В общем, осознав, что от Эрика не так-то легко отделаться даже после учёбы, сразу после занятий я направлялся прямиком в dormitory (студенческое общежитие), где Эрик, убедившись в том, что я заперся в классах для занятий, уходил в спортзал, чтобы качаться. Тогда я не обращал внимание на качков - для меня тогда важнее было интеллектуальное развитие моих любовников, чем их внешние параметры. А всех качков я причислял к категории - "большая фигура, да дура", считая, что они компенсируют отсутствие мозгов объемом мышечной массы. Как же я тогда ошибался!
Убедившись в том, что Эрик заперся в зале и занимается на тренажёрах, я обычно потихоньку линял в город, чтобы пойти в излюбленный гей-бар, пропустить там пару кружек хорошего пива и подцепить какого-нибудь сладострастца на пару часов. Кем же ещё мог быть мой любовник при моей пацанской внешности?
Куда после моего исчезновения девался Эрик, мне не было интересно, и зря.
После пары недель моих успешных побегов от Эрика однажды я познакомился с одним импозантным турком и столкнулся с Эриком в тот самый момент, когда мы с моим новым любовником выискивали гостиницу для наших любовных утех. Каким образом он оказался в "квартале любви" и что он там делал, я никак не мог понять. Сухо поздоровавшись с Эриком и представив его моему турку, я с три короба наврал парню, что этот турок приходится мне дальним родственником и что мы, якобы, ищем других его друзей, у которых находятся гостинцы для меня. Ясные голубые глаза Эрика не выдавали его злость, а доброжелательная улыбка, которая редко покидала его грубое лицо, обманула меня, и вдруг прямо посреди улицы он залепил мне пощёчину.
- Ты думаешь, что я ничего про тебя не знаю? Да такие, как ты, думают, что только у вас есть мозги, а мы, качки, все тупые, как пни. Ты думаешь, что я просто уходил в зал, а потом уезжал к себе домой? Ты придурок, меня к тебе специально приставили, а я свою работу всегда выполняю на "отлично"! Ты хоть знаешь, какого типа ты тут подцепил? Его давно никак не могут схватить, он же маньяк, угрохал нескольких таких вот смазливых, как ты! А что бы случилось с твоими предками, если бы ты стал очередной жертвой этого маньяка, если бы они прознали про твою голубизну? Думаешь, я такой тупой и не знаю, что у тебя на родине это самый большой позор? Я специально перерыл массу литературы, чтобы всё узнать про твою родину!
Я был в полном ауте! Услышать такие слова, и от кого?! За весь этот монолог я даже не заметил, как куда-то слинял мой давешний турок, все мои мысли были заняты осознанием того факта, что Эрик-то оказался не совсем уж и "простым фруктом".
Эрик крепко схватил меня за шиворот и потащил в его машину, которая стояла невдалеке от нас. Бросив меня на переднее сиденье, как мешок с овощами, он сильно хлопнул дверцей и обошёл машину, чтобы сесть за руль. Пытаться убежать или что-либо предпринять мне даже в голову не приходило, ведь он был, первым делом, моим однокурсником, а кроме того, моим "подопечным"! Проститутки обоих полов с интересом рассматривали эту сцену, загадочно мне подмигивая с усмешкой на устах: "Ну что, голубчик, получил от своего мужа? Поймали с поличным?"
выехав из злосчастного квартала, Эрик тихо спросил меня:
- Джо, прости, тебе не сильно от меня досталось? Я просто за тебя испугался. Ведь если бы я сегодня не пошёл за тобой, Бог его знает, что бы могло с тобой случиться! Как бы я потом оправдался? Как мне потом...
Недоговорённость, вина в его голосе и этот его возбуждающий баритон - у меня закружилась голова от одной только мысли, что, может, он тоже гей. "Да, нет, Эрик не гей и не может им быть, это чушь собачья. У меня совсем крыша съехала от спермотоксикоза. Надо меньше трахаться с кем попало, а то уже совсем обалдел - в каждом мужике вижу очередного любовника. Да, мля..." - подумал я.
- Джо, пойми, я же, помимо всего прочего, работаю в "Securitat", меня специально к тебе прицепили, да и в учёбе ты мне здорово помогаешь. Если бы я тебя сегодня упустил, то моей карьере там пришёл бы полный "амбал". Да и привык я к тебе. Ты хоть и сука последняя, но когда говоришь о науке - ты совсем другой. Ты мне больше нравишься, когда увлечённо мне что-то объясняешь, и ты знаешь, у тебя это здорово получается. Из тебя бы вышел отличный преподаватель: ты так просто и доступно всё объясняешь, как не многие наши профессора могут. Но когда у тебя в заднице свербит, и ты, положив на меня, линяешь - ох, как же я тебя ненавижу! Так бы и придушил тебя сам вот этими вот ручищами,- зло зыркнул на меня Эрик, плавно выводя машину на автобан.
- Джо, давай договоримся на будущее: если тебе так уж приспичит с кем-то перепихнуться, ты больше не убегай от меня. У меня есть друзья-геи, лучше давай я тебя с ними сведу, может, они тебе понравятся, и у меня меньше головной боли будет?
"Ого, наша дылда теперь заделался ещё и свахой - вот так поворот событий! А что, можно и попробовать; чем чёрт не шутит, может, среди его амбалов и найдётся пара мужиков с мозгами? Ну не все же они тупые... Стоп! Вот кто тут тупой, дорогой, так это ты сам! А Эрик-то оказался очень даже и смышлёным, в отличие от некоторых, - зло подумал я про себя. - Придурок, всегда ты вот так вот смотришь на людей свысока, а сам-то каким последним придурком оказался! Да придурок - это мягко сказано, я имбицил, кретин, У.О. (умственно отсталый)!"
- Эрик, прости, больше такого не повторится, и спасибо за то, что выручил меня, мне действительно искренне жаль, что всё так получилось, - попытался я сказать, чтобы заполнить тишину.
"Да кому ты это втираешь - "искренне"! Ты хоть сам-то в это веришь?" - продолжал я себя ругать. Наверное, сказывалась первая реакция от осознания того, что я был на волосок от ужасных событий.
Я с интересом посмотрел на Эрика, который в этот момент въезжал к себе на виллу впридачу со мной. Нет, рядом со мной сидел зрелый мужчина лет двадцати пяти - тридцати, а не мой одногодка, каким я привык его видеть в последнее время.
Суровые складки бровей, тяжёлый подбородок и небесная голубизна его глаз - Эрик мне вдруг стал интересен как мужчина. И почему это я на него не обращал раньше своё внимание? А щетина! Сейчас, в сумерках, стала заметна обильная щетина на его щеках и ниже, на шее. "Ого, а Эрик-то, оказывается, вдобавок тот ещё самец", - подумал я. Из-за светлости волос я никогда не обращал внимание на то, что руки, да и всё тело Эрика покрывал плотный пух почти бесцветных волос, которые на ощупь были мягкими и жёсткими одновременно. Просто из-за того, что мне всегда нравились жгучие брюнеты, я никогда не смотрел на Эрика как на потенциальный объект моей страсти. Для меня он был всего лишь нагрузкой, которую приходится терпеть. Как теперь выяснилось, не Эрик для меня, а я для Эрика был неприятной нагрузкой.
Осознав всё это буквально в течение того момента, пока мы въезжали на виллу Эрика, я быстро повернулся к нему и сказал:
- Эрик, ты же меня к себе на виллу привёз, а мне надо в общагу. Что ты делаешь? Останови машину. Я поеду на автобусе домой. Кажется, ты совсем забыл о том, что я живу в общаге и что если я туда не вернусь до одиннадцати, то у меня будут неприятности.
- Сиди и не дёргайся. Сейчас позвоним г-ну Г. (он знает, что я прикреплён к тебе), и я скажу ему, что ты останешься сегодня у меня. Ему же будет спокойнее.
Видно, он ещё не остыл. Он был сильно возбуждён, отчего его голос звучал ещё сексуальнее, в нём чувствовалась властность, которой я не мог противиться.
Въехав во двор виллы, Эрик оставил машину на дорожке, решив не загонять её в гараж. Я не придал этому никакого значения: мало ли где он оставляет машину.
- Проходи пока в дом, там Сильвия уже должна была накрыть ужин. Она работает у меня до шести. На втором этаже в спальне для гостей ты найдёшь банный халат. Можешь располагаться. Будь моим гостем, по крайней мере до Рождества, а потом я слиняю к предкам и, надеюсь, больше сюда не вернусь. Гори оно всё синим пламенем. Как ты меня заебал!
Я никак не мог понять, почему он так бурно реагирует на то, что сегодня произошло. И кто ему дал право распоряжаться моей жизнью?
- Сиди тут, и никуда ни шагу. Я пока съезжу в общагу и привезу твои шмотки. Не дай Бог, ты куда-нибудь сунешься, пока я буду в отъезде - найду и сам же придушу. Понял, блядь?
Такое резкое изменение его манеры разговаривать со мной, этот его тон - я никак не мог с этим свыкнуться. И куда же делась моя наглость, что я молча всё это принимал?! Нет, это никак не мог быть я! Да чтоб я, да чтоб позволил кому-то из своих сверстников разговаривать так со мной! Я просто не мог узнать себя самого! Куда делась вся моя колкость и дерзость?
Я молча вылез из машины и "прочапал" в дом. В холле был большой телевизор и белая кожаная мебель, красиво гармонировавшая с белыми глоксиниями и лилиями, свисающими из плетёных корзин. На полу лежал дорогой бежевый персидский ковёр, пушистый и мягкий. Под журнальным стеклянным столиком лежала шкура какого-то зверя-альбиноса. "Да, интересно, насколько же богаты предки Эрика, что могут себе позволить купить сыночку такую виллу лишь только на время учёбы их дорогого отпрыска? - невольно с завистью подумал я. - Вот бы мне пожить тут до конца учёбы... Бля, повезёт же той, кого Эрик сделает своей пассией".
Поднявшись на второй этаж, я нашёл спальню для гостей, а в ней - свежий банный халат и прочие принадлежности для душа. Сколько времени я провёл в ванной, не знаю. Когда же я, наплескавшись в огромнейшей ванне, вернее бассейне, весь такой свежий и чистенький, выскочил в коридор, то оказался прямо в объятиях Эрика. На секунду моё голое тело почувствовало всю мощь его железных мускулов и дурманящий аромат мужского тела. А эти волосы на руках! Боже, кажется, я потерял голову. Не заметив сам, что делаю, я обвил шею Эрика руками и, не понимая, что творю, поцеловал парня в губы.
Вместо того, чтобы оттолкнуть меня, Эрик внезапно сильно прижал меня к себе и подхватил на руки. Полотенце, в которое я был закутан, сползло до самого паха, явственно показывая моё возбуждение. Идеальные линии моих мускулистых ног на миг приковали к себе взгляд Эрика:
- Теперь это всё моё! Ты никуда отсюда больше не выйдешь! Боже, Джонни, ты полный придурок, ведь я в тебя влюбился с самого первого момента, как встретил тебя! Ты просто медленно убивал меня своими похождениями по всем этим маньякам. Но я не мог к тебе приблизиться даже на пушечный выстрел, иначе меня сразу отстранили бы. Теперь же гори оно всё синим пламенем, мне всё равно. Хоть день - но ты будешь только моим, - и, крепко прильнув к моим влажным губам, он глубоко проник своим сильным и сочным языком в меня...
Мы не заметили, как пролетела вся ночь. Мы любили друг друга страстно и нежно, как в последний раз. Расставаясь лишь на минуту, мы кидались в объятия голодными, словно век не виделись.
Проснулся я от того, что ноздри мне щекотал сильный аромат кофе. Томно протерев глаза, я увидел перед собой грустное лицо моего любимого:
- С добрым для тебя и не очень для меня утром! Я сварил тебе кофе; не знаю, как ты любишь, поэтому сливки и сахар добавишь по своему усмотрению, - и он быстро отвернулся от меня.
- Эрик, что случилось, что я теперь-то натворил?
- Ничего, просто я теперь должен буду отстраниться от охраны твоей персоны. Нельзя любить своего объекта охраны и спать с ним.
- Ах, так я для тебя всего лишь объект! - вспылил я и с размаху стукнул его по плечу, правда, это было всё равно что ударить кулаком в стенку. - Так какого чёрта ты занимался со мной любовью и объяснялся мне в любви? - продолжал я кричать, не зная, как реагировать на его слова, и чтобы прикрыть свою растерянность и подкатившую к горлу боль. - Какого чёрта ты меня сюда привёз? Хотел поиграть мной, как игрушкой, а потом выбросить, да?
- Малыш, пойми, всё равно про это узнают, и я тогда могу испортить себе карьеру. Уж лучше я сам попрошу отстранения. Всё равно мне ещё учиться с тобой, и тогда мы сможем быть вместе, хотя бы на учёбе!
Внезапно меня осенила мысль: "Стоп, а зачем? Я же могу теперь сам выбирать себе охрану, раз уж на то пошло, раз уж я обнаружил, что нахожусь под охраной".
- Эрик, если ты это сделаешь, я сразу же позвоню дяде и скажу, что если тебя отстранят от меня, то никого другого я близко к себе не подпущу. И вообще, возьму и уеду куда глаза глядят - пусть попробуют потом меня найти!
Эрик вдруг засиял, как новый серебряный доллар, нагнулся, схватил меня в свои могучие объятия и, проведя пальцами по моему лицу, нежно прошептал мне на ухо:
- Нет, всё-таки ты не непроходимый тупица, всё-таки есть в твоей прекрасной головке и здравые мысли... Точно, мы так и сделаем. Ты сейчас же позвонишь дяде и расскажешь ему, что знаешь про охрану, прикреплённую к тебе, и тогда я могу не сообщать нашему руководству, что перевёз тебя к себе на виллу. Ты скажешь дяде, что тебе, помимо всего, необходимо подготовить меня к сессии.
- Что сказать, я и без тебя знаю. Только не забывай про временное различие - я ему позвоню после обеда.
- Ладно, малыш, тебе лучше знать. Боже, как я не смог додуматься до этого сам! Хотя я и подумал об этом, но я не был уверен в том, что ты захочешь меня видеть после того, как я залепил тебе там, на площади, пощёчину.
- Дурак ты, Эрик. Если бы ты не залепил мне пощёчину, я бы так до конца своей или твоей жизни и не сообразил бы, что я тебе не безразличен. Лучше иди сюда, а то мне стало как-то одиноко в нашей постели.
Эрик резко сорвал с себя футболку и шорты, под которыми не было никакого другого белья, обнаруживая тем самым, как сильно его желание. Я откинул простыню, показывая, что и я готов к любви...
занятия мы опоздали и потому решили не ездить сегодня в универ, а свалить куда-нибудь за город. Одевшись, я побрёл на кухню проверить провизию, которую можно было бы захватить с собой на "зимний пикник на лоне природы".
На улице крапал мелкий, противный дождь, и так как Эрик накануне привёз все мои вещи и забросил их в нашу спальню, то, порывшись в них, я достал мой любимый кашемировый джемпер и мягкие бежевые брюки из оленьей кожи. Затем, небрежно взлохматив волосы, я бегом спустился в холл. Эрик надел свою спортивную кожаную куртку и, оглядев меня с ног до головы, заявил:
- На улице сегодня холодно, и я не хочу, чтобы мой малыш заболел. Иди и оденься потеплее.
Не мог же я ему признаться в том, что это были самые тёплые мои шмотки, так как деньги на покупку зимней одежды я ещё не получил, а старую джинсовую куртку с искусственным мехом мне одевать не хотелось.
- Но, Эрик, не так уж и холодно, в общем-то. Кроме того, если мне и станет холодно, разве ты меня не согреешь? - задорно рассмеялся я и бросился к нему на шею.
- Дурашка, конечно же, согрею, - страстно целуя меня в губы, ответил Эрик, - тем не менее, иди и надень куртку. Я же не говорю: сними с себя то, что ты одел, наоборот, ты так выглядишь очень даже как аппетитно. Просто ты не надел куртку, а на улице декабрь месяц!
- Но, Эрик... - стал я возражать, пряча глаза; ну как можно мне было ему сказать правду?
Вдруг Эрик, поняв причину моего упрямства, деликатно перевёл разговор в другое русло.
- А знаешь что, правильно, не надо ничего надевать. Лучше поехали кое-куда, там тебе понравится, и не обязательно одеваться. Я тоже оставлю куртку, всё равно от неё толку там нет.
Так, довольные тем, что пришли к консенсусу в наш первый день совместного проживания, мы, как пацаны, хотя таковыми и были тогда, наперегонки побежали к машине.
- Малыш, хочешь сесть за руль? - уже сидя в машине и разогревая мотор спросил Эрик.
- Не-а, не хочу. Если честно, я не умею водить машину. Папа никогда мне не доверял свои машины, говорил, что когда у меня будет своя, вот тогда, мол, я и выучусь водить.
- Надо же! Ладно, исправим и эту ошибку.
- А какие ещё ошибки ты собираешься исправлять? - уже со злостью спросил я. - Если не нравлюсь тебе таким, какой я есть, то не хера было со мной связываться. Тоже мне, нашёлся тут идеал... - тихо пробурчал я себе под нос, обидевшись на его слова.
- Ну, малыш, прости, я не хотел тебя обижать, и не надувай свои губки, а то я прямо здесь же, на скорости, изнасилую тебя. Мне и так стоит большого труда сдерживать себя, чтобы не кричать на весь свет, как я люблю тебя, и не целовать тебя постоянно. Твои губки - нет ничего слаще на этом свете. Малыш, перестань дуться, лучше положи свою прелестную головку мне на плечо.
- Ты что, Эрик, совсем сбрендил, ты же за рулём! Да и, в общем, незачем нам афишировать наши отношения. Хотя мы и в Европе, но мне как-то неудобно...
- Ого, как ты запел! А блядовать в гнусном районе тебе не стыдно?!
- Эрик, останови машину, или я спрыгну на скорости, - тихо, но твёрдо сказал я.
Мне стало так больно. Никто мне не делал так больно раньше, его слова били пожёстче плетей, и я почувствовал себя грязным и униженным.
- Эрик, я серьёзно, останови. Мне надо выйти. Мы приехали.
Эрик резко затормозил и вырулил с проезжей части, но дверь мне открыть не дал - я снова оказался в его сильных объятиях, и он стал страстно покрывать моё лицо нежными поцелуями. На щеках я почувствовал влагу - своих и его слёз.
- Прости, прости меня, малыш, прости! Ну хочешь, я брошусь под машины, лишь бы загладить перед тобой свою вину; ну хочешь, я брошусь с Тауэра? Прости, я просто сильно тебя хочу и боюсь потерять. Меня всего колдобит, когда я представляю тебя в чужих объятиях, я умираю от ревности, если кто-то ещё смотрит на тебя, я хочу дать знать всему миру, что ты принадлежишь мне и только мне! И... Джо, я умру, если ты меня бросишь! Малыш, я всё для тебя сделаю, только не уходи...
Постепенно я перестал вырываться из его объятий, опустил голову на его могучую грудь и перебрался со своего сидения к нему на колени. Так мы долго сидели на обочине в машине под мерный стук работающего мотора. Мимо проносились машины, но весь мир сконцентрировался для нас сейчас внутри машины.
Успокоившись, я поднял голову и посмотрел Эрику в глаза:
- Больше никогда не напоминай мне о прошлом, или ты потеряешь меня навсегда. Я не блядь, но и ты не ангел. Ты сам мог изменить мою и свою жизнь в самом начале, если бы не думал про свою дурацкую карьеру. Так что вина за то, что всё это время мы были порознь, лежит на нас обоих. Я прошу тебя: не возвращайся больше к этой теме ни под каким предлогом.
Из глаз парня хлынул новый поток слёз:
- Прости меня, если сможешь. Да, я сам виноват, я дурак; прости меня, только не бросай, я всё для тебя сделаю, только прости.
- Ладно, проехали, - я взял себя в руки. - Ты собирался меня куда-то свозить. Или ты уже передумал? Учти, у меня уже нет никакого настроения, так что, надеюсь, то место, куда ты меня вёз, не станет причиной нашей разлуки.
Эрик на это ничего не сказал, лишь переключил скорость.
- Дурак, дай мне пересесть на своё сиденье, не собираешься же ты ехать со мной у себя на коленях!
- Да хоть на край света так поеду, лишь бы чувствовать тебя каждую секунду всем телом.
Тем не менее, он не стал препятствовать тому, чтобы я перебрался на своё сиденье.
Медленно выбравшись с обочины и вклинившись в поток машин, Эрик выехал на трассу. Через полчаса езды, уже въехав в очень дорогой район, он вырулил машину к ряду дорогущих бутиков и ресторанов. Я не придал этому значения. Остановившись возле Sisley, он ловко выскочил из машины и, обежав её, открыл передо мной дверцу:
- Прошу, мы на месте, мой господин!
Хорошо хоть мой любимый кашемировый джемпер и штаны были если и не из такого бутика, но весьма дорогими и респектабельными. Тут я понял, почему он привёз меня сюда, и хотя мне стало приятно, что он постарался обо мне позаботиться, но я вдруг снова почувствовал себя какой-то дешёвой шлюшкой, отчего опять стал "залезать в бутылку". Эрик это сразу же почувствовал и, не дав мне разозлиться, быстро пояснил:
- Я хочу выбрать сам тебе наряд - такой, в каком бы я хотел тебя видеть, а ты выберешь мне такой, в какой ты хочешь одеть меня. Идёт, малыш?
На это я ничего не смог сказать, но в глубине души я был очень ему признателен за его тактичность и проницательность. Какой у меня Эрик всё-таки умный и добрый, и тактичный!
Продавщицы я восторгом окружили моего милого, осыпая его комплиментами: ах, какая фигура, ах, как ему тут всё идёт, и так далее и тому подобное. Эрику же было на них глубоко наплевать.
- Дамы, в общем-то, вначале вы должны обслужить моего господина, а уж затем, если хозяин позволит, вы обслужите меня.
Эти сучки моментально обратили взор на меня. По их глазам сразу было понятно, что они нас раскусили, и мне была приятна их злобная ревность, зависть от того, что Эрик всей душой и телом принадлежит мне.
- Эрик, я думаю, мы здесь не будем ничего покупать. Эти леди не знают субординации, и в наказание пусть они упустят свою прибыль, - во мне вмиг заговорил сноб, и я демонстративно повернулся к двери.
- Господин, простите моих продавщиц, они будут уволены, - мне навстречу вышел импозантный менеджер. - Я сам обслужу Вас и Вашего...
- И моего супруга, - так же нагло ответил я, отчего у Эрика загорелись от гордости глаза, и он демонстративно обнял меня за талию на глазах у униженных продавщиц.
- Мы с супругом хотели бы выбрать друг другу что-нибудь из новой коллекции, что-нибудь новенькое и недорогое.
- Для таких красивых молодых пар у нас есть прекрасные вещи от самого Pier Cardin и Armani.
- Мне всё равно, пусть Эрик выбирает, - ни с того ни с сего на меня нашла какая-то апатия.
Это же чертовски дорогой магазин. Да самая дешёвая вещь здесь стоит столько же, сколько мне хватит на месяц роскошной жизни!
- Эрик, давай уйдём отсюда, мне больше ничего не хочется. Поехали домой, кажется, у меня жар, - тихо прошептал я Эрику на ухо.
Тот с серьёзным видом посмотрел на меня, приложил руку ко лбу и, покачав головой, тоже на ухо сказал:
- Малыш, насчёт денег не волнуйся, это мои премиальные, которые родители мне обещали за успешно завершённый семестр, и ты имеешь полное право получить часть этой премии, - и он быстро поцеловал меня в губы, чем ничуть не смутил менеджера.
Сказать, что выбор был большой, - это ничего не сказать. Какие тут только модели не были! Всё, что протягивал мне менеджер, на мне сидело как влитое; даже менеджер, с удивлением рассматривая меня, галантно поинтересовался у Эрика, в каком модельном агентстве я работаю и не желаю ли стать лицом их сети на рождественские распродажи? В ответ на что Эрик с гордостью сказал, что он рассмотрит это предложение, а наименование агентства менеджеру незачем знать, достаточно того, что мы решили прибарахлиться в их магазине.
В конце концов, Эрик остановил своё внимание на бежевом полупальто от Armani из ламы с оборками из какого-то меха по краям рукавов и на воротнике, в тон моих штанов. Но когда я увидел ценник, то моментально запротестовал. Тем не менее, Эрик протянул кредитку менеджеру и сказал упаковать в придачу к полупальто пару перчаток такого же цвета из замши. Когда же я спросил, что же выбрал себе Эрик, он сказал, что ему ничего здесь не понравилось и что нам пора уже возвращаться.
и не заметил, что прошло целых четыре часа, и день давно перевалил за полдень. Но я прекрасно понимал, что, сделав мне такой шикарный подарок, он исчерпал лимит. Я тихо подошёл к Эрику и, обняв за шею, тихо прошептал ему на ухо:
- Не надо мне этого пальто, мне ничего не надо, мне и так тепло, ведь у меня есть ты. А ты только деньги на ветер бросаешь. Ведь ты такой же студент, как и я, зачем ты тратишь деньги бездумно?
- Дурачина, да эта покупка ничего не стоит, если бы ты знал, насколько большего ты достоин! И не волнуйся насчёт денег, я не исчерпал свой лимит, просто мне на самом деле мне здесь ничего не подходит, тут всё предназначено только для тебя. Малыш, я больше предпочитаю спортивный стиль, и с моей-то фигурой тут ничего не подберёшь.
- Да, с этим я тоже согласен, как-то несуразно ты бы выглядел в подобном пальто. Меня больше возбуждает, когда ты в твоей спортивной кожаной куртке.
- И потом, не знаю, как ты, а я так проголодался, что готов съесть тебя здесь же. Мне кажется, я целую вечность тебя не обнимал и не целовал! Поехали домой, или нет, давай вначале заглянем в ресторан и пообедаем.
- Да нет, Эрик, на самом деле ты и так сегодня потратился прилично, поехали лучше домой, я что-нибудь приготовлю сам, ты не против?
- Ха, да моя "жёнушка" и стряпать умеет? Вот мне повезло так повезло! Ну что ж, поехали пробовать твою кухню.
Так, шутя и придуриваясь, мы вернулись в наш дом. В то время, как Эрик поднялся наверх, чтобы принять душ и отнести покупки, я пробрался на кухню, помыл руки и открыл холодильник
Так, тут у нас есть яйца, пармезан, упаковка рокфора, салями, мороженая буженина, тушка цыплёнка, печень в вакуумной упаковке, зелень, лайм, банка бобов и кукурузы, замороженная брокколи и спаржа. Что же можно из этого приготовить вкусное и быстрое? Как назло, в холодильнике не оказалось ни сливок, ни майонеза. Приготовил бы печёнку под сметаной, но основного то и нет! Ладно, что-нибудь да придумаю.
Вытащив замороженное мясо и буженину, я поставил их на разморозку в микроволнуху, миксером взбил кляр, из шкафа достал панировочные сухари, разморозил брокколи и спаржу и поставил в пароварку для готовки. Размороженное мясо я отбил молотком, сверху нарезал тонким слоем буженину и посыпал её сыром, свернул всё это роллом и, обмакнув в кляре, обвалял в панировочных сухарях. У меня вышло где-то шесть или семь роллов. Я быстро поставил их в разогретую духовку, предварительно обжарив в сливочном масле, и стал готовить соус бешамель, благо дело, у Эрика в большом ассортименте были различные столовые вина. К тому моменту, когда роллы были готовы, спаржа и брокколи уже успели остыть, поэтому мне пришлось их ставить на подогрев, зато соус получился на этот раз отменно густым - вот что значит хорошее вино.
Через сорок минут, разложив овощи и роллы по тарелкам, полив их соусом и присыпав мелко нарубленной зеленью, я накрыл журнальный столик в холле, открыл шампанское и позвал Эрика к столу. Когда он спустился, меня охватило такое чувство, как будто я сдавал выпускные экзамены в музыкалке..
Чёрт, только сейчас я вспомнил, что забыл положить специи в бешамель! Я хотел было сорваться и унести всё это назад, на кухню, и выкинуть, но Эрик, увидев мою реакцию, опередил меня:
- Малыш, неужели всё это ты приготовил за каких-то полчаса? Давай же, не томи, садись за стол, а дальше ухаживать за тобой позволь мне как истинному джентльмену.
Разлив шампанское по фужерам, он присел рядом со мной, один протянул мне, а второй отложил в сторону, сказав:
- Я буду пить шампанское только из твоих уст, иначе и быть не может быть.
Затем он отрезал кусок ролла и отправил мне его в рот. "Ну слава Богу, хоть роллы удались, - подумал я, - надеюсь, он не заметит, что я испортил соус".
Вмиг слопав свою порцию, Эрик хищно посмотрел на мою:
- Малыш, а добавка будет? Сегодня же скажу Сильвии, чтобы больше мне ничего не готовила; после твоей кухни я не пойду больше ни в какой ресторан, когда сам шеф-повар Masarini спит в моей постели.
Это был лучший комплимент, который мне кто-либо делал, продегустировав мою стряпню.
Я с радостью побежал на кухню и принёс Эрику все оставшиеся роллы. А ведь я так боялся, что ему не понравится моя стряпня!
- Малыш, я и не знал, что у тебя столько талантов. Где ты так научился готовить, ты что, специально изучал кулинарию во Франции? Вот мне повезло так повезло! Да на свете нет более счастливого мужика, чем я. Малыш, как же я тебя обожаю! - весело уплетая за обе щёки роллы, прочавкал мой амбал.
Люблю, когда едят приготовленную мной пищу с большим аппетитом. У меня сразу же поднялось настроение на все тысячу процентов, в теле разлилось приятное тепло от выпитого шампанского. Немного поковырявшись в своей тарелке и съев всю спаржу и брокколи, я переложил роллы в тарелку Эрика.
- Малыш, а почему ты сам не ешь? Ты что, вегетарианец? Тебе тоже надо подкрепиться, не хочу, чтобы ты упал в обморок, когда я буду тебя любить.
- Да нет, за меня не беспокойся, просто, пока готовил, я нанюхался роллами и соусом. И потом, калории больше сжигаются тобой, а не мной, - ехидно подкольнул я парня.
За окном уже наступила ночь. Хотя часы пробили только шесть вечера, в зимнее время ночь быстро опускается на землю, придавая интимность обстановке. Эрик, довольно рыгнув, потянулся в кресле, затем, обняв меня, приподнял и посадил к себе на колени.
- Малыш, как я счастлив, мне кажется, что я всю жизнь живу с тобой. Даже не могу теперь представить, как я тут раньше жил без тебя! Как я страдал, когда ты убегал от меня! Лишь только знание того, что ты никогда не ночуешь за пределами dormitory, не давало мне свихнуться по ночам. Но теперь ты будешь постоянно рядом со мной.
- Подёргай себя за ухо (аналогично нашему "сплюнь через левое плечо), смотри не сглазь... Слушай, а ты же собирался ехать на Рождество домой, к предкам. Может, не поедешь, а то что мне тут делать без тебя? Да и в общагу возвращаться не хочется, там же никого не останется - ну, я имею в виду никого, с кем можно было бы... ну ты сам знаешь... - решив поиграть у Эрика на нервах и вызвать в нём ревность, я игриво стал подначивать его.
- Да ты что, с ума сошёл? Какие предки? На Рождество мы с тобой едем к тётке в Амстердам. Ты там, наверно, ещё не был? А на Новый Год, так уж и быть, повезу тебя к предкам - знакомить. Пусть привыкают к моей жёнушке!
***
На следующий день мы всё-таки доехали до университета. Первой парой были лабораторные работы по физиологии и пат. анатомии. А так как нам предстояло препарировать мужчину, Эрик с блеском в глазах обратился ко мне:- Слушай, может быть, мы слиняем с этой пары? Всё, что нам надо знать об анатомии мужчин, мы можем с тобой узнать и в постели.
- Ты что, решил препарировать меня ради науки? - наигранно испугался я, с улыбкой натягивая перчатки. - А тебе меня жалко не будет?
- Ты что, зачем тебя препарировать? Для науки достаточно проникнуть в тебя более приятным образом, - томно вздыхая, сказал Эрик.
И хотя шутили мы с ним тихо, в сторонке от друзей, тем не менее по блеску наших глаз, по влюблённым нашим взглядом ребята догадались, что мы наконец-то вместе.
Тут ко мне подвалил Натан, толстый смышлёный парнишка, старше нас на год, и, вальяжно обняв меня за талию, громко, на весь класс, заявил:
- Кажется, у нашего малыша из России наконец-то открылись глаза, а то мы уж думали, как же нам спасти Эрика, который тихо иссыхал по нашему ненасытному и слепому Джону. Эрик, каким образом тебе всё-таки удалось затащить его к себе в постель? Может, поделишься секретом.
Такое заявление, да ещё сделанное во всеуслышание, прозвучало для меня как гром средь бела дня. Неужели все знали про Эрика и про меня, а я, слепец, даже не замечал этого? Поэтому девчонки относились ко мне как к подруге, а ребята галантно раскрывали двери передо мной? Я-то, дурак, думал, что ко мне все так относятся (как старшие братья и сёстры) только из-за моего слишком юного вида. Оказывается, они всё это время знали, что я гей, и знали, что Эрик тайно в меня влюблён! Вот это да!
- Ребята, сегодня мы едем к нам праздновать нашу с малышом свадьбу! Все после занятий быстро по домам, и ровно в шесть мы будем ждать вас в нашем доме. Все могут пригласить своих друзей и подруг, - вывел меня из ступора голос Эрика.
Затем наши однокурсники-пацаны подходили к Эрику и поздравляли его, а девчонки тихо хихикали, подмигивая мне, и говорили:
- Ну что, Джонни, вытащил свой выигрышный билет?
Когда в класс вошёл преподаватель, группа бурно обсуждали новость, в результате наш препод громко заявил, что если с ним тоже не поделятся новостью, то всем в этом семестре придётся пересдавать ему до тех пор, пока он не узнает правду. Фу ты ну ты! Интересно, как же отважится моя группа преподнести ему эту новость?
Меня бросило в дрожь. Если обо всём узнает этот препод, то узнает и весь универ, и, следовательно, эта новость быстро дойдёт и до дяди, а там и до предков. Меня ещё сильней затрясло от представления того, какой скандал поднимется вокруг меня, и я весь побелел, что сразу же бросилось в глаза Эрику. Он не успел подлететь ко мне, когда я почувствовал, что земля уплывает у меня из-под ног. Сказались две наши бурные ночи и недосып.
я в себя от резкого запаха нашатыря, который пихнул мне под нос наш препод. Ничего далее не говоря, он приказал Эрику отвести меня в амбулаторию университетской клиники и показать меня доктору Арчибальду. Эрик, недолго думая, поднял меня на руки и понёс к выходу из аудитории.
Уже в коридоре, когда мы остались вдвоём, Эрик поцеловал меня и испуганно спросил:
- Малыш, не пугай меня, что случилось? Что у тебя болит? Я боюсь за тебя... Ты только не болей, ладно, малыш! Я всё сделаю, повезу тебя куда угодно, лишь бы ты выздоровел.
- Не говори глупости, просто я сильно перенервничал, да и потом, ты меня, кажется, сильно любил все эти ночи, вот у меня голова кругом и пошла. Со мной всё будет хорошо. Эрик, это просто нервный срыв, оттого что я представил, как ребята нас сейчас заложат, и эта новость в конце концов доберётся и до моих дяди и предков. Ты же знаешь, какой это срам у меня на родине.
- Да ребята ни за что бы нас не выдали. Они все так переживали за нас. И потом, этот препод - мужик ничё; вообще-то это он предложил нашей кураторше привязать меня к тебе, чтоб ты подтянул меня по основным предметам. Тобой же все так гордятся, ты ж у нас лапочка-вундеркинд.
- Ага, скажешь тоже; ты ещё скажи, что он тоже из наших.
- Да, а ты не знал? Он же на Натана дышит не надышится! И ты что, не знал, что почти все в группе из "наших" или "би"? Ну ты даёшь!
Да, действительно, бегая в поисках любовников по городу, я так и не удосужился присмотреться к нашим ребятам. Господи, какой же я был слепец, раз ничего вокруг себя не видел! А счастье-то было всегда рядом - стоило только протянуть руку.
Так, болтая о разном, Эрик на руках внёс меня в кабинет доктора Арчибальда. Мне всегда нравился этот доктор - статный сорокалетний красавец, сильно похожий на Тимоти Далтона.
- Эрик, подожди нас в коридоре, а лучше возвращайся на занятия. Мне мистер Гордон уже позвонил и рассказал о том, что у нас тут случилось с Джоном. Может быть, сегодня я оставлю его в амбулатории на обследование. Хотя надеюсь, что у нас тут нет ничего страшного. Да, малыш? - это он обратился уже ко мне.
Мне стало как-то неуютно от его "малыша". Боже, неужели мистер Арчибальд тоже гей? Да, у меня, кажется, начинается паранойя!
- Доктор Арчибальд, а можно Эрик останется со мной? Мне как-то спокойнее будет от этого.
- Ха, да наш малыш, кажется, меня боится? Ладно, так и быть, пусть твой дружок остаётся с тобой, но только не шалить!
Такие двусмысленные фразы ещё больше меня вывели из равновесия, и я снова грохнулся в обморок...
Во второй раз я пришёл в сознание уже в палате интенсивного ухода, весь обвешанный проводами, с дыхательной маской на роже и подключённый к капельнице. Рядом в кресле тревожно дремал осунувшийся и обросший щетиной Эрик, ухватившись за мою руку, как утопающий за спасительный круг. Почувствовав, что я пришёл в себя, Эрик немедленно вскочил на ноги. Сорвав с себя первым делом маску, я спросил:
- Эрик, почему я подключён к системе мониторинг, где доктор Арчибальд?
- Ты очнулся, малыш, ты здесь! - присев на край постели, Эрик нагнулся и так нежно поцеловал меня в губы, как будто боялся, что я растворюсь в воздухе от его поцелуя. Из его небесно-голубых глаз тихо выкатилась слеза. - Одень маску, тебе нельзя её снимать.
- Ага, а как же мне разговаривать? Эрик, перестань, я в порядке и чувствую себя прекрасно; ну что ты плачешь?
- Малыш, я так сильно испугался за тебя, в голову лезли только самые страшные мысли. Ты не представляешь, через какой ад я прошёл за эти дни.
- Да ладно тебе, куда я от тебя денусь? Ты лучше скажи, доктор Арчибальд уже определил, что со мной? И как давно я тут лежу?
- Малыш, ты шесть дней пролежал в коме. Ты тут всех на ноги поставил. Сам ректор приезжал на консилиум. Не знали, стоит ли сообщать твоим предкам о случившемся, или лучше сразу везти тебя в Израиль на операцию, благо у тебя ллойдовская страховка.
- Да погоди ты, не гони лошадей! Каких шесть дней, какой консилиум, какая кома? Я же чувствую себя превосходно! Просто слабость небольшая и всё. И потом, мы же только утром приехали на занятия.
- Малыш, ты что, ничего не помнишь? Скажи, что последнее ты помнишь?
- Эрик, не корчи из себя доктора, я всё прекрасно помню: и как мы на лабораторку пошли, и как ты меня на руках в кабинет доктора Арчибальда принёс, и то, что док сказал, что мне следует остаться здесь для обследования, я тоже помню. Но как они могли провести обследования, если я был в отключке?
- Джо, док говорит, у тебя что-то с головным мозгом, какая-то опухоль. Малыш, разве всё это время ты не чувствовал никаких головных болей? У тебя не было приступов мигрени?
- Да нет, я вообще никогда не жаловался на здоровье, я полностью здоров.
Тут в палату вошел доктор Арчибальд, доктор Гордон и ещё пара незнакомых мне лиц.
- Ого, наш пострелёныш пришёл в сознание! Ну ты и напугал нас всех, Джонни! Как же так, почему ты никогда не обращался к нам с жалобами на головные боли, ты что, не знал, что твоя страховка может покрыть любое лечение?
- Доктор Арчибальд, да объясните мне в конце концов, при чём тут головные боли и моя страховка?
- Джон, так как мы коллеги, буду с тобой откровенен: дело в том, что у тебя очень странная киста над мозжечком. В результате давления, оказываемого кистой на мозжечок, ты должен был постоянно чувствовать головокружение или сильные головные боли, как при мигрени.
- Да не было у меня никогда ни головокружения, ни головных болей. Может, вы ошиблись?
- Нет, к сожалению, тут нет никакой ошибки. Хотя могу тебя обрадовать: киста у тебя в стазисе, и мы будем наблюдать динамику её развития. Попытаемся уменьшить её неинвазивными методами, благо современная фармацевтика добилась потрясающих результатов при лечении кисты и в более труднодоступных местах. Но, тем не менее, какое-то время тебе придётся полежать у нас в стационаре под моим наблюдением. Доктор Айзек - наш специалист по "кошкам" (компьютерной томографии, на медицинском жаргоне от английского СAТ - computer-aided tomography), даст тебе расшифровку по твоим снимкам. А сейчас тебе лучше отдохнуть... Эрик, тебе тоже стоит оставить твоего друга, дать ему отдохнуть.
- Нет, доктор, пусть лучше Эрик посидит со мной, мне надо переварить всё то, что вы мне только что сказали.
Как только доктора ушли, в палату зашла одна из самых красивых женщин, которых мне доводилось видеть. Мило улыбнувшись Эрику, она подошла к кровати, наклонилась и поцеловала меня в лоб:
- Ну что, сынок, сильно ж ты нас всех напугал. Давай знакомиться. Я - Аделаида, мать твоего супруга, который тут распустил, сидя рядом с тобой, сопли. Эрик, соберись, иди и принеси матери и Джону что-нибудь выпить,- элегантно выпроводила она сына из палаты. - А ты действительно хорош, не зря мой сын выбрал тебя. Какие у тебя глаза и ресницы! Малыш, я поговорила с докторами, и они заверили меня, что всё будет отлично. Если хочешь, мы заберём тебя к нам во Франкфурт, у нас есть хорошие врачи. Я вижу, насколько ты важен моему сыну, а значит, важен и нам: мне и Роберту, отцу Эрика.
Я был в полном ступоре. В глубине души я ждал чего угодно, но не такой реакции родителей Эрика на известие о том, что их сын - гей. А тут ещё они меня принимают как члена их семьи?! Нет, у меня явно съехала крыша, и я, наверно, всё ещё лежу в коме, и мне всё это сниться.
- Ладно, я вижу, ты ещё не совсем оклемался. Полежи, поспи, мы с тобой ещё наболтаемся. Я пока подежурю здесь вместо Эрика, если ты не против, а то уж больно долго он не купался, и теперь от него так и прёт потом. Ты его сам отправь домой, а то он меня не слушает, да и ты вышел из комы. Пусть он съездит домой и выспится.
- ОК, - только и смог сказать я в ответ. - А когда Вы приехали, - мне вдруг стало это интересно, - и как Вы узнали про нас?
- Глупый, все матери чувствуют боль своих сыновей. В тот же день, когда ты впал в кому, у меня на сердце вдруг стало так тяжко, что я решила, что что-то случилось с Эриком, и, недолго думая, взяла билет и прилетела к вам домой. Сильвия мне сказала, что из университета вы так и не возвращались, и потому я решила приехать за вами сюда. Здесь-то я и нашла моего бледного сына. Эрик разрыдался, увидев меня, и всё мне рассказал про вас. Впрочем, я и до этого подозревала, что мой сын гей, но когда я увидела тебя, то поняла, что только слепец не влюбится в тебя. Я прекрасно понимаю моего сына и одобряю его выбор. Ну, а какой ты человек - поживем увидим, но у такого малыша с такими ангельскими глазками, я думаю, не может быть сердце демона... Ну ладно, отдыхай, сынок, тебе надо набираться сил, а то мой пострелёныш не выдержит, если с тобой что-нибудь случится. Спи, - и, нежно поцеловав меня в лоб, Аделаида грациозно вышла из палаты.
Ко мне тут же влетел Эрик и, с разбега присев на кровать, обнял меня, приподняв мою голову и положив её себе на грудь. Я крепко обнял Эрика, вдыхая запах моего любимого.
- Эрик, какая у тебя замечательная мать! Где ты её откопал? Как же тебе с ней повезло!
- Малыш, она не только моя, но теперь и твоя мать, и это нам с ней повезло, что я тебя встретил в этой жизни. Мама полностью одобрила мой выбор, хотя ещё не знает тебя так, как я... Малыш, как же я за тебя испугался! Я чуть не умер от ужаса, когда ты впал в кому. Хорошо хоть мама прилетела вовремя, а то не знаю, что бы я делал один?
- Ладно, мой милый, всё уже позади. А теперь тебе надо поехать домой, искупаться, выспаться и привести себя в "товарный" вид, а то уже все медсестры от тебя шарахаются. Смотри, а то ещё вколют мне что-нибудь не то из ревности.
тут я заметил, что вся палата была уставлена вазочками с моими любимыми гиацинтами, а на тумбочке лежала пачка писем. "Ого, интересно, откуда у меня столько корреспонденции-то, мне ж только предки мои пишут", удивился я. Протянув к пачке руку и взяв самое верхнее письмо, я обнаружил, что это письмо от моего однокурсника с пожеланиями скорейшего выздоровления и возвращения к учёбе. В середине стопки я нашёл письмо от некоего мистера Оливетти, менеджера сети магазинов, где Эрик купил мне полупальто. Он искренне переживал по поводу моей внезапной болезни , выражал мне пожелание скорейшего выздоровления и сообщал, что даже если я не смогу стать лицом их сети магазинов для рождественской распродажи, то они с нетерпением ожидают моего решения по поводу весеннего сезона. Да, чем дальше в лес, тем интереснее; откуда он смог узнать про мою болезнь?
В самом низу стопки лежали письма от моих самых близких друзей из нашей с Эриком подгруппы. Ребята, оказывается, приходили сюда каждый день после занятий и по очереди дежурили вместе с Эриком, оказывая ему моральную поддержку, и из чувства благодарности и гордости за моих друзей у меня на глаза навернулись слёзы. Тут мне стало так одиноко! Я уже пожалел, что отпустил Эрика домой, и слёзы потекли нескончаемым потоком.
В этот момент в палату тихо вошёл Эрик. Увидев мою истерику, он с криком подлетел ко мне:
- Малыш, что случилось, вызвать врачей, тебе больно?
Ничего не говоря, я схватил Эрика за рукав и так сильно дёрнул, что он, от неожиданности потеряв равновесие, всем своим весом плюхнулся на меня. Испугавшись, что сломает мне все рёбра, Эрик попытался было тут же вскочить, но я так сильно его обнял, что даже немного удивился: откуда у меня столько сил?
- Эрик, я так тебя люблю, мне стало так одиноко без тебя. Я испугался, что больше не увижу тебя, потому и разревелся, как девчонка. Какой ты умница, что не стал слушаться меня и вернулся.
- Малыш, какой же ты всё-таки глупый у меня! Да пусть хоть Армагеддон начнётся, я от тебя никуда не денусь. Я просто съездил домой, чтобы поменять бельё и заодно побриться - вдруг моя щетина поранит эту кожу, - нежно гладя по щеке, Эрик поцеловал меня в нос. - Мама тут для тебя быстро испекла её фирменный кекс с изюмом, он ещё горячий, хочешь?
- Всё-таки Аделаида молодец, что отпустила тебя ко мне, а то я бы, наверно, от тоски уже коньки отбросил.
- Не говори глупости, она и не позволила бы мне остаться дома, когда ты тут. И ещё - папа звонил, интересовался, не стало ли тебе лучше, и очень обрадовался, когда услышал, что ты вышел из комы. Завтра он тоже прилетит сюда полуденным рейсом, чтобы навестить тебя, а заодно и познакомиться с тобой.
Да, теперь ещё и отец! Господи, да как они не могут понять, что, может быть, у них в Европе это и нормально, когда их отпрыск во всеуслышание заявляет о своей нестандартной ориентации и знакомит предков со своим избранником, как и обычный гетеросексуал, но я-то из бывшего Советского Союза, где все семьдесят лет у нас утверждалось, что секса как такового в стране нет. А если кто-либо объявлял о своей нетрадиционной сексуальной ориентации, то за этим следовало, как минимум, гонение со стороны общественности, а в худшем случае - тюремное заключение, что хуже смерти.
Хорошо всё-таки, что мы являлись студентами медицинского факультета и находились в нашей университетской клинике. Меня разместили в палате-люкс, где даже кресла могли разворачиваться в канапе, так что дежурившие родственники могли с удобством разместиться на них на ночь. Я попросил дока отключить меня от системы мониторинга. Хоть сегодня Эрик и останется, как обычно, ночевать у меня, но спать мы будем вместе!
После ужина доктор разрешил мне прогуляться в коляске с Эриком по зимнему саду. А так как чувствовал я себя отменно, и показатели были в норме, док разрешил нам немного дольше не выключать свет в палате, при условии, что мы не будем шуметь и мешать другим больным.
Мы поиграли с Эриком в карты, посмотрели телик, а когда стали укладываться, Эрик принёс из подсобки подушки и одеяло и, разложив кресло, стал обустраиваться в канапе.
- Не понял! Ты что это, решил бросить жену и спать раздельно? Не, брат, так дело не пойдёт. Иди сюда, - сказал я, откидывая одеяло и хлопая рукой по постели.
Эрик хотел было возразить, но не стал этого делать. Погасив свет, он скинул с себя одежду и быстро забрался ко мне в постель.
- Малыш, как же я тебя хочу, если бы ты только знал, - крепко обняв, тихо замурлыкал мне в ухо Эрик.
- Можешь не продолжать, и так всё чувствуется, и весьма явно!
Сладостно уткнувшись Эрику в его могучую шерстистую грудь, я нежно провёл языком от основания шеи до подбородка, отчего из горла парня вырвался хрип возбуждения.
- Малыш, лучше не стоит меня так сильно возбуждать: тебе нельзя напрягаться, а у меня потом весь день будут яйца болеть от того, что не смог кончить.
- А кто сказал, что ты не сможешь кончить? Не забывай, мы с тобой в палате-люкс, тут и душевая есть; если что, можешь подрочить, - стал я подкалывать Эрика, - ну, на крайний случай, можешь попросить какую-нибудь ночную медсестру сделать тебе шикарный минет.
- Я тебя сейчас придушу, - и, крепко впившись в мои губы, Эрик не дал мне больше сказать ни слова.
Вы когда-нибудь занимались любовью на больничной постели с компьютерным контролем положения? Лучше не пробуйте: уссытесь от смеха. В момент экстаза кровать начинает реагировать на движения со свойственной только ей логикой: может приподнять спинку или опустить кровать ниже к полу, или ещё лучше - перевести кровать в вертикальное положение. Короче говоря, промучившись так какое-то время, мы с Эриком в конце концов перебрались на канапе, где он любил меня страстно и нежно до самой побудки.
Уже утром, осмотрев меня и мои новые томограммы, доктор Арчибальд разрешил мне выписаться, но на всякий случай решил продержать меня в больнице ещё сутки.
После обеда ко мне пришли Аделаида и Роберт, папа Эрика. Так вот в кого пошёл мой милый! Высокий скандинавский Аполлон, под два метра ростом, с такой же обильной растительностью по всему телу, как и у его сына, Роберт уверенно шагнул ко мне и, нагнувшись, поцеловал меня прямо в губы, затем сделал комплимент Эрику:
- Молодец, сынок, у тебя замечательный вкус, я на твоём месте тоже не колебался бы.
Вот это да! От удивления и смущения я быстро стал моргать, не зная, как себя вести в подобной ситуации. А Роберт, прямо глядя мне глаза, вдруг нежно так потрогал своими огромными пальцами мои ресницы:
- А ресницы-то какие! Аделаида, может, попросим нашу "невестку" тебе их одолжить?
- Роберт, перестань смущать Джона, какой же ты всё-таки хам. Доброе утро, птенчик, как вы тут отдохнули? Надеюсь, Эрик тебя не замучил за ночь?
- Доброе утро, миссис Аделаида, рад с Вами познакомиться, мистер Роберт. Извините, я бы встал с постели, но на мне только больничная пижама (если кто не знает, в Европе больничной пижамой называют простыню, которая завязывается на спине парами лямок, но задница при этом так и остаётся голой), - смущённо поприветствовал я предков Эрика.
- Ого, да тут сама Её Величество Учтивость! Настоящая "восточная принцесса", - продолжал смешить нас Роберт. - Сына, будь я помоложе и не будь я женат на твоей матери, я бы увёл у тебя эту крошку.
- Роберт, перестань, как тебе не стыдно; что про нас подумает малыш? - и уже обращаясь ко мне, она сказала: - На первый раз я сделала вид, что не услышала ни "миссис", ни "мистер". Зови нас просто по имени, ты же теперь член нашей семьи, - и нежно поцеловала меня в лоб. - Мы договорились с доктором Арчибальдом, он разрешил забрать тебя сегодня. Эрик поможет тебе одеться, а мы с Робертом подождём тебя внизу.
Когда мы остались в палате вдвоём, я не вытерпел и спросил Эрика в лоб:
- Твой отец что, "би"?"
- Да, он "би", и что тут такого удивительного?
- Да нет, ничего, - я не знал, что дальше сказать, да это и не важно было.
Я был счастлив от того, что предки моего любимого так легко и быстро меня приняли. Хотя теперь меня это уже не удивляло. Раз уж отец Эрика не скрывал свою бисексуальность, то, конечно же, они должны были легко принять гомосексуальность своего отпрыска. Всё встало на свои места...
- Эрик, помоги развязать эти чёртовы лямки у меня на спине, мне никак до них не дотянуться.
- А ты не развязывай, просто стяни простыню через голову.
- Ага, и голым стоять перед тобой? Нет уж, не такой уж я и эксгибиционист! Вдруг ты возбудишься и возьмёшь меня прямо тут! - начал я ехидничать. - Ты же такой неугомонный!
- Я и без того тебя постоянно хочу; но не бойся, я потерплю до дома.
- Вот уж нет, дома ни-ни - там же предки!
- А с чего ты взял, что они останутся сегодня дома? Они давно уже забронировали номер в Хилтоне. Не такие уж они у меня и старые, чтобы не знать того, что сегодняшний вечер и вся ночь принадлежит полностью нам двоим.
Да, Европа... Что ни говори, тут другие нравы, другая мораль - но меня это вполне устраивало.
Одевшись в свои шмотки, Эрик достал из пакета привезённое из дома моё новое полупальто, которое я так ни разу и не успел одеть. И уже когда он повёз меня к выходу, то обошёл кресло-каталку, присел передо мной на корточки и тихо так сказал:
- Джо, обещай, что что бы ни случилось, ты никуда от меня не убежишь! Больше ты не вернёшься в свою общагу. Даже если мы с тобой поругаемся, лучше я уйду, но ты ни шагу не сделаешь из нашего дома.
- Хорошо, Эрик, я постараюсь. Но обещать я тебе ничего не могу: сатана любит строить козни, чтобы мы были вынуждены нарушить наши клятвы. Поэтому я стараюсь никому не давать никаких клятв и обещаний: поживём - увидим.
Вечером, когда Роберт и Аделаида поехали к себе в гостиницу, Эрик на руках отнёс меня в спальню, и этой ночью мы просто крепко уснули в объятиях друг друга.
Так начались будни нашей совместной жизни.