В деревне вся твоя жизнь на виду. Что бы ты ни делал, всем и всё об этом известно. Идёшь с рыбалки, а соседки-кумушки досконально знают сколько рыбьих хвостов у тебя в садке. Копаешь картошку в огороде и можешь не считать, соседи точно скажут сколько ты накопал. Не успел какой девке подол задрать, а всем известно что и как, и сколько, и в какой позе. К задиранию подолов у нас относятся со снисхождением. Дело житейское. С малолетства знают, что это не какое-то постыдное дело, а вполне нормальное действие для удовлетворения телесных потребностей. Дети видят, как всё это происходит у животных. Да и теснота деревенских домов, когда спят едва не вповалку, не позволяет старшим прятаться, занимаясь повышением рождаемости. Часто бывает так, что на одной кровати отец наяривает мать, а на кровати, что стоит напротив, братишка пялит сестру. Дурной пример заразителен. Поэтому и не делают трагедии, считая, что ничего страшного в том, что детишки пошоркались, не случится. Ещё и подскажут, чаще всего мать, что дети делают неправильно, как лучше делать, чтобы оба получили удовольствие. Мало подскажет, так и показать может, разведя ноги в стороны. Бывает, что и включится в детские шалости, если есть желание, когда прихватит шалунишек на горячем. И не только своих. Нинка Задорожнова, соседка из дома, что стоит напротив через огород, позвала в гости. Ей отец привёз новые кассеты с музоном. Он у неё железнодорожник, проводник, так что бывает в разных краях, в отличии от нас, деревенской серости. Уедет на пару-тройку недель, вернётся, в бане напарится, водку попьёт, помнёт жену свою тётю Тоню и снова в поездку. А тётка с дочерями кукует дома. Детей у них трое и все девки. Нинка самая старшая. Она старше меня, но мы с ней дружим. С детства вместе, с тех пор, как Нинка с голой задницей и в коротеньком платьице, носилась по улице в компании таких же голожопых и босоногих детишек. И разницу между пацанами и девчонками изучали вместе, на живых наглядных пособиях. Так что дружба наша с детских лет держится. У Нинки послушали новые записи. У неё и маг нормальный, "Вега" По нашим местам круть неимоверная. Две колонки, да ещё отстёгиваются и их можно разнести по сторонам. Вот мы и наслаждались музыкой от американских орлов, который раз включая хит всех времён и народов под названием "Отель Калифорния". Слов не знаем, потому что в школе из всего английского лексикона запомнили лишь стрит, тикет и по мелочи кое-что ещё. Мы бы и про тикеты не знали, если бы не песня, которую потом у нас переделали в "Синий иней". Сидим на диване, Нинка в штаны мне полезла. Я-то культурный, я ей в трусы не лезу, сверху майки титьки щупаю, а она сразу в штаны. И вдобавок расстёгивает их и с меня стягивает. Я прямо заволновался. — Нин, не надо. — Почему? Я хочу. — Нин, мы только растележимся, а тут мать придёт. — И что? Ты мамку испугался. Да ничего она не скажет. И к тому же она ко мне в комнату не заходит. — Нинка, вот никогда не заходит, а сегодня зайдёт. И что будем делать? Нинка фыркнула — Подумаешь, шуганный какой. Что она нового увидит? То она девочка маленькая. Не тяни резину, снимай штаны. Трусы тоже снимай. Мне что, за тебя всё делать? Подчинился, потому что и самому хотелось. А так получилось, что у Нинки просить не надо, сама первая захотела. Нинка писун в рот поймала и начмокивает, сосёт, ровно теля сиську. У меня прямо по телу благодать растекается. В душе ангелочки запели, подыгрывая себе на арфе. Или на чём они там играют. Нинка сосёт, а я стараюсь руку ей в трусы засунуть. Она задом подвигала, чтобы я мог достать и замерла. И так удобно её зад расположился, что мой палец прямо туда и попал. В жопу. Просто дальше не дотянулся. Нинка потихоньку задом шевелит, на палец насаживается. Но и сосать не перестаёт. То ли я накаркал, то ли звёзды так сошлись, только вот тётя Тоня ни разу в комнату дочери не заходила, а тут зашла. И тихо так, главное, что мы и не слышали. А может просто увлеклись и потому ничего не слышали. Тётя Тоня, чтобы нас не пугать, а то с испуга у Нинки станется кавалеру чео прикусить, в косяк постучала. Нинка сразу от меня прянула и сделала вид, что мы просто первоклассники на уроке музыки. А что я без штанов, а у неё титьки вывалились наружу, так это от восторга и восхищения. Нинкина мать руками всплеснула — Дочь, а почему ты Вову раздела, а сама в одежде сидишь? - От тётки ощутимо несло свежевыпитой водкой. Квасили в своём сельпо, не иначе. - Дочь, Нинушка, ты сосала, что ли? — Да. И что? Нинка приняла независимый вид. А мне остаётся лишь молча сидеть. Штаны хрен знает в какой угол закинули. — Ничего. Просто ты, на мой взгляд, не совсем правильно это делаешь. Нинка психанула — Ну так покажи, раз такая грамотная и умелая. Ну, давай, показывай. Что встала? Тётя Тоня тоже завелась. Поддатая, так чо. — И покажу. Смотри и учись. Вова, расслабься и сиди смирно. Я, то есть мы, сами всё сделаем. Нина, сползай на пол, а то изогнулась на диване. тебе же неудобно так, спину же потом ломить будет. Вот. Вот так, на коленки рядом вставай. Дочь, сосать надо начинать с того, что нужно головку осушить. Тогда она чувствительнее будет. Подуй на неё, потом лизни. Куда ты сразу в рот тянешь? Это тебе что, петушок на палочке? Как вы его зовёте? — Чупа-чупс. — Да хоть хуюпс. Залупа у мужиков нежная, а ты с ней сразу так. Вот как надо. Тётя Тоня с одной стороны, Нинка с другой принялись облизывать ствол, будто лижут мороженое. Начинали от мошонки и поднимались по стволу до головки, и снова вниз. И так несколько раз. — Вот, дочь, теперь возьми головку в рот и слегка соси. Соси и одновременно языком по ней, языком. Облизывай во рту. Пока мать учит дочь, свободные руки сами по себе полезли к Нинке под юбку. Нинка задвигала задом, когда начал гладить расщелину, замычала. Тётка отвлеклась, посмотрела на дочь, а меня и придвинула ближе свою задницу — Меня тоже можно гладить. Прикольно. Одна задница...Нет, не тощая. Задница у Нинки округлая, мягкая, но с материной не сравнится. У матери задок как у порося хорошего, а Нинке такую ещё наедать и наедать. Их губы и языки скользят по члену, их руки ласкают мошонку, мои руки тискают их попы. Неудобно ужасть, никак не достать до заветного горячего тайника. Нинка-то привыкла, а как посмотрит тётя Тоня, если я суну палец в её зад? А никак. Нормально восприняла это действие. Даже стала задом крутить, насаживаясь на палец. Что? Драть баб в задницу не гигиенично? Да у нас не найти девки или бабы с целкой в заднице. Им те целки переломали едва не с колыбели. Гигиену им подавай. Да коли баба в зад даёт, так она сроду не забеременеет. Тётка оттолкнула Нинку. — Всё, хватит. Хватит сосать я сказала. Смотри какая у него залупа стала. — Какая? Надулась так, что того и гляди лопнет. Раздевайся. — Совсем? — Ты что, в трусах шоркаться собралась? Конечно совсем. — Мам, а ты? — Ну, если Вова меня шоркать станет, то я готова. Нинку драть - дело привычное. Не в первый раз и даже не во второй. А вот маму её оттарабанить, это было бы здорово. Если сама просится на кукан, то зачем отказывать? — Тёть Тонь, да сколько угодно. Я готов. Тётя Тоня мигом от одежды избавилась, оставив лишь трусы. — И ладно, коли так. Нинка, садись. — Куда, мам? — Ты что, первый раз, что ли? На хуй садись, дурында. Да куда ты так? Погоди. Надо головку смочить.- Тётка взяла головку в рот, помусолила. - Готово. Теперь дай я пизду тебе расправлю. От же корова, ничего без матери сделать не может. И подержу, направлю. Садись теперь. Стой! Ты куда полетела? В космос? Дура! Надо сесть медленно, чтобы там внутри всё расправилось. Посидеть, давая им привыкнуть друг к другу. — Кому им, мам? Вот же дура! Пизде к хую надо дать привыкнуть, кому же ещё. Вот так. Потом не спеша подниматься. Правильно. И так же медленно садись. Теперь можно быстрее. Скачи, кобылка ты моя, катайся. Нинка скачет, а тётка едва не в пизду нос воткнула, смотрит что и как. — У Вовика хороший, толстый хуй. Чуешь, как плотно входит? У твоего отца тонкий, что сигарета. Вот он мне всё время в задницу и толкает. А у Вовы хороший. Дочь, может хватит скакать? Маме место уступи. Тётя Тоня согнала дочь с насиженного места, уселась сама. Нинка попыталась помочь матери, придержать член, чтобы она села. — Уйди, я сама. Села и заохала. — Ой, хорошо! Ой, хорошо! Достал! До печёнок достал! И запрыгала, как коза из песни Яшки Артиллериста. А Нинка титьку мамкину в рот взяла, сосёт. И свободной рукой в пизде чего-то ищет. Нашла. Матушка заблажала — Ой! Кончаю! Аааа! Нинка возмутилась — Сама так кончила, а мне не дала. — Молодая ещё, успеешь. Дай-ка я раком встану. Вова, сможешь ещё? А у Вовы стоит, будто проморозило его. В ответ лишь кивнул. Тётка быстро коленями на диван, голову на спинку. — Вов, давай. — А я? - Нинка едва не плачет. - Я тоже хочу. Мама, это вообще-то мой парень. — Твой, твой, кто спорит. Ты, Нина, сверху меня давай, в кучу малу. Нас так один городской е...Впрочем, неважно. Сверху садись, жопу выставляй, а Вова нас по очереди сношать будет. Вот такого в моей жизни ещё не было ни разу. Тётка снизу на коленях стоит, опу выставила. Нинка сверху. Всадил ей, она лишь попискивает при каждом толчке. Тётка снизу — Вов, Вова, про меня не забывай. Из Нинкиной пизды хуй вынул да в тёткину сразу. Та ойкает, пытается подмахивать, да куда там, Нинка же сверху придавила. А я по очереди то одну, то другую. У Нинки пизда тесная, у тётки широкая. Разнообразие. И вход в задницу у Нинки розовый, узкий, а у тёти Тони сразу видно, что часто пользуются этой дорогой, наезженная колея. Воткнуть, что ли? Спросить бы надо. Вначале палец сунул в задницу. Она лишь жопой повела, ничего не говорит.Я тогда, как меняю её с Нинкой, вроде случайно к анусу головку прижму, подержу так. Никакой реакции. А уж когда Нинка спустила и с матери сползла, приставил головку к жопе и слегка нажал. Тётка молчит. Потом спрашивает — Чо замер? Втыкай уже, вишь жду. Нинка смотрит, как её мать дрючат в жопу. Когда саму в задницу имеют, не видо же ничего. А так хоть на материном примере посмотрит. А тётка ахает, охает, чего-то то ли сказать, то ли спеть пытается. Заполнил я тётке Тоне задницу по самые края. Когда головку вынул, потекло. Отдохнули малость. Помылись. Тётка бутылку выставила. — Вов, ты у нас заночуешь? — Да можно. Не потеряют. — Хорошо. А потом они изнава сосали, под меня ложились и сверху садились. Не по одному разу испробовали и Нинкину задницу с пиздой, и тёткину. Угомонились уж под утро. Я даже мозоль натёр на залупе. Покраснела и саднит. Тётка какой-то мазью смазала, сказала, что к вечеру пройдёт. Не успел домой прийти, мать ехидничает — Что, двух куриц оттоптал? Молодку ладно, а на старуху как встал-то у тебя? Деревня, все всё знают. — Так и встал. Пизда что у молодой, что у старой одинаковы. Разницы нет. — Это точно. И та и другая хочет. И ту и другую ебать надо. Устал, поди. Две коровы-то все соки вытянули. Ничо, сёдня спать будешь, как убитый. — Посмотрим. — Ну гляди, пуп тока не надорви, смотритель.