Принцип

Подкатегория: больница, врачи

Ещё, ещё один толчок, ещё вперед, как можно дальше, и вот я непроизвольно сжимаю мышцы тазового дна, и мой член стреляет спермой. Ещё толчок, ещё выстрел, ещё толчок - новый выстрел и ещё. Жена вцепилась мне в спину ногтями, ногами удерживает меня за ягодицы, не позволяя мне покинуть её. Но вот мой член, достойно выполнив свой долг, быстро опадает и выскальзывает из влагалища. Жена издаёт приглушённый вздох, а по её телу волнами проходят судороги оргазма. Я скатываюсь с неё и лежу рядом на спине, полностью удовлетворённый. Через пару минут жена кладёт голову мне на грудь, закидывает на меня правую ногу.

- Ещё хочу! - нарочито капризным тоном говорит она.

- Так и я бы не против, но на работу пора.

- Не хочу на работу! Хочу тебя! - всё в том же тоне.

Она забралась на меня. Теперь её большие половые губы ласкают мой член, прижатый к животу, а её соки и моя сперма, стекающие из влагалища, делают эти движения чертовски возбуждающими.

Мы с женой живём вместе вот уже десять лет, но отношения у нас сохранились почти такими же, как в медовый месяц. Мы ни разу серьёзно не повздорили, а регулярный здоровый секс делал нас по-настоящему родными людьми. Я очень любил именно такие, утренние сексуальные утехи. Почему-то именно утром оргазм у меня был особенно ярким, и после секса мне было особенно хорошо, и в эти минуты, остававшиеся до неминуемого подъёма, у нас с женой получался особенно доверительный и искренний разговор.

Не знаю почему, но сегодня я задал ей банальнейший, на первый взгляд, вопрос.

- Зайчик, а ты почему за меня вышла замуж?

- Ну, как почему? Во-первых, ты красивый...

Она нежно прикоснулась к моему лицу.

- Я? Красивый? Никогда бы не подумал. Всё с тобой ясно, пора вставать.

Я нежно уложил её на постель и спустил ноги с кровати, потянулся за халатом. Жена ущипнула меня за попу.

- Не уходи!

- Люся! Я в ванну. Буди малышей, пора вставать.

Я накинул халат и пошёл в ванную. Там, раздевшись, посмотрел на себя в большое зеркало.

- Хм, красивый...

Красивым я себя никогда не считал. В зеркало смотрелся только потому, что бриться на ощупь не умею. И тут вдруг - "красивый". Лицо как лицо. Если честно, то я всегда гордился своим телом. Неплохо сложен. Широкие плечи, узкие бёдра, хорошо развитая мускулатура, и всё это при росте в 180. "Красивый"... Плоский живот, ниже - тоже всё в порядке. Но ведь Люся этого не видела раньше!

Нет, секс у нас до свадьбы был. Тогда я впервые оказался с ней в постели, сломив отчаянное, но скорее показное сопротивление, впервые расстегнул лифчик, впервые взял в руки бутоны её девичьей груди, поцеловал их. Проскользив ладонью по животу и спустившись к заветной цели, я понял, что она готова отдаться. Люся, отвечая мне томным изгибом тела, тоже ласкала меня. Движения рук по спине, по груди, животу... Её рука скользнула мне под резинку трусов и, наткнувшись на стоящий член, замерла.

- Не бойся, всё будет хорошо.

Я освободил её и освободился сам от остатков белья, после чего очень осторожно ввёл член во влагалище на пару сантиметров. Пока всё шло нормально. Ещё чуть-чуть вперёд... ещё чуть-чуть... Она полностью расслабилась. Она полностью мне доверяла. Ещё вперёд - и сдавленный крик, попытка освободиться от меня... Я не настаиваю на продолжении. Я понимаю, что она лишилась девственности, понимаю, что ей больно. В конце концов, я ж не зверь. Я люблю её! Могу и потерпеть. Именно в тот момент, встретив впервые на своём сексуальном пути девственницу, я решил жениться.

Мне хватило ума потерпеть неделю, а затем постепенно, по маленькому шажку я стал вводить её в сладкий мир секса.

Неожиданное препятствие возникло во время приобщения Люси к оральным ласкам

С тех пор я машинкой стал коротко остригать волосы на лобке, а заодно брить ствол члена и мошонку.

Однажды в городской бане парень из параллельной группы спросил у меня:

- Ты что, волосы на лобке бреешь?

- Нет, машинкой стригу, - спокойно ответил я.

- На фига?

- А ты не думаешь, что кому-то волосы в нос лезут при определённых обстоятельствах?

- При каких это обстоятельствах?

- Хм, подумай.

- А, понял, - Андрей заулыбался.

А вечером он появился в моей комнате общаги и попросил машинку для стрижки, шёпотом сказав зачем. Мне не было жалко...

Стук в дверь прервал мои воспоминания.

- Пап, я писать хочу!

Это сын. Открываю защёлку, а сам лезу в ванну, за занавеску, включаю воду и смываю с себя следы утреннего секса.

Дальше всё рутинно: кофе, сыновей в школу, а сами - на врачебную конференцию. Вот тут-то меня и ждал сюрприз.

Около месяца назад меня пригласили в приёмный покой. Там сидела молодая пара с сыном. Я, как обычно, спокойно, без спешки, собирал анамнез, жалобы, записывал всё это в историю болезни. Я всегда так делал: пока я всё это спокойно и без суеты записывал, малыш привыкал ко мне, и потом я мог совершенно спокойно посмотреть его и послушать. Так было и в этот раз.

Я сказал родителям диагноз, объяснил, как я буду лечить больного. Внезапно мать (а сын сидел на руках у отца), буквально взвизгнула:

- Пошли отсюда! Не будем мы лежать у вас в стационаре!

- Дело ваше. Но только малышу у нас будет лучше.

- Разберёмся!

- Разбирайтесь. Ваш участковый врач сейчас на приёме, именно он направил Вас в стационар. Если Вы не хотите лечиться у нас, идите к нему, но прежде напишите мне отказ от госпитализации. Сын Ваш, за него отвечаете Вы, а не врачи. Хотите лечиться на дому - пожалуйста, только зачем тогда надо было приходить в стационар и тратить моё время на заполнение ненужной истории болезни?

С этими словами я ушёл к себе в кабинет.

Через две недели из области приехала комиссия по жалобе этого отца. Прочитав жалобу, я был просто взбешён. Оказывается, я кричал на ребёнка, тот забился в угол, мать чуть не лишилась чувств, им пришлось обращаться в скорую помощь, а теперь мать вынуждена принимать по назначению невролога дорогостоящее лекарство – реланиум. Последнее меня возмутило больше всего. Реланиуму цена - три копейки. Не буквально, конечно, но это недорогое лекарство.

Члены комиссии пытались меня зацепить хоть с какой-то стороны, но им это не удалось. По счастью, у дверей приёмного покоя ждали приёма и другие люди, которые сказали, что никакого крика не было, что родители совершенно спокойными вышли из отделения. Комиссия была раздосадована, но нашему главному врачу, который, к его чести, поддержал меня, было велено провести врачебную конференцию с разбором этого случая.

И вот теперь, на конференции, не называя меня, главный врач завёл совершенно иную песню. Я был вне себя от возмущения, но сдерживался, как мог.

Где-то в пояснице у меня появилась и постепенно стала нарастать боль. Она становилась всё сильнее и сильнее. Чувствую, что я не высижу тут ещё пятнадцать минут, которые оставались до окончания конференции. Я встал, повернулся к коллегам и сказал, что всё это говорится про меня, что всё это наглая ложь и что я буду отстаивать своё честное имя в суде. Потом я вышел на улицу. Боль дикая, но я, врач, не могу понять её причину. Следом за мной на улицу выскочила жена. Я собирался отлежаться у себя в кабинете, но она настояла на своём и увела меня в хирургию...

Да, вот что значит непредвзятый взгляд со стороны! Дежурному хирургу было достаточно взглянуть на меня, чтобы сказать:

- Что, Игорь Владимирович, почечная колика?

- Не знаю, - промямлил я и снова взвыл от боли.

Пришла процедурная сестра и ввела мне в вену атропин и промедол

Я пытался возражать, но общими усилиями меня довели до палаты, раздели и уложили на кровать.

Не буду описывать свои мучения в следующие 4 дня. Боль, промедол, атропин, но-шпа, баралгин, платифиллин, капельницы, опять боль и дальше по кругу. А через 4 дня меня увезли в областную больницу. Принимавший меня врач разъяснил перспективу: утром катетеризация мочеточника, если это не поможет - то в операционную.

- Доктор, а катетеризация - это очень больно?

- Ну... неприятно, конечно.

- Ясно, значит, очень больно. Вы будете делать?

- Нет, утром придёт Ваш лечащий врач, Андрей Ильич, он всё и сделает.

лучше мне не стало, и, получив очередную порцию промедола, я отправился в кабинет цистоскопии.

- Снимайте всё ниже пояса, носки - не надо, - сказала мне медсестра.

Я покорно стянул штаны с трусами.

- Ложитесь на кресло.

Кресло было урологическое, но от гинекологического ничем не отличалось. Я лёг на спину, уложил ноги на подколенники.

- Двигайтесь ближе ко мне, ещё, ещё.

Я подвинулся, как было нужно, и почувствовал, что теперь у меня и анус открыт для всеобщего обозрения. Чувство было мерзким. Медсестра встала у меня между ног, грубо, в два приёма, до боли залупила мне головку, ниже головки обернула член марлевой салфеткой и зафиксировала её вокруг лейкопластырем. Всё это было отвратительно, и я, будучи не в силах на это смотреть, повернул голову набок.

- Вера Семёновна, больной готов? - сказал вошедший врач, и голос его показался мне знакомым.

Я приподнял голову. Это был Андрей. Тот самый, из параллельной группы. Мы не виделись после окончания института, но я его узнал; узнал и он меня.

- О, Игорь?! А я смотрю историю: Петров, врач, но не ожидал, что это ты.

- Как видишь, я.

- Ну, расскажи, как тебя к нам угораздило.

- Слушай, Андрей, не хотелось бы вести разговоры в таком расхристанном виде, так что давай уж как-нибудь побыстрее.

- Понял. Промедол сделали?

- Сделали. Но если будет больно, я буду орать.

- Ори, не матерись только.

С этими словами он левой рукой взял мой член, а правой быстро ввёл через уретру в мочевой пузырь тубус цистоскопа. Это было ещё терпимо, и я только ойкнул. А вот когда по воспалённому мочеточнику пошёл катетер, я заорал нечеловеческим голосом.

- Всё, Игорь, всё в порядке. Отлично получилось, моча хлещет. Больше больно не будет.

Он аккуратно вывел цистоскоп.

- Всё, вставай.

Кое-как я вернулся в вертикальное положение на полу. Посмотрел вниз. Из моего члена торчал катетер, а из него на пол капала не то кровавая моча, не то просто кровь.

Потом меня водили на рентген, сестра пыталась мне через катетер ввести контрастное вещество, я орал, как недорезанный, от вновь появившейся боли в пояснице, но всё будто бы получилось как надо.

Одурманенный лекарством, я продремал весь день, а вечером начались новые мучения. При самом искусном введении резинового катетера, а тем более металлического тубуса цистоскопа в мочевой пузырь ранение слизистой уретры в области сфинктеров неизбежно, поэтому следующие три дня каждый раз я мочился со слезами. В первую ночь после катетеризации я дважды просыпался от дикой боли в пояснице и полз к медсестре, которая промывала мне забившийся катетер.

Но вот сильнодействующие лекарства мне отменили, я стал абсолютно адекватно всё понимать и решил, что хватит уже болеть, пора выздоравливать. Будете смеяться, но организм меня понял, и я пошёл на поправку. Появился аппетит, улучшилось самочувствие. Жизнь налаживалась!

Правда, в конце первой недели лечения был ещё один инцидент. Я проснулся под утро от дико болезненной эрекции. Кое-как добрался до туалета, спустил трусы

Теперь смешно, но тогда я подумал, что знаю, как добиться у себя эрекции, а вот как её прекратить в таких обстоятельствах, нет. Что делать? Обратиться к медсестре? Нет уж, увольте! Вот только в таком виде меня здесь ещё никто и не видел. Ослабить пластырь? Так он потом может и не прилипнуть как надо, а если выскользнет катетер? Снова на кресло и снова катетеризация? Не приведи...

Ничего другого я не придумал и ценой невероятных усилий заставил себя помочиться. Помогло. Член опал, головка порозовела. А на следующее утро медсестра мне сказала, что катетер надо было убрать ещё вечером, но она забыла сказать мне об этом. Ну не сука ли?!

Я с удовольствием удалил катетер, избавился от мочеприёмника и наконец-то прикрыл головку крайней плотью. Чувствовал я себя нормально, но теперь меня вдруг взволновал вопрос, будет ли всё у меня функционировать так же, как раньше? Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать.

Вечером в отделении дежурил Андрей Ильич. Он зашёл к нам палату.

- Ну, больные, как дела?

Тут почти все не упустили возможность пожаловаться ему на свои болячки. Андрей всё терпеливо выслушал и обратился ко мне:

- Слушай, Игорь Владимирович, я тут немного закрутился и до сих пор не написал в твоей истории первичный осмотр. Так что пойдём, посмотрю тебя, и закроем тему.

Мы вместе вышли в коридор. Я повернул в сторону смотровой, но Андрей сказал, что посмотрит меня в ординаторской. Там мы сели за стол, я стал отвечать на положенные вопросы, Андрей всё записывал.

- Ну, давай теперь посмотрю тебя.

- Слушать, что ли, будешь? Так вы, хирурги всех мастей, и фонэндоскоп-то держать не умеете.

- Зачем нам слушать? Пожалуется на что-то больной - терапевта позовём. Иди за ширму. Повернись ко мне спиной, футболочку подними.

Он постучал мне по пояснице, спросил:

- Не больно?

- Запиши: симптом Пастернацкого - отрицательный.

- Запишу-запишу... Повернись. Давай штаны пониже опусти.

- ???

- Вместе с трусами. Давай-давай, не стесняйся.

Без последней фразы я бы ответил: "Ты что, давно голым меня не видел?", а так сказал:

- После того, что вы тут со мной делали, стесняться мне уже нечего.

- Да уж, женщины более спокойно относятся ко всем нашим осмотрам, а с мужиками - просто беда. Я всё прекрасно понимаю. По идее-то надо бы делать отделение с чисто мужским персоналом, тогда пациентам психологически было бы намного проще проходить все процедуры, но медсёстрами мужчины работать не пойдут. Ну, давай, я ж не просто уролог, а уролог-андролог. Так что я посмотрю тебя как конкретно мужской доктор.

- Нет уж, пальцем в жопу, простату смотреть я тебе не дам.

- Да надо бы, но можно и повременить с этим. Ты молодой ещё, да и, наверно, жене верность хранишь.

- Ну и храню. Что тут особенного?

- Ничего. Это похвально - и точки зрения морали, и с медицинской точки зрения тоже... Ты тему-то не забалтывай, штаны снимай.

- Пожалуйста, - и я приспустил штаны с трусами. - Смотри.

- Пониже, до колен.

Спустил до колен.

- Да не комплексуй ты, я этого добра столько видел! Да и не только видел.

Андрей присел на низкий табурет и почему-то без перчаток начал аккуратно щупать мне яички, затем ещё более бережно придатки.

- Знаешь, я тут одного друга похоронил с раком яичка. Тоже всё молчал до последнего. Так что теперь обязательно всех смотрю. Пристально.

- Ты обиделся? Не надо, Андрей, забей! Просто ты тоже должен меня понять. Сам знаешь, как мужики ко всему этому относятся.

- Даже не представляешь, как знаю. Часто мне приходиться быть не только андрологом, но и мужским психотерапевтом. И особенные проблемы как раз с мужчинами-врачами. Так, всё здесь в порядке. Хорошо. Давай теперь здесь посмотрим.

С этими словами он открыл мне головку

- А ты по-прежнему волосы на лобке стрижёшь и мошонку бреешь?

- Андрей, я ж тебе давно объяснил, для чего я это делаю. Ты же вроде бы всё понял.

- Понял. Так же делаю.

Он, держа в правой руке мой член, левой рукой внезапно обнял меня за ягодицы и, приблизившись, взял мой член в рот. Я обалдел от такого поворота событий.

- Ты охуел, что ли?! - рука со сжатым кулаком занеслась, готовая к точному удару в челюсть, но я сдержал свой порыв и просто отступил назад, поспешно натягивая штаны.

- Игорь! Ты мне всегда нравился... Игорь!

- Заткнись! Надо же было мне так попасть, чтоб не только... не только... - я всё никак не мог подобрать нужные слова, - но и...

- Игорь! Успокойся. Сядь. Игорь, ты всё понял, ты всё правильно понял. Не перебивай меня. Ты мне всегда нравился.

- Андрей!

- Молчи. Ты не заметил, что я почти всегда оказывался в бане вместе с тобой?

- Так многие наши пацаны ходили в баню.

- Ходили многие, а я старался попасть в неё вместе с тобой! Я никогда близко к тебе не подходил, я всегда смотрел на тебя издалека. Ты такой красивый!

- Так, стоп. Эту фразу я недавно уже слышал. Что за хуйня!

- Твоё лицо... А тело!

- Так спортом бы занимался, как я, и у тебя такое же было б. Хотя что ты прибедняешься? Вроде и ты не обижен природой.

- Не обижен, но когда смотришь на молодое крепкое мужское тело...

- Перестань! Что тут смотреть? Ну, голый мужик, и что? Подожди-ка, ты что, в андрологи пошёл, чтобы иметь возможность мужиков за хуй теребить?

- Не надо меня оскорблять! Я хороший врач, и очень многие мне благодарны за то, что я избавил их от проблем в интимной сфере.

- Извини, я не хотел. Но если это так, то и смотри на меня как на мужчину с проблемами.

- И рад бы, только вот у тебя в каждом твоём движении сквозит такая... маскулинность, грация и сексуальность! Даже когда ты лежал в кресле на цистоскопии, даже тогда ты был безумно красив. А когда я взял твой член в руку, даже в перчатке, я чуть сознание не потерял от счастья! Счастья, что ты, такой желанный, находишься в моей власти!

- Андрей, слушай, прекрати. Не надо.

- Но и тогда я наступил на горло своей песне и сделал всё быстро и максимально аккуратно. Согласись...

- Андрей, что ты хочешь? Ах, да...

- Да!

- Андрей! Я искренне благодарен тебе за лечение, но я же никогда...

- И я никогда!

- ???

- Да, никогда. Я живу нормальной жизнью, я женат, у меня тоже двое малышей, но я хочу тебя! Тебя! Я всегда хотел именно тебя!

- Подожди, у меня голова идёт кругом.

- И у меня кругом, - Игорь вновь приблизился ко мне.

- Но я женат и...

- Да перестань! Я же знаю, что ты переёб пол-общаги, прежде чем втюрился в свою Людмилу.

- Ну, не пол-общаги...

- Да ладно скромничать, ни для кого это секретом не было. Это у тебя потом появились другие принципы. Наверняка пообещал ей не изменять с другими женщинами и не изменял.

- Откуда знаешь?

- Я ж тебе говорил, что я не только андролог, но и мужской психотерапевт.

- Ну, да. Обещал. И сдержу слово!

- Так ведь с женщинами! А я - мужчина!

- Вот и ебись с медсёстрами на дежурстве, как другие порядочные врачи, а меня оставь в покое! - и я вышел из ординаторской, громко хлопнув дверью, в палате бухнулся на кровать и отвернулся к стене.

- Игорёша, - обратился ко мне сосед по койке, которому тоже полегчало в последние дни, - что-то ты там долго осматривался. Вы там с доктором спиртика на грудь не приняли случаем?

"Чуть в рот не приняли", - хотел сказать я, но промолчал...

Уснуть я не мог, всё думал над словами Андрея, и до полуночи меня мучил дикий стояк. В конце концов, я не выдержал и, когда все уснули, снова зашёл в ординаторскую.

У меня всё функционировало!