Он целовал меня медленно и жадно, а его щетина жгла моё лицо. Я раскинул руки и, словно распятый, терпел ожоги его страсти, такой отчаянной, внезапно вспыхнувшей ярким пламенем. Он осыпал моё тело поцелуями, спускаясь ниже, к паху, где, согнувшись почти пополам, припал к моему члену. Он сосал его до тех пор, пока я не кончил ему в рот, рефлекторно выгибая тело. Он проглотил сперму и ещё с минуту облизывал и целовал член, который, опадая, утомлённо клонился, словно избегал ласки. Потом он положил голову мне на живот и замер.
Стоял октябрь, и всюду осенним огнём пылали деревья. Шёл дождь. Я лежал с закрытыми глазами и жалел, что дождь не может потушить моё пылающее лицо.
Утром с заспанным лицом и непослушными волосами он пил кофе и смотрел на меня щенячьим взглядом. Я сказал, что эта ночь была последней, что не надо больше встреч. Он опустил глаза в кружку, где один за другим лопались пузырьки кофейной пенки, наверное, так же, как лопались и его надежды.
После завтрака мы собирались молча, делая вид, что никто не думает о сказанном и услышанном. Прощальный холодный поцелуй у двери.
Всё, всё! Теперь главное - не вступить в лужу и не промочить ноги...
Три дня подряд, возвращаясь домой через парк, много лет душимый зеленью, я наблюдал одну и ту же картину. Под развесистыми дубами на спинке скамьи сидел парень. Он то смотрел перед собой, то провожал глазами прохожих. В первый же день я выхватил его взглядом из декораций обыденного маршрута и как любитель и ценитель мужчин детально изучил его внешность. Ему за двадцать (минус), худощавый (плюс), роста ниже среднего (минус), коротковолосый (плюс). Одежда опрятная, но ему не идёт, обувь красивая. Самое интересное - это выражение его лица. Он сидел с видом человека, смотрящего в витрине магазина на шикарный костюм, который ему совсем не по карману. Но сколько образов было нарисовано в его воображении, будь у него такой костюм! Все двести пять шагов, что я проходил мимо него в парке, я был этим самым шикарным костюмом. Я и смотрел на него сверху вниз, как и должна с витрины на прохожих смотреть одежда.
Два дня я никак внешне не показывал своего нарастающего к нему интереса. На третий день, пройдя от скамьи метров десять, я обернулся. Парень смотрел на меня. Я прошёл ещё десять метров и развернулся кругом. Парень по-прежнему смотрел мне вслед. На четвёртый день я уверенно повернул к парню.
- Привет! - обратился я к нему добродушно.
- Привет, - ответил он не сразу от неожиданности.
- Как насчёт секса? - спросил я прямо.
Он смотрел на меня большими и чистыми, как ручей, глазами. Он больше походил на овечку, которой предстояло долгое паломничество в поисках своей отары. Я же рядом с ним ощущал себя волком, который и не думал сохранять овечку целой. Меня не волновала судьба жертвы, меня раздражали раздумья хищника, в которые я предпочитал не пускаться.
Парень заморгал, обдумывая мой вопрос, и едва заметно кивнул головой.
- Ты спал с парнями? - спросил я, ободрённый его слабым, больше походящим на условность, согласием.
Он отрицательно замотал головой.
- Но хочется?
- Да, - наконец он облёк согласие в звук.
- А что хочется?
Он опустил глаза, и я снова стал дорогим костюмом не по карману. Пару мгновений он колебался и, когда снова посмотрел мне в глаза, произнёс:
- Минет.
Я улыбнулся уголками рта:
- Готов взять в рот?
Парень молча смотрел на меня, затем так же, как и на мой первый вопрос, едва заметно кивнул. Я подошёл ближе к нему и расстегнул ширинку:
- Давай.
- Здесь?! - опешил парень.
- Ага, - и я деловито начал расстёгивать ремень.
Парень испуганно заозирался по сторонам:
- Может быть, в другом месте?
- Где?
- Не знаю... Хотя бы в машине.
- У меня нет машины, - сухо ответил я.
Парень замолчал и поджал губы, словно мои слова означали крушение его чаяний на первый оральный секс. Возможно, он полагал, что его пригласят в уютную квартиру, предложат выпить и принять душ, а потом погрузят в негу мужской ласки на огромной кровати с бельём из сатина. Или он воображал, что его усадят в дорогой автомобиль, пропахший парфюмом, табаком и кожей, и после недолгого круиза по ночному городу увезут к аэродрому, где достанут, наконец, огромный член, который он будет сосать под заходящими на посадку самолётами.
Я смотрел ему в глаза и осознавал, что его терзания доставляют мне больше удовольствия, чем если бы я кончил ему в рот здесь и сейчас. Он держался за спинку скамьи, готовый в любой момент прыгнуть и убежать. Я шмыгнул носом и спросил:
- Как ты относишься к общественному транспорту?
В очередной раз парень окинул меня взглядом, полным ужаса и отчаяния.
- Расслабься! - я застегнул ширинку. - Едем ко мне.
Он сглотнул и почти без колебаний согласился.
Мы молча ехали к мне домой, и я всё ждал, когда он с извинениями выйдет из трамвая, завершив весь этот фарс. Но он сидел молча, сложив ладони лодочкой между колен, и смотрел то ли в окно, то ли на своё отражение. Время от времени я поворачивался к нему и созерцал его профиль, после чего мой взгляд скользил по его груди, которую я мог видеть благодаря трём расстёгнутым пуговицам рубашки. Он ловил этот взгляд, и я, с едва заметной улыбкой, отворачивался к окну.
На улице он смотрел под ноги, в лифте - на тусклую лампу, возле двери квартиры - на мои руки, которые не спеша поворачивали ключи.
Я пригласил его зайти первым. Совершенно неожиданно меня посетило желание поиграть с ним. Мне захотелось спровоцировать его на слова и действия, на выразительные взгляды и мысли. Как хищник, я не желал, чтобы жертва сдавалась без сопротивления. Преисполненный желания игры, я вошёл вслед за ним и закрыл дверь.
В коридоре была кромешная тьма, но я не зажёг света, предоставив ему свободу действий в чужой квартире в полной темноте и в молчании. Мой гость не шевелился, терпеливо ожидая хоть какого-нибудь источника света. Но не шевелился и я. Шло время. Глаза не хотели привыкать к темноте, и я не видел его, хотя слышал, что он стоит не двигаясь. Наконец, парень не выдержал:
- Нет света?
Я не ответил, но немного погодя включил свет. Парень обернулся с испугом в глазах, но я, словно ничего и не было, спокойно спросил:
- Есть хочешь?
- Нет, - ответил он.
- Чай? Кофе? Водка? Ром?
Парень замотал головой.
- Тогда раздевайся и иди в ванную.
Он медленно снял куртку, и я взглядом указал на вешалку. Потом он немного подумал и присел, чтобы развязать шнурки. Всё это время я стоял, опершись на дверь спиной. Сняв обувь, парень выпрямился и оглянулся:
- Куда идти?
В предвкушении удовольствия я загадочно ответил:
- Направо.
Он посмотрел направо и осторожно, словно не желая оставлять следы, медленно пошёл к ванной. Я закрыл дверь на ключ, снял верхнюю одежду и пошёл за ним. Прежде чем зайти в ванную, парень включил свет и на пороге осмотрел её. Подойдя к нему сзади вплотную, я положил подбородок ему на плечо и спросил:
- Нравится?
Он обернулся. Наши лица оказались настолько близки, что каждый из нас ощущал дыхание друг друга.
- Да, - ответил он глухо.
Я слегка толкнул его внутрь и вошёл сам. Заткнув сток пробкой и включив воду, я сел на край ванны.
- Раздевайся, - сказал я, глядя на него.
Парень медлил. Потом, словно нехотя, начал расстёгивать пуговицы рубашки. Я следил за каждым движением его тонких красивых пальцев, которые чем ниже спускались, тем медленнее расстёгивали пуговицы, словно это было физически невыносимо. Из-под рубашки выглядывала почти плоская гладкая грудь. Расстегнув, наконец, все пуговицы, он вытянул из-под джинсов полы рубашки и нехотя стянул её с себя. Я одобрительно улыбнулся и показал взглядом, что нужно ещё снять джинсы.
- Что мы будем делать? - неуверенно спросил он.
- Принимать ванну, - примирительно ответил я и добавил: - Обычно в ванну залезают голыми.
Парень вздохнул и уже значительно быстрее расстегнул ремень, снял джинсы и носки, оставшись в одних плавках. Я ждал, когда он их снимет. Меня не интересовали его переживания и сомнения, которые прочно поселились в нём, когда он переступил порог моей квартиры. Я не думал о прямолинейности и настойчивости, с которой я заставил незнакомого парня догола раздеться передо мной. Я ждал одного - чтобы он снял трусы. Наконец, с видом человека, ныряющего в ледяную воду, он снял их и впился в меня взглядом. Я с нескрываемым наслаждением посмотрел на его половые органы. Их трудно было назвать достоинством в том смысле, что они нисколько не подчёркивали его мужественность, ибо выглядели так же смущённо, как и их обладатель. Но в остальном прочем это были обычные мужские гениталии, которые радовали глаз так же, как радует рассвет после долгой и тёмной ночи.
молча отвернулся и взял флакон с пеной, которую щедро налил в ванну.
- Залезай, - бросил я.
Парень, не раздумывая, осторожно залез в ванну и прижал колени к груди. Я с ухмылкой вышел. На кухне я смешал ром с колой и вернулся к своему гостю, который с непроходящим испугом смотрел на меня. Я поставил рокс на раковину и, не обращая никакого внимания на парня, полностью разделся.
Пена ровным слоем покрывала поверхность ванны, и в ней, словно в одеяле, сидел парень, по-прежнему прижав ноги к груди. Я залез в воду. Поскольку ванна не была предназначена для двух парней сразу, я вытянул правую ногу и упёрся пальцами в тазобедренный сустав своего гостя, а левую вынул из воды и положил её на край ванны. Я понимал, что моя поза была вызывающей и нисколько не располагала к диалогу на равных, но мне было всё равно.
- Расскажи... - обратился я к нему как можно добродушнее и, выдержав паузу, продолжил: - Что ты делал в парке?
Парень молчал и смотрел на мои губы, словно только по ним можно было понять суть моего вопроса.
- Ничего, - он опустил голову.
- Хорошо. Давай я тебе скажу, что ты делал в парке, - я отпил ром и продолжил: - Ты пытался познакомиться. Вот только с кем?
Парень кивнул головой:
- С каким-нибудь парнем.
- А для чего? - спросил я.
- Для того самого, что ты мне и предложил.
- Секс?
- Да.
- Почему именно с парнями?
Парень явно был не готов к такой теме разговора и уклончиво ответил:
- Это долгая история.
- Хорошо, не рассказывай, - согласился я. - А чего тебе с парнями хочется?
Он снова замолчал. Он именно замолчал, а не задумался, значит, у него есть вполне осязаемые желания.
Он вздохнул и посмотрел вверх. Я сделал глоток рома и посмотрел туда же, куда смотрел и он. Заметив это, парень смутился и продолжил:
- Минет.
- Когда ты онанируешь, кого ты представляешь?
Теперь он посмотрел на меня в упор. Я улыбнулся и поднял брови:
- Повторить вопрос? Или, может быть, ты предпочитаешь вместо "онанируешь" слово "дрочишь"?
Парень молчал и смотрел на пену.
- Ты всегда такой прямолинейный? - спросил он.
- Да, особенно с теми, кто мне нравится, - ответил я и сделал очередной глоток рома.
По губам парня пробежала сдержанная улыбка. Он перевёл взгляд на стену и произнёс:
- Самых разных парней, которых я вижу на улице, в транспорте, в университете. Иногда актёров, - и он слегка покраснел, словно онанировать на голливудского актёра было вещью непростительной, в отличие от своих сверстников.
- Ты делал кому-нибудь минет?
- Нет.
- А почему хочешь именно минет? Ты видел, как это делается?
- Видел. Поэтому и хочу.
- Где ты это видел?
- Тебе доставляет удовольствие выпытывать мои сексуальные секреты?
- Безусловно! О чём я ещё могу расспрашивать голого парня, который сидит со мной в одной ванне?
- В порнофильме, - ответил он, разглядывая свои мокрые колени. - Там парень сосал в туалете и ему кончали на лицо.
- И ты хотел бы оказаться на месте того парня?
Чем больше я расспрашивал его о сексе, ты больше в его глазах чувствовался вызов. Вероятно, он понял, что вилять и краснеть бесполезно, но снедаемый стыдом от всего того, что он сам произносит, он говорил так, что его откровения скорее походили на обречённость.
Он неопределённо поднял брови и слегка улыбнулся. Я сделал глоток и медленно спросил:
- Хочешь сделать мне минет?
- Хочу, - в это время его руки ослабили хватку и колени, дрогнув, слегка раздвинулись.
- Только при одном условии!
- Каком условии?
- Я люблю, когда глотают мою сперму, поэтому ты должен её попробовать.
Он невольно сглотнул.
- Я не уверен...
- Тогда и начинать не стоит, - оборвал я его и сделал три глотка подряд. - Минет должен кончиться оргазмом.
- Я постараюсь.
- Нет, не пойдёт! - холодно бросил я.
- Хорошо, я буду глотать. Кстати, как тебя зовут? - неожиданно перевёл он тему разговора.
Улыбка резко исчезла с моего лица, и неподдельный испуг вспыхнул в его глазах. Мне хотелось оставить это знакомство безличным, убрать канву имён из-под всего того, о чём мы говорим и что чувствуем друг к другу, водрузив всё остальное исключительно на похоть.
Я сделал глоток и ответил:
- Митя.
- Я - Рома, - ответил парень и осторожно спросил: - Тебе неприятно, что я узнал твоё имя?
Я снова сделал глоток и посмотрел на своего голого собеседника.
- Нет, - ответил я. - Я не планировал знакомиться. Какая разница, как зовут парня, который сосёт тебе член?
Рома опустил взгляд. Его колени постепенно расходились в стороны, словно два ледокола, оставляя после себя узкую полоску воды, ещё незаполненную пеной.
- Извини за грубость, - продолжил я. - Но давай называть вещи своими именами: ты хотел сделать минет, и тебя больше волновало, кому и где, а не как зовут счастливчика, который бы сунул тебе в рот. И ответь мне, что более неприлично - не спросить твоего имени или отсосать парню в общественном месте?
Рома молчал. Капельки пота блестели на его лбу. У него была достаточно глубокая ямка над верхней губой, которую я находил невероятно сексуальной. И сейчас, при взгляде на неё, мне стало немного стыдно за приступ грубой откровенности, и я пошёл на попятную:
- Рома, от того, что мы назвались по имени, ничего не меняется. Сейчас я допью свой коктейль, мы вымоем с мылом свои члены и отправимся в постель, где ты мне сделаешь свой первый в жизни минет.
Рома поднял на меня глаза. Он не нашёлся, что ответить. Или из-за того, что у него было очень много мыслей, или из-за того, что, наоборот, мысли не было ни одной. Несмотря на интимную атмосферу в моей ванной, в какой-то момент я поймал себя на том, что для него минет случайном парню в парке был бы лучшим развитием событий, чем моё любопытство, граничащее с психологическим садизмом.
Вместо слов Рома неожиданно вытащил руку из воды и протянул её к моему роксу, который я держал прижатым к виску.
- Возьми, если хочешь, - сказал я ледяным тоном.
Чтобы дотянуться до рокса, Роме придётся встать. Я смотрел ему в глаза и ждал, что он предпримет. Рома повернул кисть и костяшками прикоснулся к моей ноге, лежащей на краю ванны. Он медленно повёл рукой по моей голени и, дойдя до лодыжки, повёл руку обратно к колену. Затем он снова провёл рукой. После четырёх поглаживаний, которыми он выражал свои раздумья, он положил ладонь мне на колено и начал медленно опускать руку вниз по моему бедру. Когда ладонь наполовину скрылась под водой с пеной, Рома, не прекращая движения вниз, поднял на меня взгляд. Я невозмутимо смотрел ему в глаза и чувствовал, как его пальцы приближаются к моему паху.
Через пару мгновений Рома исчерпал возможности вытянутой руки и замер. До конечной точки ему осталось какая-нибудь пара сантиметров, но мой член начал вставать. Какое-то время мы неподвижно сидели и молчали. Наконец Рома подался вперёд, и его ладонь продолжила движение. Упёршись большим пальцем в мой пах, он сделал круговое движение кистью, и его ладонь обняла член. Медленно и неуверенно, словно это была просьба о невозможном, Рома водил рукой по моему члену. Потом он вынул из воды вторую руку и, опершись на край ванны, привстал. Вода стремительно стекала, оставляя на его теле пенные разводы, похожие на разорванную одежду. Максимально приблизившись к роксу, он был готов коснуться его губами, но я отвёл руку от виска и вылил содержимое рокса в раковину. Рома замер, потом медленно сел в воду и посмотрел на меня испытывающим взглядом.
Я опустил рокс в раковину и встал. Приблизившись к нему и крепко взяв его за скулы, я направил его голову к своему вставшему члену так, что головка коснулась его губ. Рома закрыл глаза и медленно приоткрыл рот. Я не двигался, только член подрагивал, словно эхо в ответ на сердцебиение. Рома попытался взять член в рот, но я отодвинулся, и его губы сомкнулись в холостом поцелуе. Он открыл глаза и попытался проделать то же самое, глядя на меня, но я вновь отодвинулся.
- Что ты хочешь? - спросил я.
Рома попытался взять член в руку, но я её отвёл:
- Что ты хочешь? - повторил я вопрос.
- Я хочу взять его в рот, - он посмотрел на мой член, затем поднял глаза на меня.
Я сделал шаг вперёд и положил член ему на лицо. Рома высунул язык и несколько раз неуклюже облизал мои яйца. После этого я провёл членом по его носу, губам и скулам. Рома смотрел мне в глаза.
- Возьми его, - сказал я ему.
Он осторожно коснулся его губами и медленно заглотил на четверть длины. Я с тоской понял, что хочу совсем не этого, и решил всё сделать сам.
мои руки фиксировали положение Роминой головы и указывали ей, какие движения и с какой скоростью она может совершать. После этого я убирал руки, и он в точности повторял движения. Затем руки меняли положение головы и открывали новую свободу движений, после чего Рома повторял всё сам. Время от времени я сжимал его голову в руках и увеличивал скорость движений. Я не давал ему устать и, вынимая член, дрочил его перед ним, засунув парню в рот пальцы.
- У тебя хорошо получается сосать. Ты, наверное, много раз смотрел этот фильм? - спросил я его, всё больше распаляясь.
Рома поднял на меня глаза. Это не было жестом подчинения, который доставляет особое удовольствие, когда тебе делают минет и одновременно смотрят в глаза. Рома задавал немые вопросы, которые сейчас меня интересовали меньше всего. Я отодвинул руками его голову, и член замер возле его губ.
- Тебе нравится? - спросил я его.
- Нравится, - тихо ответил Рома.
- Это то, что ты хотел?
- То самое.
- Тогда продолжай! Я уже готов кончить.
Я повёл его голову к себе. Рома округлил губы, и мой член плавно вошёл ему в рот.
Ещё несколько минут Рома усердно работал головой, а я слабеющим голосом повторял "давай!". Наконец я вынул член изо рта и откинул голову Ромы назад. Первая струя спермы прошла по касательной лба, растеклась по виску и частично увязла в его волосах. Вторая струя ударила ему в переносицу и тяжёлыми потоками потекла по обеим сторонам носа. Третья струя ударила под левый глаз, и маленькие струйки наперегонки потекли по щеке. Четвёртую струю я направил ему в рот, которая ударила, вероятно, в горло. Он дёрнулся и сжал губы, судорожно глотая сперму. Пятая струя ударила ему в сомкнутые губы и кляксой расползлась под носом и по подбородку. Слабая шестая - растеклась по правой щеке. Я упёрся членом в губы и скомандовал:
- В рот!
Рома подчинился и принял остатки спермы в рот. Он её судорожно глотал, вцепившись руками в мои икры.
Когда оргазм отпустил, я сел перед парнем. Его глаза были зажмурены, губы сжаты. По лицу медленно жемчужными сгустками сползала сперма. Он периодически сглатывал. Я наклонился к нему и поцеловал его. Губы разжались не сразу. Потом, словно в отчаянии, он стал целовать меня, обхватив шею руками.
Даже после поцелуев он не открыл глаза.
Я вылез из воды и пошёл на кухню, где налил чистого рома. Вернувшись, я залез в воду и протянул ему:
- Выпей.
Рома взял рокс и почти залпом выпил, но тут же выплюнул на меня то, что не успел проглотить.
- Это что?! - крикнул он.
- Ром, - спокойно ответил я. - Что приятней на вкус - ром или сперма?
Он смотрел на меня исподлобья, слабо сплёвывая с губ ром. Я забрал у него рокс и спросил:
- Ещё рома? Или, может быть, ещё спермы?
- Куда? - усмехнулся он.
- В попу, - спокойно ответил я.
- Я не хочу.
- Зато я хочу.
- Митя, я боюсь, - неожиданно ответил он уверенно, как никогда раньше.
Я пододвинулся к нему и обнял его за голову. Прикоснувшись губами к его уху, я ответил почти шёпотом:
- А ты не бойся. Я буду очень осторожен и нежен. Я хочу тебя. Я очень тебя хочу.
- Ты уже кончил... - начал он неуверенно.
- Я хочу ещё. Ты меня возбуждаешь. Ты не представляешь, как я хочу войти в тебя. Я это сделаю безо всяких условий, - я посмотрел ему в глаза и добавил: - Только не умоляй. Твои мольбы лишь заводят меня.
После этих слов я целовал его долго и медленно, стирая следы своего извергнутого удовольствия.
После того, как мы вымылись и вытерлись, я положил руку ему на шею и, как закадычного друга, повёл в спальню. Не отпуская своего пленника, я сдёрнул с постели покрывало вместе с одеялом и толкнул Рому на простыню. Он упал на спину и попытался прижать ноги к груди, но я развёл их в стороны и лёг на него.
Некоторое время мы целовались, несмотря на то, что запала у него значительно поубавилось. Потом я резко перевернул его и подтянул за таз к своему члену. Он замер неподвижно со вздёрнутой кверху попой. Я машинально надел презерватив, глядя на его свисающие тяжёлой гроздью яйца, из-под которых выглядывала головка его члена. Выдавив смазку на ладонь, я нарочно бросил флакон рядом с его лицом.
- Тебе понравится, - сказал я, растирая смазку по его заднему проходу. - Это фантастические ощущения, когда тебя имеют в попу. Ты будешь этого хотеть снова и снова. Ты будешь смотреть на члены парней, примеряя их к своей попе. Ты будешь мысленно отдаваться им и ощущать, как сантиметр за сантиметром они проникают в тебя.
Рома молчал и только часто дышал. Когда я прицелился и начал вводить член в его анус, парень с шумом набрал воздух в лёгкие и замер. Его пальцы медленно сжимались в кулаки, собирая простыню в длинные складки возле рук. Я не видел его лица, но мне казалось, что на нём такие же складки вокруг зажмуренных глаз.
Я обманул его. Введя член лишь наполовину, я остановился, а затем резко вошёл в него до конца. Рома вскрикнул.
- Хороший мой! - я схватил его за плечи, не давая ему возможности отодвинуться. - Сейчас тебе будет хорошо.
Я двигал тазом, с силой упираясь в его ягодицы, словно меня тянуло к ним магнитом. Рома скулил, не разжимая кулаки. Я заставил его опереться на руки и судорожно прошептал:
- Ты чувствуешь мой член?
- Да, - отрывисто, в такт моим движениями ответил он.
- Тебе нравится? Я могу сильнее. Хочешь?
Рома молчал, жалобно забирая воздух ртом.
- Хочешь, я буду сильнее тебя ебать? - настойчивее спросил я.
- Да, - его голос потонул в громком и частом дыхании.
Я откинулся назад и что есть силы начал вгонять в него член. Больше я ни о чём его не спрашивал.
Рома медленно переставлял колени, стремясь хоть на доли миллиметров отодвинуться от меня и уменьшить мой напор, но я неотступно двигался за ним, прижимаясь к нему сильнее. Так я вынудил его доползли до края кровати и перевалиться через него. Рома упёрся в пол локтями, а я ладонями, продолжая врываться в его внутренний мир теперь ещё и всем своим весом...
Я кончил. Я кончил в него обильно, до боли сжав его плечи, что было равноценно благодарности за доставленное удовольствие. Я вынул член, и презерватив повис под тяжестью скопившейся в нём спермы.
- Мне очень понравилось. Вот доказательство! - я снял презерватив и бросил его на ковёр перед Ромиными глазами.
Рома сполз с кровати и медленно побрёл в ванную. Я молча наблюдал, как он одевался в ванной, затем одевался в прихожей. Буркнув у двери что-то похожее на "пока", он вышел за дверь. Закрывая замок, я прижался лбом к двери и шумно выдохнул.
Утром я не думал о прошедшем вечере, лишь йогурт живо напомнил мне о Роме.
После работы я вновь шёл по парку, где всё так же на скамье сидел Рома. Как и в предыдущие дни, мы смотрели друг на друга, только взгляд у него был совершенно другой. Когда я поравнялся со скамьёй, он спрыгнул и молча подошёл ко мне. Он ничего не сказал и пошёл рядом со мной. Мы молча ехали в трамвае, молча шли к дому и молча поднимались в лифте. В коридоре он молча разделся и ушёл в ванную, откуда вскоре я услышал шум льющейся воды. Затем я услышал, как он босыми ногами прошёл на кухню. Я снял обувь и закрыл дверь. Когда я проходил по коридору, дорогу мне перегородил совершенно голый Рома с роксом. Протягивая его мне, он сказал:
- Для тебя ром. Для меня - сперма...
Я не хотел знакомиться. Я не хотел, чтобы мою похоть потеснили какие-то желания и чувства. Я хотел оставить всё это безличным, убрав канву имён. Я хотел грубого секса. Но не вышло. Во многом благодаря Роме мы стали близкими друзьями и дружим до сих пор. Иногда он приходит ко мне, мы забираемся с ним в ванну и болтаем обо всём на свете. Потом мы моемся и бросаемся в постель. Если у Ромы есть парень, мы засыпаем в обнимку. Если у него никого нет, мы занимаемся сексом, после которого засыпаем, отвернувшись друг от друга, не требуя уже ничего, потому что через несколько часов наступит утро, и мы - с заспанными лицами и непослушными волосами - вновь займёмся сексом.