По дороге домой, в салоне самолёта, мы принялись обсуждать, что бы такого подарить Женьке и где отметить его день рождения. Было принято решение подарить ему брегет - это такие часы, только, в отличие от наручных, они с помощью карабина и цепочки крепились к поясу и носить их нужно было в кармане. Благо в нашем городе много антикваров, у которых можно было найти этакий раритет. Ещё мы придумали, чтобы циферблат был инкрустирован камнями, а на тыльной стороне было выгравировано тёплое пожелание от всех нас, его друзей. А вот насчёт места, где можно было бы душевно отметить этот праздник, мы решили, что нужно вместе с виновником торжества обмозговать этот вопрос.
Уже у меня дома, на кухне, мы принялись составлять список гостей. И, глядя на него, мы немного загрустили, осознавая, что это уже далеко не та компания, которая когда-то давно собиралась в беседке за домом. Время и динамически развивающийся город стёрли её с лица земли, не оставив и намёка на её существование. И только в нашей памяти она останется навсегда, в воспоминаниях нашей юности...
Место праздника было озвучено Женей, и мы сразу вспомнили про тот уютный ресторанчик, который располагался в паре кварталов от моего дома. В выходные он всегда был забит до отказа, хоть и находился в спальном районе. Его фишкой были морепродукты и огромные порции. Все одобрительно кивнули...
И вот наступил долгожданный праздник. Вручив имениннику подарки и разместившись за круглым столом того самого ресторанчика, мы принялись отмечать день рождения. Пожелания и тосты сыпались как из рога изобилия, а уютная обстановка ресторана и наше хорошее настроение только способствовали этому. Так как в заведении курить было нельзя, мы периодически выходили на улицу. И вот, в очередной раз покурив, когда мы уже возвращались в ресторан, я заметил в дальнем углу паренька, сильно похожего на Сашку. Он сидел спиной к нашему столику с какой-то девушкой и мило беседовал с ней. Я решил, что мне это показалось, и не придал увиденному должного значения. Но по истечении некоторого времени, когда те двое принялись выходить из ресторана, я чётко увидел, что это Саша.
- Женёк, а скажи мне, кого ты ещё приглашал? - обратился я к имениннику.
- Все, кого пригласил, все здесь, - ответил Женька.
- Тогда объясни мне, что он здесь делает? - указывая жестом на Сашку, спросил я.
Женька посмотрел на парня, потом ещё раз внимательно окинул взглядом всех присутствующих за столом, задумался и произнёс:
- Остаётся только Лёша, но он сказал, что не уверен в том, что будет, из-за какой-то важной встречи.
- Ну, тогда всё понятно, - ответил я, уже вставая из-за стола по направлению к выходу.
Я выскочил на улицу и на ходу принялся набирать номер телефона.
- Привет, Лёха! Как жизнь? - с нотками раздражения в голосе выпалил я.
- Привет, Димыч! Слышу по голосу, что тот парнишка из клуба всё-таки нашёл вас? - как всегда, с хохотом спросил Лёшка.
- Ну, и зачем он здесь?
- Тихо! Не кипятись! - парировал Лёха. - Вчера я был на работе, он подошёл и после небольшого общения со мной сказал, что ему нужно тебя увидеть. Что якобы у него к тебе есть важный разговор. Я взвесил все "за" и "против" и сказал ему, где можно будет тебя увидеть. Не волнуйся, ни адрес, ни номер твоего телефона я ему не дал.
- Не хватало ещё и этого! - рявкнул я.
- Ну, не злись, Димас! Я подумал, что вам нужно встретиться. Если что, я отработаю, - опять с хохотом добавил он.
- Ловлю на слове. Ладно, Лёха, пока. Если что, мы ещё здесь, - я положил телефон в карман и вернулся в помещение.
После нескольких тостов наша компания, уже будучи навеселе, перетасовалась таким образом, что я оказался рядом с Максом.
- А почему ты ещё здесь? - вдруг спросил меня он.
- А где мне ещё быть? - с негодованием в голосе переспросил я.
- Странный ты, Димас; парень тебя ждёт, нервничает, а ты сидишь и бухаешь.
- У нашего друга днюха, если ты ещё не забыл, - с улыбкой на лице парировал я.
- Вот именно, у друга. Так что поднимай свою задницу и дуй к Сашке. А насчёт нас не волнуйся, всё будет хорошо!
Недолго думая, я встал из-за стола и направился в тот конец зала, где сидел тот паренёк. Его спутницы не было, и он просто сидел, уставившись в свой телефон, потягивая что-то из бокала.
- Привет! - кладя свою руку ему на плече, произнёс я.
Паренька словно током ударило от такого приветствия.
- Прости, не хотел тебя напугать, - добавил я, присаживаясь напротив него.
- Привет, - почти шёпотом поздоровался тот.
- Ну, и о чём же ты хотел со мной поговорить?
- Я... а может, сменим обстановку? Здесь слишком шумно и много народу, - попытался изменить ситуацию Саша.
- Можно пойти ко мне домой; я недалеко живу, минут пять пешком, - спокойным и уверенным тоном предложил я.
Его глаза округлились, и румянец выступил на щеках; было заметно, что он никак не ожидал такого предложения.
- К тебе домой? - дрожащим голосом переспросил Сашка.
- Да, именно. Или ты сегодня без чековой книжки? - всё тем же спокойным тоном продолжал я, намекая ему на тот случай в клубе.
Было видно, что ему неприятно слышать такое, но, видимо, ему действительно было важно, чтобы я его выслушал, и поэтому он согласился.
Мы вошли ко мне в квартиру, и я сразу проследовал на кухню.
- Кофе? Чай? Или, может, что-то покрепче? - с порога предложил я.
Сашка подошёл к кухонному столу, возле которого стоял стул, взялся за спинку и прошептал:
- Можно?
- Да, конечно! Располагайся, - я включил чайник, на всякий случай.
- Я должен перед тобой извиниться, - робко начал он, уставившись в пол.
- Раз должен, давай! - чувствуя своё превосходство, заявил я и тут же об этом пожалел.
Паренёк поднял глаза, и в них отобразилась такая тоска и отчаяние, словно вся горечь мира окутывала его в тот момент. Я ещё тогда подумал: "Да что ж с тобой такое, Сашка?"
Неловкое молчание нарастало, сгущая воздух в кухне и создавая звон в ушах.
- Тот парень, бармен, рассказал мне про тебя, - наконец-то выдал он. - Какой же я дурак!
И, снова взявшись руками за свою голову, он уставился в пол.
Я подошёл к шкафчику, достал два стакана и недопитую бутылку рома.
- Держи, - я протянул ему наполненный стакан. - А то у меня впечатление, что я тебя на казнь привёл.
- В тот вечер, в клубе, когда я тебя увидел возле стойки бара, я поинтересовался внутри своей компании насчёт тебя. Может, ты помнишь, справа от меня сидели два парня? Ну так вот, это они мне сказали, что ты эскортник.
Я мысленно погрузился в тот вечер и вспомнил лица тех двоих.
- Саш, я отказал им, двоим, причём раза по три, - закурив, спокойным тоном ответил я.
- Я так и подумал, когда тот бармен разговаривал со мной. И ещё он сказал, что я упоротый мудак, если так думаю насчёт тебя.
- Да, это в Лёшкином стиле, - я засмеялся в голос.
- Ну, ты это... - парень замялся, и было видно, что он нервничает. - Ты прости меня! Я, наверное, пойду, поздно уже.
- Ты же не хочешь уходить, - решительно ответил я, глядя ему в глаза и присаживаясь напротив.
- Вообще-то не хочу, - со смущением ответил он, снова опуская голову.
Но на этот раз я не дал ему этого сделать: плавным движением я прильнул к нему и слегка коснулся его губ своими, словно опасаясь спугнуть его. Сашка подался мне навстречу, и я почувствовал лёгкий трепет внизу живота. Чуть дыша от волнения, я своими руками коснулся его плеч и отпрял. Он, наконец, улыбнулся, выставляя напоказ своё сокровище - ямочки на щеках. В тот момент мой хмель как ветром сдуло. Я смотрел в лицо ангелочка с жизнерадостной мордашкой, излучающей свет и тепло. Я поверить не мог в то, что улыбка так радикально преобразила его лицо. Сашка, видимо, заметил мою реакцию и улыбнулся ещё шире. Вот тогда я слетел с катушек.
Увлекая его за собой в спальню, я на ходу срывал с себя и с него одежду. Оказавшись на широком ложе, мы уже были в одних трусах, и я принялся изучать его. Когда дело дошло до самой интимной части его тела, я, стянув с Сашки трусы, непроизвольно отпрянул и нервно хихикнул. На меня, в своей полной боевой готовности, как на мишень, "смотрел" его член. Секса в моей жизни было немало, но только с постоянными партнёрами, так что я не был избалован видами разнокалиберных стволов. Но то, на что я смотрел в тот момент, для меня было как озарение. Это был Биг Бен, Пизанская башня, чёртова, мать её, Бурдж-Халифа, но никак не член. Сашка понял мою реакцию, взял меня за плечи и пристально посмотрел мне в глаза.
- Димка, что-то не так?
- Нет, нет. Всё нормально! Я просто вспомнил выражение про аппарат для удовлетворения самки синего кита, - с хохотом вырвалось у меня.
И наш звонкий смех наполнил комнату.
И снова эта улыбка во все тридцать два заставляет моё сердце замереть и пропустить удар.
рухнули на постель, на бок, лицом друг к другу, и я своим указательным пальцем принялся плавно водить по его лицу, очерчивая все его пропорциональные формы. Он взял мою руку и, как маленький котёнок, прижался к ней своей щекой. Сашка снова прильнул ко мне и впился в мои губы глубоким и чувственным поцелуем. Плавно и не спеша мы предавались чувствам, лаская друг друга и даря взаимную необъятную нежность, перекатываясь на сатиновых простынях, в нежных и страстных объятиях друг друга.
В какой-то момент я оказываюсь лежащим на животе, а Сашка сверху, сидя на моих чреслах. Он аккуратно наклоняется и своим телом полностью прижимает меня к кровати. Его кожа, на ощупь как отшлифованный травертин, сводит меня с ума, его знающие своё дело руки заставляют меня содрогаться под ним. Он покрывает поцелуями мою шею, затем переходит на плечи и своими влажными и горячими губами начинает выписывать на них китайские иероглифы. Эта сладкая мука длится вечность, я чувствую, как сладострастная нега в виде лёгкой дымки застилает мои глаза. И когда его губы припадают к моему сфинктеру, я уже готов рычать и биться в экстазе. Он чувствует каждый импульс моего тела, он читает меня как открытую книгу и мгновенно реагирует на него, продолжая подготавливать меня.
Проникновение было безболезненное, но чувство, как будто меня распирает изнутри, не оставляло меня. Этот сексуальный террорист, словно сетчатый питон, опоясывал меня всего, меняя позы и контролируя весь процесс. Первый раз в жизни я отдался на все сто процентов своему партнёру, не проявляя никакой инициативы и лишь наслаждаясь его действиями.
Уже в самом конце нашего акта, когда я снова оказался на животе, он развёл мои ноги пошире, впился мне в шею и привстал на кончиках пальцев ног. Складывалось такое впечатление, что он парит в воздухе. Я чувствовал только его член, который под разными углами и с разной амплитудой продолжал заполнять меня, и его горячие губы на своей шее и плечах. В какой-то момент я просто взмолился:
- Сашка, я больше не могу.
- Ты хочешь, чтоб я кончил? - захлёбываясь от удовольствия, спросил он.
- Да, солнышко, - чуть дыша и уже слабо понимая, на каком я свете, произнёс я.
И Сашка, словно по мановению волшебной палочки, стал кончать, прижимаясь ко мне вплотную и нежно постанывая и сопя мне в ухо. Когда его член максимально напрягся и на всю длину влетел в меня, я думал, что меня расколет пополам. И впервые в жизни я кончил без рук.
Когда все всхлипы и стоны утихли, он сел рядом со мной, на край кровати.
- Парень, ты золото, - переводя дух, выдал я.
Сашка повернул голову в мою сторону.
- Классный ты, Димка, такой нежный.
Он подобрал с пола свои джинсы и принялся шарить по карманам, достал пачку сигарет и посмотрел на меня:
- Зажигалка или спички есть?
- Зачем тебе спички? После того, что ты сделал, можешь прикурить от моей задницы! - с хохотом выпалил я.
И опять эта белоснежная улыбка на его лице, которая заставляет меня забыть обо всём. Сашка, поняв мою шутку, откинув штаны в сторону, запрыгнул мне на спину и своей ладошкой смачно треснул меня по ягодице.
- О, нет, Шура, пилите гири! Потому что это тело вы уже перепилили, - уже смеясь в голос, выдал я.
- Вставай, пошли, - стаскивая меня с постели, рассмеялся он.
- Сашка, я теперь неделю ходить не смогу, - не мог угомониться я.
- Хватит смешить, у меня уже живот болит, - захлёбываясь от смеха, продолжал он.
Мы голыми вышли на кухню, сели за стол и закурили. Я смотрел на него, и в тот момент для меня не существовало никого и ничего на всей земле. Я непроизвольно остановил свой взгляд на его шее, где красовалось его украшение. Сашка, видимо, уловил мой взор и, взяв камень в руку, сказал:
- Это тигровый глаз, он защищает своего владельца от плохих людей.
- Ты в это веришь?
- Человеку необходимо во что-то верить, - уже с какой-то грустью ответил он.
И после этого Сашка поведал мне историю, от которой у меня кровь в жилах застыла.
- Мы познакомились с ним в клубе. Он представился Андреем, - начал Сашка. - Он сразу произвёл на меня впечатление доброго и заботливого человека. Мы часто созванивались, вместе гуляли. Он напрямую делился своими планами на будущее, в которых я просто обязан был быть с ним. Он деликатно и методично обрабатывал меня, даря знаки внимания и подарки. После нашего первого секса ситуация начала развиваться семимильными шагами: поездки в Италию и Францию; подарки стали ещё дороже, и их стало ещё больше. Он сказал, что пора начать жить вместе. Я согласился, полагая, что нашёл самого замечательного человека на земле, - Сашка посмотрел на меня нежным взглядом и слегка улыбнулся. - И вот тут всё и началось. Оказавшись в его дворце, я сразу понял, что попал в золотую клетку, дверь захлопнулась. Каждый вечер он приводил то одного, то нескольких парней. Трахал их на моих глазах и всегда угрожающе требовал, чтобы я сделал то же самое с ними. Иногда мне удавалось уговорить его, чтобы он не заставлял меня это делать, но это были единичные случаи. Парням это нравилось, Андрей Юрьевич поил их элитным алкоголем, а иногда, если паренёк превосходил его ожидания, мог и денег дать как поощрительный приз. Меня поражало другое: больше половины тех парней не продавали себя, они целенаправленно это делали. То ли они хотели стать его содержанцами, то ли он действительно действовал на них так, что те не понимали, что происходит. Однажды я попытался с ним поговорить на эту тему. Его хватило ровно на два предложения; потом резкий удар мне в живот, потом в челюсть, и когда я лежал на полу, он своей ногой надавил мне на голову с такой силой, что я думал, что мой череп сейчас лопнет. Он орал, что никто не смеет ему указывать, что делать. А я вообще должен быть благодарным ему до конца жизни. Иногда, в моменты просветления, он просил у меня прощения и клялся, что это был не он, что он в жизни меня и пальцем бы не тронул. Но стоило мне сказать что-то поперёк, как снова начинались побои и унижения...
- Сашка, как же так? А родители или родня? - моё сердце просто разрывалось от досады и обиды.
Меня рвало на куски от злости и ненависти к этому Андрею.
- Родители? - призадумался он. - Мать умерла, когда я ещё был школьником, отца я почти не видел, так как тот был в постоянных разъездах. В восемнадцать я признался ему в своей ориентации. Он мне ответил, что сына у него больше нет, и спустя год улетел в Штаты. Перед отъездом он мне сказал, что квартира теперь моя, а той суммы денег, которую он мне оставил на счёте, мне должно хватить на первое время. Пояснил, что я уже взрослый и сам смогу о себе позаботиться. Ну, а дальше ты знаешь, - и он опустил голову.
В тот момент время в моей квартире остановилось. Я прижал его к себе, и в моей голове пронеслась только одна мысль: "Это сколько же ему пришлось пережить, что он даже не плачет?"
Я отдавал себе отчёт в том, что не хочу отпускать Сашку от себя; одна лишь мысль о том, что эта тварь будет находиться рядом с ним, не говоря уже о тех ужасных вещах, которые он заставлял делать этого беззащитного паренька, меня повергала в шок и ярость.
- Саня, оставайся у меня. Не уходи к нему, - дрожащим голосом произнёс я.
Он отстранился от меня, провёл рукой по моей щеке, потом нежно поцеловал меня в губы и прошептал:
- Ты знаешь, самое страшное во всей этой ситуации то, как мне кажется, что я начинаю привыкать.
Тут будто что-то взорвалось у меня внутри, я вскочил со стула и уже криком ответил:
- Как к такому можно привыкнуть, Сашка? Это называется физическим и эмоциональным насилием - то, что этот Андрей творит. Он скрытый шизофреник. А если эти побои закончатся плачевно для тебя? Или ещё хуже?
Я резко замолчал, так как мне даже страшно было представить это "хуже".
- Я один, Димка. Забыл? Никто плакать не будет, - тем же спокойным тоном ответил он.
- Ошибаешься, Сашка. Причём сильно ошибаешься.
Я отвернулся от него, моё сердце колотилось так сильно, что его удары я чувствовал у себя под кадыком. Но всё-таки я нашёл в себе силы и вернулся на место.
- Самая сокрушительная сила в этом мире - это сожаление, - глядя в его глаза и крепко сжимая его ладони, произнёс я. - Не дай этому чувству поглотить тебя.
Снова повисла пауза, и снова рой мыслей выбил меня из равновесия.
- От таких, как он, просто так не уходят, - констатировал Сашка. - Ты же сам знаешь, кто он в этом городе. Мы летим завтра с ним в Питер, у него важная встреча, там я с ним и поговорю обо всём. Оставь мне свой номер, я буду держать тебя в курсе.
В тот момент слабая надежда искоркой зажглась в моём сердце. Я понимал, что чтобы не усугубить ситуацию и не навредить Сашке, мне придётся его отпустить. К моему огромному сожалению, это было единственное правильное решение в данный момент. Но когда Сашка вышел из моей квартиры и дверь за ним захлопнулась, мысль о том, что я видел его в последний раз, начала завладевать мной.
день, следом второй, но ни звонка, ни сообщения от Сашки не было. Всепоглощающая тоска поселилась в моём сердце, разъедая меня изнутри. Мне не хотелось ни есть, ни пить, весь мой организм переключился в режим ожидания. Мобильник стал частью меня, я не выпускал его из рук ни на минуту в надежде на то, что сейчас Сашка позвонит и скажет, что у него всё хорошо. Но этого не происходило, и я стал заложником ситуации.
Все эти дни Макс не оставлял попыток хоть как-то меня привести в чувство. Ещё будучи в Москве, мы решили, что он поживёт у меня. На третий день ему всё-таки удалось меня вытащить на кухню и немного поговорить, хотя в тот момент я чувствовал себя словно в параллельной реальности, через слово понимая, о чём он говорит. Потому что в этой реальности я ждал, ждал и надеялся, и поэтому все мои мысли были только о Сашке.
- Помнишь, какие креветки подавали в том ресторане? - зная мою слабость к морепродуктам и одновременно пытаясь выдернуть меня из моей апатии, начал Макс.
Я попытался изобразить на своём лице улыбку.
- Да, вкусно.
- Я нашёл превосходный рецепт, - поворачивая ноутбук в мою сторону, продолжил он. - Давай приготовим?
Я через силу принялся читать строки на мониторе. Осознавая, что движется в правильном направлении, Макс добавил уже более уверенным и бодрым голосом:
- Всё, что нам нужно для этого рецепта, у тебя есть. Кроме "Киккомана" и красного перца. Я даже пиво нашёл у тебя в холодильнике, в камере для хранения овощей.
Я понял, к чему он клонит, и пошёл одеваться. Натягивая спортивные штаны, я подумал, что глоток свежего воздуха мне действительно не помешает. Я вернулся на кухню, взял с холодильника бумажник и сказал Максу, чтобы тот начинал приготовления, а я буду через минут десять, так как супермаркет находился в соседнем дворе.
Уже двигаясь по направлению к дому, я набрал Макса, чтобы сказать ему, что я забыл ключи и поэтому позвоню в домофон. Мы продолжили болтать по телефону, и когда я повернул во двор, то увидел, как два крепких парня стремительно пошли в мою сторону.
- Ну что, сучёнок, допрыгался? - бросил один.
Я швырнул пакет с продуктами в сторону и попытался принять подобающую для данного случая стойку, но яркая вспышка и резкая боль в затылке погрузили меня во мрак...
Первые три дня меня рвало, состояние было такое, словно тебя поместили в центрифугу и на максимальных оборотах раскручивали двадцать четыре часа в сутки. Как оказалось позже, это не были мои первые три дня после инцидента, первые дни я провёл в отключке, без сознания. Слабость была настолько сильной, что я оставил попытки самостоятельно действовать, отдав себя в распоряжение медсестёр и моих друзей. Меня пугало только одно: плотная марлевая повязка на моих глазах, которая не давала ни малейшего шанса сквозь неё увидеть белый свет. А тон моих друзей при разговоре со мной лишь усиливал этот страх. Позже врач мне объяснил, что из-за сильного удара тупым предметом в затылочную часть черепа мой организм, в частности мозг, перенёс сильный стресс. Что кровеносное давление поднялось так сильно, что капилляры моих глаз не выдержали и ещё что он не знает, вернётся ли ко мне зрение вообще, а если вернётся, то когда... Врач продолжал говорить что-то о молодом и крепком организме, но я уже не слышал его. Меня словно обухом по голове огрели, от волнений и такой перспективы на будущее у меня перехватило дыхание, я начал задыхаться. Спустя пару секунд я почувствовал укол и опять провалился в темноту.
Через некоторое время я пришёл в себя, мне страшно хотелось пить.
- Здесь есть кто? - прохрипел я.
- Да, Димка, я здесь, - услышал я голос Макса.
- Пить, - прошептал я.
Макс напоил меня и сел рядом, взяв меня за руку.
- Как долго я здесь, Макс?
- Сегодня восьмой день.
- Телефон? Что с моим телефоном?
- Телефон у меня, я не выпускал его из рук все эти дни. Не волнуйся. Ничего важного не произошло, - ответил Макс, понимая, почему я задал такой дурацкий вопрос. - Ну как ты, Димас? Хочешь чего-то? - чуть не плача, спросил он.
Я промолчал. В тот момент я почувствовал, как та маленькая искорка надежды начинает угасать. И от этого стало невыносимо больно.
Макс сжал мою руку и произнёс:
- Когда я тебя увидел, ты лежал на земле, лицом вверх, в луже крови, которая сочилась из твоей головы. Ноги были согнуты в коленях, левая рука судорожно дёргалась, как при конвульсиях. Вокруг никого не было. Я вызвал неотложку и полицию и прильнул к твоей груди, чтобы убедиться... - Макс замолчал на секунду и на полтона тише добавил: - Димка, ты хрипел. Я испугался, что ты уходишь. В жизни мне никогда так страшно не было. Этот чёртов пакет с продуктами валялся в метре от тебя, бутылка с соусом разбилась, видимо, при падении об асфальт, залив всё вокруг. От этого складывалось впечатление, что это всё - твоя кровь. Меня колотило так, словно я ухватился за оголённый электрический кабель. Я никогда этого не забуду.
- Макс, хватит, прошу тебя, перестань! - я чувствовал, как ему было тяжело это вспоминать и переживать заново.
- Когда тебя погрузили в карету скорой, - продолжал он, словно под гипнозом, не замечая моей просьбы, - я позвонил пацанам.
Макс замолчал, и нас поглотила тишина. Так мы и молчали: я лёжа, а Макс рядом со мной сидя на кровати, сжимая мою руку... Спустя некоторое время я предложил Максу поехать домой, мотивируя это тем, что хочу побыть один. Он шёл в отказную, объясняя, что не хочет меня оставлять, но после всё же согласился. Уже перед уходом он мне сказал, что завтра ко мне должен прийти следователь, а ближе к вечеру Колька и Женя.
Оставшись наедине с собой и начав анализировать все события последних трёх недель, которые привели меня к этому моменту моей жизни, я всё больше и больше думал о Сашке. Крошево из моих мыслей ошмётками носилось в моей голове, как после взрыва. Вопросов было столько, что я даже не знал, с какого начать, и под натиском всех этих мыслей я провалился в сон.
Когда я проснулся, не зная, день это или ночь, то почувствовал знакомый запах парфюма. Этот запах присутствовал в моей жизни чуть более двух лет, став неотъемлемой частью данного периода. Я хорошо его знал, это был парфюм Мишки. Он, видимо, понял по моим телодвижениям, что я проснулся, и сказал:
- Привет, боец! Ну как ты?
- Привет! - протягивая руки вперёд, предполагая обнять его, ещё сонным голосом произнёс я.
Когда Мишка наклонился ко мне и обнял, мы прижались друг к другу, и я почувствовал, как скупая слезинка упала мне щеку горячей каплей.
- Миха, так нечестно! - произнёс я.
Он отстранился от меня и спросил:
- Что-то я не понял? Почему нечестно?
- Ну а как же? Мой сэнсэй плачет, а я из-за того, что слеп, как крот, пропускаю такой момент, - улыбаясь, произнёс я.
- Опять твои шуточки, - серьёзным тоном ответил он. - Ты мне лучше скажи, кто это с тобой сделал?
Я рассказал Мишке всю историю, делая недвусмысленные выводы под некоторыми моментами.
- То есть ты хочешь сказать, что это дело рук Андрея Юрьевича? - спросил меня Мишка.
- Ну а кому ещё я понадобился?
- Хм, интересно. А если этот Саша действительно привык к такому обращению к себе? То получается, что и у Андрея нет никаких оснований для нанесения тебе вреда. У всех свои тараканы в голове, - заключил Мишка.
Я замолчал, мне было неприятно это слышать, хотя в мыслях я допускал и такой сценарий событий. Мишка понял мою реакцию и попытался сгладить углы.
- Дим, я просто хочу понять. И не нужно делать такое лицо.
- Да я знаю, Миха. Я и сам хочу понять.
Мы перевели тему и просто болтали о разном, просто как хорошие давнишние друзья. И в какой-то момент Мишка задал мне вопрос, от которого моё сердце забилось так сильно, что перехватило дыхание.
- А давно ты носишь украшения? - спросил он.
- Какие украшения? Ты же знаешь, что я даже часы не ношу, - почти с испугом ответил я.
- Ну, значит, кто-то решил за тебя, - продолжил Мишка, и я почувствовал его руку на своей груди. - Красивый камушек.
- Камень? - меня прямо-таки подкинуло на кровати. - Опиши мне его.
- Жёлтый, ближе к центру темнее, овальной формы, на кожаном шнурке, - с недовольством протараторил Мишка.
- Это его камень! Это Сашкин камень! - с волнением вырвалось у меня.
В ту же секунду угасающая искорка моей надежды вспыхнула ярким пламенем...
Вдруг дверь в палату открылась, и я услышал красивый мелодичный баритон. Мужской голос сказал, что он следователь и пришёл ко мне для взятия показаний. Я попрощался с Мишкой и пригласил мужчину...
представился и принялся задавать вопросы, касающиеся моего инцидента. Хоть в моей голове в тот момент и происходил беспорядок, так как волнение переполняло меня, но его уверенный и бархатистый голос заставил меня спуститься на землю. Каждый его вопрос слабым эхом отбивался от стен палаты, заполняя её периметр. Его бархатный баритон лился завораживающей музыкой, заставляя сосредоточиться на той точке, из которой он исходил... Не пройдёт и года, как этот самый следователь, словно остервеневшая сучка, будет прыгать на Сашкином члене, заполняя своими стонами всю нашу квартиру, при этом заглатывая мой член по самое основание, практически с яйцами, вплоть до рвотного рефлекса, вплоть до выступивших слёз на его глазах. И в тот момент мне будет наплевать, какой у него голос и как прекрасно он извергается из его рта. Но это будет потом, а сейчас я слеп, и я даже не знаю, как он выглядит. И поэтому я продолжаю отвечать на его вопросы...
Через день мне сняли повязку...
Вы когда-нибудь смотрели в запотевшее зеркало в ванной комнате? Ты осознаёшь, что там, за этой пеленой, должно быть твоё отражение, но пока ты видишь лишь размытый силуэт, отдалённо напоминающий бесформенное отражение тебя самого, и пока ты не провёл рукой по зеркалу, вытирая этот тонкий слой пара, ты себя не увидишь. А в моём случае проделывать данную процедуру было бессмысленно. В ванной ты рефлекторно понимаешь, кого должен увидеть, и мозг через воспоминания рисует знакомый ему образ. В действительности же образы людей я видел так, как будто капля гуаши упала в стакан с водой, как бесформенные кляксы, но при этом я различал, где свет, а где мрак.
Врач закапал мне глаза, потом минут двадцать проделывал разного рода манипуляции, а потом сказал, что через два дня меня можно будет выписывать. При этом добавил, что всё заживает очень хорошо и что шансы на полное восстановление очень велики.
Точку во всей этой истории поставил, как ни странно, дядя Вова, наш сосед. В день моей выписки он вместе с Колькой приехал за мной в больницу, чтобы отвезти домой. Уже в машине дядя Вова спросил меня о том, кто это сделал. Я лукавил и уходил от ответа, решив, что не нужно пожилому человеку знать такие подробности. Но уже дома, когда дядя Вова своим приказным тоном отправил "подышать" на улицу моих пацанов, мотивируя это тем, что ему и мне необходимо договорить до конца, я понял, что молчать больше нет смысла. Я рассказал ему историю про паренька с васильковыми глазами, который стремительно ворвался в мою жизнь и перевернул её с ног на голову, а потом так же быстро исчез из неё, не дав мне сказать ему самого главного.
- Вот такая история, дядя Вова! - добавил я.
- Так ты что, из этих?.. - услышал я немного растерянный голос соседа.
- Дядь Вов, мы же взрослые люди и прекрасно понимаем, что правда как проститутка: все её хотят, но никто не любит. Ты спросил - я ответил. Всё просто, и не нужно драм. Мне сейчас и так нелегко, - с раздражением ответил я.
- Ты не злись, сынок. Я постарел, но не отупел, - ответил он, - сам пойми, не каждый день такое услышишь.
- Прости, дядь Вов, - выдохнул я.
- Странный вы народ, молодёжь. Всё любите усложнять. А ты уверен, что Шурик у этого Андрея? - и он назвал фамилию "хозяина".
- На девяносто девять процентов, - ответил я и тут же добавил: - Дядь Вова, а что мы можем сделать? Вы же знаете, кто он...
- Ну, это ты так думаешь, - спокойно ответил сосед. - Ладно, пойду я. А то там твои "архаровцы" проклянут меня...
Не пройдёт и трёх месяцев, как дядя Вова, объясняя мне избитую истину о том, что на каждый болт найдётся своя гайка, укажет мне, что тот товар, с которым мы работали, не всегда был его и те коротко стриженные парни в спортивных костюмах с тремя полосками на швах не просто так приходили к нему на точку. И, несмотря на то, что те времена прошли, их правила действуют и в настоящем, только вот методы изменились и рычаги давления. И даже если ты "выпрыгнул" из спортивного костюма и оделся в костюм от "Brioni", ты всё равно остаёшься адептом той эпохи. А, следовательно, и частью той теневой системы, в которой ты по тем или иным причинам оказался... Но это будет потом, а сейчас я даже не мог проводить этого старика, который косвенно заменил мне отца, до двери из-за моего недуга.
Утром следующего дня мы с Максом сидели на кухне и пили кофе, планируя мою дальнейшую жизнь. Ему через два дня нужно было возвращаться в Москву. В разговоре он упомянул, что парни будут ко мне приходить каждый день, что это уже решено. Но, к сожалению, мне придётся учиться жить заново... В тот момент я с трудом понимал, как это всё будет, но страха перед будущим не испытывал. Мой истощённый переживаниями организм вообще перестал что-либо чувствовать...
В дверь позвонили. Я по привычке поднялся с места и застыл, осознавая, что это не лучшая идея, так как до двери я буду идти минут десять. Макс увидел моё замешательство и по-хозяйски отправился открывать дверь. Я услышал, как она открылась и кто-то вошёл, но никаких слов не прозвучало. Дальше я услышал, как стремительные шаги приближаются ко мне, но где-то в паре метров от меня всё это действо замерло: ни движений, ни шорохов... Я чувствовал, что передо мной кто-то стоит, кто-то смотрит на меня, но не делает ничего и ничего не говорит...
- Дим, это я, Сашка! - слышу я желанный голос и тут же чувствую, как оказываюсь в его нежных объятиях.
Его поцелуи покрывают моё лицо, словно тёплый майский дождь. Его руки хаотично и неистово шарят по всему моему телу, замирая в перерывах то на моём лице, то у меня на шее. Он прижимается ко мне так сильно, что я почти задыхаюсь от такого напора. Я чувствую, как он дрожит, как его тело тяжелеет в моих руках. Ком в моём горле не даёт мне сказать ни слова, я, как сумасшедший, вожу руками по его телу, пытаясь понять, не сплю ли я. В какой-то момент мы оказываемся сидящими на полу, Сашка прижимается ко мне щекой, я чувствую, что она мокрая и горячая. Он плачет, через всхлипы умоляет меня простить его, обвиняя себя во всём произошедшем. Он говорит, что уйдёт, если я держу на него обиду, что он поймёт меня и что я буду прав при этом...
Я сижу молча, я понимаю, что та плотина, которой он отгородился от всех, прорвана. Все его чувства, которые не были реализованы и накапливались внутри него, хлынули стремительным потоком наружу. Сейчас ему страшно, но он должен превозмочь этот страх, ему нужно сказать всё, то самое главное, что так долго он хотел сказать. И с каждым его словом я всё сильнее прижимаю его к себе, как бы опасаясь, что он снова исчезнет из моей жизни. Но чёрта с два я позволю этому случиться!
В какой-то момент я просто сгрёб Сашку в охапку и прильнул к его лицу, пытаясь наугад поцеловать его. Он подался навстречу мне, и наши губы сомкнулись, и в тот момент всё стихло... замерло всё, и только два наших сердца, бьющихся в унисон, выдавали нас...
- Как тебе удалось уйти? - уже сидя за кухонным столом и крепко сжимая его руку, спросил я.
- В Питере, как я тебе и обещал, я рассказал Андрею про нас. Первый раз в жизни он выслушал меня до конца. Но после приказал собирать вещи, и ночным рейсом мы вылетели обратно, хотя планировали пробыть там три дня. По прибытии домой мы разошлись по комнатам. Где-то в глубине души я надеялся, что он обдумает всё сказанное мной и придёт ко мне с каким-то решением, поговорит со мной. Но на деле, пока я тешил себя призрачными надеждами, он напивался в своём кабинете. Когда он пьяный ворвался в мою комнату, с разъярёнными глазами и безумным выражением лица, я на секунду подумал, что это конец. Проклятия и трёхэтажные маты сыпались в мой и твой адрес из его уст. Он угрожал, запугивал, но, видя, что я не поддаюсь на его провокацию, прибегнул к рукоприкладству. Пока я приходил в себя после ударов, лёжа на полу, он продолжал свирепствовать и крушить всё в комнате. После того как мой ноутбук и мобильник были разбиты о стену, он принялся за мебель. Грохот стоял такой, что даже его охрана прибежала. Два здоровых мужика еле оттащили его от меня, настолько он был зол. Спустя два дня, когда мне стало легче, я предложил ему сделку: родительскую квартиру в обмен на мою свободу. Я знал, что трёхкомнатной "сталинке" в центре города он быстро нашёл бы применение. Он рассмеялся мне в лицо и послал куда подальше. А вчера ночью Андрей швырнул мне папку с документами на переоформление квартиры и сказал, что после их подписания я утром смогу уйти от него на все четыре стороны. Вот только лицо у него было странное, словно это и не Андрей был вовсе.
- А как твой камень оказался у меня? - спросил я, прижимая руку к своей груди.
- Мне Кирилл помог, это водитель Андрея. Я часто беседовал с ним в гараже, когда он проводил осмотр авто. Это единственный нормальный человек в его окружении. Он сказал мне, что случайно стал свидетелем разговора о тебе, когда Андрей обсуждал этот вопрос с кем-то по телефону. По субботам у них проходил покерный турнир за городом, и я знал, что Андрея не будет до раннего утра. Я попросил Кирилла отвезти меня к тебе, на что тот ответил, что если Андрей узнает, то это будет конец всему. Да и охрана бы не выпустила меня за ворота. Тогда я отдал камень ему и объяснил, как для меня это важно. Когда он вернулся, то рассказал мне, что ты в реанимации и к тебе нельзя, но он отдал камень дежурной сестре, вместе с небольшой суммой денег, и та пообещала, что всё сделает, уверяя, что волноваться незачем. И ещё он мне сказал твой диагноз.
замолчал, и я снова услышал его слабые всхлипы.
- Иди ко мне, - прошептал я. - Хватит на сегодня слёз.
Он прижался спиной к моей груди, и я заключил его в свои объятия. Ещё не осознав до конца всё произошедшее, мы просто сидели молча на кухне.
Через минут пять мы услышали звук открывающейся двери. Как оказалось позже, это вернулся Макс. В тот момент, когда Сашка только вошёл в квартиру и проследовал ко мне на кухню, Макс выскользнул на улицу, предусмотрительно прихватив с собой обе связки ключей.
- Ну у вас и мордашки! - ухохатываясь, произнёс Макс. - Вас словно осы покусали.
Сашка вынырнул из моих объятий, и я почувствовал, как он запустил свою руку в мои волосы.
- Ещё один шутник!? - произнёс он.
Я смущённо покраснел...
С первых дней нашей совместной жизни Сашка взял под контроль абсолютно всё. От посещения мной плановых проверок у врача до ведения домашнего хозяйства. Он всегда советовался со мной по любому вопросу, но реализовывал всё сам, объясняя это тем, что мне нужен покой. Но стоило мне только оказаться на кровати, как он тут же оказывался рядом...
Сашка кладёт свою руку мне на лоб, немного прижимая меня к подушке, заставляя запрокинуть голову назад. Своими горячими губами припадает к моей шее, покрывая поцелуями всю её площадь, после переходит на мочку уха, нежно покусывая её и сопя мне в ушко. Вторую руку он бесцеремонно запускает мне в трусы, то перекатывая в своей ладони мои яйца, то переходя на мой член, откатывая крайнюю плоть. Он ловким движением стаскивает с меня футболку и припадает к моим соскам, своим горячим и влажным языком очерчивает их окружности, иногда втягивая их в засос. Хватает меня за талию и всем своим лицом припадает к моему прессу, осыпая поцелуями мой живот и опускаясь всё ниже. Когда ты зрячий, ты видишь, куда хочет тебя поцеловать твой любовник, ты инстинктивно понимаешь это, а сейчас всё происходящее как русская рулетка: каждый поцелуй я ощущал как ожог от раскалённого железа, не понимая, где будет следующий.
Вот губы любимого коснулись твоей груди, заставляя тебя трепетать, вот они уже внизу живота, и тело перестаёт меня слушаться. Все его процессы переключаются на восприятие тактильного контакта, обостряясь до предела. Сашка стаскивает с меня штаны вместе с трусами и тут же втягивает в свой влажный рот мой член. Я развожу ноги немного в стороны, выгибаясь и сотрясаясь от наслаждения. Я слышу стук моего сердца у себя в ушах.
Сашка облизывает мою головку, затем кончиком языка проводит до основания члена и сразу же вбирает в себя яички, и снова освобождает их из тёплого плена, и снова заглатывает мой член, доводя меня до изнеможения. Затем я чувствую, как его упругая и горячая попка оказывается у меня на груди. Он проводит ею от моих сосков к паху и через мгновение возвращается обратно, плотно прижимаясь ко мне, создавая тёплое трение наших тел, поднося к моему лицу свой член. Я открываю свой рот, одновременно с этим хватаю его за бёдра, слегка сжимая их в своих руках. Сашка направляет свой член в меня, аккуратно и бережно, периодически вынимая его, и своей головкой водит по моим губам, затем снова погружает член в мой рот. Я чувствую, какой он горячий и как пульсирует.
Любимый переворачивает меня на живот и впивается в меня сзади, удерживая мои ягодицы в своих руках. Я начинаю извиваться, глухие стоны вырываются из моего рта, дыхание учащается, и сердце начинает колотиться в бешеном ритме. Сашка наваливается на меня всем телом. Как борец на татами, который проводит болевой захват, обхватывает своей рукой меня вокруг шеи, прижимая меня своей грудью и одновременно вдавливая меня в постель. Своей второй рукой он направляет в меня свой член. Я чувствую, как тот входит, заполняя всего меня, не спеша и аккуратно. И опять это ощущение сладострастной пелены, которую я не вижу, но чувствую.
Сашка наращивает темп, я чувствую, как его яйца бьются о мою промежность. Он продолжает крепко удерживать меня в руках, словно тигр, вцепившийся зубами в свою жертву, не оставляя ей шанса на спасение. Я начинаю непроизвольно стонать. Он резко выходит из меня и рывком переворачивает на спину, раскинув мои ноги в стороны. И резким движением снова вставляет в меня свой член на всю длину. От такой неожиданности я начинаю громко стонать и выгибаться всем телом, подаваясь навстречу ему, выставив руки вперёд и пытаясь нащупать своего ненасытного любовника.
Сашка хватает меня за запястья и ловким рывком притягивает к себе, заключая моё тело в страстные объятия, от которых перехватывает дух. Я чувствую, как он дышит мне в лицо, от него исходит жар. По его нарастающим стонам я понимаю, что он на грани; я откидываюсь назад, опираясь на одну руку. Сашка хватает одной рукой мой член, второй придерживает меня за бёдра. Наши тела одновременно закипают, и мы вместе кончаем, и в этот момент я чувствую, как горячие капли падают на моё тело, забрызгав даже моё лицо...
Вот так мы и жили первые двадцать семь дней: трахались, как кролики, во всех уголках нашей квартиры, прерываясь на короткие передышки на душ, еду и посещение врача. До той поры, пока я не прозрел, причём в прямом смысле этого слова.
Помню, как я посмотрел на Сашку. Я долго не мог подобрать слово, чтобы описать своё ощущение... Ты стоишь молча, заворожённо смотришь на предмет своего обожания, будто впервые увидел его, и пытаешься запомнить все его черты. В тот момент слёзы сами собой льются из глаз, но ты понимаешь, что это не слабость, это проявление твоих искренних чувств. И, глядя в его глаза, ты видишь то же самое, что происходит и у тебя внутри.
Первые два дня я ловил каждое движение Сашки, каждый его взгляд и жест, я навёрстывал упущенное, жадно заполняя свою память. На третий день к нам в квартиру пришёл мужчина, который сказал, что он от Андрея Юрьевича. Он протянул Сашке папку, в которой были документы на его квартиру. После он посмотрел на меня и твёрдым голосом произнёс:
- Да уж! Навели вы шороху!
- Если бы дело коснулось вашей семьи, вы поступили бы точно так же, - ответил я незнакомцу, без страха глядя ему в глаза.
Мужчина немного прищурил глаза, потом одобрительным жестом кивнул и молча вышел из квартиры.
- И как это понимать? - спросил меня Сашка, когда мы уже были на кухне и перебирали бумаги.
- Ценим, когда теряем! - ответил я.
- Ты хочешь сказать, что он меня любит?
- Может, и так! А может, думает, что любит!
- И всё же? - продолжал он.
В тот момент за секунду у меня в голове пронеслось всё то негативное, что принёс в нашу жизнь тот человек. И я не смог совладать со своим гневом.
- Да какая, к чёрту, разница, что у этого Андрея на уме? - криком вылетело из меня, когда я швырнул папку с бумагами на стол.
Я поднял глаза и увидел картину, от которой у меня комок образовался в горле. Сашка стоял с широко открытыми глазами, прижавшись спиной к холодильнику, его руки были приподняты на уровень лица, словно в защитной стойке, словно он ждал нападения...
После этого случая в нашей жизни никогда не происходило двух вещей: мы больше никогда не вспоминали Андрея, и я больше никогда не повышал голос на Сашку...
Время неумолимо несётся вперёд, заставляя всех окружающих принять во внимание сей факт. И мы его с благодарностью принимаем, учитывая все пережитки своего прошлого и трансформируя их в свой жизненный опыт. Мы живём, учимся, набиваем себе шишки, но продолжаем радоваться жизни.
Так же происходит и в нашей с Сашкой жизни. Мы смело идём по жизни, сохраняя свои чувства друг к другу, сохраняя любовь в наших сердцах. И лишь одна вещь остаётся неизменной: когда девчонки из группы "Горячий шоколад" поют свой хит, я всегда повторяю эти слова шёпотом на ушко своему Сашке. И он знает, что это правда. Потому что я действительно без ума от счастья... Я действительно без ума от жизни с тобой. И я действительно люблю тебя!
"Я буду целовать твоё тело И делать всё, что раньше не смел я. Целый мир для меня - это ТЫ!"