1.
Лейф не мог уснуть. Наверное, сон не шёл из-за волнения, как-никак, завтра отправляться в путь. Потому, встав, он накинул тонкую рубаху, кожаный кафтан и, тихонько, чтоб не разбудить никого, выскользнул из своей комнаты. Замок спал и только часовые да слуги все ещё сновали в большом зале и оружейной.
Лейф знал замок как свои пять пальцев, потому, по маленькой винтовой лесенке спустился в тесное подземелье, а оттуда по расщелине в скале, о которой знали немногие, выскользнул у самого основания крепостных стен.
Нарастающая луна светила ярко. Мейстер Родриг говорил, что сейчас середина пятого месяца, что весна достигал своего пика и скоро наступит лето, по приметам достаточно жаркое, чтобы крестьяне смогли вырастить пару урожаев и пережить долгую зиму. С тех пор как в Величайшей битве Белые Ходоки были остановлены и король Ночи низвергнут, редко когда зима длилась более двух лет, что говорило о стабильности сил Добра и Света, что победа над Иными дала жителям Вестероса уверенность в будущем.
Лейф прошёл по каменному основанию замка, меж деревьев, чуть углубившись в чащу, и тут же услышал приглушённый рокот падающей воды. Там, в этих зарослях, бил холодный источник, достаточно мощный, чтобы вода стекала по камням широким потоком и устремлялась вниз, словно с водопада. За серебристо-прозрачной стеной воды был маленький грот, где можно было ненадолго отсидеться, что Лейф и делал, когда хотел уединиться.
Подойдя к источнику, Лейф скинул кафтан, рубаху, а потом и сапоги, штаны и исподнее, оставшись совершенно нагим. Прохладный ветерок ласкал его юношеское тело, ещё сильнее возбуждая.
Словно в чем-то не уверен, парень переминался с ноги на ногу, а потом, набрав грудь воздуха, шагнул под ледяные струи ручья - воистину, холодный источник. Чтобы холод не так обжигал кожу, юноша стал активно работать руками, растирая своё тело, которое быстро свыклось с температурой, и теперь Лейф уже наслаждался этой прохладой.
Лейф был юношей закалённым. Он часто, с весны и до глубокой осени, так вот окунался под струи ручья. Его натренированное тело с радостью откликалось на эти процедуры. Лейфа вряд ли бы сочли ослепительно-красивым, уж слишком заметно скошен подбородок, да и лицо больно заострено к низу, но все сходились в главном - он привлекательный юноша и легко составит себе партию с благородной девушкой.
В свои двадцать лет Лейф был хорошим наездником, неплохо орудовал мечом, хотя большой, двуручный, как у отца, был для него тяжеловат, впрочем, не всё сразу. Но эти тренировки сделали фигуру юноши очень привлекательной. Широкие плечи, тонкая талия, может, чуть широкие бёдра, но самую малость, даже сейчас, когда струи ручья ласкали его тело, это было едва заметно.
Рука Лейфа оказалась в паху, где среди каштановых кудряшек наливался кровью пенис, уже достаточно большой, чтобы парень мог не стесняться. И его пятерня стала скользить по всё более твердеющей плоти, и по всему его телу разливалось приятное тепло. Каждый раз, как он сжимал розовую головку, его тело прошибала молния сладострастия, ноги сами собой начинали дрожать, а с тонких губ слетал стон, тихий-тихий, тут же заглушаемый потоком воды, но показывающий, как приятно парню.
Однако Лейфу было мало. Зайдя чуть глубже в грот, оказавшись за непроглядной стеной воды, он привычно задрал правую ногу и упёрся о скалу. Его правая ладонь тут же начала скользить по промежности, особенно уделяя много внимания анусу, на котором пальчики парня останавливались и начинали массировать дырочку, которую многие считали срамной, а он, Лейф, заветной, ибо за ней скрывалось наслаждение.
Ополоснув руку в струе воды и облизав пальчики, Лейф начал с силой массировать дырочку, надавливая на неё, и вскоре указательный пальчик проскользнул внутрь. Парень закрыл глаза и принялся елозить им вперед-назад, всё время ускоряя темп.
Вот он уже ввёл в анус второй пальчик и продолжил ласкать себя изнутри. Его левая ладонь уже скользила по железной плоти пениса, обильно исторгавшего смазку. Так продолжалось несколько минут, пока юноша не подустал.
Распрямившись, он истово облизывал пересохшие губы, стоя словно воин, широко расправив плечи, пусть он и отваживался на такое только в таких местах, где его никто не увидит. Но жажда наслаждения была сильнее.
Опять упёршись правой ногой о скалы, Лейф на этот раз пропустил правую руку меж ног, для чего ему пришлось согнуться. Но натренированное очко легко впустило пальчики, которые теперь массировали скорее основание пениса. Стоило ему начать так делать, как по всему его телу стала разливаться приятная истома, веки сами собой сомкнулись, а с губ стали слетать лёгкие стоны. Пальчики юноши скользили в упругой попке, а железный член ещё сильнее вытягивался вдоль живота, и из тонкой прорези на головки уже спускалась тонкая серебряная нить, слегка раскачиваясь в такт движениям тела.
Пальчики Лейфа массировали что-то внутри, а его тело волна за волной стало накрывать наслаждение, от которого перехватывало дух, и, казалось, он больше не сможет сделать и вдоха, но нет, волна чуть отступала, он жадно выбирал холодный воздух, и тут же новая волна накрывала его с головой.
Его левая ладонь уже даже не скользила по стволу пениса, а властно сжимала этот меч любви у основания. Пенис так и изнывал от томления, головка, казалось, разорвётся, если он ещё хоть минуту промедлит и не высвободит эту безумную энергию страсти, но он знал: всё будет хорошо, надо только подождать, потерпеть, потерпеть щемящее чувство наслаждения, которое словно ломало его сильное тело.
В паху, где-то внутри, Лейф почувствовал приятное и будоражащее чувство предвестника разрядки. Оно, быстро вращаясь, словно ураган, становилось всё сильнее и больше, захватывая, кажется, всю плоть юноши, пенис словно онемел и гудел или как-то так, Лейф вряд ли смог бы точно описать это чувство. Кульминация настала, когда эта невероятная сила стала вырываться из пениса и мощными белыми струями полетела на камни. Лейф лишь глухо простонал.
Он ещё с минуту стоял, согнувшись, его руки упирались в сильные ноги, спазм оргазма проходил, дыхание наладилось. Он открыл глаза и увидел белую прозрачную каплю, что свисала с кончика головки. Обхватив пятерней ствол члена, парень несколько раз прошёлся по всей длине, "добирая остатки" наслаждения, а потом просто встал под струи ручья, который стал смывать пот и сперму с его молодого тела.
Лейф был доволен. Сегодня у него получилось лучше и слаще, чем во все предыдущие разы, так что он просто стоял под струями и отдыхал. Наконец, почувствовав лёгкий озноб, он вышел из-под холодного потока, сел на камни, предоставив возможность ветерку теперь на контрасте, казавшемуся даже тёплым, высушить своё тело. Ему двадцать лет, впереди его ждёт самый важное событие в жизни всякого благородного юноши - стать рыцарем.
Тело высохло быстро, а вот волосы, чуть длинные пряди тёмного каштанового цвета, сохли куда как медленнее, хотя он ещё успеет. Впрочем, дожидаться пока ветер сделает своё дело полностью, он не стал. Не спеша оделся и стал подниматься обратно хорошо знакомым маршрутом.
Едва вынырнув из узкой винтовой лесенки в мрачный коридор, как наткнулся на матушку.
- Дорогой, ты уже встал, - с лёгкой улыбкой произнесла она мягким голосом.
- Мне не спалось, матушка, - стараясь сохранять спокойствие, ответил Лейф.
- Ты гулял у ручья? - кажется, она унюхала запах свежести и воды. Парень смутился. Ему показалось, что мать обо всем знает, или догадывается.
- Да, я прогулялся по склону, подставил голову струям воды...
- Не стоит так волноваться, - ещё более улыбнувшись, ответила мать. - Ты красив и ловок, ты достоин стать рыцарем, как твои предки. Всё будет хорошо, - и она, коснувшись его волос лишь кончиками пальцев, склонила голову и поцеловала в макушку, от которой так и веяло весенней свежестью. - Приведи себя в порядок, скоро церемония, а на заре вы выезжаете.
Она пошла к лестнице, что вела в холл, а Лейф заскочил к себе. Парень лишь поопрятнее запахнул простой тёмно-синий кафтан, подпоясав его широким ремнём, к которому крепился меч, его первый боевой меч, как у всякого воина.
На небольшой каменистой площадке, что располагалась с тыла замка Холодный Ручей, уже собралось много народу. То были слуги, воины, несколько окрестных рыцарей с сыновьями. В центре площади стояло небольшое возвышение, на котором лежало несколько стреноженных овец, одна внушительная свинья. У всех них уже были перерезаны глотки. Там ещё лежало немного ценных вещей, и двое слуг лихо обкладывали это все снопами с сухой соломой под деятельным руководством преподобного Алиена, красного жреца Владыки Света.
Лейф подошёл к мужчине с чуть длинными волосами с проседью и такой же бородой. Мужчина взглянул на парня и улыбнулся. Вряд ли кто-то сейчас смог бы оценить, как отец и сын похожи. Несмотря на свои пятьдесят три года, Горм выглядел очень мужественно и совсем не походил на старика. Все взоры были устремлены на отца и сына, на лорда Холодного Ручья сэра Горма Гринстоуна и его сына, как полагали все без исключения, будущего рыцаря.
И тут раздалось ржание. Все, и Лейф в том числе, устремили свои взоры на огромного белого коня, с внушительной гривой и длинным, касавшимся земли хвостом. То был Ракита, прежний и любимый конь лорда, вот уже несколько лет доживавший свой век в почёте в замковых конюшнях. Все знали, что лорд Горм любит пройтись с Ракитой, держа старого коня под уздцы. В такие прогулки он никогда никого не брал, даже сына. Возможно, старый лорд вспоминал молодость, былые сражения, в которых ему посчастливилось, к вящей зависти молодых, поучаствовать, о прихотях своей судьбы. И вот теперь Ракиту завели в узкое пространство меж снопов соломы.
Горм шагнул вперёд, медленно, тяжело. Он подошёл к коню, что-то тихо произнёс. На Раките хоть и была надета узда и шоры, но конь учуял убоину и начал волноваться, мотать огромной головой, перебирать копытами по каменному настилу площадки. Однако голос хозяина успокоил животное. Ракита даже потянул морду к нему. В тот же миг в отблесках факелов взметнулся холодный блеск стали, и голова коня упала в солому, а из туши хлынула чёрная кровь. Ноги животного согнулись, туша гулко рухнула наземь.
Толпа взревела приветствием, а Лейф стоял, широко открыв глаза. Он не был рафинированным юношей. Кровь его не заставляла падать в обморок, да и осенний убой скотины не вызывал у него больших эмоций. Но то скотина, её для того и выращивают, что бы потом забить и было много мяса. А тут, любимый конь, боевой товарищ. Только теперь Лейф понял, как сильно его любит отец, раз он пожертвовал самым дорогим его сердцу.
Преподобный Алиен воздел руку и все замолчали.
- Сначала помолимся, - негромко произнёс красный жрец, а потом продолжил все громче и громче. - Владыка Света, защити нас! Владыка Света, сохрани нас во тьме! Владыка Света, обрати к нам свой лучезарный лик.
Тут к нему подошёл его служка и передал факел.
- Владыка Света, прими дары наши, принесённые тебе от всей души с чистыми помыслами. Освети наш путь, придай уверенность.
С этими словами он подошёл к высокой горе соломы и поджёг её. Огонь легко, даже с радостью пробежался по соломенному кругу, и уже через мгновение кострище превратилось в мощную стену пламени. Его языки вырывались вверх практически вертикально, сопровождая это мощным гулом. От костра исходил невероятный жар, так что Лейф даже прикрыл глаза. Наверное, в солому заложили много благоухающих трав, возможно, ароматные поленья деревьев из Эссоса, потому как запах стоял очень приятный.
Огонь бушевал недолго. Уже через пятнадцать минут пламя резко уменьшилось в размере и горело уже не так бурно. А ещё через десять минут пламя и вовсе сошло на нет, но в тот же миг вдали, на горизонте, возникла маленькая огненно-красная точка - солнце всходило после ночи. По толпе собравшихся пробежал радостный возглас, и люди заулыбались. Улыбнулись и Горм с Лейфом. Бог принял их приношение, и предстоящее дело обещало быть успешным.
Преподобный Алиен был доволен не только солнцем, но и собой. Для красных жрецов считалось важным навыком подгадать жертвенный костёр так, чтобы лучи светила озарили всех собравшихся именно в тот момент, когда пламя будет уже затухать, но не иссякнет вовсе. Кроме того, он использовал некоторые хитрости, чтобы заставить огонь гореть жарче, сжигая как можно лучше, ибо если жертва сгорела плохо, не целиком или уж совсем плохой случай, только обгорела, то это трактовалось как дурное предзнаменование. Алиен, как и практически все красные жрецы, давно потерял ощущение тонкой грани, когда начинал сам, за Владыку Света, решать, нужно ли дать благоприятное предзнаменование или наоборот, дурное. Впрочем, пока Алиен не замечал большого зла от своей помощи Рглору.
- Жертва принята, Ваша Милость, - произнёс он, обращаясь к Горму. Тот кивнул.
- Когда солнце выйдет из-за горизонта полностью, мы отправимся в путь, - громко произнёс он, и все дружно устремились в замок. Там все уже было готово. Кони осёдланы, оставалось только сесть в седла и пришпорить лошадей.
Лейф подошёл к матери. Она не ходила смотреть на жертвоприношение, но была полностью готова к означенному моменту. Она обняла единственного сына, поцеловала.
- Леффи, храни себя, - практически прошептала она и шмыгнула носом. Только теперь, стоя с ней рядом, парень впервые увидел, как она плачет, вернее, как слеза скатывается по её щеке.
- Я обещаю вам, матушка, беречься. А ещё я буду вам писать. Вороны доставят мои послания.
Поцеловав в щёку мать, ощутив на губах солоноватую влагу материнской слезы, Лейф бегом спустился с крыльца и ловко запрыгнул в седло. Отец уже сидел на своём вороном жеребце. С супругой он попрощался скупо - поклонился ей из седла и отсалютовал, когда пришпорил коня и медленным шагом выехал за пределы замка.
3.
Ехать было приятно и волнительно. Утренний туман ещё не рассеялся полностью и в лучах восходящего солнца выглядел особенно красиво. Лейф ехал в середине этого маленького войска в двадцать человек. Путь был не близкий, хотя его первый этап и должен был занять два дня. К вечеру первого дня путники планировали достичь небольшого замка сэра Петира Калгари под названием Мельничий Холм. Сэру Петиру не шибко повезло, у него было четыре дочери и ни одного сына, потому он будет их встречать без восторга, но как вассал Горма их Холодного Ручья, обязан оказать гостеприимство, да и то всего лишь на одну ночь. И потом, сэр Петир был последним лордом-вассалом перед землями лорда Дома Сердца.
Для Лейфа это путешествие было подлинным событием. Поначалу эмоции в нём бурлили, но вскоре он подустал и просто мерно раскачивался в седле. Он размышлял о своей природе. Мог ли он быть достойным рыцарем, не испытывая страсти к девушкам. Да, он хорошо подготовился к турниру, главному испытанию для всякого юноши, но как быть с этим сложным моментом. Мейстер рассказывал о доблестном и прекрасном рыцаре сэре Лорасе Тирреле, что погиб давным-давно при взрыве капища - Септы.
Для него самого любовь к мужчинам не была чем-то странным или ужасным. Хотя он не мог бы похвастаться тем, что ему многие симпатичны. Из всех, пожалуй, ему больше всего нравился Пол, простой парень, на пару лет старше Лейфа. Он был простым воином в замке отца. Высокий, стройный, с короткими, чёрными как смоль волосами. Пол брился, но порой то забывал, то не было возможности, и у него начинала пробиваться щетина, не буйная, как у мужчин, а все ещё юношеская, в виде тонкой полоски над верхней губой и на подбородке. У Пола был весёлый нрав, и он не был грубым разнузданным мужиком. Наверное, через какое-то время он обязательно станет именно таким, но пока он соответствовал идеальному образу, что рисовал в своём воображении Лейф.
Сам он был уверен, что не огрубеет душой и телом, так и останется восторженным, в меру красивым рыцарем, а в том, что он станет рыцарем, он не сомневался. Отец как-то спросил его, не хочет ли он стать стюардом, так Лейф решил, что тот сомневается в его способностях, а потому только усилил тренировки, что пошло ему на пользу.
Лейф был ещё девственником, что считалось небольшим изъяном. Владыка Света не был страшным ревнителем нравов, он вполне спокойно смотрел на связи вне брака, впрочем, во времена Семи идолищ секс без брака тоже считался нормой. А вот отношения между мужчинами тогда порицались, впрочем, ныне мужелюбцев никто не преследовал, но и не считал вполне достойными людьми. На сей счёт были разные мнения, и все больше сходилось в том, что мужественность есть личная черта, не связанная с тем, кто разделяет твоё ложе. Поговаривали, что это даже очень правильно, когда двое рыцарей заботятся друг о друге в походах, разделяя не только опасности, но и радости. Так что в своих фантазиях благородный рыцарь сэр Лейф Гринстоун путешествовал по миру и воевал за силы Света и Добра с верным товарищем Полом из деревни Дрейдон, а на деле он стоял у самого начала этого пути.
солнце достигло зенита, все спешились и наскоро перекусили, дав возможность лошадям передохнуть, а потом продолжили путь. Этот район Долины был не слишком горист, потому их верхушки не были покрыты снегом, да и сами горы серыми и неприступными выглядели только возле своих вершин, нижние же части давно поросли травой, кустами и деревьями. Иногда горы словно расступались, и взору представали небольшие равнины, покрытые лесами, чаще хвойными, и среди этого великолепия виднелись небольшие замки-форты местных рыцарей и лордов- вассалов.
Второй раз привал сделали, когда солнце оказалось на полпути между зенитом и закатом. Только уже практически в темноте, когда даже на западе над горами виднелась тонкая белёсая полоса, всадники подъехали к небольшому замку из серого камня с тремя башнями.
Сэр Петир встречал своего сюзерена на крыльце. Стоило сэру Горму сойти с лошади, как Петир опустился на левое колено, но Горм его поднял и обнял. Слуги быстро повели лошадей в конюшни, а путники в большой зал, где их уже ждал ужин, который после дня в седле показался исключительно сытным.
Для лорда и его сына отвели комнату в главной башне, простые рыцари и воины расположились на той же конюшне или в домах местных жителей. Сэр Петир всё время говорил, он вообще был из тех, кто не особо слушал ответы собеседника, ему нравилось говорить самому, и благодарный Горм лишь кивал головой. А вот от Лейфа требовалось куда как больше учтивости, ибо он сидел рядом с молодой женой Петира, а та любила выспрашивать.
Лорду вассалу Мельничьего Холма шло к пятидесяти, тогда как его супруге едва исполнилось тридцать. Это была дорнийская красавица, с тонкими чертами лица, жгуче-чёрными волосами, убранными по моде Долины лентами и жемчугом.
Лейфу казалось, что она строит ему глазки, пытается соблазнить, и это его пугало. Он не представлял, что его член мог вонзиться в женскую плоть. Это казалось не просто странным, но в чем-то даже противоестественным. Противоестественным в соответствии с его собственной природой. Одно успокаивало парня: им с отцом постелили в одной комнате, и леди Речильда вряд ли осмелилась бы покуситься на его девственность.
Вскоре после ужина все отправились спать. Лейф уснул, едва его голова коснулась подушки. Виной тому была усталость, масса впечатлений от важного путешествия, да и за столом он выпил слишком много вина, что для непривычного к подобному напитку молодого организма было изрядным испытанием.
Лейф не смог бы определить, сколько он проспал, когда, словно пловец, вынырнул в реальность. Просто очень хотелось пить, рот весь пересох. По счастью, в комнате стоял кувшин с мёдом, и парень сделал пару жадных глотков. Стоило утолить одну потребность, как тут же появилась новая - нужно было избавиться от переизбытка жидкости. Где отхожее место, Лейф помнил и, стараясь не шуметь, отправился по галерее в маленькую угловую комнатку.
За стенами шумел ночной ветер, заглушавший любые звуки. Стоило парню расслабиться, стоило моче полететь струёй в дыру, как он испытал невероятное облегчение. Даже стало казаться, что он стал легче. Моча иссякла, а он все стоял над нужником, с блаженным выражением лица, держась за член, как в дверь что-то с грохотом ударилось.
От неожиданности Лейф даже присел, заозирался, хмель стал выветриваться стремительно. Он словно заправский воин решил, что пока себя лучше не обнаруживать, а подождать и посмотреть, лишь укорив за то, что с ним нет никакого оружия. Впрочем, кто же ходит в нужник с мечом. А за дверью тем временем царило что-то странное. На неё кто-то ритмично надавливал, но не сильно, то есть без желания выбить её. Дверь в нужник хоть и была основательной, но всё ж не крепостными воротами, вздумалось бы её сломать кому-либо - пара-тройка ударов ногой, не говоря уже о мече, и преграда падёт.
Юноша не стал прикладывать ухо к двери, уже больно резко на неё надавливали, но слух он напряг, и до него донеслись приглушённые женские стоны и мужское рычание. Даже такой неопытный парень как Лейф сообразил, что там кто-то сношается. Вопрос был лишь в том - как долго ему тут сидеть. Парень хотел было прислониться к стене, чтоб проще скорость время, но стены отхожего места были столь грязны, что касаться их было противно. Он уж было пригорюнился, но тут в дверь пару пар сильно ударили и все затихло.
Выждав немного времени, юноша отпер засов и выглянул в коридор. Там он увидел леди Речильду. Она стояла, прислонившись спиной к стене, её длинные волнистые локоны были распушены и ниспадали с обеих сторон лица, которое различить было сложно, так как она опустила голову и тяжело дышала. Пару секунд Лейф раздумывал, как поступить, и будущий рыцарь в нем победил.
- С вами всё в порядке? - поинтересовался парень.
Женщина, как кажется, только теперь поняла, что не одна, что её спрашивают, встрепенулась, вскинув головку, явив своё волевое лицо. Глаза блеснули как-то опасно. Только теперь Лейф заметил, что её шёлковое облачение было расстёгнуто и меж его пол виднелось её нагое тело - красивые упругие груди, плоский живот и совершенно чисто выбритый пах. Там, в самом низу имелась складка, наверно, то самое место, Лейф не знал точно, и оно было чуть приоткрыто и оттуда, словно лепестки розы, выглядывали краешки плоти, предназначения которых юноше было не ведомо.
Речильда взглянула на парня, прямо в глаза, а потом её губы расплылись в страшной плотоядной улыбке. Парень сглотнул и, сам не зная почему, кинулся к себе в комнату. Забравшись под покрывало, он ещё долго смотрел на дверь, не отопрётся ли она, но в их комнату так никто и не вошёл, отец благостно похрапывал, и вскоре сон сморил и молодого человека.
4.
На заре, едва солнце стало вздыматься над горизонтом, путники тронулись в путь. Лейф имел немало времени поразмыслить над ночным происшествием. Он прекрасно понимал, что леди Речильда вряд ли занималась сексом со своим супругом так необычно, прилюдно, рискуя быть случайно застигнутой. Значит, там сопел не её муж. Но тогда выходит, он стал свидетелем её падения...
Тут парень вспомнил красивое нагое тело женщины и попытался понять свои чувства. Тогда, в коридоре он испытывал страх и стеснение, но теперь... он готов признать, что она красива и даже его юношеская плоть реагировала на воспоминания. Впрочем, его плоть уж слишком часто реагировала и на всякую чушь. Короче, пока он решил, что хоть женщины и привлекательны, но он не хотел бы секса с ними, по возможности.
И тут сознание юноши пронзила мысль - он застал леди Речильду за изменой, а измена - это и грех и преступление. Она может всё потерять. Капитул красных жрецов под нажимом великого короля Джона запретил человеческие жертвоприношения, но убийц и насильников, а так же изменников сжигать разрешалось. Кроме того, леди Речильда могла понести, и тогда бастард окажется среди законных отпрысков, а возможно, и наследником. А это и порча крови и поругание чести. Заявить вслух о проступке этой леди Лейф не мог, иных свидетелей не было, да к тому же он не знает, с кем она наставляла рога благоверному. А вот дорнийки мстительны, это знают все, знают и побаиваются. Такая и отравить может. Скоро привал, все будут есть, а как ему быть?
Так, обуреваемый разными мыслями и страхами, он подъехали к первому привалу. Лошади отдыхали, путники ели. Отказаться от еды было странным, нужно было бы что-то придумывать в объяснение, да и есть хотелось, но ещё сильнее хотелось жить. Лейф сидел в нерешительности.
- Что не ешь? - спросил Пол, пристроившийся рядом. - Немного отдохнём и в путь, надо подкрепиться.
Лейф пожал плечами. Мелькнула мысль - а не рассказать ли парню обо всем, но... он отбросил эту мысль. А Пол пристально смотрел на него.
- Ешь смело, всё в порядке, - произнёс он, улыбнувшись кончиками губ.
Лейф не понял, "что в порядке" и почему, но больше терпеть не мог.
"Владыка Света! Вверяю себя в твои руки, убереги меня от бесконечной ледяной ночи!" - произнёс он про себя и, выдохнув, принялся есть, решив - будь что будет. Он ведь собирался стать рыцарем, а те легко могут погибнуть, так что надо воспитывать в себе смелость и не бояться смерти, насколько это возможно.
Привал завершился, все сели по коням и продолжили путь. Теперь они ехали чуть в гору, но вокруг по прежнему вздымались сосны, со скрипом раскачивавшиеся на ветру. Этот мерный скрип и шорох хвои сочетался с интенсивными постукиваниями дятлов и редкими карканьем воронья.
тут сзади что-то ухнуло и звякнуло. Разумеется, все обернулись. На земле, возле лошади, корчился в муках сэр Рикон Уилли, рыцарь-вассал из Серой башни.
- Милорд, ему плохо, - крикнул кто-то.
Горм недовольно скривился, но, воздев на лицо мину участливости, подъехал ближе.
- Как ты, Рикон? - спросил он.
- Сэр... - жалобно простонал вояка и застонал.
- Дэймон и Сэм, - обратился лорд к простым воинам. - Отвезите его в Мельничный Холм, пусть там о нём позаботятся.
Два великовозрастных детины с трудом водрузили страдавшего рыцаря и для надёжности привязали к седлу. Они были его воинами, так что им и заботиться о господине. Остальные двинулись в путь.
Лейф пристально смотрел в след удалявшемуся Рикону, чувствуя, что вот так же должен был страдать он, и неизвестно, чем всё это должно было закончиться. Он подъехал к Полу.
- Это ты сделал? - спросил он, а тот лишь лукаво улыбнулся. - Зачем?
- А нечего по чужим жёнам шастать, - только и ответил Пол, потрепав парня по волосам. Лейф был скорее удивлён. Он и не предполагал, что о том случае в ночи кто-то знает, но, видать, как-то Пол прознал. А тот, поймав вопросительный взгляд юноши, устало вздохнул.
- Да ладно тебе, - я случайно подслушал их разговор, как дорнийская змея решила тебя отравить, а этот гад показал ей твой мешок с едой. Владыка Света всё видит и направляет людей так, чтоб зло было посрамлено... А они зло.
5.
Только ближе к вечеру, когда солнце на половину спустилось за горизонт, всадники подъехали к замку Дом Сердец. Лейф окинул его придирчивым взором и оценил. Он был побольше, чем Холодный Ручей, но не очень, чуть новее, но не сильно. Его стены были сложены из столь распространённого в Долине серого песчаника, а шатры башен выложены красной черепицей. Для Лейфа было приятно, что отцовский замок не столь плох, а значит, и их статус равен статусу сэра Лайонела Карстерса.
Лорд Лайонел вышел на парадное высокое крыльцо замка. Он был высок, строен. Хотя, как слышал Лейф, ему ещё не исполнилось и пятидесяти, но голова лорда была седа, а вдоль линии лица шла тонкая платиновая полоса волос - бородка, как и усы, были чуть темнее.
Горм и Лайонел обнялись как старые добрые друзья, как заповедует закон гостеприимства, хотя особо знакомы они не были. Лорд Лайонел правил в Доме Сердец всего четыре года. Рядом с лордом стоял его младший сын, Лорас, привлекательный молодой человек, хотя... у него было такое лицо, по которому сложно было определить, сколько парню лет. По счастью, Лейф знал, что Лорас старше всего на год и потому также отправляется на королевский турнир.
Лорас склонил голову в благородном кивке, когда отец представил его гостю.
Настал черёд Горма.
- А это мой сын и наследник, Лейф, - произнёс он, чуть придвинув немного робевшего сына.
- Прекрасный юноша, - с вежливой улыбкой произнёс Лайонел. Юнец ему был скорее не интересен, это был этикет, который, однако же, нужно было соблюсти. А вот Лорас пристально осмотрел сверстника, насколько тот способен стать рыцарем, как и он. Наверное, из-за возраста Лорас чувствовал некоторое превосходство над приезжим.
Горма и Лейфа проводили в их комнаты, причём разные. Для лорда подготовили красивую комнату с плотным шерстяным ковром, резная деревянная кровать имела высокий балдахин и была накрыта атласом темно-зелёного цвета.
Комната Лейфа в другой башне, там обычно селили простых гостей. В комнате стояло две кровати, стол. Вместо ковров на полу лежали лёгкие коврики. Отец, зашедший осмотреть, где разместили его сына, кивнул, как бы говоря, что для юноши из хорошего дома, но не рыцаря, очень даже нормально.
- Здесь две кровати, - заметил он. - По крайней мере, ты не будешь один. Брюд составит тебе компанию.
- Отец, нет, - скорее взмолился, чем проявил решимость Лейф. - Он будет храпеть, я не высплюсь, а завтра нам опять в путь.
- Один ты тут не останешься, - твёрдо возразил отец.
- Да, - кротко ответил Лейф, ожидая отцовского решения.
Горм прошёлся по комнате, размышляя о чем-то, выглянул в окно, за которым уже была непроглядная темень.
- Пусть... пусть это будет... Пол. Как? Против него ты ничего не имеешь?
У Лейфа внутри все так и затрепетало, но он постарался скрыть восторг. Отец человек твёрдых принципов, он не потерпит всякого безобразия или намёка на него, и если поймёт, что сын рад возможности остаться в комнате с Полом, то переменит решение.
- Как скажешь, отец. Кажется, он не храпит, и я высплюсь.
Горм смотрел в сторону, но Лейфу казалось, что он следит за каждым его жестом. Парень даже сжал кулаки, на удачу, чтобы все так и было. Горм кивнул, выходя, лишь обронил:
- Подготовься к ужину. Хозяев задерживать нельзя.
Не раздумывая, Лейф кинулся вынимать из мешка красивый кафтан, который вёз именно для таких парадных случаев, благо их обещало быть много.
Горм же направился к себе. Ему тоже предстояло переодеться. Ему прислуживал Пол.
- Я решил, ты будешь спать у Лейфа, так, от греха... - произнёс он, когда Пол принял запылённый походный кафтан из плотной материи.
- Хорошо милорд, - спокойно, без подобострастия ответил Пол. - Когда мне там быть?
- Лучше, пораньше. Я не хочу неприятных сюрпризов. Да, и присмотри за парнем, вдруг что.
- Конечно, милорд, - спокойно ответил Пол, подавая чистую шёлковую нижнюю рубаху.
Горм погрузился в размышления. Он догадывался, что его сын предпочитает не юных дев, совсем не дев. Но в то же время, хвала Владыке Света, он не изнеженный манерный юнец, голова которого забита мыслями о плотских утехах, красивой одежде или чистой коже. Не будь Лейф его единственным сыном, он скорее отнёсся к этому безразлично, но Лейф - единственный продолжатель его рода...
Продолжатель рода! Ещё тридцать лет назад он и подумать не мог, что его будет занимать эта штука, что она вообще для него будет важна, да и вообще, что в свои пятьдесят три он будет не просто жив, но и бодр.
А Лейф?.. Его надо женить, но как? Не силком же тащить под венец! А без этого род не продлится. Сама-то по себе страсть к мужчинам была не страшна. Он как-то спросил у мейстера, не его ли в том вина, на что тот ответил, что как ни старались люди, но не заметили, от чего так бывает, что некоторые мужчины предпочитают мужчин.
Он спрашивал совета у красного жреца Холодного Ручья. Тот ответил: "Милорд, всякая любовь - это свет, свет - это тепло, а значит, это хорошо. Да, пусть этот свет и тепло ничего не взрастят, но они способны обогревать, а это уже не мало. Страшны те люди, в душе которых любви нет, там царит вечный мрак, холод, смерть. А Лейф не такой, он это жизнь".
Горма это не утешило, но успокоило. В любом случае, он решил не потакать порочной и неправильной страсти сына. Пола он выбрал оттого, что тот интересовался всегда только девушками, а потому был полезен по двум причинам: он не станет участвовать в глупостях, во-вторых, возможно, повлияет на Лейфа. В последнее верилось не сильно, но родительская надежда иссякает последней.
Одевшись, Лейф направился к отцу, чтоб сопровождать его на знатный ужин в главном зале замка. Проходя мимо одной из комнат, дверь в которую не прикрыли плотно, услышал возглас Лораса: "Дикари!". И хоть подслушивать желания не было, но задержался.
- ... не говори так, - послышался голос Лайонела.
- Они из одичалых. Этого ничто не изменит, - Лорас был непреклонен. А в душе Лейфа все так и сжалось.
- Король уравнял их с жителями Вестероса. Впрочем, теперь они и есть часть жителей Вестероса.
- Король идиот, - начал было Лорас, но властный голос отца его перебил.
- Заткнись! Хочешь нас всех погубить!?
- Это моё мнение, я так ду...
- Сопляк! Молоко на губах не обсохло, а он думать вздумал!
- Отец!
- Не ори! Они наши гости! Гости, потому как такова воля короля. Спорить бесполезно. Свою дочь я за выкормышей с севера не отдам, пусть ищут объедки, но никогда не оспаривай решение короля, особенно если не можешь его изменить! Никогда!
Отец с сыном продолжили говорить, а Лейф медленно, на цыпочках направился в комнату отца. Это было больно. Ещё никто и никогда не бросил Лейфу упрёк в происхождении. Он всегда был сыном благородного человека. А то, что тот когда-то был одичалым... Это не имело значения. Ведь любой скажет, что разницы между одичалыми и Андалами нет. Да и потом. Вот, когда-то Долиной правили Аррены, а они происходили вообще от Первых людей, и нечего. Они признавались всеми как благороднейшие семьи, и таких было много.
Отцу это передавать он не стал, не хотел волновать того, да и потом, всё было сказано наедине, не в глаза. Ему никто не поверит, ведь Карстерсы будут все отрицать. А у отца и так забот хватало, как-никак, оставался последний год его лордства, а что там дальше? Всё-таки им повезло, что король организует турнир именно теперь.
был приятным, правда, Лейф, помня о своей слабости, старался не наседать на вино, да и Лорас задавал тон. Выглядеть хуже него было нельзя, особенно после услышанного. За отца он не волновался, тот вёл себя достойно, соблюдая этикет, хотя для него это и не было родным, так что Лейфу опозориться было никак нельзя. Старшая дочь сэра Лайонела уже была замужем, в девицах сидела лишь младшая, не сказать чтобы красавица. Наверное, она каждого мужчину воспринимала как потенциального жениха, и Лейф ей нравился, ибо она щебетала без умолку.
- На кого вы предпочитаете охотиться? - спросила она.
- Смотря когда, - ответил Лейф.
- Да? - девушка разыгрывала лёгкое недоумение.
- Осенью я предпочитаю охотиться на уток. У меня прекрасный арбалет, а кроме того, Спайк.
- Спайк? - улыбнувшись, спросила Вержиния.
- Мой охотничий пёс, он сеттер, это новая порода собак, её вывели лет десять назад, как раз для охоты на птицу.
- Я слышала, это очень дорогая собака, - заметила Вержиния.
- Да, но это был подарок.
- Подарок?! Кто же мог его... сделать? - наверное, ей хотелось добывать "вам", но вовремя сообразила, что это будет не учтиво.
- Лорд-наместник Западных Земель, - коротко ответил Лейф, а от удивления у девушки даже рот приоткрылся. Лорас прислушивался к разговору и чуть скривился. Конечно, его род принадлежал к старой знати, кажется, их родиной были именно Западные Земли.
- Я предпочитаю ходить на вепря, - заметил он, чуть хвастливее, чем следовало и чуть громче, чем нужно было, ибо услышали все и устремили свои взоры на него.
- Полагаю, вы покажите Лейфу ваши трофеи, - произнёс Горм. - А то мой сын предпочитает либо охотиться на уток по осени или все лето гонять на лошадях за лисами, - и, уже обратившись к Лайонелу, добавил. - В последние несколько лет они уж больно расплодились.
- Да, у нас их то же много, - медленно произнёс Лайонел.
- Отец требует, чтобы крестьяне ловили этих рыжих паршивцев, - весело произнесла Виржиния, и за столом воцарилась тишина.
Лайонел поджал губы. Ещё лет десять назад охота на лис считалась уделом черни или бедных рыцарей, но с тех пор как принц Эддард полюбил это увлечение, охота на лис стала невероятно престижной. Лорды одни за другими объявляли запрет на их отлов. Слова девушки можно было легко счесть даже оскорблением короля.
- В мои юношеские годы охотничьи моды были другими. Я слишком стар для новшеств, - с деланой весёлостью произнёс лорд Лайонел, дабы скрасить огрех дочери.
- Я тоже предпочитаю старую охоту, волков и медведей, - добавил Горм. - Главное, чтобы благородные люди сохраняли своё благородство и свои права, во славу короля и короны!
И он поднял кубок с вином, и все поддержали тост, так же подняв кубки, ведь тост за короля и его огромную державу был важен.
- Вы уже знаете, куда лежит ваш дальнейший путь? - спросил Лайонел.
- Нет. Но, полагаю, в самое ближайшее время это решиться. Думаю, король как раз воспользуется турниром, что бы объявить свою волю...
И ужин потёк своим обычным чередом.
6.
Уже позднее Лейф оказался в своей комнате. Пол все приготовил для завтрашнего дня. На нём была простая рубаха и штаны, на ногах обуви не было.
- Неужели тебе не холодно? - спросил Лейф. Ему казалось, что полы тут просто ледяные, так как в отличие от Холодного Ручья они каменные.
- Наоборот. Не горячий пол, но тёплый. Наверное, внизу кухня или что-то такое, плиты нагреваются, и вполне тепло.
Лейф скинул сапоги и чулки, ступив на каменные плиты голыми ступнями. Он думал, что Пол шутит, но нет, плиты и в самом деле были тёплые.
- Интересно, - констатировал Лейф, начав раздеваться.
Сам же он, искоса поглядывал на Пола, смотрел, как тот раздевается. Как он снял рубаху и оголил свой белёсый торс. В центре груди красовался серый ромбик - волоски, которые придавали парню определённый шарм. А ещё серая пирамидка волосков тянулась от пупка, вниз. Лейф жаждал увидеть, что там, и парень его не обманул. Единым махом он спустил штаны и оголил бёдра и стройные ноги. Внизу живота чернели райские кущи завитков волос, из которых торчал небольшой длины член. Головка совсем оголилась и блестела в свете свечей.
Лейф не сдержался, хмыкнул. Пол же преспокойненько сел на край массивного стола, открыв взору юноши свою наготу.
- Скажешь, не нравится? - с лёгкой улыбкой спросил он.
- Эта красота не для меня, - смутился Лейф, отвернувшись.
Вообще-то он собирался лечь спать в исподнем: и теплее, и не хотелось демонстрировать себя, но сейчас, сам не понимая отчего, тоже спустил штаны с исподним.
- Классная попа, - заметил Пол, рассматривая парня в упор. Хоть Пол и не был ровней Лейфу, но наедине они общались как равные, так было всегда, менять ничего Лейф не хотел.
- Нравится мой зад? - игриво спросил он.
- Миленький такой, - усмехнулся Пол. - Только не говори, что ты не такой. Брось.
- Какой такой? - чуть волнительно спросил Лейф.
Вместо ответа Пол обхватил ладонью шею парня и резко притянул её вниз, так что не ожидавший подвоха парень склонился пополам, и его лицо оказалось возле сочного члена.
- Иди ты! - выпалил Лейф, вывернувшись из рук компаньона. Но произнёс он это как-то без злобы, даже с юмором.
- Ну, ты и... - усмехнулся Пол и, обхватив Лейфа, как девушку, сзади, уложил животом на стол. Разумеется, невольная "жертва" решила взбрыкнуться. - Успокойся! - только и сказал Пол, звонко шлёпнув ладонью по упругой ягодице.
Лейф замер и тут же ощутил, как пенис Пола скользит по промежности и упирается в дырочку.
Лейф прекрасно знал, что если он захочет, Пол никогда не сможет его "оседлать". Вот только что он хотел? Романтическое воображение рисовало совсем другое начало их любви, нежные объятия, шёпот признаний, поцелуи украдкой... а тут!
Лейф расслабил сфинктер и тут же почувствовал, как головка пениса медленно вползает в анус через хорошо увлажнённые смазкой врата наслаждения. Уже через секунду Пол прижимался всем своим телом к парню, и тот отчётливо чувствовал лобковые волоски, тёршиеся о его попу.
Медленно Пол начал двигаться то назад, выводя член практически полностью, то вгонял внутрь и ударял животом о ягодицы, и всё тело нижнего из любовников содрогалось от приятного ощущения волны наслаждения, что рождалась где-то в глубине тела парня и моментально растекалась по всей плоти. Каждый раз, как Пол вводил свой член, дыхание Лейфа перехватывало, он просто лежал грудью и животом на столе, боясь что начнёт стонать от наслаждения.
Немного освоившись, Пол взялся сильными ладонями за ещё юношеские бёдра парня и начинал всё быстрее и быстрее двигаться в нём. Если сначала пенис скользил в попе как-то медленно, словно нехотя, казалось, что что-то мешает, то потом очко стало сочным, и член начал летать со свистом. Пол закрыл глаза и просто наслаждался соитием. Он вообще был не из тех, кто любит смаковать близость, он привык все делать быстро и чётко, получая максимум того, что ему нужно.
Пусть этот парень сын его сеньора, тот хочет этой близости, а у Пола слишком давно её не было. Каждый поможет другому, вот и всё. Потому, едва Пол почувствовал, как в его паху появилось это хорошо знакомое приятное томление, он не стал его давить, наоборот, ухватившись на кончик, потянул, и скоро всё его тело сотрясалось в приятном спазме любви, и пенис выплёскивал в анус приятеля влагу жизни.
Придя в себя, он отступил от парня и окунул в небольшой медный таз тряпицу. Смочив её, он обтёр свой член, а потом подошёл к Лейфу.
- Давай, помогу, - и он протёр промежность парня, вытирая следы спермы. - И всё-таки, у тебя классная попа, - добавил он, ещё раз звонко шлёпнув по ней рукой.
Лейф тоже пришёл в себя. Мысли в голове путались, но одно он понимал точно: это был первый секс в его жизни, и ему было приятно, хотя всё прошло как-то уж больно быстро, он даже не успел разрядиться.
Пол завалился на лежак, уткнув лицо в подушку - красиво расшитый мешок, набитый ароматными травами.
- И это всё? - спросил Лейф.
- А что еще? - устало спросил Пол. - Каждый получил, что хотел, каждый помог другу. По-моему, всё. Давай спать.
Лейф в нерешительности сел на свой лежак. Стало даже немного обидно, что им вот так воспользовались. Конечно, он тоже кое-что ощутил, но это сущая ерунда. Встав, он быстро подошёл к лежаку Пола и резко откинул покрывало.
- О, Владыка! Что ещё?! - немного недовольно спросил Пол.
- Я помог тебе, теперь ты мне, - коротко ответил Лейф, залезая на парня.
- Но... - докончить он не успел, пенис приятеля проскользнул меж ягодиц и упёрся в дырочку. - Хорошо, и как дальше? - спросил он.
- Просто, потужься, - шепнул Лейф, практически полностью накрыв собой тело парня.
Наверное, Пол так и сделал, ибо пенис юноши медленно вполз в анус приятеля. Там было тепло и узко. И стоило Лейфу начать двигать бёдрами, как от пениса, столь плотно обхваченного сфинктером, по всему телу стала растекаться приятная истома. Она, как розовый туман, наполняла всё его тело, завладевала всем его естеством.
лежал на Поле, его руки обхватывали грудь парня, а бедра ритмично двигались вперёд- назад, и Пол начал тихо стонать. Лейф не мог не сомкнуть веки, приятная услада их сомкнула, заставив наслаждаться только телесными ощущениями. Ему нравилось чувствовать под собой сильное мужское тело, широкие натренированные плечи, узкую талию и весьма округлую попу. Лейфу нравилось чувствовать, как его набухшие соски скользят по спине парня, словно пропахивают её. Вообще, он хотел покрыть шею поцелуями, ласкать ладонями грудь любовника, его упругий живот, такой натренированный, что на нём проступали кубики мышц. Но ничего такого делать было нельзя, приходилось просто засаживать член в попу и наслаждаться.
Решив не мучить приятеля, и так он был счастлив этому неожиданному празднику плоти, Лейф обильно кончил в Пола, и сперма выплёскивалась и растекалась по промежности. Ему было неохота вставать, но приличия, хотя какие тут могли быть приличия, требовали позаботиться о любовнике, как тот позаботился о нем.
Протерев свой член, Лейф стал протирать промежность. Он вообще видел это все впервые, ведь сам у себя не посмотришь. Промежность Пола была покрыта волосками, редкими, но курчавыми. Он шли от не менее волосатой мошонки и огибали дырочку. Дырочка же была как живая, вернее, она и была живой, просто... она то расслаблялась, и, кажется, виднелось начало ануса, и туда легко было засунуть хоть палец, то сжималась, превращаясь во что-то наподобие вулкана.
Любоваться долго было неприлично, так что Лейф встал и лёг на свой лежак, загасив светильник.
- А ты сильный парень, - сонно изрёк Пол. - Ещё немного, и я спустил бы второй раз.
- Можем продолжить, - шутливо ответил Лейф.
- Нет уж. Не хочу утруждать дырку. Она у меня одна и ещё пригодиться, - и он как-то пошловато хмыкнул. А Лейф еще долго лежал в темноте, устремив свой взор в чёрный потолок и переживая опыт становления мужчиной.
7.
Утром следующего дня, позавтракав, большой отряд - всадников пятьдесят - переправился через Голубую реку, на берегу которой и возвышался Дом Сердец. Всадники направились на юг, к главному замку Долины - Соколиному Гнезду. Впереди было ещё два дня пути, причём именно последний был самым тяжёлым. А пока все легко скакали меж соснового леса, пролесков, видневшихся в дали пашен и деревень.
Ехали чаще всего молча, так что Горм мог подумать. Он прекрасно понимал, что Лайонел Карстерс не питает к нему уважения, что даже презирает, хотя ему было приятно вспомнить, как благодаря Лейфу удачно поддел напыщенного индюка.
Превратность судьбы. Он родился за Стеной, и, казалось, в его жизни будут они лишения, борьба за жизнь и вечный холод. Но потом появился Джон Сноу. Сначала он пропустил одичалых за Стену, потом призвал сражаться за жизнь, не лучшую долю, а именно жизнь, и Горм откликнулся. Сколько ему тогда было? Да столько же, сколько и Лейфу, названному в честь его отца, которого лишь смутно помнил. А потом были сражения, малые, так - стычки, средние, и, конечно же, битва битв, величайшее сражение на земле, битва за Королевскую Гавань. Но они выстояли, победили. Король Ночи был низвергнут, Иные уничтожены. А сколько своих погибло в тех битвах - не счесть.
Именно тогда король Джон, а он правил именно под таким именем, ввёл новое устройство государства. Бывшие королевства стали наместничествами, туда назначали лордов-наместников на восемь лет. Это были не обязательно родовитые люди, главное - они верно служил Железному трону и королю. Лордов-знаменосцев назначал тоже король, но на семь лет. И главное, люди перемещались из одной части Вестероса в другую, служа Великому королю, не пуская корни.
Сам Горм наверное так бы и помер простым смертным, но... на его счастье дотракийцы взбунтовались. Вот кто был диким народом. Они решили всех победить и на зелёных просторах устроить разорение, как в Эссосе, но не таков был король Джон. Он собрал свою армию и на Рейгале, последнем драконе, пошёл на кочевников. Те не ожидали столь сильного отпора. Так, восстание кхала Мунка 303-305 годов стало звёздным часом Горма. Начав как простой воин, уже в конце 303 он командовал отрядом, и очень успешно. В небольшом сражении при Гринстоуне они сдерживали трое суток отряд младшего кхала Тину, а тот спешил на помощь главному войску дотракийцев. Кто знает, пропусти они этих кочевников, как повернулась бы судьба Вестероса. Сам король Джон возвёл его в рыцарство. Тогда-то он и взял себе фамилию, как у всякого благородного - Гринстоун.
Потом были годы рыцарства, затем король произвёл его в лорды-вассалы. И наконец, шесть лет назад он перебрался в Долину, став лордом-знаменосцем Холодного Ручья, но срок его службы заканчивается, а куда его закинет судьба, он не знал, как не знает этого никто из лордов, ибо все во власти короля Джона.
Впрочем, он не сильно переживает, так как правит своим леном умело, отсылая каждый год налогов больше прежнего, а понизить до лорда- вассала могут только, если ты разгневаешь короля, проявишь себя трусом или неумехой. Если же ты предашь своего монарха, то не сносить тебе головы, и тогда все закончится. Впрочем, можно заслужить отправку на покой, но... Горм не считал себя старым, да и не был он таковым, вон, в седле сидит крепко, рука тверда и легко справится с мечом. Кроме того, под властью короля Джона Вестерос на диво как расцвёл, всюду колосились пашни, собирая урожай. Долгих голодных зим с тех пор, как Иные были разбиты, не бывало. Так что и короткая дотракийская война, и время от времени возникавшие восстания лордов не могли подкосить тот славный мир, что воцарился на континенте.
Мятежи... это единственное, чего Горм по- настоящему страшился. Причём, страшился не за себя, сам он всегда держался короля, а за сына. Сладкоголосых болтунов, кто жаждет почёта за просто так, без службы королю, хватает. Взять хоть этого Лораса - ещё тот гусь. Только женилка подросла, а он уже хочет быть лордом. А если глуп, если характера нет, если в голове, кроме глупых амбиций, ничего нет - что тогда? Нет! Король Джон хоть и суров, но справедлив, и сотни лордов Вестероса, тысячи рыцарей имели счастье убедиться в его великодушии и мудрости.
Беспокоился Горм за сына, Лейфа. Сам он знал цену успеху, знал, что ничего просто так не бывает, всё нужно заслужить верностью, с честью служа королю. А Лейф... он уже сын лорда, да ещё лорда-знаменосца. Он уже может считать, что ему должно полагаться и рыцарство, и лордство. Он понимал, что молодым хочется равняться на молодых и успешных, таких, как этот болван Лорас. И, невольно, подражая им, может преступить клятвы, как делали другие, взять хотя бы сэра Мерва, лорда Харренхолла в 306 году. И чего ему не хватала? Впереди маячило лорд- наместничество, а он?! Захотел стать корольком, владыкой Простора - Мерв Первый этого имени! Вот его голова и оказалась на пике на стене Красного Замка, как и ещё двадцати благородных идиотов.
Да, Мерв был первым, но, увы, не последним. Был ещё клоун, болтун Лже-Ренли. Никто так и не выяснил его подлинное имя, но умы он смутил основательно, его восстание в 315 было опасным. Самое страшное восстание подняла леди Санса Старк в 321, правившая тогда в Речных Землях. На её стороне выступили многие лорды Севера, Запада и даже Штормовых Земель. Но дракон, даже если он один, может пережечь все войско. Он, Горм, тогда был лордом-вассалом Хортауна, что в Западной Земле. Его верность королю сочли предательством. Победи мятежники, они с ним посчитались бы, сразу не до того было. Горм мог бы какое-то время отсидеться за стенами замка, но не таков он был. Создав маленький отряд, он начал нарушать коммуникации мятежников, даже отбил несколько замков таких же лордов-вассалов. Может и урон был небольшой, однако король Джон оценил его и сделал лордом-знаменосцем в Холодном Ручье. Кто-то говорил, что, мол, скудная награда, но многие и того не получили - уж больно король был зол и подозрителен, многие, наверное, несправедливо потеряли свой статус, оказавшись простыми рыцарями или даже простолюдинами.
Нет, за себя он был спокоен, переживал за сына, единственного, переживал за двух старших дочерей. Как там Карстерсы своих дочерей пристроят, ему было безразлично, но его дочери вышли замуж за лордов, сделали его дедом. Для него это было верхом счастья.
Так за простыми житейскими размышлениями всадники подъехали к Красному Замку. Эта цитадель была первой преградой на пути к Соколиному Гнезду. Возле бурых гранитных стен выросла небольшая деревня, в которой кипела жизнь. Лорды с сыновьями и ближними слугами заночевали в самом замке, остальные в небольшом деревянном форте. А ещё они арендовали у местных крестьян мулов, всё равно дальше на лошадях передвигаться было невозможно. Так хоть те пока отдохнут, наберутся сил. Им ведь предстояло путешествие куда как более долгое, чем это.
- Ты будешь с нами подниматься? - спросил Лейф Пола, когда они отвязывали от седел лошадей поклажу.
- Нет, с вами пойдут Тейвин и Брюд, а я останусь тут, - спокойно ответил Пол.
- Глупо, - пожал плечами Лейф, а у самого всё так и оборвалось в душе. - Говорят, замок очень красивый.
- Ещё бы, - искренне согласился Пол. – Только красоты я этой не увижу, а главное... тут много хорошеньких девушек, так что... дальше ты сам.
И он положил Лейфу руку на плечо, пристально, но очень спокойно посмотрел в глаза. Лейфу так и захотелось заплакать, но он сдержался, даже улыбнулся.
- Смотри, говорят, лунные врата просто восхитительны.
- Самые восхитительные входы я найду тут, - чуть приглушённо возразил Пол, пригнувшись к уху Лейфа, так что тот даже хохотнул.
Лейф понимал, что та история в Доме Сердец была чем-то вроде шутки. Впрочем, он готов был возблагодарить судьбу и за этот маленький подарок.
С первыми лучами солнца всадники двинулись в путь. В начале казалось, что отказ от лошадей ради мулов был глупостью. Да, дорога стала куда как уже, но её вряд ли можно было счесть ужасной, да и красивый сосновый лес по-прежнему окружал всё вокруг, хотя высокие горы так и приближались.
Они выехали на небольшой пролесок, и их взору открылась просто потрясающая картина. Впереди возвышались горы, не очень высокие - Лунные горы бывали и выше, но на самой большой высился белый замок. Издали он казался игрушечным, но несколько рядов окон говорили, что он очень большой. Белые, разной величины и высоты башни возвышались над замком, Лейф насчитал шесть. Над самой красивой и высокой развивался штандарт. Издали его невозможно было разглядеть, пока видно было только синее полотнище.
С этого места дорога стала брать в высоту и очень скоро они оказались перед воротами замка серо-белого цвета - Ледяных Ворот. Замок был очень хорошей крепостью, такую взять было невероятно трудно, впрочем, за все время существования, её так никто и не взял.
Сразу за Ледяными Воротами дорога пошла круто вверх. Да и не дорога то была, а тропа. Узкая, едва ли в две лошади шириной, она стала тянуться по ущельям и пологам скал. Лейфу стало страшно. Рядом, в метре от него начинался обрыв, и чем дальше они ехали, тем глубже делалось ущелье, и тем сильнее становился ветер. Кажется, он дул, не переставая, мощным потоком. Стояла весна, снега не было, наверное, даже на Севере, так что мокрые снежинки не залепляли глаза, но пронизывающий холодный ветер больно обжигал лицо, заставляя путников кутаться в тёплые шерстяные плащи.
И тут они завернули в пещеру. Ветер стих, но его силой вся пещера наполнялась невероятным гудением. Однако мулы шли спокойным размеренным шагом, казалось, не демонстрируя усталости. А вот путники решили отдохнуть и легко перекусить. Даже Лайонел с Лорасом сидели притихшие, словно величие природы и человека их потрясли. А ведь это было именно так. Лейф не мог себе представить, как удалось на мулах доставить наверх всю ту роскошь, чем славилось Соколиное Гнездо.
Незадолго до путешествия Лейф спросил отца, пару раз бывавшего в Гнезде: там и впрямь так красиво? "Не то слово" - ответил Горм. И Лейф ждал этой красоты, предвкушая нечто невероятное, чего никогда не видел, хотя, говоря по правде, к своим двадцати годам повидал он очень мало.
А потом они опять выехали из укрытия. Вид был просто нереально красивый. Слева и справа от замка простирались серые горы. Меж ними зеленели просторы Долины. В небе сияло весеннее Солнце, и дул сильный ледяной ветер. Но всадники медленно, но верно поднимались по годной дороге, а, верее, тропе. Лейф знал, что они прошли половину пути в том горном тоннеле, но все равно удивлялся, сколько же ещё ехать, ему казалось, что они практически достигли небес, и ещё чуть-чуть - и он сможет коснуться Солнца. Да и ущелье становились всё глубже и глубже.
Совсем устав, потеряв счёт времени, Лейф ехал вперёд, за отцом, стараясь не смотреть в пропасть. Когда путники остановились, парень задрал голову и увидел тёмные, окованные железом ворота.
- Боже, здесь-то зачем? - простонал он.
- Что "зачем", - переспросил отец, услышавший причитания сына. В отличие от него, он был вполне доволен, даже улыбался.
- Зачем тут-то ещё один сторожевой замок?
- Хм! Вообще-то это и есть Гнездо.
От удивления у Лейфа рот так и открылся. Он не мог поверить, что добрался после этого, практически "бесконечного" подъёма по скалам.
Сэр Лайонел представился от имени всех, и ворота медленно начали подниматься. Стены оказались толстыми, и на другом конце башни имелись ещё одни двери, на этот раз створчатые. Путники оказались в узком дворе, три стены которых имели бежевый цвет и возвышались на три этажа. По всему выходило, что это был хозяйственный двор. Так, большая дверь справа оказалась входом в конюшню, где содержали мулов, а иначе сюда и отсюда попасть было бы сложно, ибо осилить этот подъём пешком смог бы не каждый.
Спешившись, гости лорда-наместника позволили слугам снять их вещи и проследовали за стюардом, который повёл их к массивной двери. За ней был длинный коридор, на другом конце которого взорам путников открылся просторный белый парадный двор. Он был красив. Эти парадные корпуса были в пять этажей. К главному входу вело высокое крыльцо, на вершине которого был парадный вход в замок, обрамленный мраморным порталом.
Холл был небольшой, просторный и светлый, благодаря высоким стрельчатым окнам. Его стены были отделаны серым мрамором, а возле каждой из двенадцати колон стояли беломраморные статуи королей из династии Арренов, когда-то тут правивших и построивших этот замок.
Поднявшись по узкой лестнице, гости вошли в приёмный зал, отделанный невероятно тёплым жёлтым мрамором. Возле стола, скорее всего из сосны, а потому такому же медовому, сидел высокий статный седовласый мужчина. Он был приятной внешности, хотя борода и казалась несколько клочковатой, но голубые глаза смотрели очень пронзительно. Он был не толстый, не лысый, хотя юношеской стройности уже не осталось, да и пряди волос редели. Портил все немного скривленный рот с тонкими губами, казавшимися властными и сладострастными одновременно.
- Милорд! - громко произнёс стюард. - Сэр Горм Гринстоун, лорд Холодного Ручья с сыном Лейфом и сэр Лайонел Карстерс, лорд Дома Сердец с сыном Лорасом.
Лорд-наместник, а это мог быть только он, встал и улыбнулся.
- Лайонел, рад тебя видеть! - поприветствовал он сначала Карстерса, что было нарушением правил, так как Горм был лордом-знаменосцем дольше, но они были явно хорошо законы, оттого наместник и пренебрёг правилами.
Они пожали друг другу руки.
- Лорас, мальчик мой! О, Владыка! Как ты вырос! - не сдержавшись, он обнял юношу, заключившего наместника в тёплые объятия.
- Да, крёстный, мне уже двадцать два, - улыбаясь, ответил он, легко объяснив причину столь тёплых отношений к своей семье.
- Да, ты задашь жару на турнире! - наместник был явно в хорошем настроении. - Я написал Джону, что если он не устроит турнир, я сам возведу тебя в рыцари. Я не знаю никого, кто был бы более достоин этого звания!
Седовласый мужчина, Теон Грейджой, наконец перевёл взгляд на вторую пару гостей.
- Гринстоун, - наместник протянул руку Горму. - Рад тебя видеть.
Это приветствие было куда как более формальное.
- Лорд Теон, рад вас приветствовать.
Лорд Теон взглянул на Лейфа, что стоял подле отца, окинул его взором. Они с наместником были одного роста и, наверное, в молодые годы Теона, даже одного сложения. Теон улыбнулся и протянул юноше руку.
- Ваш отец мне говорил о вас как о прекрасном воине. Полагаю, вы по праву станете рыцарем.
- Благодарю, милорд, - выдавил из себя Лейф, ощутив себя не в своей тарелке.
- Ладно, друзья мои. Вас сейчас проводят в комнаты, а через пару часов мы будем ужинать! - и лорд- наместник громко хлопнул в ладоши.
В кабинет вошли слуги и сопроводили гостей по их комнатам. Комната, доставшаяся Лейфу, была небольшой, но уютной. Её стены были отделаны деревом, отчего все казалось тёплым. В небольшом очаге медленно потрескивал огонь, наполняя комнату теплом. Из окна открывался потрясающий вид: бескрайний простор, скалы, где-то внизу зелень и заходящее за горизонт солнце. Хотя весна была в самом разгаре, но тут, в Гнезде, казалось, всегда холодно, дуют ледяные ветры.
Так как до ужина оставалось совсем мало времени, Лейф быстро направился в указанном слугой направлении и вскоре очутился в невысокой, но продолговатой комнате, в которой стояли высокие бочки. В них уже была залита горячая вода. В мыльне кто-то мылся, но, отгороженные полотняными ширмами, они оказывались скрытыми от любопытных взоров. Впрочем, парень и не слишком жаждал выяснять, кто там.
Быстро скинув одежду, он залез в дубовый чан и присел на маленькую скамеечку, что располагалась внутри. Здесь было уютно, тепло. Лейф не мог отделаться от мысли, что при всей своей красивости Гнездо - холодное место. И холодным его делали мраморы сотен видов, коими были украшены стены, но, как всякий камень, мрамор холодный, чуть отстранённый. Дерево куда как лучше.
Тут к Лейфу подошёл юноша, круглолицый, коренастый парень с рыжеватыми волосами. На нем была простая рубаха белого цвета.
- Прошу простить меня, - начал он говорить с небольшой хрипотцой. - Я тут служу, и, если благородному господину угодно, я могу помыть его.
Лейф не знал, как поступить правильно, но решил, что тут так принято, да и потом, он вероятно, должен будет оставить пару монет этому парню, для него это приличный доход, да и хотелось чуть расслабиться после длительного и утомительного похода.
- Хорошо, - спокойно ответил юноша, а мыльщик, имени которого Лейф так и не узнал, скинув рубаху, остался совсем голым, впрочем, его фигура будущему рыцарю не приглянулась, а потому он старался не слишком смотреть на тело парня, его пах, это так же избавляло его от опасности возбудиться.
тем временем, намылив мочало, стал растирать им спину парня, надраивая её с особой тщательностью. Затем он перешёл к груди. Здесь его усилия чуть снизились, но он хорошенько прошёлся по ногам и ягодицам парня. Лейф солгал бы, сказав, что ему это не понравилось. Дома, в Холодном Ручье, он уже давно мылся сам, а так как неженкой он не был, его воспитали иначе, то даже подливать в чан немного горячей воды не требовалось, она не успевала остыть, так он лихо управлялся.
Лейф стоял в чане, и вода едва поднималась выше его колен, но возбуждения не было, он просто наслаждался теплом и массажем. Потому его совершенно застало врасплох, когда сильные ладони мыльщика обхватили его пенис и стали намыливать. Едва он успел вымолвить: "Ох!", как сильные пальцы стали массировать мошонку, а вернее, намыливать ее.
Лейфа качнуло, и он ощутил смесь возбуждения и неловкости. Он решил отстранить парня, но тот уже всё сделал и теперь занёс над ним шайку с горячей водой, чтобы окатить молодое и чистое тело, смыв мыло.
Лейф стоял в чане, с него стекала струями вода, а от его кожи исходил лёгкий пар. Мыльщик накинул ему на плечи плотную ворсистую ткань, которая самым отменным образом стала впитывать влагу, и уже через четверть часа он стоял совершенно сухой, облачаясь в красивый парадный кафтан.
9.
Зал для пиров находился на самом верхнем этаже главного корпуса, его изящные деревянные перекрытия ажурным кружевом поддерживали потолок, опираясь на беломраморные колонны. Промежутки меж ними покрывал мрамор нежно розового цвета, как говорили, доставленный сюда чуть ли не из Валирии. Меж колонн в неглубоких нишах стояли статуи, изображающие прославленных воинов далёкого прошлого.
Торцовая стена была украшена огромной мозаикой, изображавшей белого сокола и серебряную Луну. Возле этой стены на небольшом возвышении стоял главный стол. Там обычно восседали лорды Гнезда. Сейчас же там возвышалась одинокая фигура лорда-наместника. От этого подиума и до огромного витражного окна на другом конце зала стоял длинный стол, за котором разместились все важные фигура Долины. Тут был и мейстер Хаген, и красный жрец-примас Долины, напыщенный Юстас, постоянно приглаживающий свой парик. Там сидел весёлый лорд-предводитель сэр Марлен Трот, командующий стражей Гнезда и при случае объединённого войска Долины. Все знали, что стюард Гнезда сэр Кайл Лорн был не просто управляющим двора лорда-наместника, но и одним из ближайших советников хозяина этого замка.
Восседали и две дамы, леди Рейя Мэйси и леди Пруит Броктон, любимые спутницы лорда Теона, хотя все любили острить, что у того нет яиц и для чего ему эти красавицы, никто не знает. Лейф полагал, что их красота преувеличена, но теперь мог увидеть, что хоть они и небыли юны (им было около тридцати), но они выглядели просто потрясающе, особенно их красили драгоценности, в изобилии на них надетые.
Лейф вообще ощущал себя совершенно нереально. Обо всех этих господах он много слышал, но никогда их не видел. Во всех разговорах они выступали как повелители, вершители судеб, пусть и всего лишь Долины, одного из семи старых королевств. И теперь он сидел за одним столом с ними, пусть и на дальнем конце, но казался сопричастным к этому будоражащему кровь миру власти.
Застолье было весёлым. Сэр Марлен много шутил, хотя шутки его и нельзя было назвать изысканными, но ему стремились подражать, да и его раскатистый хохот был заразителен, и даже вечно сдержанный отец шутил и смеялся. И только один человек маялся в этом зале.
Теон сидел в одиночестве на своём возвышении в резном кресле, спинка которого была расшита серебряными нитями по голубому фону. Семьи у него не было, да и кто согласился бы соединить себя узами брака с человеком, который не сможет не то что детей произвести на свет, но и просто тешить тебя. Рассказывали, что в молодости он оказался пленником в руках совершенного чудовища, оскопившего его ради развлечения и унижения - бастард получил власть над отпрыском древнейшего рода. То-то король Джон запретил вековую традицию узаконивания бастардов. Отныне рождённый ублюдком не сможет воспринять статус отца, хотя и сможет заслужить почёт своей личной службой.
Теон ёрзал на своём кресле, ел мало, как впрочем и пил, всё больше с завистью смотрел на сидящих внизу, хотя их и разделяло всего три ступени и пять шагов. Наконец, едва лакеи унесли последние тарелки, как наместник встал, и его примеру последовали все собравшиеся, после чего прошли в соседнюю залу, не менее величественную.
Зал имел два уровня. Стены нижнего яруса были отделаны голубым камнем, затем шли колонны, поддерживавшие плоский потолок, меж которых стояли статуи, символизировавшие основные замки Долины. За рядами колон и статуй шли галереи, стены которых уже были из бледно-голубого бравосского мрамора. В торце имелся внушительный камин, над которым возвышался полуголый красавец воин, опиравшийся на двуручный меч и у ног которого расправлял свои крылья сокол.
Лорд Теон сел в простое кресло, стоявшее спинкой к огню, и начал непринуждённый весёлый разговор. Он подзывал к себе тех или иных лиц, и они усаживались рядом, чтобы о чём-то весело переговорить с наместником короля.
Разумеется, Лейф стоял поодаль и украдкой наблюдал за всем. Это было странно, как лорд общался со всеми. Было видно, что он живой человек, что его возраст нисколько не спутал его движения, да и разум был живым. Но он словно возводил барьеры, словно старался подчеркнуть, что он тут самый главный, что он не ровня собравшимся. Он вёл себя как король без королевства. Люд любил рассказывать всякие истории про короля Джона, что он прост в обращении и скромен в быту, что даже самый простой рыцарь сможет поговорить с ним запросто, без особых церемоний. Как же мелок выходил Теон, этот король без короны, мужчина без мудей.
Чтобы не пялиться всё время на лорда, Лейф рассматривал статуи.
- Любуетесь фигурами? - раздался голос у него за спиной. Краем глаза парень отметил красную тунику и далматик.
- Ваше преподобие, - Лейф склонил голову. - Я пытался понять, какая из скульптур символизирует замок Холодный Ручей.
- Кажется, там красный жрец преподобный Алиен, не так ли?
- Ваше преподобие совершенно прав.
Юстас ещё приторнее улыбнулся. Только теперь Лейф отметил, что несмотря на некоторую приторность, даже женственность в лице, тот был человеком волевым и его властные глазки так и скользили с одного гостя на другого, цепко замечая много полезной информации. Но Лейф, по всей видимости, Юстаса занимал мало, потому он указал на фигуру с противоположной стороны.
Это был немолодой мужчина с кислой физиономий, возле бедра которого располагался сосуд, из которого струились воды. Стало даже немного обидно. Уж на что замок Змеиный Камень был более скромен и потрёпан, но в скульптуре воплощён могучим атлетом, у ног которого вились аспиды.
Тут к Лейфу подошёл стройный юноша с красивыми рыжими волосами, на нём было небесно-синее сюрко, расшитое гербом Долины, и только на правом плече был вышит чёрный щит с золотым кракеном. Это был один из пажей.
- Его милость просит вас подойти, - бесстрастно произнёс он, и тут же направился к Теону. Лейф поспешил последовать за ним, резонно полагая, что сильные мира сего не любят ждать, да и отец уже сидел возле лорда...
- Поля, что расположены выше Ледяной, уже просохли, и мы впервые решили выгнать на них скот, - рассказывал отец. - Для ночного выпаса ещё всё ж таки рано, но живность уже щиплет траку, набирая вес. Полагаю, учитывая приплод, мы соберём налогов на пятьсот реалов больше.
- Это хорошо, - ответил Теон, хотя по его лицу было сложно сказать, так ли он рад этому. - Король ожидает, что Долина и дальше будет процветать, что народ будет благоденствовать. Полагаю, Джон по достоинству оценит твои старания, если правильно помню, твоя служба в следующем году завершится?
- Да, ваша милость, будет как семь лет моего лордства в Холодном Ручье.
- Как быстро летит время, - чуть философски заметил Теон.
- Да, - подтвердил Горм. - Я вспоминаю, как первый раз прибыл сюда, представиться вашей милости. Вы меня принимали в своём кабинете. Кажется, мейстером тогда был Юль.
- Юль... старый прохвост, - хмыкнул Теон. - Благодаря ему окрестности Гнезда пополнились парой десятков Риверсов. Впрочем, ты уже слышал о своём новом назначении?
- Нет, милорд, - Лейф увидел, что отец напрягся.
- Не знаю, правда ли, но Мастер над архивом намекнул мне, что твой путь лежит на Острова... наместником.
Горм тяжело сглотнул. Попасть лордом на Железные Острова не считалось большой честью, даже, скорее наоборот, но противиться воле короля нельзя. Другое дело быть наместником, это очень высокая почесть, выше только служба королю при самом дворе. Горм только вздохнул.
- Что ж, не расстраивайся, раньше времени, - успокоительно заметил Теон. - Да и при лорде Геральде там стало совсем не так плохо, даже появились желающие... - и, видя, что Горма это не утешило, заметил. - Обещаю тебе, если твой сын станет рыцарем, я похлопочу перед Джоном, и парень начнёт свой путь в Просторе или Речных Землях, а, возможно, и тут, в Долине.
- О, ваша милость так любезна, - отец пытался изобразить радость, но выходило плохо.
- Ладно, не стоит печалиться. Все ещё не решено. В Риверране Джон объявит о своей воле. А сейчас нужно отдыхать и веселиться. Впрочем, Горм, мой старый друг, нам ещё нужно будет поговорить, а юношу мы, пожалуй, отпустим. Молодость - прекрасное время. Ею нужно наслаждаться, пока есть возможность. Лорас!
Имя сына Дома Сердец прозвучало громко, на весь зал. Тот оказался на редкость близко.
- Да, крёстный? - почтительно, но не подобострастно спросил он.
- Возьми... Лейфа и ступайте, отдохните, повеселитесь... Да, и возьми с собой молодёжь. А мы, старики, поговорим о серьёзном.
Даже последние слова были сказаны легко, словно реплики в спектакле, невероятно беззаботно.