Когда госпожа Ольга привезла нас в свой дом, меня и маму тут же отправили в женскую часть общежития, а папу - в мужскую. Наш багаж - два маминых чемодана и один мой - принёс из хозяйского аэрокара молодой парень. Он был почти голый - ведь нельзя же назвать одетым человека, на котором есть только набедренная повязка. Он оглядел нас с мамой так, словно его жалкий членик имел право на наши тела, - разве не смешно? Я на всякий случай показала ему язык, и он сердито нахмурился. Наша комната оказалась просто чудесной - вдвое больше, чем в аукционном доме, с несколькими шкафами, письменным столом и большой двуспальной кроватью. Надсмотрщица сообщила нам, что ровно через час мы должны явиться к Госпоже, и ушла. — Может, сначала разберем вещи? - неуверенно спросила мама, когда я запустила руку ей под тунику. — Потом, - я отодвинула ниточку стрингов и вставила два пальца в мамино лоно. — Тогда пойдём в душ, заодно и помоемся, - процитировала мама древнюю шутку. Мы раздели друг дружку и, взявшись за руки, отправились в ванную. Душевая кабинка оказалась достаточно просторной. Мы встали под горячие струи и некоторое время наслаждались водным массажем. Минут через пять мама сменила программу душа. На нас полились душистые пенные струи. Вскоре мы обе были покрыты пеной. Руки мамы обвились вокруг моей талии, и мы стали целоваться. Я ласкала груди своей любимой. Ее ладони сжимали мою попу. Вскоре я почувствовала, как в мой анус протискивается указательный палец. Я насадилась попой на мамин палец, и во мне поднялась волна возбуждения. Вокруг меня все плыло, я слышала чьи-то сладострастные стоны и только через минуту сообразила, что это я постанываю от удовольствия. Не вынимая пальчик из моей задней дырки, мама опустилась передо мной на колени. Ее глаза лучились любовью и похотью. Свободной рукой моя любимая беззастенчиво ласкала себя между ног... Сколько я себя помню, мама всегда была для меня единственной настоящей любовью. Не просто любовью, а возлюбленной, богиней. И я во всем старалась походить на нее. Выработала походку, как у мамы. Копировала ее макияж и маникюр с педикюром. Даже перекрашивала волосы, ибо мама - блондинка, а я брюнетка, за что, кстати, спасибо моему папе. У меня с одиннадцати лет были любовницы и даже любовники (которым я позволяла многое, разумеется, при условии, что они не будут покушаться на мою девственность), но только маму я любила до безумия и страшно ревновала её к папе и даже к Госпоже, что совсем уж нелепо. Но к папе - сильнее, и каждый раз, когда они ложились в постель в Волшебную Ночь, я пряталась где-нибудь на лестнице общежития и молча плакала. Мне даже в голову не приходило, что мама может не ответить на мои чувства. Когда мы ложились спать - а спали мы всегда нагими - я прижималась к ней всем телом, боясь пошевелиться, словно это был волшебный сон, который может развеяться при малейшем неосторожном движении, и я окажусь одна, без неё... Иногда я притрагивалась к её промежности, но мама никак не реагировала. И моё сердце камнем падало вниз. Неужели ее не возбуждают мои прикосновения? Тем большую радость я испытала, когда родители подарили мне на тринадцатилетие большой безремневой страпон, а потом папа, одетый в лифчик и чулки, позвал меня в спальню, и я увидела маму, прикованную к кровати. Это такой своеобразный ритуал, практикуемый среди рабов. Если в МЖж-семье мать и дочь влюблены друг в дружку, то муж и отец должен отдать свою жену дочери. То есть, конечно, мужем он все равно останется, но потеряет право на тело жены. Хотя, жена может иногда позволять ему выполнять супружеские обязанности в Волшебную Ночь. Ритуал этот не имеет никакого юридического значения (в отличие от ритуалов, принятых в храмах Афродиты и Артемиды), но юные девочки, подобно мне, влюбленные в своих мам (а это случается довольно часто), ждут этого дня с нетерпением. Ее ноги были широко разведены, так что желанный бутон плоти предстал передо мной, раскрытый и доступный. Папа помог мне надеть страпон (его закованный член, казалось, вот-вот сломает клетку и выскочит на свободу) и за руку подвел меня к кровати: — Теперь она твоя, Настенька. Следуя ритуалу, я попросила: — Поцелуй ее на прощание, папочка. Папа-куколд забрался на кровать, устроился головой между ног мамы и поцеловал её чудесную вагину. При этом, я увидела, что его сексуальная задница заткнута анальной пробкой. Меня это не удивило. Папа, как и мама, бисексуал, и я нередко видела, как мама ставила его раком и натягивала на свой страпон. — Женя, милый, встань на колени перед кроватью, - послышался томный голос мамы. Папа слез с кровати и, отойдя на середину спальни, опустился на колени, а я заняла его. .. нет, своё место. Легла на маму, стала страстно целовать её - в губы, просовывая язык к ней в ротик. Мама, все больше возбуждаясь, постоянно стонала, судорожно дергалась в своих оковах. Я спустилась ниже, принялась целовать холмики ее грудей. Соски моей любимой затвердели. Я по очереди облизала каждый сосок. Моя левая рука нашла мамину промежность. Когла я стала дрочить ее клитор, мама застонала во весь голос. — Настюша, доченька, любовь моя, как мне хорошо с тобой! Возьми меня скорее! Я не отвечала, а моя рука продолжила игру с маминым клитором. Чтобы было удобнее, я прижалась к её левому боку, подложив правую руку ей под голову. Мы самозабвенно целовались. Вскоре мама кончила от моих ласк, брызнув сквиртом. Ее тело обмякло... Некоторое время мы молча лежали рядом, а потом мама обратилась к папе: — Женя, выйди. Это было сказано спокойным тоном, не допускающим возражений, и папа молча встал и вышел из спальни. Я с восхищением посмотрела на маму. — Я хочу, чтобы наш первый раз был только для нас с тобой, - пояснила моя богиня, и я была согласна с ней. Я легла на нее, и мы снова целовались, и между поцелуями я шептала ей слова любви... и вот мой страпон уже в ней... мама ойкнула, а я стала плавными движениями иметь её. Основание страпона - средней толщины пробка, вставленная в мой анус, - двигалось во мне при каждой фрикции, вызывая новые приливы возбуждения... Кончили мы одновременно, обе со сквиртом. После этого, я вышла из неё, села ей на грудь и вставила страпон ей в ротик. Мама принялась энергично сосать, как будто это был настоящий член. Через несколько минут я снова взяла её. А потом ещё и ещё. Я никак не могла насытиться близостью с женщиной, о которой так мечтала. В конце концов, я так и заснула на ней, со страпоном, вставленным в ее лоно. Утром папа, ночевавший в моей комнате, пришел освободить маму от цепей и все время говорил, что наши крики и стоны мешали ему спать. Мама, невыспавшаяся и очень довольная, обнимала меня и называла себя моей женой... ...Мама стояла передо мной на коленях и пальчиком массировала мою заднюю дырку. — Настенька, ты должна быть готова к тому, что в этом доме у тебя заберут девственность, - ее голос доносился до меня словно издалека, и мне понадобилось некоторое время, чтобы понять смысл ее слов. А когда поняла, то опустилась на колени напротив мамы и прижалась к ней: — Мамочка, любимая... лучше ты возьми мою девственность... ты знаешь, что я люблю только тебя... Мама гладила меня по голове, не переставая другой рукой трахать мой анус. — Ты же знаешь, что это невозможно... нас купила прекрасная Госпожа, она хорошо относится к своим рабыням. Она будет оскорблена, если её член будет не первым в твоём лоне... давай лучше я отлижу у тебя... Я знала, что она права, но мне хотелось спорить и искать возможность отдать свою девственность маме и только маме. — Мы не раз уже говорили об этом, любимая. Смирись с этим. Если хочешь, я попрошу, чтобы Госпожа разрешила мне быть рядом с тобой, когда она в первый раз возьмет тебя. Мама поднялась и переключила душевую на режим горячей воды. На нас обрушился жаркий водопад, смывая пену. Мама улеглась на пол и предложила мне сесть ей на лицо...