Все мы мечтаем найти свою любовь. Единственную, неповторимую и такую сладкую любовь. И мы находим ее. И совсем не важно, какого пола будет наш избранник, любовь не терпит никаких но.
Одним совершенно обычным утром я шел в школу. Был конец сентября, я учился в одиннадцатом классе. Ученик из меня был честно сказать никакой. Так, одно название. Но парнишкой я был дисциплинированным и ходил в школу регулярно, прогуливал только в исключительных случаях. Вот и в тот день я неохотно, но все же брел в школу. Трехэтажное здание за ночь, к моему великому сожалению, никуда не исчезло и не сгорело (а я на это всегда смутно надеялся), оно выглядело как обычно. Я обреченно вздохнул и зашел внутрь. Уроки шли как обычно, ничего примечательного не случалось вплоть до четвертого урока. На истории, а четвертым был именно урок истории, в класс зашла наша директриса с каким-то незнакомым мужчиной. Оказалось, что это наш новый учитель по алгебре, и он же будет временно исполнять обязанности классного руководителя, уехавшего в другой город. Мужчину звали Арсений Александрович. Довольно интересное имя. Да и сам Арсений Александрович не был таким уж неинтересным. Высокий, с черными волосами, доходившими практически до плеч и белоснежной кожей, одетый в черные брюки и черную рубашку, он напоминал ухоженного гота. Именно ухоженного, потому что выглядел он безупречно.
На перемене весь класс обсуждал нового учителя. Следующим был как раз урок алгебры и все с нетерпением ждали начала урока, всем было невероятно интересно как он будет себя вести с нами.
Учителем он оказался превосходным. Не повышал голос, не злился, не выделял среди учеников любимчиков. Всех он устраивал. А я просто влюбился в него. Его голос одновременно и убаюкивал и возбуждал. Когда он впервые вызвал меня к доске, я испугался, что он, да и весь класс догадаются о моей реакции на него. Но хоть я и стоял у доски с распахнутыми глазами и открытым ртом и выглядел как полнейший придурок, Арсений Александрович ничего не сказал, лишь попросил меня не волноваться, и, в конце концов, я взял себя в руки и стал сбивчиво отвечать материал.
Так прошло полгода, пришла весна, а я мучился и страдал. Наш классный руководитель приехал, и Арсений теперь встречался мне всего 4 раза в неделю. Он как будто понял моё к нему отношение и старательно избегал меня. Ночами я мечтал о нем. Смотрел порнуху и мечтал о нем, дрочил в ванной и мечтал о нем, ел, учил уроки, сидел в школе, гулял с друзьями, бухал, курил и все время думал только о нем. Друзья удивлялись, как я, симпатичный парнишка с отличной фигурой и смазливой мордашкой, все время умудряюсь быть в одиночестве. Они трахались, у некоторых уже были довольно-таки серьезные отношения с девушками и никто из них не был так одинок, как я. И это несмотря на то, что девушки вешались на меня пачками. Но они стали мне не нужны, после того как к нам в школу перешел Арсений. Черт возьми, я сам не понял, как влюбился в него. И не представлял, как можно добиться взаимности. Нет, я даже не мечтал о взаимности. Сама мысль о том, что он что-нибудь узнает о моих чувствах, пугала до дрожи.
Но однажды все решилось. И решилось довольно просто. Меня решили отправить от школы на олимпиаду по алгебре. Я был удивлен и совсем не рад. Закончились свободные деньки, придется учить вместо того, чтобы беззаботно шляться по улицам. Но мое мнение на счет олимпиады резко поменялось, когда я узнал, кто будет меня готовить Он. Арсений.
Первое занятие. Мы остались после уроков. Нашли пустой кабинет, сели. Я открыл учебник и взглянул на него. Господи, эти глаза. Черные, черные. Бездонные. Я мгновенно утонул в них. И хотел бы тонуть в них вечно. Но пришлось прервать свои фантазии, так как он посмотрел на меня крайне удивленно и спросил:
- Максим, что-то случилось? У меня что-то на лице?
С этими словами он потер лицо руками.
- Нет, нет. Извините. Просто засмотрелся.
- Засмотрелся?
- Ну да. У вас глаза красивые.
К моему удивлению лицо Арсения пошло красными пятнами от смущения. От этого зрелища я и сам стал как помидор. Он, увидев это, засмеялся и предложил начать уже занятие, а то так можно и до вечера просидеть без дела.
Мы занимались где-то неделю, а потом он подхватил какую-то простуду и взял больничный. Дня на три мы прекратили занятия, а потом он предложил ходить к нему домой, так как он уже практически выздоровел, но больничный действителен еще неделю. Я, конечно же, согласился.
Жил Арсений Александрович один в двухкомнатной квартире. Квартира была просто охерительной. Стильная, большая, светлая и очень уютная. Я занимался с ним, ходил ему за продуктами и лекарствами, убирался в его квартире, хотя он очень возражал против этого.
Прошла олимпиада, я занял третье место по городу. Он был рад, а вот я не совсем. Мне ведь больше не нужно приходить к нему. Но неожиданно Арсений предложил:
- Максим, а почему бы тебе не приходить просто так ко мне. Мы ведь так хорошо подружились.
- О, это было бы просто здорово.
Я был счастлив. Кончился одиннадцатый класс, я решил поступать на экономический. Сдал школьные экзамены я неплохо, Арсений помогал мне готовится к вступительным. Мы очень сдружились, а я все больше терял от него голову. Он был самый лучший для меня. Однажды сидя у него дома, я как обычно читал учебники, он возился на кухне. Внезапно он появился в дверях, в глазах у него был какой-то нездоровый блеск.
- Слушай, Макс. Тебе уже давно 18 лет, а девушки у тебя нет. С чего бы это, а?
- Ну, так вот... - отмахнулся я.
- Да ладно тебе уж, скажи. Я тебе больше не учитель. Воспринимай меня как друга.
- Я тебя и воспринимаю как друга.
- Ну, вот и скажи как друг, почему у тебя, симпатичного пацана, нет девушки?
- У меня нет девушки, потому что я гей.
- ???
Я выбежал из комнаты и закрылся в ванной. Арсений стал ломиться в дверь.
- Макс, открой немедленно. Ну, Макс, извини, я же не знал...
А я тихо плакал. Просто сидел и плакал.
- Макс, открой, - тихо попросил он.
Я открыл дверь.
- Глупый, ты чего плачешь-то?
- Ты все знаешь теперь. Я сам не знаю, почему сказал тебе.
- Ну не плачь, глупенький, - Арсений прижал меня к себе.
- Сень, а тебе не противно меня трогать? Я же пеееедик.
- Малыш, перестань. - Он поцеловал меня в ухо.
Я дернулся и испуганно замолчал.
- Малыш??! Ты что, тоже?!
Он засмеялся. Потом поцеловал меня в нос.
- Ну, конечно, тоже.
От счастья закружилась голова. Я прижался к нему. А потом поднял голову и встретился с его черными, черными глазами. Он нагнулся и поцеловал меня. Нежно и мягко.
- Пошли в кровать, м..?
- Пошли, Сень.
нес меня в постель. Мы целовались. Его губы были такие вкусные и мягкие, я целовал, целовал, целовал их и не мог остановиться. Он начал стаскивать с меня футболку, через минуту мы были голые.
И снова поцелуи - сотни, тысячи - поцелуев... Коснуться губами каждого волоска на его ноге, лизнуть впадинку под коленкой, попробовать на вкус белоснежную сладость ягодиц, поцеловать каждый позвонок, чуть прикусить сзади нежную шею, зарыться носом в длинные волосы. Лоб, брови, виски, подбородок, нос - возможно, не идеал красоты, но разве это имеет значение? Он единственный такой во всем мире, и этого достаточно! Потереться о него своим носом - так по-домашнему, уютно... Следы зубов на белой шее. Снова проложить дорожку из поцелуев вниз, к самому центру возбуждения, - к гордо поднявшейся, покрасневшей плоти. Коснуться кончиком языка головки - лишь чуть-чуть, чтобы слизнуть каплю - горьковатую. Обхватить губами член, попытаться вобрать в себя - пусть неумело, но с искренним желанием и такой нежностью.
Шелковая прядь скользит по груди, соски пронзают иголочки наслаждения, и хочется раздвинуть ноги - шире, еще шире.
- Сеня, Сеня, Сенечка, - самое прекрасное имя в мире.
- Тише, мой маленький, тише. Сейчас...
Внезапно что-то влажное и скользкое прижимается к отверстию.
- Тише, не волнуйся... это только палец... Все хорошо...
Это что-то проникает внутрь и я напрягаюсь.
- Больно?
Нет, не больно. Скорее неприятно.
- Все нормально. Продолжай.
Палец скользит внутри, выскальзывает и снова проникает. А эти невероятные губы вытворяют со мной что-то сказочное. И я пропускаю момент, когда появляется второй палец, а потом уже неважно, потому... потому что... Припухшие, влажные губы касаются моего члена....
- Шшш... тише, тише, мой хороший... шшш...
Пальцы выскальзывают, рука сжимает напряженный пенис, другая ласкает нежную кожу мошонки, губы перекатывают горошину соска и... я взрываюсь, чувствуя, как тягучая волна наслаждения затапливает меня...
Быстрые пальцы скользят вокруг отверстия и внутрь, и белая жидкость равномерно распределяется - аккуратно, умело, с опытом. Пальцы кажутся такими маленькими и тонкими по сравнению с ЭТИМ. О черт! Я должен принять ЭТО в себя? Что со мной будет? О черт!
И Сеня тут же чувствует мое напряжение и поднимает голову, чтобы посмотреть в изумрудные глаза.
- Шшш... Я буду осторожен, мой мальчик, будет немного больно, но так всегда бывает впервые... Я постараюсь быть аккуратным, - ради этого охрипшего от возбуждения голоса и сверкающих в предвкушении агатов глаз можно вытерпеть все, что угодно. - Повернись ко мне спиной, так будет удобнее.
Легкий толчок и огненные языки боли лизнули тело, не давая вдохнуть, лишая возможности думать... Сердце на миг остановилось, а потом забилось в бешеном темпе. Господилишьбыэтобыстреезакончилось.
Снова толчок - и снова огонь. Еще раз, еще... А это не так и неприятно... Больно - да, но боль ведь можно пережить. Зато, какое это чувство - так принадлежать кому-то: полностью, безоговорочно, до конца. И хотелось еще глубже, еще сильнее, и плевать на боль - потому что Сенечке хорошо, и это самое важное.
Я извивался, пытаясь открыться сильнее, ощутить любимого мужчину еще глубже в себе и... Казалось, сознание рассыпалось фейерверком горящих звезд... Боль почти исчезла под напором наслаждения.
Стоны... Чьи? Разве это имеет значение? Ведь мы - единое целое: одно существо, которое сейчас стонет и задыхается от наслаждения, к которому примешивается капелька боли... Чувство наполненности... Разве может быть что-то прекрасней? И так... так невероятно хорошо, и с губ срывается что-то... несвязное, бессмысленное... и бесконечно важное...
- Сеня... Сенечка... я... Я так мечтал... Я... мы вместе!
Всхлип и губы впиваются в его шею, зубы сжимают нежную кожу, и внутри все становится липким от... Чего? Мужчина прижимается так, что, кажется - сейчас пронзит насквозь. Неужели? Ему действительно так хорошо? И осознание этого подталкивает меня к краю, тело словно взрывается мириадами огненных брызг, наслаждение затапливает сознание, изо рта вырывается хриплый вскрик и... все проваливается во тьму.
Я проснулся утром в постели с любимым. Чмокнув его в губы, встал, умылся и пошел готовить завтрак. Счастливый...
- Я самый счастливый, - прошептал я, чтобы не разбудить моего Сенечку.