В дверь позвонили. Чертыхнувшись, я оторвался от телевизора, накинул халат и пошёл открывать.
На пороге стоял щуплый мужчина лет сорока пяти, в очках, с аккуратной бородкой, словом - типичный ботаник-интеллигент. В руках он держал пакет.
- Я не голосую, пылесосы не покупаю и в опросах не участвую! - решительно сказал я и хотел уже закрыть дверь, но незваный гость посмотрел на меня строгим ленинским взглядом и сухо представился:
- Эдуард Аркадьевич, доктор биологических наук.
И протянул визитку. Я машинально её взял и прочитал. Визитка подтверждала слова гостя. Я растерянно посторонился, и Эдуард Аркадьевич вошёл.
Я всегда испытывал непреодолимое, на грани иррациональности, уважение к образованным людям. Сам я мог похвастать лишь десятилеткой с дальнейшей карьерой охранника в одном из чопов.
Визитёр молча прошёл на кухню, вынул из пакета бутылку коньяка, лимон и без приглашения уселся за стол.
- Может быть, вы мне уже объясните, что вам надо? - уже немного раздражаясь, спросил я.
Учёный учёным, но и совесть нужно иметь, в конце концов.
- Супруга ваша скоро из отпуска возвращается? - вместо ответа спросил меня странный гость.
Ну нифига себе вопросики!
- А откуда ты... вы знаете, и какое тебе... вам до этого дело?! - я уже начал нешуточно заводиться, и лишь только наша явная разница в весовых категориях и моё уважение к миру науки мешали мне взять этого типа за шкирку и выставить вон, сопроводив пинком под зад для лучшего ускорения.
- Наливайте, батенька! - гость кивнул на принесённый коньяк.
Пить с незнакомцами никогда не входило в список моих любимых занятий, но уж больно он меня заинтересовал, да и опасности от него я не ощущал.
Я достал две рюмки, налил, и мы молча выпили. Так сказать, за знакомство.
- Дело в том, - крякнув и закусив лимоном, сказал Эдуард Аркадьевич. - Дело в том, что я ваш сосед из дома напротив, и у меня в квартире есть небольшой телескоп.
Я поперхнулся лимоном.
- Для наблюдений за соседями? - прокашлявшись, съехидничал я.
- За звёздами, - обиделся доктор наук. - Люблю астрономию. Но вот уже с месяц наблюдаю и за вами, поэтому и видел, как вы провожали жену в отпуск, судя по её чемодану и вашим прощальным объятиям.
- Вы ещё и дедуктивный метод практикуете, смотрю... - я налил нам ещё по пятьдесят грамм.
Гражданин определённо начинал скрашивать мой скучный вечер.
- И вот что я хочу вам сказать по итогам своих наблюдений, - продолжил он, не обратив внимание на мою подколку. - Вы, молодой человек - варвар!
Я чуть рюмку не выронил.
- Кто, я?!
- Варвар, - повторил тот, блеснув стёклами очков. - Вы что сегодня утром делали на лоджии?
- Я?! - я оторопел. - А что я делал?
- Ну, на диване, спустив трусы... - подсказал биолог, астроном и, как стало выясняться, по совместительству ещё и шпион.
Я вспомнил и невольно покраснел. Утром у меня был стояк, и я привычно "передёрнул затвор".
- Вам не кажется, что это уже слишком?! - я угрожающе поднялся. - Вы кто, полиция нравов? Хотя, насколько мне известно, это не подпадает ни под какой запрет. По крайней мере, пока, - добавил я, вспомнив наших буйных деятелей из Госдумы.
- Вы цинично и варварски издеваетесь над ценным биологическим материалом! - посуровел биолог. - Мне, как представителю фундаментальной науки, смотреть на это решительно невыносимо!
Вечер переставал быть томным, как говорил герой одного культового фильма.
- Это вы о чём? - обалдел я. - Это над кем я там издеваюсь?!
- Над эякулятом.
- Над чем?!
- Так по-научному называется сперма, то есть то, что вы утром небрежно набрызгали себе на живот, а потом цинично вытерли полотенцем.
Его телескоп определённо имел неплохую кратность.
- Не понял, а что в этом такого? Мне её что - нужно было в банк спермы сдать? Или звёздам нашего, туда его, шоу-бизнеса послать, чтобы они себе малышей в пробирках заводили?
- Ну зачем уж такие крайности, - помрачнел Эдуард Аркадьевич. - Жаль будет будущее потомство - с такими-то родителями. Но речь не об этом. Вы знаете, сколько всего в эякуляте полезного? В нём и аскорбиновая кислота, и фруктоза, и лимонная кислота, и белок, и пиримидин, и глутатион и ещё много всего. Вы знаете, сколько это всё стоит в аптеке, при нынешних ценах, вызванных неуклонным ростом нашей эффективной экономики? А вы это богатство, этот биологический кладезь - в полотенце.
Я невольно почувствовал себя зарвавшимся нуворишем.
- И что же мне делать? - растерянно спросил я у подвижника науки. - Мужественно терпеть и ждать приезда жены?
- Зачем же обязательно жены? - вздохнул Эдуард Аркадьевич. - Эх, молодёжь... Вы знаете, какая нынче зарплата у учёного в нашей стране? Посмотрите на меня.
Я посмотрел. Да, упитанным его назвать было трудно. И цвет лица какой-то бледный, и щёки впалые. Видимо, государство действительно неслабо экономило на учёных.
- И что... На что вы намекаете? - я растерялся окончательно.
Доктор наук разлил остатки коньяка по рюмкам и вынул из пакета вторую бутылку.
- Вы уважаете отечественную науку? - спросил он меня. - Даже давайте поставим вопрос более остро. Вы готовы поддержать одного из её представителей? Или вы, как последний эгоист, будете и дальше думать только о себе?
Или сказалось моё благоговение перед учёными людьми, или сказался выпитый коньяк, но мне вдруг стало его жалко. И отечественную науку тоже.
- Что я должен сделать, доктор? - мужественно спросил я его.
Он налил ещё по сто грамм. Мы молча выпили.
- Вам ничего делать не нужно, - твёрдо сказал Эдуард Аркадьевич. - Я всё сделаю сам. Ведь мы, учёные, всегда на острие, всегда впереди... Пройдёмте в комнату, молодой человек.
И мы прошли.
Он решительно толкнул меня на диван и распахнул на мне халат.
- Качаетесь? - спросил он, окинув меня одобрительным взглядом. - Неплохо, но берегите сердце и совершайте пробежки по утрам.
Он присел передо мной на корточки и потянул мои плавки вниз.
- Пенис! - авторитетно изрёк подвижник науки, когда плавки стянулись. - По-гречески - фаллос! Как звучит, а? Важнейший орган мочеполовой системы мужчины. Служит для выведения мочи, соития и семяизвержения. Два последних аспекта мы и затронем в нашем сегодняшнем коллоквиуме.
- В чём? - переспросил я. - Я ни на какие колы и прочие острые и режущие предметы не соглашался. Только на помощь науке.
- Это такая форма занятий, - успокоил он меня и погладил мой орган, который по-гречески хорошо звучит, но по-русски звучит короче, ладонью. - Пенис, молодой человек, состоит из пещеристых и губчатых тел, которые наполняются кровью и делают его, когда нужно, твёрдым и готовым к применению, если говорить упрощённо. Вот, смотрите, он уже начал твердеть и увеличиваться в размере.
Я смутился.
- Я не виноват, это он сам... Я вообще-то натурал.
- Мы все немного натуралы, когда-нибудь и с кем-нибудь! - продекламировал Эдуард Аркадьевич что-то смутно знакомое и ловко, одним движением, оттянул кожу моего пениса вниз.
Было заметно, что в науке он не только теоретик, но и неплохой практик.
- Ага! Вот и головка! - сообщил он таким тоном, словно увидел новый, неизвестный науке артефакт, существование которого он давно предсказывал, но ему никто не верил. - Видите это отверстие посередине, похожее на маленькие губки? Это устье уретры. Из неё выдавливается сперма во время оргазма. Что, кстати, способствует не только продлению рода и поддержке учёных, но и снижению уровню агрессии и стресса в обществе. Этот феномен мы сейчас и будем исследовать.
И он начал исследование.
Он встал передо мной на колени и заглотил ртом головку вместе с устьем...
Откинувшись на диване, я наблюдал за ритмично двигающейся головой исследователя, и мне было немного неловко. Нет, жена мне иногда тоже так делает, но чтобы мужик, да ещё целый доктор наук...
Но чего не сделаешь ради поддержания отечественной академической мысли! Когда ещё я, простой парень с окраины, смог бы прикоснуться к научным изысканиям?
Алкоголь в крови и доктор наук внизу сделали своё дело: я расслабился. Но меня немного тревожила мысль, что вот, уважаемый человек, учёный, трудится, в буквальном смысле на пропитание, а я, здоровый лоб, сижу и ничего не делаю.
- Эдуард Аркадьевич! - после недолгих раздумий позвал я.
- Да-да, батенька? - он оторвался от изысканий и поднял голову.
- Эдуард Аркадьевич, я тут подумал - неудобно как-то. Вы трудитесь, а я баклуши бью. Не привык я так, не так я воспитан. Витаминов мне хватает, но, может, я поспособствую хотя бы снижению уровня агрессии в обществе?
Эдуард Аркадьевич задумался, а потом сказал:
- Ну что ж, ваше научное рвение весьма похвально, молодой человек. Эх, мне бы парочку таких как вы, на кафедре, и мы бы двинули нашу науку вперёд семимильными шагами!
Он поднялся и быстро разделся, явив моему взору свой весьма крупный орган мочеполовой системы, который ощутимо диссонировал с его щуплым телосложением. Мне стало ясно, что скудное финансирование науки на некоторых частях тела учёного не сказалось совершенно.
- Вы знаете, что такое закон сохранения энергии?
Я отрицательно покачал головой, всё ещё задумчиво рассматривая торчащий наизготовку диссонанс Эдуарда Аркадьевича и уже немного жалея о своём скоропалительном предложении.
- Упрощённо, это про то, что энергия, находясь в замкнутой системе, никуда не исчезает. Сейчас мы с вами и создадим модель такой системы с помощью наших подручных инструментов. Давайте пройдём в кровать - для чистоты эксперимента, коллега.
И мы прошли.
лёг на спину, он пристроился над моей головой, нагнул рукой свой подручный инструмент и вложил мне его в рот, строго заметив:
- И никаких зубов! Забудьте о том, что они у вас есть, просто лежите с открытым ртом, а ритм и частоту я буду задавать сам. А то вы сами по неопытности не справитесь. И дышите носом. Вам понятно?
Я утвердительно промычал, так как ничего сказать, по понятным причинам, уже не мог.
Мой только что обретённый и первый в моей жизни научный коллега лёг на меня сверху, опять заглотил мою головку, и мы с ним образовали замкнутую систему. Я лежал, рассматривая покачивающуюся прямо перед глазами мошонку Эдуарда Аркадьевича, заросшее рыжеватыми волосами отверстие между его тощими ягодицами, а он, как и обещал, задавал ритм, активно работая бёдрами. Зубы я убрал, как и язык, которому, из-за размера прибора учёного, во рту просто не находилось места. Пару раз его головка доставала мне до гортани, и я едва не закашлялся, после чего придумал тихонько перенаправить пенис за щёку, и мне сразу стало полегче. Эдуард Аркадьевич на другом конце меня одобрительно замычал, видимо, оценив мою находчивость и смекалку.
После нескольких минут сосредоточенной работы в замкнутой системе пытливый учёный доверил возможность задавать ритм мне, и мы поменялись местами.
Я уже совсем было увлёкся снятием стресса, удивляясь сам себе, когда ощутил, что палец Эдуарда Аркадьевича настойчиво проникает мне в задницу. Вначале один палец, а потом два. Я обернулся.
- Чего это вы там делаете? - спросил я его, переводя дыхание.
Снимать у другого человека стресс и агрессию оказалось делом не самым простым. Гораздо более трудным, чем их вызывать.
- Вы совершенно себя запустили, молодой человек, - Эдуард Аркадьевич озабоченно нахмурился. - Ваша простата в скверном состоянии.
- Что же делать? - я не на шутку испугался, так как иметь хорошее здоровье я был обязан по работе.
- Примите позу Crustacea, по-русски - позу ракообразных членистоногих, то есть встаньте на четвереньки, - приказал мне подвижник науки. - Будем проводить лечение и профилактику. Путём ввода зонда.
Я встал.
Эдуард Аркадьевич куда-то поплевал, ещё раз поводил в моём анусе пальцем, как бы растягивая его в разные стороны, и вскоре я ощутил, как что-то большое и твёрдое принялось упорно протискиваться в мой зад. Это был уже явно не палец и даже не два. Я инстинктивно сжал ягодицы.
- Немедленно расслабьтесь! - приказал учёный муж. - Расслабьтесь и потужьтесь, словно хотите сходить по-большому.
Я так и сделал. И тут же зонд проскользнул вглубь меня примерно на три сантиметра. Точнее не скажу - линейки у меня там, как вы понимаете, нет.
Я почувствовал себя так, словно я действительно пошёл по-большому, но только наоборот. И было больно. Я инстинктивно сжал анус, но стало ещё больнее. Я плюнул на это дело и расслабился, после чего тут же получил вглубь ещё пару сантиметров.
Эдуард Аркадьевич явно не торопился. Я где-то читал, что наука и не терпит суеты. "Интересно, что со мной будет, когда войдут все его многочисленные сантиметры... Лопну я или тресну?" - обречённо подумал я, уже проклиная свою тягу у науке.
Минут через пять они все и вошли. Я был весь заполнен, как воздушный шарик, но боль постепенно стихала, незаметно переходя в другое ощущение. В совершенно непривычное, но, к моему немалому удивлению, довольно приятное. Как бы постоянно немного хотелось сходить уже по-маленькому, а по ногам катилась приятная прохлада.
- Меняем дислокацию! - приказал учёный. - У вас, кстати, прекрасная эластичность, молодой человек. Вот что значит молодость и спорт.
С этими словами он перевернул меня на спину, подложил под мой зад подушку, развёл и приподнял мои ноги и, поддерживая их руками, опять ввёл свой зонд - теперь уже сразу почти на половину его длины - и начал неторопливо двигать его туда и обратно. Я даже согнул ноги в коленях и подтянул их поближе к груди, чтобы доктор мог увеличить амплитуду движений, сделав профилактику более эффективной. Постепенно он сделал её настолько эффективной, что его тело вскоре ударялось о моё с лёгкими шлепками.
Никогда ещё в жизни я не был в таком диком положении - здоровый накачанный парень лежит, покорно подтянув ножки и приподняв зад, а щуплый дядя, старательно пыхтя, вставляет ему ещё и ещё. А парень, вместо того чтобы дать за такое дяде по шее, ему ещё и подмахивает да постанывает. Понятно, что всё это лишь для профилактики простаты, но всё-таки... Как ни странно, но эта ситуация меня только возбуждала. Возбуждала настолько, что мой член, который в начале процедуры безвольно опал и скукожился, сейчас немного окреп и даже приподнялся.
Минут через пятнадцать я понял, что процедура подходит к концу, так как Эдуард Аркадьевич крепко сжал мои ноги и удвоил ритм профилактики. Вдруг он протяжно застонал и резко остановился, введя в меня инструмент по самое его основание, а через секунду я почувствовал, как зонд внутри меня стал часто дрожать и пульсировать, и меня стало заполнять что-то тёплое.
Дальше произошло непонятное. В нижней части моего живота внезапно начались какие-то спазмы, да такие, что от охватившей истомы меня буквально выгнуло дугой, анус стал самостоятельно то сжиматься, то расширяться в быстром темпе, а по телу пошли волны дрожи.
Аркадий Эдуардович немедленно прекратил зондирование и быстро наклонился к моему пенису, из которого вдруг пошла жидкость. Вначале её выбросило одной длинной струйкой - такой, что она достала до моего лица, а потом жидкость полилась каким-то почти непрерывным потоком, который благополучно попадал в рот моему вовремя подоспевшему научному наставнику. Принимал тот жидкость долго, почти с минуту. И всю эту минуту на меня накатывали и накатывали волны блаженства, оттого что внизу живота всё время что-то мощно сокращалось, заставляя меня исторгать из себя всё новые и новые порции жидкости. Такого со мной никогда не было. Это было круче, чем стрелять из пулемёта.
- Процедура закончена! - объявил Эдуард Аркадьевич, тяжело дыша и вытирая губы. - Простатит отступил! Но профилактику необходимо регулярно повторять - имейте это в виду, молодой человек.
- Что это было? - спросил я, придя в себя.
- Это был классический анальный оргазм, вызванный воздействием моего... э-э-э... зонда на вашу простату. От зондирования она резко увеличилась в размерах, стала мощно сокращаться, и вот результат. А такая длительность оргазма вызвана тем, что возбуждённые простата, семенники и другие органы выбрасывали в простатическую уретру всё новые и новые порции жидкости - взамен уже излившейся, и даже когда я прекратил стимуляцию, простата ещё некоторое время сокращалась по инерции, - пояснил ученый. - Поздравляю, у вас, судя по всему, большое количество нервных окончаний в анусе. Кто бы мог подумать, глядя на ваш брутальный вид!
Он посмотрел на свой распухший багровый инструмент, покачал головой и обтёр его моей футболкой.
Я мало что понял из его объяснений, подумал лишь, что такую полезную для здоровья процедуру нужно когда-нибудь обязательно повторить, и с чувством сказал:
- Спасибо! Вы столько сегодня для меня сделали! И подлечили, и научных знаний я сегодня получил больше, чем за все эти годы. Вот что значит учёный человек и индивидуальные занятия.
- Не за что, - ответил тот. - Тем более что я получил от вас столько полезных и питательных веществ, что теперь неделю могу не завтракать.
Мы с ним ещё выпили на посошок, сидя на кухне голыми, как настоящие коллеги по науке, причём я выпил стоя, так как сидеть было немного болезненно, и вскоре учёный ушёл домой, сообщив мне на прощанье о том, что я уже без пяти минут бакалавр.
А я поспешил в душ, так как из меня до сих пор ещё вытекал эякулят учёного мужа, богатый аскорбиновой кислотой, белком, фруктозой и пиримидином.
Жаль только, что он не усваивается внутримышечно. Ведь такие полезные вещества нужны не только учёным, но и нам, брутальным мужикам.