Учился я, 18-летний парнишка, в старших классах. О своей ориентации в то время слишком не задумывался. Не знаю, как к вам пришло осознание того, что вы не такой, как большинство парней, но вот лично я стал чувствовать, что девчонка, какая бы красивая она ни была, проходя мимо, вызывает у меня минимум эмоций, в то время как за красивого парня взгляд прям цеплялся, и возникала эрекция такая, что порой не знал, к какой стене отвернуться, чтобы окружающие это не заметили.
Учился я так себе. Ну, не то чтобы на трояки голимые, а так, мог и не подготовиться, если уж совсем в облом и неинтересно было, но вот литературу читал, может, потому что учительница у нас была дай Бог каждому, Наталья Игнатьевна. Как сейчас помню, наизнанку вывернет, но кто такой Салтыков-Щедрин, до конца жизни будешь вспоминать с содроганием в душе. Ученики её боялись, с одной стороны, а с другой, вся её высокая, внушительная фигура часто вызывала смех. Стоит она, бывало, посреди класса, диктует хрень какую-нибудь, а мы пишем.
- Наталья Игнатьевна, а как пишется "в лесу", вместе или раздельно?
- Ну, если у тебя "влес", то пиши вместе! - громогласно отвечает учительница, даже не поворачиваясь в сторону спросившего.
- Наталья Игнатьевна, а как пишется "на голове", вместе или раздельно?
- Если у тебя "наголова", то пиши вместе!
- Наталья Игнатьевна, а "по колено" вместе пишется? - спрашиваю я.
- Если, Гусаров, у тебя "поколено"...
Класс, естественно, писает кипятком и сползает под парты...
Задала она нам на тот день учить монолог "Письмо Татьяны к Онегину". Я честно поучил слегка, а потом на это дело благополучно забил. Нет, ну знал, конечно, в общих чертах; ладно, думаю, на трояк наскребу.
Пол-урока она нас, как всегда, воспитывала, потом спрашивать начала. Я по списку 4-й в журнале. "Отпрошусь-ка, - думаю, - в туалет".
Туалет во время уроков я любил посещать по нескольким причинам. Во-первых, можно побыть в тишине несколько минут, расслабиться, так сказать, во-вторых, можно, конечно, покурить, ну и в-третьих... В-третьих, мне нравилось смотреть на парней, особенно если это были выпускники школы.
Вот представьте: заходит парнишка, высокий, стройный, слегка брутальный, начинает расстёгивать молнию. Ох, не хватает слов, чтобы описать мои ощущения! Я курю, сижу на подоконнике, смотрю - и таю, таю. Хорошо, что он ко мне спиной стоит, с одной стороны, а с другой, повернись он, и я за себя не поручусь.
Вот и в этот день было примерно то же самое. Заходит выпускник (имя не помню, у меня на имена память не ахти, да и не в этом суть), кивает мне, в смысле здоровается, затем ко мне спиной поворачивается. Я наблюдаю за происходящим, как в замедленной съёмке - всё перед глазами. И тут его брюки вдруг падают вниз. Я охреневаю!
- Бл*ть! Пуговица оторвалась. А я ремень надеть забыл, - пытается он это объяснить кому-то.
Как вы понимаете, дальше происходит следующее: он наклоняется, чтобы всё поправить, а я смотрю на его попку, ну такую аппетитную, а главное, в белых плавочках, которые так сексуально её облегают и почти просвечивают. Нет, ну не то чтобы я подобного никогда не видел, просто это всё было как-то особенно, особенно эротично... Надел он свои штаны и вышел, а я сижу и умираю - от возбуждения. А я ведь даже не в джинсах, а мне ведь надо на урок идти, а как идти со стояком таким, ведь видно; всё бы ничего, но меня ж ведь к доске вызовут монолог этот чёртов читать! Я уже и умылся, и водички попил, и Наталью Игнатьевну представил в нижнем белье - ничего не помогает, стоит и всё тут, стоит... перед глазами попка в белых плавочках.
В коридор выглянул - вроде никого. Ладно, думаю, сейчас быстренько "поработаем над собой". Я брюки расстегнул и давай. Всё получилось быстро, но настолько сильно, что ощущения через край: у меня в глазах вначале потемнело, а потом разноцветные круги поплыли, я даже, как обычно говорят в таких случаях, "застонал в голос"... Я брюки свои застегнул и на урок пошёл.
- Наконец-то! - истошно взвыла Наталья Игнатьевна. - Иди, читай письмо Татьяны, уже все, кроме тебя, отстрелялись.
Мне почему-то от этих слов так смешно стало! "Я тоже, - думаю, - отстрелялся, только в другом месте".
Чувствую себя опустошённым и уставшим, читаю плохо, сбиваюсь и забываю, с горем пополам дохожу до конца. А в монологе этом Татьяна письмо своё пишет, пишет, а в конце и говорит:
Кончаю! Страшно перечесть. Стыдом и страхом замираю...
Дошёл я до этого "кончаю" и далее всё позабыл напрочь.
- Кончаю... - и молчу. - Кончаю, - ещё раз произношу я, пытаясь вспомнить, что же там дальше.
- Да кончай уж ты быстрей. Уже десять минут стоит мне тут кончает! - это Наталья Игнатьевна не выдержала.
А у меня перед глазами опять белые плавочки... и я спешу сесть на своё место, даже не дождавшись разрешения.
Класс хохочет - теперь долго под*бывать меня будут. Но мне всё равно, я, совершенно без сил от пережитых впечатлений, сажусь и роняю голову на руки.
- Что вы мне поставите?
- Ладно, на тройку накончал.
Ладно, хер с тобой, на тройку так на тройку.
Хочется спать... Мне всегда хочется спать после секса.
P.S. Почему я этот случай так хорошо запомнил? Этот эпизод моей жизни стал переломным в плане того, что я понял, что ну нравятся мне мужики и что-то делать с этим просто бесполезно. Правда, я ещё не отдавал себе отчёт в том, насколько это всё серьёзно.