Это был вечер Лалы! Сегодня она была сногсшибательна, сексуальна, очаровательна и вообще королева карнавала. И пусть на этот бал они с мужем попали случайно, это не отменяло того, что все взгляды, страстные — мужчин и завидующие — женщин, были направлены на нее. Ну еще бы! Лала и без вечернего макияжа и вечернего же платья была красива. Женственная стройная фигурка, округлая попка, тонкая талия, высокая упругая грудь третьего размера, длинные, красиво очерченные ноги... А если к этому добавить мэйк-ап от мастера и крохотное вечернее платье, держащееся на грудях, казалось, только за счет крупных сосков, не дающих ткани соскользнуть с бюста, и открывающее стройные ножки почти до кружевного края чулок... Изящные туфельки на высоченной шпильке, бархотка, сжимающая нежную шею, три цепочки, свисающие от мочки маленького ушка почти до ключицы... Портрет королевы бала готов!
Вообще, обычно Лала вела себя гораздо скромнее. Нет, она любила сексуально одеваться, ей нравились оценивающие мужские взгляды, но до этого вечера она не улыбалась игриво другим мужчинам, не флиртовала, не выставляла напоказ ножки... Все дело в том... Но все по порядку.
За день до этого вечера позвонила лучшая подруга Лалы. Оказывается, у ее отца намечался корпоратив. Папу подруги Лала знала прекрасно. Михаил Дмитриевич... Это был серьезный, уверенный в себе мужчина под пятьдесят. Именно он с еще несколькими товарищами стоял у истоков фирмы, сейчас успешной и процветающей несмотря на кризис. Отмечался день рождения этой фирмы с размахом, хоть и в довольно узком кругу — рядовые служащие не допускались на верхний этаж бизнес-центра в этот день.
И на этот банкет каждый из руководителей мог пригласить еще две персоны, кроме супруги. Таким образом в просторном зале накрывали столиков человек на 100, исключая обслуживающий персонал. В этот раз дочь Михаила Дмитриевича никак не могла присутствовать, но предложила отцу компанию своей подруги Лалы с мужем.
Лала восприняла предложение с восторгом, даже несмотря на то, что мужу надо было в середине вечера уйти — он уезжал в командировку. Это омрачалось тем обстоятельством, что у них несколько дней не было секса — все будни он приходил поздно, вымотанный до предела и ни на что не годный. А Лала секс обожала. Пускай ему немного не хватало перчика, но все равно их постель с завидной частотой становилась прибежищем страсти и темперамента. И вот теперь близость откладывалась еще на 3 или 4 дня!
«Я же на стенку полезу!» — повторяла все утро Лала. Повторяла перед посещением салона красоты. Повторяла, натягивая чулки и влезая в платье...
И тут муж вдруг завел разговор о том, что, мол, Михаил Дмитриевич давно положил глаз на супругу: каждый раз, когда они были у них в гостях, он оценивающе рассматривал ее, немного флиртовал и непременно старался обнять или хотя бы взять за изящную ладонь...
На резонный вопрос Лалы, не чувствующей за собой ни малейшей вины: «И чего?», муж вдруг сказал: «Ну, если тебе будет совсем уж невтерпеж, соблазни его...»
Разразился небольшой скандал, и на банкет Лала прибыла все еще злая на мужа, повторяя про себя «За кого он меня принимает?»
Настроение было немного скрашено обстановкой, действительно роскошной и изысканной. Под корпоратив был арендован конференц-зал, занимающий целый этаж бизнес-центра. Вместо двух дальних стен были огромные панорамные окна, за которыми сейчас солнце стремительно падало к горизонту. Направо от лифтов размещалась сцена, сейчас по бокам оборудованная монументальными колонками. Ну а с четвертой стороны были собственно лифты с небольшим холлом, туалеты, подсобные помещения и выход на застекленный балкон. Сейчас центр зала, за исключением пространства возле сцены, был занят привезенными столиками с белоснежными скатертями, уже ломящимися от яств.
Между панорамными окнами и столиками было значительное расстояния, но ощущения пустоты не возникало — по периметру стояли кадки с пышной растительностью. Между ними имелось несколько проходов, и можно было увидеть краешки диванов, обращенных к панораме города; получалась своего рода галерея, отделенная от общего зала, по которой можно было прогуливаться словно по набережной, любуясь только не морем, а городом.
Лала была ошарашена обстановкой, но злость на мужа так и не прошла.
Михаил Дмитриевич выбрал столик с самого края, так как не любил, чтобы громкая музыка долбила прямо в ухо. Пришлось пересекать зал, ловя возбуждающие взгляды мужчин. Обида на мужа с одной стороны и щекочущие самолюбие взгляды — с другой, — сыграли свою роль, и в результате, когда метрдотель проводил их до столика, она вместо легкого рукопожатия крепко прижалась к Михаилу Дмитриевичу, позволяя ему прочувствовать все упругие выпуклости и нежно коснулась губами гладко выбритой щеки...
А потом она принялась блистать назло мужу, строя глазки направо и налево, позволяя восхищаться собой... Конечно это было не слишком трудно — любовниц здесь не было, только законные супруги, все уже в возрасте. Была и пара-тройка роскошных красавиц, но они вели себя тише воды, ниже травы, опасаясь потерять расположение престарелых или, как минимум, зрелых мужей. Было несколько молоденьких дочек, но они явно не удались родителям...
Выступление циркачей сменилось сентиментальной балладой какого-то певца, и Лале на коленку вдруг легла широкая ладонь Михаила Дмитриевича.
— Лала, не желаешь потанцевать?
Лала игриво улыбнулась, ощущая жар мужской руки сквозь тонкий чулок:
— А ваша супруга? Она не хочет танцевать?
— Она не любит медленные танцы, зато на быстрых так отжигает! — Михаил Дмитриевич усмехнулся, а его пальцы сместились выше по ноге.
Лала очаровательно улыбнулась, стараясь не замечать направленности движений собеседника. Вообще она в принципе не любила, когда муж ласкал ее между ног руками, другое дело — губами и языком. Но Михаилу Дмитриевичу можно было бы позволить, если ему так уж хочется, забраться в трусики... «Охренеть!!! — ужаснулась этим невесть откуда вылезшим мыслям девушка. — Что со мной? Я же никогда не позволяла себе даже подумать о том, чтобы другой мужчина... Рукой между ног... Да еще прямо посередине банкетного зала». Нежные щечки заалели... может от смущения, а может и от возбуждения — ладонь уже достигла края платья, натянутого на бедрах, а Лала все никак не могла определиться — нравится ей это или нет. Впрочем, она обманывала себя в том, что еще не разобралась в собственных чувствах, так как внизу живота образовались необычайно сладкие тянущие ощущения... «Дура-дура-дура! Нафантазировала себе черт знает чего! А Михаил Дмитриевич, наверное, делает это все без задней мысли! Он всегда любил меня обнять, поцеловать в щечку... А все муж! Придумал какую-то хрень... А вот возьму и отдамся!... « Девушка не верила, что это может произойти на самом деле, но в душе уже поселился какой-то маленький, совсем крохотный, червячок сомнения в собственной верности. Испугавшись своих внезапно возникших видений, она порывисто стряхнула мужскую руку с бедра:
— Конечно, Михаил Дмитриевич, пойдемте!
Михаил Дмитриевич вывел ее к сцене, где уже топтались довольно многочисленные пары. Пребывая в раздрае, Лала неожиданно для самой себя тесно прижалась к мужчине. Порыв был безусловно необдуманным и лишним. Она тут же попыталась отстраниться на расстояние, не выходящее за рамки приличий, но ей этого не позволили. Уверенная рука удержала за талию, а вторая, надо признать, весьма интимно, легла на бедро. Щечки вновь вспыхнули — тысячу лет никто из мужчин, кроме супруга, не прижимал ее тело к себе вот так — властно и чувственно. Она еще немного посопротивлялась (надо признать больше для порядка), но ее держали крепко, и мысль соблюсти дистанцию пришлось отбросить...
Но этого было мало! Буквально через минуту Лала вдруг почувствовала... эрекцию. До нее не сразу дошло, что упирается ей в живот... Но когда она поняла, какой именно твердый предмет вдавливается в ее тело, из горла вырвался какой-то сдавленный писк... Одновременно между бедер вспыхнул пожар, кровь мгновенно разогналась в жилах, а соски затвердели так, что можно было представить, как они царапают Михаила Дмитриевича сквозь тонкую ткань платья и рубашки в распахнутом пиджаке... Конечно первой реакцией было вырваться и бежать, но ей этого не позволили.что мужчина, только что называвший ее своей сучкой и обещавший «выебать», очень смущен и испытывает неловкость, хотя и старается скрыть свое состояние под напускным спокойствием. Какое-то время все напряженно пялились на выступление варьете на сцене (кроме супруги Михаила Дмитриевича, которая приплясывала на стуле в такт развеселой музыке), а потом под очередного модного исполнителя бодрая супруга Михаила Дмитриевича умчалась танцевать. Лала какое-то время пыталась поймать взгляд мужа, чтобы своим взглядом выразить всю степень своей обиды, но тот упорно не желал встречаться глазами.
«Ах так!» — разозлилась девушка, видимо больше даже от нереализованного желания, чем от обиды... и придвинула стул к Михаилу Дмитриевичу, а потом притиснулась грудью к его плечу. Нет, ничего такого и в мыслях не было... Она просто хотела показать мужу, что... Что она хотела показать, она не понимала и сама... Но кто бы знал, как это приятно втискиваться упругой плотью в сильное плечо...
Пару раз вздохнув, чтобы умерить сердцебиение, она прижалась еще сильнее, видимо для того, чтобы не перекрикивать громкую музыку:
— Михаил Дмитриевич, вы, наверное, меня не так поняли. То, что было только что, не должно повториться. Вы мне обещаете?
Тут ее взгляд упал на внушительный бугор на брюках Михаила Дмитриевича, который он до сих пор прикрывал краем скатерти. Кровь моментально прилила к щечкам, а сердце забилось — Лала вдруг представила эрегированный орган, что по недоразумению прячется под тканью. Она даже не успела осознать своих действий, как изящная ладонь легла на ширинку и неторопливо сжала твердую выпуклость... Михаил Дмитриевич вздрогнул и бросил недоуменный взгляд на девушку, а та провела ладонью туда-сюда, внимательно наблюдая за реакцией мужчины. Ей очень понравилось руководить его вздохами и вздрагиваниями, она улыбнулась, облизнув губы, и накинула скатерть выше пояса брюк. Рука, остающаяся под скатертью, потянула молнию...
— Не должно повториться? — усмехнулся Михаил Дмитриевич.
— Ну я же сучка... Могу оттолкнуть, а могу и приласкать...
В этот момент грохот музыки внезапно прекратился и слово «приласкать» прозвучало вполне отчетливо в наступившей относительной тишине. «Дура, тут же муж рядом!» — с ужасом подумала Лала, бросив взгляд из-под длинных ресниц в его сторону. Но ее пальчики уже освободили твердый член из плена брюк и легонько пробежались по увитому венами стволу. Михаил Дмитриевич едва заметно завибрировал от этих невесомых движений, и в этот момент муж повернулся к ним. Его взгляд зацепился за ее грудь, сплюснутую о мужское плечо, и он усмехнулся. Если бы он знал: то, что она прижимается грудью к другому мужчине, в общем-то совершенно невинно!
Лала показала мужу язык, продолжая руководить полувздохами и напряжением Михаила Дмитриевича.
— Пойду подышу на балкон, да от музыки отдохну, — пожал плечами муж, совершенно не оценив показанного женой языка.
Едва он ушел, как Михаил Дмитриевич сбросил скатерть, схватил Лалу за волосы и потянул вниз. Девушка еще успела зыркнуть по сторонам — не видит ли кто-то того, что не предусмотрено программой вечера, и тут ей спешно пришлось разомкнуть губы — ее буквально насадили на член ртом. Особенно проявлять инициативу Лале не пришлось: мужчина попросту трахал ее головой свой член. А иногда наоборот крепко фиксировал за волосы и принимался поддавать бедрами вверх, засаживая головку в самое горло. Так продолжалось не слишком долго, но Лала наслаждалась своим подчиненным положением, она только услужливо делала губы колечком и с замиранием сердца слушала рычанье мужчины, пробивавшееся сквозь музыку:
— Как же долго я мечтал оприходовать свою сучку в рот! Чтобы она покорно предоставляла мне его, не смея возразить или воспрепятствовать!
Губы девушку ощущали мощь, она наслаждалась шелковистостью кожицы и каменной твердостью... А затем Михаил Дмитриевич вдруг вздернул ее вверх, а потом заставил и встать. Девушка сначала подумала, что к столику приближается кто-то из их супругов, но как раз в этот момент прибыл один самых популярных в стране певцов, и народ ломанулся к сцене. Собственно, на месте остались только они.
— Михаил Дмитриевич, вы же не собираетесь... — со страхом залепетала Лала, но в этот момент рука мужчины забралась под платье. Рывок, и порванные трусики полетели под стол...
— Нет-нет-нет, Михаил Дмитриевич, вы не можете со мной так поступи-о-о-ах!..
Михаил Дмитриевич все-таки сделал это — чуть развернув девушку, он резко потянул ее вниз и ловко насадил на член. Твердый орган пронзил мокрое влагалище сразу на всю длину по самые яички. Это было какое-то волшебство, дикое наслаждение пронзило девушку, и она бурно кончила, стоная и почти не сдерживаясь — орущие звуки из колонок с легкостью заглушали любые вскрики. С мужем такой яркости оргазма она испытывала никогда... А он длился и длился, заставляя запредельно долго извиваться на члене. При этом Михаил Дмитриевич, вцепившись в бедра, заставлял ее елозить бедрами, заодно член продолжал двигаться в плену сокращающихся стенок влагалища...
А потом орган внутри вдруг выстрелил обжигающе сладкой спермой. Лала едва не взлетела, но крепкие мужские руки удержали ее на законном месте, и организм вышел на новый виток восхитительных ощущений...
Они едва успели... Лала смогла только бросить на свой стул салфетку и усесться на нее, когда одновременно подошли их супруги. Муж сел рядом, коснувшись ее колена своим, а из нее все еще вытекала сперма Михаила Дмитриевича, впитываясь в салфетку. Его супруга села напротив, обмахиваясь веером. Она внимательно посмотрела на девушку:
— Лала с тобой все в порядке?
— Да, все отлично...
Если не считать того, что ее муж только что трахнул подружку их дочери и в рот, и классически — прямо здесь, как говорится, не отходя от кассы...
Лале все же удалось, сделав вид, что поднимает упавшую сумочку, сбросить испачканную салфетку под стол и забрать порванные трусики. Вообще отсутствие нижнего белья, и особенно то, что Михаил Дмитриевич об этом знает, возбуждало. И вскоре девушка поняла, что ее снова захлестывает дикое желание. Это было невозможно и невообразимо, но дела обстояли именно так.
Она конечно старалась теперь держаться подальше от Михаил Дмитриевича... Отказалась потанцевать с ним и прогуляться на балкон. «Хватит с него! А то уже ни в какие рамки не лезет. Да и нельзя ему в этом-то возрасте» — уговаривала она себя. Но когда они с Михаилом Дмитриевичем посадили мужа в такси и, возвращаясь, зашли в лифт...
Мужчина тут же притиснул ее к дверям. Грудь тут же оказалась наружу, а мужской рот впился в соски. Лала охнула и даже не подумала сопротивляться, хотя и собиралась это сделать еще минуту назад... Михаил Дмитриевич слегка шлепнул ее голой ягодице (и когда успел задрать платье?):
— Ну, что? Моя сучка снова течет?
От шлепка Лала вздрогнула и послушно простонала:
— Вы можете проверить, Михаил Дмитриевич.
И хотя она не любила руки мужа между ног, перед Михаилом Дмитриевичем послушно раздвинула бедра... Чтобы он мог удостовериться — она вполне готова к его члену. Все приготовлено, никаких трудностей с вхождением не предвидится!
Лала уже страстно мечтала, что Михаил Дмитриевич возьмет ее прямо здесь, остановив лифт, но кнопка «Стоп» попросту отсутствовала. Пришлось довольствоваться только тем, что жесткие пальцы прошлись по влажным губкам и пару раз проникли внутрь... Зеркала по всему периметру бесстрастно отразили женщину в чулках и в превратившемся в широкий пояс платьем, покорно выгнутую навстречу мужским пальцам, запрокинувшую голову и стонущую в голос от в общем-то нелюбимых ласк...
Поездка на лифте вышла слишком быстрой. Лала едва оправилась, когда створки разошлись, и они снова окунулись в мир грохочущей музыки. Ее состояние опьяненного сознания едва отметило властный голос над ухом:
— Иди в дальний угол, на диваны, раздевайся и жди меня, раздвинув ноги.
От такого предложения... или скорее приказа... девушка охнула в голос, ощутив между бедер толчок, словно ее приласкали физически.
Она выполнила указание Михаила Дмитриевича беспрекословно — скинула платье, сбросила туфли и легла на диван, оперевшись спиной о валик и предельно раздвинув ножки. Ожидать мужчину в таком виде — оставшись одетой только в черные чулки и бархотку на шее, да еще в откровенной позе, — было конечно некомфортно. Девушка нервничала, слушая громкую музыку и иногда прорывавшиеся сквозь нее взрывы смеха: ну, а вдруг кто-нибудь сюда все-таки доберется? Тем не менее она ни на секунду не поменяла позу в ожидании Михаила Дмитриевича. И облегченно вздохнула, когда он появился.
Мужчина по-хозяйски оглядел Лалу, затрепетавшую под этим взглядом словно под изысканной лаской. Он не спеша взял со столика бокал шампанского, прошел к изголовью и достал полувставший член. Впрочем, едва девушка, быстро разобравшаяся, что от нее требуется, успела вобрать его в рот, как эрекция приобрела полную мощь. Какое-то время мужчина неторопливо прихлебывал игристое вино, а Лала усердно ему отсасывала... И предугадала его желание, когда он стал наклоняться. Она мгновенно высоко приподняла попку, уперевшись в сиденье пальчиками ног, выгнулась навстречу, предельно раскрывшись перед мужчиной... И благодарно замычала (член выпускать изо рта никто не разрешал), когда мужские губы коснулись влагалища, соскучившегося по ласке. Так и продолжалось некоторое время... Иногда он склонялся, она едва не вставала на мостик, предельно раздвигая бедра, и, едва не теряя сознание, наслаждалась его ртом. А иногда с его губ скатывалось шампанское, щекоча пузырьками, и девушка заходилась стонами, отрываясь от своих основных обязанностей...
Наконец, Михаил Дмитриевич стал раздеваться. Делал он это неторопливо: после каждого предмета одежды член непременно оказывался во рту у Лалы, послушно скользившей губами по нему, пока не подходила очередь следующего элемента.
Наконец изысканная пытка закончилась. Михаил Дмитриевич и сам уже не мог сдерживаться. И едва полностью разделся, как набросился на девушку с рычанием дикого зверя. Лала вскрикнула от пронзившего ее наслаждения, так как твердый член с торопливой помощью ее пальчиков разом провалился во влажное влагалище. Ее брали грубо, жестко засаживая, абсолютно не интересуясь ее ощущениями и чувствами... Но это было то, что надо! Наслаждение от кола, вбиваемого в услужливо предоставленное влагалище, было запредельным, какого с мужем никогда не доводилось испытывать... Лала потеряла понятие о времени, пространстве и вообще обо всем, живя только ощущениями от мужчины, от его органа, ходящего в плену влажного влагалища... При этом она без труда вычленила в затуманенном сознании приказ встать раком и абсолютно четко выполнила его, широко расставив бедра и призывно прогнувшись. Трепка продолжилась. Лала уже кричала в голос, стараясь сдерживать стоны только тогда, когда грохот музыки прерывался на паузу между песнями. Это ей не всегда удавалось: Михаил Дмитриевич иногда шлепал ее по ягодицам, отчего девушка заходилась стонами вне зависимости от окружающих звуков...
Она не знала, сколько продолжалась эта безумная скачка, но когда в какой-то момент Михаил Дмитриевич навалился на нее, сжал в жестких пальцах неимоверно твердые соски и рыкнул на ухо: «Ты должна кончить прямо сейчас, сучка!», небывалый оргазм пронзил все ее тело. Было уже все равно, услышит ее кто-нибудь или нет, она могла только судорожно извиваться на члене и вскрикивать в полный голос в такт сокращениям между бедер...
Когда Лале, все еще потряхиваемую в последних толчках, удалось вернуться с небес на землю, ее все еще трахали. Уже не так бурно и жестко, но заправляя на полную длину. Девушка благодарно закрутила попкой, с удовольствием ощущая каменную эрекцию внутри. Потом она повернула голову и, довольно улыбаясь, проворковала:
— Михаил Дмитриевич, я хочу, чтобы вы кончили своей сучке в рот...
Мужчина скорее угадал смысл ее фразы, чем услышал за грохотом музыки, усмехнулся и вышел из нее...
Много времени не понадобилось... Лишь несколько минут Лала со всем усердием скользила колечком губ по жесткому стволу, вцепившись в него пальчикам, словно в самое дорогое сокровище. И Михаил Дмитриевич не выдержал и со стоном выбросил горячую жидкость прямо в услужливо подставленный ротик. Спермы уже было немного, и девушка проглотила все, с удивлением почувствовав пару дополнительных толчков внизу живота