— А? Что? Да, я не сплю... — она с трудом открыла глаза.
— Встань, малыш, я тебя намылю! Она не спеша поднялась. Она стояла в ванной лицом ко мне и я теперь смог ее полностью разглядеть... Несмотря на все синяки и ссадины, девушка была прелестна! Я намыливал ладонями ее нежное тело, а она спала... Стоя. Даже когда я дошел до ее мохнатой каштановой писечки, она не предприняла ни малейшей попытки мне помешать. Намылив ее всю, я взял ее мочалку , и стал ею тереть, смывая грязь и запекшуюся кровь с ссадин. Я мыл ее тщательно и нежно, как отец моет свою маленькую дочку. Да она и годилась мне в дочери... Купая мою красавицу, я отметил, что у нее не только лобок не брит, но и подмышки, похоже, тоже никогда не знали бритвы. Поэтому их пришлось тереть с особой тщательностью. А вот на ногах и руках девушки волос не было. Судя по всему, они там просто не росли. Потом я развернул ее спиной и потер ее сзади — и спину, и попку, и ножки — всю, как следует. После она снова села в ванну, а я два раза вымыл шампунем ее волосы. Это был шампунь, купленный мною по ее заказу в «Суперфарме» специально для нее.После всего этого, я ополоснул ее под теплым душем и помог выбраться из ванны. Вытер ее всю полотенцем и отвел в комнату. На руки ее брать я побоялся — я не такой сильный, чтобы легко носить девушек на руках, да и это было не нужно на данный момент. В ее комнате я усадил ее на стул, а сам быстро постелил на диван свежее постельное белье. После этого уложил ее в постель и, достав йод из холодильника, принялся смазывать ее ушибы. Вскоре, она стала пятнистой, как гепард. Даже на груди у нее был синяк. Так как был хамсин, я укрыл Леру только тонкой простыней, закрыл окно триссами, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. После этого я смог уделить внимание и себе: почистил зубы и позавтракал. Девушка спала сутки. Чтобы ей не мешать, я ушел вначале к родителям, а когда Юля вернулась с работы — пошел к ней. У нее уже была ее дочка Иланка и мы провели весь вечер втроем, слушая музыку и играя в нарды и шашки. Вернулся я домой в десять вечера и сразу пошел спать. Проснулся я в четыре часа дня. Выйдя из комнаты, я увидел Леру. Она была в ванной комнате у раковины и чистила зубы. Одета она была опять в свой любимый домашний халатик, причем, похоже, на голое тело. Я прошел в туалет, пописал и вернулся в ванную. Лера уже закончила чистить зубы и теперь полоскала рот водой из крана.— Доброе утро! — сказал я.
— Привет! — ответила девушка.
— Хорошо выспалась?
— Шикарно! А ты?
— И я тоже.
— Спасибо тебе за вчерашнее, — чуть смущаясь, сказала она.
— Это за что?
— Ну, что помог мне искупаться. И не воспользовался моей усталостью и беспомощностью.
— Ну что ты! Ты что же, за подонка меня считаешь? Неужели ты думаешь, что я стал бы...
— Ничего я не думаю! Все, проехали.
Она вышла из ванной, и я занял ее место. Почистил зубы, вымыл лицо, руки.
— Тебе чай или кофе? — спросила она. — Кофе. С молоком.
— Как обычно?
— Да.
Вскоре, мы сидели на кухне и завтракали. В полпятого вечера.
— Знаешь, Лера, — сказал я. — Ты очень красивая девушка...
— Только сейчас это заметил?
— Нет, но...
— Ты первый мужчина, который видел меня голой. Как в твоем рассказе «Наваждение».
— У тебя идеальные пропорции. Как у Венеры Милосской. Грудь просто божественно красивая!
— Спасибо... Знаешь, ты тоже мне очень нравишься...
— Правда?
— Нет, «Известия»! Я всегда мечтала о таком отце, как ты: добром, умном, порядочном.
— То есть, ты воспринимаешь меня, как своего отца? — Ну, не совсем... Скорее, даже, как маму... Особенно вчера, когда ты меня купал...
— Тебе понравилось?
— Знаешь, я тогда впервые почувствовала себя дома. С любящим человеком. Ведь ты меня любишь?
— Люблю.
— И я тебя люблю...
— В самом деле?!
— Представь себе!...
— Тогда — выходи за меня замуж! — вдруг выпалил я.
Она улыбнулась.
— А если я соглашусь?
— Тогда я буду самым счастливым человеком на свете!
— Что, и «хупу» будем делать? — Я бы непротив, но я не обрезан. А врать раввинам не хочется. Кстати, а ты еврейка?
— Да. По-Галахе. У меня папа был русский, а мама стопроцентная еврейка. Значит, и я тоже, здесь считаюсь еврейкой. А ты?
— Я еврей, по всем бабушкам и дедушкам. Только без «брит-милы».
— И ты не хочешь ее сделать?
— Это очень опасно в моем возрасте. Можно даже импотентом стать. Да и болезненная эта штука, делать сейчас. Это же не младенцу маленький кусочек кожицы отрезать! И вообще, я не религиозный.
— Тогда не будем делать «хупу». Просто будем жить вместе и все.
— Ну, свадьбу, по-любому, можно сыграть. Тебе очень бы пошло красивое белое платье!
— Хорошо. Я согласна. А детей когда будем делать?
— Да хоть сейчас! — Ух, ты, какой быстрый!...
Она улыбнулась и очень ласково посмотрела на меня.
— Сейчас мы ничего делать не будем. У меня все тело болит. К тому же — скоро у меня месячные, через пару дней, или даже раньше. Давай уже, когда я приеду в следующий раз, ладно?
— Как скажешь!
— Через две недели у меня заканчивается служба, и я уже навсегда перееду к тебе. Договорились?
— Договорились! Только знаешь что?
— Что?
Я немного замялся. Слишком деликатная тема.
— Когда я вчера тебя купал, я заметил, что ты не бреешь интимные места... Она покраснела.
— Никогда не брила. Побрить? — спросила она.
— Ни в коем случае! — воскликнул я. — Ты умница, что не бреешься!
— В самом деле?
— Конечно! Сейчас пошла эта идиотская мода на бритье!
— Ты любишь небритых девушек?
— Обожаю! Не бритых и не мытых... — Извращенец...
— Французы считают, что самый хороший запах женщины — трехдневной немытости. Натуральный и возбуждающий.
— То-то я тебе вчера так понравилась!...
— И поэтому тоже. Хотя, я особенно не принюхивался. Но я, в самом деле, люблю, когда от женщины пахнет женщиной, а не духами или дезодорантом. Особенно, когда у нее овуляция... Обалденный запах!
— Вот, через две недели, когда я вернусь, так и будет.
— Ты — чудо, малыш! Я тебя обожаю!
— Тогда — поцелуй!
— С радостью! Это будет у тебя первый поцелуй, да?
— Да. Первый. Ты рад? — Да я счастлив, просто!
Она встала из-за стола и мягко взяла меня за руку.
— Пойдем...
Мы вышли на середину гостиной. Лера посмотрела мне в глаза, и я утонул в бездонности ее зрачков... Она положила мне руки на плечи, а я слегка преобнял ее за талию, ощущая сквозь шелк халатика ее упругое юное тело без капельки жира. Это было как тогда, почти тридцать лет назад, когда я обнимал ту Леру, и сейчас я был также счастлив... Нет! Сейчас я был счастлив по-настоящему, реальным, сбыточным и близким счастьем взаимной любви, которую я ждал столько лет... Наши губы встретились... Девушка закрыла глаза и тихонько застонала... Я целовал ее нежно, ласково, как целуют еще нераспустившийся бутон цветка, чтобы не напугать, не обидеть... Потом мы стояли, обнявшись, и она, уткнувшись мне в шею тихо шептала:
— Люблю... Только тебя... Ты мой... Милый... Хороший... — Девочка моя!... — я гладил ее по мягким волосам, все еще не веря в свое счастье...
Наконец, мы оторвались друг от друга.
— Стой здесь, и не подглядывай! — вдруг сказала она.
— Да я уже все видел... — отшутился я.
— Тем более. Я пойду в комнату переодеться. И пойдем погуляем.
— Я — за! Куда пойдем?
— В район «Эм-а-Мошавот». В садик с фонтанами и рыбками.
— Отлично. Но учти — это три километра в один конец!
— Ну и что? Я кроссовки одену. Иди, одевайся!
— Хорошо. Я сейчас. Мы разошлись по своим комнатам. Я только успел натянуть джинсы, как Лера постучала мне в дверь.
— Да!
— Слушай, Жень, это...
— Что случилось?
— У тебя, случайно, прокладок нет?
— Есть. Сейчас принесу.
Я зашел в ванную комнату и достал из шкафчика пачку прокладок.
— Хранишь, как воспоминание о бывшей подружке? — шутя, спросила девушка.
— Нет. Просто — зачем выбрасывать то, что может пригодиться?
— И то верно. Спасибо!
— Что, уже началось?
— Начинается... Ничего страшного. Через три дня кончится. — А ты никакого дискомфорта не испытываешь?
— В смысле, ПМС?
— Ну, да...
— Нет. Слава богу, у меня очень здоровая физиология. Ни болей, ничего такого.
— Очень хорошо! Ну, давай, я тебя жду...
Через пять минут она была готова. На ней была новая форма и белые кроссовки.
— Старую форму постираем вечером, — сказал я.
— Ага. Постираем в стиралке ее и всю одежду, а потом я зашью все дырки.
— Если хочешь, я могу помочь тебе в этом.
— Ты и шить умеешь?
— Немного.
— Я тебя обожаю! — она опять обняла меня и поцеловала. На этот раз в щеку, любовно-дружески. Я тоже стал ее целовать. Короче, оторвались мы друг от друга минут через десять. Потом мы пошли гулять. По дороге мы обсуждали множество вопросов, перескакивая с одной темы на другую. Нам было очень интересно друг с другом. Лера любила поговорить, была очень начитана и умна, легко воспринимала новые идеи, даже самые сложные, и я был счастлив, что у меня такая потрясающая подруга! Когда мы пришли домой, я предложил девушке посмотреть какой-нибудь фильм из моей коллекции.
— А давай посмотрим твой любимый «Солярис»? — сказала она. Фильм длился два с половиной часа. Пока мы его смотрели, успели с десяток раз поцеловаться. Дома Лера надела опять свой легкий халат, а под него только трусики. Она сидела справа от меня на диване в салоне, а я обнимал одной рукой ее за плечи. Постепенно я осмелел, и незаметно положил ладонь на ее грудь. Грудь девушки была совершенно удивительной на ощупь — мягкой и упругой одновременно. Я легонько сжал ее. В ответ Лера повернула ко мне лицо и подставила губы для поцелуя. Пока мы целовались, я запустил руку под ее халатик, и теперь вовсю ласкал ее юную девственную грудку с мягким соском. Я начал нежно водить пальцем по соску, и он затвердел и встал. Лера тихонько застонала и закрыла глаза. Вскоре, моя левая рука легла на ее вторую грудь... А еще через несколько минут халатик был отброшен в сторону, и Лера, в одних белых трусиках, полностью отдалась бесстыдным ласкам моих рук и губ. Единственное, чего я не делал — не лез ей в промежность. Помня о ее «критических днях», я ласкал ее грудки, руки, ножки и упругий животик с впалым маленьким пупком, но между ножек не залезал.
— Ну, все! Хватит! — девушка мягко отстранила меня. — Ты зацеловал меня уже всю... — Тебе не нравится?!
— Нравится... Но — хорошенького по-немножку. Давай лучше кино смотреть!
Она снова накинула халатик, запахнула его и повязала пояском. Я был дико взвинчен и долго не мог прийти в себя. Но, вскоре увлекся фильмом, хотя и знал его наизусть, и больше к девушке не приставал. Наконец, фильм кончился. На часах было полвторого ночи.
— Классное кино! — сказала Лера. — Мощный фильм... И я понял, что в девушке я не ошибся. Вообще, у меня складывалось впечатление, что у нас с ней вкусы совпадали, буквально, во всем. Нам нравилась одна и та же музыка, одни и те же фильмы, книги и живопись. Я с Лерой чувствовал настоящее единение душ. Ни с кем мне не было так хорошо, как с ней! Потом мы поужинали и пошли спать — каждый к себе. Выходные прошли незаметно. В воскресенье утром Лера уехала на свою базу. Как я прожил эти две недели без нее — не знаю. Но вот, они прошли, и опять четверг. Лера на пороге моего дома. На этот раз кроме рюкзака была еще большая сумка. Зато винтовки не было — служба закончилась, и оружие девушка сдала. Не успев войти в квартиру, Лера бросилась меня целовать.
— Как от тебя хорошо пахнет! — сказала девушка.
— Я только что из ванны, — ответил я.
— А я три дня не мылась.
— Классно! И дезодорантами не пользовалась? — Нет. Все натурально, как ты любишь. Или, может мне все-таки пойти выкупаться?
— Ни в коем случае! Ты хорошо спала ночью?
— Как младенец. Не волнуйся, можем сразу пойти в постель. Только постели свежее белье.
Я закрыл дверь и отключил все телефоны. Лера тоже отключила свой мобильник. Пока я стелил белье, девушка стояла у окна спальни и внимательно следила за моими движениями.
— У тебя это в самом деле — первый раз? — спросил я.
— Да. Я еще девственница.
— И что, даже оргазм никогда не испытывала?
— Нет... — Здорово!... Значит, я буду тем, кто откроет для тебя этот замечательный мир любви...
— Да... Только обещай, что ты не будешь грубым!...
— Конечно! Не бойся. Ты всегда сможешь сказать «нет».
— Дело не в этом...
— Смотри, малыш, я не знаю как у нас получится, но я постараюсь, чтобы все было хорошо.
— Блин, прямо как перед хирургической операцией...
— Слушай, Лерочка, а предохранятся не будем?
— Ты проверялся?
— Да. Я совершенно здоров.
— Я тоже. Так зачем предохранятся?
— А если ты забеременеешь? — Вот и прекрасно! Я очень хочу от тебя ребенка!...
— В самом деле?!
— Я ведь люблю тебя, Жень. Очень люблю, понимаешь?
— Я самый счастливый человек во Вселенной!
— Иди ко мне!...
Мы целовались. Долго, нежно... У нее были мягкие, теплые губы, дыхание было чистым и легким... Я себя чувствовал снова невинным мальчиком, который первый раз по-настоящему влюбился. Потом она сняла с меня футболку и стала целовать обнажившуюся грудь. Опустилась на колени, сняла с меня мои тренировочные штаны, потом носки, потом медленно стянула с меня трусы... У меня стоял как космический корабль на старте. Последний раз я дрочил четыре дня назад, и яйца, переполненные спермой, гудели, как термоядерные котлы.
— Какой ты красивый! — она с восхищением смотрела на меня, не упуская ни малейшей детали моего тела.
— Ты полагаешь, что я красив? — Я никогда не видела голого мужчину...
— Ну, и как впечатление?
— Я не знала, что «он» такой большой...
— Ну, не такой уж он и большой у меня... Стандартный средний размер...
— Мне нравится. Можно его потрогать?
— Конечно! Можешь даже в рот его взять...
— Хочешь из меня шлюху сделать?
— Не говори глупости! Все, что происходит между людьми по обоюдному согласию и без принуждения — нормально. Не надо ничего стыдиться. Делай, что тебе хочется!
Девушка взяла в руку мой член, нежно погладила его, потом погладила яички...
— Вот смотри, — я натянул крайнюю плоть, — это головка. Нравится? — Очень!
— Ну, поцелуй ее!...
Лера легонько коснулась ее губами. Потом еще раз... потом взяла в рот ее целиком. Стала ласкать языком, посасывать...
— Ну, все, малыш, хватит!... — сказал я. — Теперь давай я тебя раздену!...
— Хорошо...
Девушка поднялась с колен. Я расстегнул ее китель, аккуратно снял его, потом армейские ботинки, брюки, беленькие носочки... Теперь на девушке остался только лифчик и трусики. Мы опять стали целоваться... Потом я целовал ее руки, плечи, пахучие волосатые подмышки...
— Как ты обалденно пахнешь! — сказал я ей.
— У меня сегодня овуляция. Я проверяла — мерила температуру утром... — И как?
— 37.2...
— Ты не простужена?
— Нет. Ты же знаешь — когда у женщины овуляция, температура ее тела увеличивается на полградуса...
— Да, да, я знаю... Пойдем малыш в ванную, я помою тебе ножки...
— Зачем?
— Чтобы я мог их целовать...
— Может, мне всей выкупаться?
— Нет. Только ножки!
— Вот выдумщик! Ну пойдем...
Я вымыл своей возлюбленной ножки с мылом, вытер их и мы снова прошли в спальню.
— Теперь будем снимать лифчик!... — торжественно сказал я.
— И не только лифчик, — многообещающе ответила Лера. И вот ее милая грудка на свободе. Соски твердые, упругие, идеальной конической формы, такие теплые и нежные на ощупь... Потом я целовал ее грудь, соски, животик... Она подставляла свое тело моим поцелуям и тихонько постанывала... Ее трусики в промежности уже намокли, я целовал и их, вдыхая терпкий аромат ее междуножья, потом не спеша спустил их на пол по ее стройным ножкам... И вот я уже дорвался до ее сладкой девственной писечки, такой пушистой, мягкой, пахучей, сладкой... Я целовал ее, ласкал пальцами нежные каштановые кудри, мокрую щелочку, маленькую пуговку клитора... Отдаваясь моим ласкам, девушка развела ноги, потом, не в силах больше стоять, легла на постель и я стал нежно и ласково покрывать поцелуями все ее божественное тело, до самых кончиков ног. Я взял ее ножку и стал облизывать ее маленькие пальчики, и между ними, потом пробрался вверх и полностью окунулся в заросли кудрей ее промежности... Она раскинула ножки широко в стороны и полностью отдалась моим бесстыдным ласкам. — Господи! — шептала она. — Милый! Что ты со мной делаешь... Ах!...
Аромат ее писечки сводил меня с ума. Из нее текло уже вовсю, и я слизывал этот тягучий нектар и все настойчивей ласкал ее половые губы и клитер, такие мокрые, упругие, горячие... И вот, девушка застонала громче, ее руки прижали мою голову сильнее к промежности и она задрожала в первом пароксизме в своей жизни. Ее оргазм был бурным, она выгнулась вся дугой и в этот момент мне в рот брызнула струя ее горячей мочи... Но я не отстранился! Нет! Я пил этот живительный сок, глотал эти тугие соленые струи, а она все кончала, кончала, кончала... Не владея больше собой, я оторвался от ее брызжущей пизды, придвинул к ней свой член, и мягко и властно вошел... Упругие стенки девственного влагалища сладко раздвинулись, принимая в себя мою плоть, и я успел только ощутить легкое сопротивление девственной плевы, которая раскрылась, пропуская внутрь мое естество... Девушка вскрикнула и резко подалась мне навстречу. — Да! Да! Да! — стонала она.
Начался сладостный танец страсти... Я целовал ее лицо, ее губы, полузакрытые глаза, я целовал ее в шею, а она отвечала мне на поцелуи также страстно, всецело отдаваясь наслаждению, без остатка, радостно принимая в себя мою горячую плоть... Ее ноги обхватили мои бедра, руки она закинула за голову, открывая потные небритые подмышки, и я целовал их пахучий ворс, упиваясь этими фантастическими ароматами любви. Мы полностью потеряли счет времени... Когда наслаждение достигло своего пика, наши потные тела слились воедино и мы оба содрогнулись от нахлынувшего острейшего сладострастия, Лера закричала, и я почувствовал, как сперма, пройдя по своим горячим каналам, вырвалась, наконец, наружу и ударила в самый зев юной матки моей возлюбленной... Сласть была настолько сильной, что мы оба потеряли сознание... Когда я очнулся, не помню... Помню, что почувствовал легкое движение под собой. Наконец, осознав, где я и что со мной, я улегся рядом с моей прекрасной любовницей, ласково целуя ее в горячие пересохшие губы, и нежно лаская ее тело и грудь. — Спасибо тебе, милый!... — тихо прошептала девушка. — Это было потрясающе!...
— Ты чудо, малыш! — я был счастлив...
— Знаешь, совсем не было больно... — сказала она. — Наверно, и крови нет...
Она потрогала себя там и посмотрела на пальцы. — Нет, есть...
Вид ее окровавленных пальцев меня немного шокировал, и мне даже стало нехорошо. Я очень боюсь вида крови.
— Мне холодно, — сказала девушка. — Укрой меня!
— Сейчас!
Я укрыл нас простыней и нежно поцеловал ее в щечку.
— Будем спать? — спросил я. — А поговорить? — спросила меня Лера лукаво.
— Ну, давай поговорим... О чем ты хочешь говорить?
— Как мы назовем нашего ребенка? Ты уже придумал ему имя?
— Придумал. Если родиться мальчик — назовем его Хаим.
— Почему именно Хаим?
— Это мое самое любимое имя. Ивритский аналог моего.
— А если девочка?
— Тогда — Лия. В честь моей бабушки. Мамы моего отца.
— А если будет двойня? — Еще лучше! Второго мальчика назовем Цвика — в честь моего папы. Его имя на иврите звучит именно так. А вторую девочку назови ты.
— Мою маму звали Наташей. Давай нашу вторую дочку назовем Наташей?
— Договорились. Кстати, мою любимую учительницу литературы тоже так звали. Наталия Антоновна. Замечательный человек была!...
— Она что, умерла?
— Да. Несколько лет назад. От инфаркта. Ей было 52 года всего.
— Ладно, не будем о грустном...
Лера положила свою хорошенькую головку мне на грудь. Обняла меня, прижалась ко мне своим горячим телом...
— Слушай, а чего так мокро у нас в постели? — вдруг спросила она.
— Это потому, что ты описалась в момент оргазма... — ласково ответил я, гладя ее по волосам.
— В самом деле?! — удивилась она. — Вот стыдоба! Я и не заметила...
— Ничего страшного... Золотой дождь — это замечательно! — Это когда ты меня там языком?...
— Да, да. Именно так. У тебя удивительные писи! Я тогда даже чуть не кончил...
— Ты что, пил это?!
— Да. И мне очень понравилось! Всю жизнь мечтал о таком чуде!
— Ну, ты извращенец!
— Не без этого...
— И все равно, я тебя люблю!
— Правда?
— Да!— А я тебя обожаю! Я просто офигительно счастлив!
— И я...
И мы опять стали целоваться...
— Ну, все! — сказала она, еле оторвавшись от меня. — Надо идти купаться!
— Ни в коем случае! Всю сперму вымоешь! Купаться — только завтра утром. Вместе будем.
— Но постель-то, хотя бы, перестелить надо?
— Надо. Сейчас я этим займусь.
Хорошо, я постелил три двуспальных пододеяльника — один на другой. Так что матрас остался сухой и чистый. Я поменял постельное белье, и мы снова улеглись. Мы еще долго болтали о том о сем, и, наконец, устали и заснули. Так началась наша совместная жизнь. А через девять месяцев Лера родила двойню — мальчика и девочку — Хаима и Лиичку, двух совершенно здоровых близняшек. Мы были счастливы...