Моему другу детства Семёну Биенко посвящается
В дверь тактично постучали, и затем в комнату вошёл вожатый. Низенький, коренастый, черняво-кучерявый, со всегда смеющимися глазами, он нравился не только девчонкам (те вообще все поголовно по нему сохли). Ребята тоже любили Виктора Петровича хотя бы за то, что он служил в морфлоте и знал хренову тучу всяких морских историй, в которых, по его словам, сам же и участвовал.
- Бойцы, подъём! Давайте-давайте, пацаны! Быстренько поднимаемся и на выход. Через десять минут все на пляж на зарядку, как обычно.
Дверь закрылась, и бодрый голос тормошил уже следующую комнату. А в нашей опять воцарилась первозданная тишина. Впрочем, заснуть нам всё равно не дали. Пошёл галдёж из коридора, захлопали двери, какой-то противный голос с улицы настойчиво звал Аню, а эта стервозная Аня никак не хотела откликаться... В общем, всё как всегда по утрам в пионерском лагере.
- Вот блин! Опять проспал, - сдавленно сокрушался Лёшка, потягиваясь под простынёй.
- На зарядку, что ль? По-моему, в самый раз, - вяло отозвался рядом Сеня.
- Да нах мне эта зарядка! Мужским делом хотел заняться, - зашептал Лёшка, и мы с Юркой, лежащие на двух противоположных кроватях, переглянулись, навострив уши.
- Мужским? - улыбнулся Сеня, садясь и укладывая в плавках свои яйца. - Дров нарубить, воды натаскать?
- Ой, ну тя, Сэм! Подрочить хотел перед подъёмом. А то теперь, бля, стоит он в трусах памятником неразделённой любви. Как я на зарядку-то пойду? Такое ж не спрячешь!
- Ха-ха... М-да, горе у тебя, - хохотнул Сеня, вставая и тоже потягиваясь.
Мы все трое с восхищением уставились на его обалденный торс. Семён давно и серьёзно занимался футболом и успел накачать неплохие формы. Светло-голубые его глаза улыбнулись лучиками морщинок в уголках, и он сообщил всем свою дежурную фразу (типа - доброе утро!):
- Эх, пацаны, бабу бы ща!
Это повторялось каждое утро, и уже никто не поддержал его, хотя, конечно, никто не был бы против. Впрочем, лично я не отказался бы и от самого Сени (сам ещё не понимал тогда, отчего бродили в моей башке такие мысли). Мне он понравился уже при знакомстве, но об этом я не признался бы, наверное, даже себе. Семён, кстати, тоже сразу выделил меня из толпы остальных пацанов. Уж не знаю, чем я-то мог ему приглянуться? Может, тем, что был на два года младше его, и он решил взять надо мной шефство? Маловразумительное объяснение, конечно, но другого не имелось. Да и вообще, тут все ребята были старше меня. Сам не пойму, как я попал в этот великовозрастный отряд. Или в других просто уже мест не было, или потому, что при медосмотре врач заметил на моём лобке пробивающиеся волосики и решил, что я уже взрослый?
Фиг его знает, как судьба тасует свою колоду, но в результате я попал в комнату к трём классным парням: Сене, Лёше и Юрчику - пухленькому подвижному армянчику, моему соседу по кровати. Пацаны обычно подтрунивают над толстячками, но Юрку никто не подкалывал. Наоборот, все любили его за подвижность и неугомонную весёлость. Это был прирождённый балагур и выдумщик. Мы как-то с первого дня все близко сошлись, будто сто лет уже были знакомы. Бесконечные анекдоты, приколы и хохмы раскрепостили нас настолько, что для нас четверых не существовало запретных тем, и мы без стеснения могли рассказывать друг другу о самом сокровенном, для других запретном. И все мы были парни без тормозов. Хотя до лагеря я, например, о подобном даже и думать-то боялся, не то что вслух произносить. Видимо, особая дружеская атмосфера, царившая в нашей комнате, всеобщая безбашенность и морской воздух свободы сыграли роль в моём стремительном взрослении и избавлении от многих комплексов. Могу добавить, что домой из лагеря я вернулся уже совсем другим человеком.
- Сэм, а ты чо, никогда не дрочишь, что ли? У тебя вроде всё в порядке по утрам, - опять зашептал из-под простыни Лёшка.
Он так и не отважился явить миру свой стояк.
- Ха-ха... Канешно, в порядке. Потому что я никогда не просыпаю подъём, в отличие от прочих.
- Ты чо, сдрочнул уже? - не унимался Лёха (он бывал очень привязчив). - На простыню что ли?
- Я что, не уважаю себя совсем? Как же потом спать в обкончанной постели? Не-ет, я заранее подготовился к тяготам морской жизни. Ха-ха, - и Сенины лучики вокруг глаз опять "улыбнулись" миру. - У меня целый мешок презиков с собой. По штуке на каждое утро. И ещё... на разные непредвиденные обстоятельства. Кончил... дело, резинку - в мусорник, и, как белый джентльмен, всегда опрятен и доволен жизнью.
- Ну ты и перец! Чо молчал-то? Хоть бы поделился с соседом. А я мучаюсь тут. Яйца, бля, лопнут скоро вместе с хуем.
- Извини, братэла, на других не рассчитывал. Самому в обрез.
- Ну, ты ж сам, зараза, сказал, что у тя ещё есть на непредвиденный случай. Вот он я - как раз такой случай, - и Лёха бодро сел в кровати, откинув простыню.
Его стоящий кол, прижатый резинкой, почти наполовину высовывался из трусов и упирался острой головкой аккурат в пупок, как пикой. Мы с Юрчиком азартно уставились на бесплатное шоу. Причём я почему-то сразу покраснел, как будто это мой собственный писюн стал достоянием публики.
- М-да, хорош! Ну, ща дрочить всё равно уже поздно, - хохотнул Семён. - Могу помочь по-другому. Меня старший брат научил.
- Стесняюсь спросить: как помогать будешь? - в Лёхиных глазах так и запрыгали бесенята. - Неужто это то, о чём я подумал?
- А за то, что ты ща подумал, можно и огрести не по-детски. Я те не соска. А ну, вставай, - пробасил Семён.
Лёшка хмуро зыркнул на нас с Юркой и показал нам свой костлявый кулак, чтобы мы отвернулись, а потом неуверенно поднялся, встав перед Сеней. Мы, конечно, сделали вид, что происходящее интересует нас не больше, чем пролетающие мимо мухи, но украдкой продолжили наблюдение. Семён между тем деловито приспустил Лёшкины трусы, полюбовался напоследок на вздыбленный хуй парня, встряхнул в воздухе кистью руки и вдруг неожиданно ударил по касательной самыми кончиками пальцев по его залупе. Член дёрнулся вместе с хозяином, как от удара тока.
- А-й-й! Бля-я-ядь! - взвыл Лёха на весь этаж и тут же ответил кулаком Семёну в корпус. - Ты чего, падла?!
Сенька не успел полностью увернуться от удара, поэтому его слегка припечатало к стене, и он заржал, на всякий случай прикрываясь руками от дальнейшего нападения.
- Всё! Харэ! Так доктора делают похотливым пациентам. Я по честноку говорю. Ну вот видишь - больновато, зато эффективно, - показал он на Лёшкин член, который сразу стал опадать, принимая свою обычную форму. - И никаких презиков не надо. Секунда делов. Ха-ха.
- Лана, я тебе это ещё припомню, - обиделся Лёха, быстро натянул трусы, всунул ноги в шлёпки и выскочил из комнаты.
- Эй, пацанва, чего вы там приросли к кроватям? А ну, подъём и на море! Представление окончено.
Семёну два раза говорить не потребовалось, и мы галопом уже слетали по лестнице, кое-как пряча свои собственные стоячки. Ещё бы! После подобных-то утренних порноспектаклей! Я потом весь день прокручивал в памяти сегодняшнее утро, и мой писюн неоднократно оттягивал мне плавки, просясь к солнцу.
как всегда, основная масса старших ребят дунула на танцы. Святое дело! Наодеколоненные и разодетые во всё лучшее, что привезли с собой из дома, они похотливо кадрили девок по углам или просто дрыгались под забойный клубняк. Я тоже, естественно, торчал в самой гуще толпы и пытался изображать одного из героев "Танцев без правил" (моей любимейшей передачи, кстати). Получалось, правда, не совсем то. А со стороны выглядело уж совсем хер знает что - последние конвульсии умирающего эпилептика. Но себе я, конечно, в этом не признавался и кривлялся ещё зажигательнее, чем приводил в ужас ближних девчонок. Одна за другой они незаметно отодвигались подальше от меня, прячась за крепкими спинами парней.
В экстазе я не заметил, как рядом со мной оказался Семён. Он весело подмигнул, поймав мой мутный взгляд, и помахал ладошкой. Это несколько отрезвило и ненадолго вернуло меня от припадка к действительности. Я уже более осмысленно старался махать конечностями и перестал, наконец, вертеть башкой, как пропеллером. Взгляд сконцентрировался на Семёне. Мне вообще приятно было на него смотреть. На его ладную гибкую фигуру, на симпатичное курносое лицо, на соломенные мягкие волосы. Они так потешно подпрыгивали при каждом движении... Во мне уже разрасталась любовь к моему другу Сене, хотя ещё и не осознаваемая мною. Не знаю, насколько искренне называл меня дружбаном он, но мне очень хотелось верить в это. И идти с ним хоть... к киту в пасть. Казалось, это лето, как море, не имеет конца, и горизонт всегда будет безбрежен. Думалось, что вся жизнь пройдёт вот так - рядом с друзьями, в беззаботности и праздности.
- Ты сегодня просто в ударе, - со смехом прокричал мне Семён.
- Музон зачётный! - проорал я в ответ.
В грохоте басов иначе разговаривать было невозможно.
- Пойдём-ка перекурим. А то я уже весь мокрый до трусов, - предложил мне Сёма, и я, хоть не курил ещё по малости лет, но охотно последовал за ним.
- Фух! Ну и жарища. Надо на танцы в плавках приходить. Пошли прогуляемся по аллейке - к морю поближе, там попрохладней.
- А ты смог бы в одних плавках на дискач заявиться? Это было бы круто! - хмыкнул я.
- Ага! И меня тут же бы этапом выслали восвояси. Но перед этим Виктор Петрович ещё мозги б как следует продул.
- А чо такого-то? На пляже мы все в плавках, и всё ништяк.
- Ну то ж на пляже. А на танцполе свой дресс-код.
- Не знаю. Лично мне ты больше в плавках нравишься, - ляпнул я, находясь, видимо, ещё в угаре, и тут же втянул голову в плечи, запоздало поняв, что сморозил, так уж сморозил.
Семён ухмыльнулся, бросив смешливый взгляд в мою сторону, и отреагировал не сразу:
- Хм... Чо, нравлюсь, да? А без плавок?
- Ой, извини, Сень. Ляпнул не думая. Мы с Юрчиком пивка дерябнули перед танцами - голова до сих пор плохо варит.
- Какого пивка? Где надыбали?!
- Да, к Антону родственники приезжали, ему брат по-тихому перекинул, а Юрчик выкупил у него бутылку.
- Во, блин, коммерсант этот армянчик. Ха-ха, везде устроится с комфортом.
Мы дошли уже до ограды, отделявшей территорию лагеря от пляжа, и "повисли" на решётке, всматриваясь в темноту шуршащего неподалёку моря.
- Валер, но ты мне не ответил.
- В смысле?
- Я что, тебе действительно нравлюсь?
Его вопрос блокировал мой мыслительный процесс минут на пять, и я начал чего-то блеять, сам не соображая что. Наконец, паника улеглась, и, краснея и заикаясь, я выдавил:
- Ну, я не знаю... Сень, ты, наверное, прикалываешься, да? Гм-м... Ну, ты и сам знаешь, что... Сёма, ты классный пацан! Ой, я наверно пьяный совсем, не обращай внимания... Сём, у тебя такая мышцА! Будь я девчонкой, обязательно бы в тебя влюбился.
И тут моё плечо ощутило тёплую тяжёлую ладонь. Пульс, совсем замерев на минуту, вдруг дробно застучал, и спина опять взмокла, как в центре танцпола.
- Спасибо, братишка! - лыбясь, ответил Семён.
Он повернулся ко мне и пристально изучал моё лицо, которое в тёмноте вечера, казалось, так и светится раскалённым металлом от смущения. Я почти не дышал, боясь даже искоса взглянуть на своего кумира. Отчего-то мне было стыдно от всего этого разговора, и, вместе с тем, невыносимо приятно ныло в копчике от Сениной ладони и от его прямого смеющегося взгляда, от его негромкого бархатистого голоса... Мне до одури захотелось вот прям сейчас развернуться и прижаться к желанному телу старшего друга, обнять его крепко-крепко, как делала в детстве моя мама, и потереться щеками, а может, даже поцеловать... куда-нить. В штанине джинсов предательски вырос толстый штырёк, и от того, что это может быть заметно, я смутился ещё больше.
- Братуха, ты чо такой напряжённый? Будь проще. Мы ж друзья?
- Конечно, - буркнул я.
- Ну и отлично! Валерчик, хочешь, я поделюсь с тобой одной очень грустной историей? У меня был двоюродный брательник - Мишаня. Чуток постарше тебя. Ух, классный пацан! Мы с ним были ближе, чем родные братья. Торчали в гостях друг у друга постоянно, даже спали вместе (тут я ойкнул про себя). Расскажу тебе потом как-нить... Но в прошлом году случилась трагедия. Миша вместе с предками попал в аварию. Ехали на море, и где-то на перевале на них выскочил какой-то урод. Не выжил никто. Была семья, и пиздец!
Повисла тяжёлая минута тишины. Семён вздохнул, шмыгнул носом и продолжил:
- Ты очень похож на Мишку. Меня так и садануло, когда я увидел тебя перед корпусом. Просто поразительно! А ты удивился, наверное, отчего это я вдруг подвалил к тебе со знакомством?
- Ну, было немного странновато. У нас ведь разный возраст. Да и ваще я тут самый младший, стесняюсь всех.
- Возраст тут ни при чём. Просто я в тебе увидел своего Мишутку. Вы даже по характеру похожи. Поэтому меня к тебе и тянет.
- Но ведь я... всё-таки не Миша. Ты, наверное, уже понял это. Я не смогу тебе его заменить.
- И не надо. Мишка - это Мишка. Ты тоже классный пацан. Такой симпатичный и... непосредственный. Смотришь всегда преданно и внимательно. Хотел бы я иметь такого младшего братишку. На тебя вполне можно положиться. Мне кажется, ты не предашь друга.
- Не-е! Ты чо! Можешь смело мне доверять. Я не курсистка какая-нить.
- Знаю-знаю, - заулыбался Семён и потрепал меня по плечу. - Теперь ты уже меня не стесняешься? А давай дружить по-настоящему?
- Давай. Ух, классно! Мне так хорошо с тобой рядом. Ты мне тоже ух как нравишься! Сёма, только ты не подумай чего, я не этот...
- А я и не думаю. Теперь мы всамделешние друзья, а значит, можем говорить обо всём. Ты боишься, что я подумаю, будто ты... голубой?
Меня словно хлыстом ударили. Я даже вздрогнул от неожиданно произнесённого "запретного" слова. Семён, конечно, заметил это и легонько потрепал моё плечо рукой, которая так и лежала на мне с начала разговора, и майка под ней уже, наверное, взмокла.
- Ну что за массовое помешательство, блин! Послушать - так все кругом пидарасы. А как же дружба и любовь?
- Но любят же друг друга как раз только геи, - робко возразил я.
- Совсем необязательно. Что за чушь! Любой нормальный человек может полюбить другого человека. Это лишь высшее проявление чувств. Мы вот с Мишаней любили друг друга, и я не боюсь в этом признаться. А чо тут такого?
- Ну да, - неуверенно согласился я.
- Лана, пошли обратно в тусню, а то дискач кончится без нас.
И мы опять двинулись на "землетрясные" звуки "Maska House".
ночью я спал отвратно: слишком много сильных переживаний случилось накануне. Разговор с Сёмой здорово разбередил мне душу и подарил смутную надежду на ещё неведомые мне отношения. Перед сном раз за разом в голове всё прокручивалась наша прогулка к морю, и я упорно искал какой-то подвох, некую зацепку, чтобы не поверить в искренность Семёна. Зачем? Не могу объяснить. Просто не верилось мне в нашу дружбу, и всё тут. Не могло в жизни так фартить! А с другой стороны, так хотелось, чтобы всё оказалось правдой. В мучениях и терзаниях я уснул уже заполночь и, естественно, проспал время перед подъёмом, хотя мне до смерти хотелось подглядеть за тем, как дрочит Сеня.
- Подъём, сони! Сегодня банный день, поэтому простыни и наволочки аккуратно сложить на одну кровать, - громко над ухом прозвучал голос Виктора Петровича и вырвал меня из какого-то сумбурного эротического сна.
Потягиваясь, я с ужасом ощутил полузасохшую мокроту трусов. "Ну ни хуя се! Не хватало ещё в таком обкончанном виде предстать перед пацанами. Вот, блин, стыдоба-то! Угораздило же меня спустить во сне именно в лагере". И пока Семён о чём-то шушукался с Лёшкой, пытаясь наладить испорченные вчера отношения, а Юрчик "ушами болтался" где-то рядом с ними, я тихонько сел, достал из тумбочки чистые шорты и быстро переоделся...
- Ну дай хоть парочку, - всё клянчил Лёшка, - на хуя тебе столько?
- А ты думаешь, мне не с кем их тут истратить? Не буду ж я ебаться без гандонов. А вдруг кто забеременеет? Ха-ха. Лана, фиг с тобой. Держи трёху, но, чур, больше не приставать. Это НЗ.
- Вот спасибо! Сэм, ты настоящий друх! - схватил драгоценный подарок Лёша и немедленно запрятал его в карман. - А с кем ты трахаешься-то?
- Не твоё щенячье дело. С кем, с кем... По утрам - с собой. А по вечерам - тут выбор широкий!
- Можешь не говорить, Штирлиц фигов, я и так знаю. Вы с Люськой глазки друг другу строите. М-да, сиськи у неё, как у дойной коровы. Только без этих... без сосков, за которые доярки дёргают.
- А иди ты жопу! Люська - это прочитанная книга. Её многие тут читали, до дыр уже замусолили.
- Ну и пусть. Я бы тоже записался на абонемент. Ха-ха-ха!
- Ну чо? Опять ты всё продрых? - зашептал мне на ухо Юрчик. - А я не пропустил.
И он стал выразительно подмигивать мне, чтобы я вышел вслед за ним.
- Слушай, Валерчик, у него такой хуяра! Мама дорогая! Полметра, наверно, будет! - однако, услышав в ответ мой заливистый смех, он, как настоящий рыбак, чуть уменьшил длину. - Ну, мож, и не полметра, но сантиметров 20 точно. Я как раз на правом боку лежал. Уже не спал, но глаза были почти прикрыты, чтобы не спугнуть его. Слышу: кровать Сенькина поскрипывает. Ага, думаю, началось! Скрип-скрип, скрип-скрип...
- Ну, хорош уже скрипеть-то! Давай ближе к телу, - перебил я его. - Видел-то чего?
- Да ничо я не видел, пока он своего "дурака валял". Всё ж под простыней было. Ноги согнул в коленях и наяривал. Лицо такое сосредоточенное, как на экзамене. Ха-ха. Даже весь вспотел. Простыня так и дёргалась под рукой. Ещё бы, поелозь-ка кулаком по такой оглобле - похлеще всякой физзарядки. А потом он задышал, как паровоз, и враз замер. Полежал ещё минут пять, откинул простыню и начал стягивать с себя гандон. Вот тут я его шланг и увидел. Огроме-енный, хоть уже и не стоял. Потом он презик сунул в кулёк под кровать и натянул плавки. Всё, на этом кино кончилось.
- Слушай, Юр, а ты не голубой случаем?
- ???
- Ты с таким восторгом рассказываешь про чужую дрочку, будто тебе самому хочется Сеньку за письку подёргать.
- Да иди ты! Я ему как другу, а он... Сам-то, небось, тоже не отказался бы позырить. Трепло!
- Лана, не обижайся. Я же прикалываюсь. Да не дуйся ты. Не буду я никому трепаться. Ну, а хочешь секрет один расскажу? Я сегодня во сне сам обкончался.
- Как это?
- Ну, как мужики кайф ловят? Как вон Сеня?
- Ты чо, тоже дрочил?
- Да нет. Говорю ж тебе, я во сне кончил. Сон какой-то сексуальный видел и заторчал. Проснулся - трусы все в сперме, блин.
- Ха-ха, круто! Чтоб кончить и без дрочки! А чо видел-то? Небось, бабца жарил и в хвост, и в гриву?
- Да уж и не помню. Наверно... Меня как вожатый разбудил, так весь сон разом и улетучился.
- М-да, этот морячок никогда нормально поспать не даст.
"И чего мне привиделось-то, в сам деле? - размышлял я. - Может, и вправду деваха голая? А может, всё-таки Сеня? Да ну! С чего это вдруг мне кончать от его вида? Пусть и голого. Хотя почему же тогда так сладко ноет внутри, когда я с ним общаюсь? И отчего мне так хочется подсмотреть его дрочку?" И тут меня осенило. Блин, сегодня ж банный день! Значит мы все будем голыми мыться, и я смогу тоже поглазеть на знаменитый Сенькин елдак. Не всё ж одному Юрке. Настроение у меня сразу заметно улучшилось, и я, посвистывая, вприпрыжку помчался к морю.
Во время тихого часа решил я незаметно слинять к рукомойнику и выстирать свои обкончанные трусы. Заскорузлое высохшее пятно сильно выделялось на самой их середине. Намочив трусы под краном и намылив, я остервенело принялся их вазюкать, как вдруг...
- Так и дыру протереть недолго, - прозвучал сзади голос Семёна.
Я вздрогнул от неожиданности и покраснел, как рак. Блядь, застукали на месте преступления. И когда он вошёл-то? Видать, я так увлёкся борьбой за чистоту, что ни черта вокруг себя не вижу и не слышу. Но Семён сделал вид, что не увидел моего смущения.
- Ты чо их, в говне, что ль, вымазал, раз трёшь так тщательно?
- Не в говне, - хмыкнул я, - В другом.
- Неужели энурез?!
- Ёбт! Вот пристал. Молофья это, - вырвалось у меня от злости, и краска окончательно залила уже всё моё тело. Казалось, даже глаза мои стали красными.
- Ах во-о-он оно что! Может, тебе тоже вЫдать презик? Тогда и труселя почище будут.
- Сёма, ну харэ прикалываться. Это случайно вышло.
- Случайно? Ха-ха. Рука сама случайно вздрочнула? Во дела!
- Не дрочил я. Во сне получилось так.
- А-а-а, понятно. Поллюцию словил?
- Чего?
- Это поллюцией называется, когда во сне кончают. Значит, ты уже взрослый парень? Пора тебе, братишка, девок портить. Валер, ну не злись. Всё нормально. Этого не надо стесняться. Хочешь, я помогу тебе постирать?
- Не надо. Я уже кончил.
- Как? Опять?! - и Сенькина рука бесцеремонно облапала мой пах. - Да нет, вроде сухо.
Это было последней каплей, и я, не раздумывая, запустил в него своими трусами. Но его тренированная рука на лету перехватила мокрый комок.
- А ну-ка, где у нас тут следы прелюбодеяния? Ща пойдём с пацанами и всё рассмотрим в подробностях. Ха-ха.
- Ага, давай пиздуй, - обиженно и зло прошипел я, отходя к окну.
Ты чего, Лерчик? - услышал прозвучавший над самым моим ухом тихий и нежный Сенькин голос и почувствовал его горячее дыхание (он вообще умудрялся моё имя коверкать самым замысловатым образом). - Я же шутя-любя. Не нарочно. Извини, братишка, не буду больше.
Однако я стоял несгибаемым соляным столбом и упорно пялился во двор. Но ещё через секунду я почувствовал, как мягкие губы стали слегка пощипывать моё пылающее ухо. Получалось очень щекотно и обалденно приятно! Никогда я такого не испытывал раньше. Даже не представлял себе, что уши могут не только слушать, но и кайф нереальный дарить. Теперь я замер уже не от обиды, а от боязни спугнуть тот нарастающий свербёж в копчике, какой испытал сегодня во сне перед кончиной. Глаза мои сами собой закрылись, тело начала бить мелкая дрожь, и волосики на руках встали дыбом. Дыбом встал и штырь в плавках, опять запросившийся наружу. Но мне всё было уже по хую. Остальной мир потерял для меня значение, сократившись до размеров собственного тела.
- Се-е-еня-а-а... - зашептал я еле слышно, - Что ты делаешь? У-у-у, я ща... Не-е-ет... Заче-е-еммм?
Сенькины руки легли мне на плечи и начали спускаться на грудь. Потом на живот. Потом... Ой, потом одна рука забралась мне прямо в шорты и облапала пах, накрыв ладонью моё мужское достояние (хотя ещё и не очень выдающееся, но уже исправно функционирующее, судя по сегодняшней ночи). Через ткань плавок я почувствовал тёплую чужую ладонь, которая нахально ощупывала мои яички и вздувшийся член. Она то сжималась в пригоршню, вызывая у меня ещё бОльшую эрекцию, то просто гладила моё хозяйство (и это тоже было очень приятно).
Сенька, совсем осмелев, плотно прижался ко мне сзади своими спортивками, и я явственно почувствовал, как его напряжённый член улёгся аккурат в ложбинку между моих холок. Это были мои первые ощущения от чужого вставшего хуя. Мозг понимал, что происходит что-то неправедное, непозволительное, но тело его не слушалось и жаждало этой запретной близости. Неосознанно я стал тереться попой, перекатывая Сенькин ствол холками, и он ещё сильнее вдавился в меня.
- Хочу-у! - прошептали губы мне в ухо, и, хотя мозг был здесь же - совсем рядом, я никак не воспринял здравые мысли, продолжая задорно елозить задницей по паху приятеля.
- Хочу-у, - опять прошептал Сеня. - Лерчик, родной мой, я тебя люблю!
Наконец, соображалка включилась, и я замер, опять превратившись в столб. Глупо хлопая ресницами, я уставился на деревья в окне и лихорадочно пытался освоить только что услышанное. Что это? Розыгрыш? Грубый прикол Семёна? Или любовь? Да какая, на фиг, любовь-то?
- Сеня, - обернулся я к нему, - Ты чо сказал ща? Я не ослышался?
- Нет, милый, я сказал, что люблю тебя. Как лучшего друга. Можешь не отвечать. Это ни к чему. Просто знай и всё, - Сенькины глаза опять смеялись.
Он сграбастал меня в охапку, и мне ничего не оставалось, как... Сам не отдавая себе отчёта и действуя на автопилоте, я крепко обхватил его руками. Вот и сбылась мечта идиота: обняться с Сеней и потереться щеками. Нет, осталась ещё одна! Откинув слегка голову, я неумело поцеловал Сенькину гладкую загорелую щёку. Теперь всё! Счастье стало полным. Но у Семёна, видимо, был свой план-минимум. Он легко перехватил мои губы своими, и я с удивлением и ужасом почувствовал его язык у себя во рту. Блядь, это-то к чему? Я попытался было отстраниться, но попробуй-ка вырвись из лап этого накачанного бугая! "А может, и не надо вырываться? - родилась в голове провокационная мыслишка. - Тем более, что целоваться мне почему-то тоже стало нравиться. И пусть он суёт свой язык, куда захочет. Это же, в конце концов, его язык, а не чей-то другой. И совсем это не противно. Даже приятно!" И я тоже стал трепыхать своим язычком у Сеньки во рту.
В коридоре послышались чьи-то шаги, и мы еле успели расцепиться, двумя дураками уставившись в окно.
- Сэм, а ты чо не пошёл на футбол? - удивился вошедший Лёшка. - Забыл, что ли? Сегодня ж вместо тихого часа мы на пляже играем.
- Ну и играйте, у меня есть дела поважнее, - процедил Сеня сквозь зубы (видимо, для моих ушей).
- Не понял, - переспросил Лёха.
- Я не могу сегодня. Коленка чо-то ноет.
- А-а... Может, к дождю? - съязвил Лёшка.
- Наверно. А мож, к ебле.
- Скорей всего! Учитывая твой стратегический запас резины. Ха-ха! А это чо за тряпка в раковине?
Лёшка двумя пальцами взялся за край моих трусов и повертел их у себя перед носом.
- Это мой носовой платок, - подлетел я, выхватывая свою вещь.
Не в добрый час затеял я всю эту стирку.
- Чо-то он у тебя большеват.
- В самый раз. Я им не только нос вытираю.
- А-а! Теперь понятно, почему у него такая странная форма - с разрезами для ног. Или для рук?
- Для членов, блин.
- Членов? Тайного общества?
- Ага! Тайного Ордена онанистов Ибицы.
- Ёбитьцы? Да ты чо? Дай-ка ещё раз посмотреть.
- В очередь становись. Ты уже не первый такой любопытный. Я ваще в следующий раз стираться на плац выйду, чтобы охватить сразу весь лагерь вместе с прислугой.
Тут прыснул из своего угла Сеня. Он давно уже тужился, пытаясь подавить смех.
- Пиздобол. Ха-ха-ха! За это я тебя тоже обожаю! - чмокнул он мою щёку и вышел, оставив Лёху в полном недоумении.
- Я опять пропустил всё самое важное? - обиженно уставился он на меня, но не нашёл ответа и здесь, потому что я выскочил вслед за Сёмой.
всеобщему возмущению в списке на баню наш отряд значился последним - чуть ли не перед самым отбоем. А как же танцы? Телевизор? Кадрёж баб?! Но делать нечего - днём были перебои с водой, а лагерь немаленький. Собственно, то, что называлось экзотическим для городского жителя словом "баня", оказалось банальным залом с душевыми полукабинками без дверей, как при бассейнах. Будучи настоящим джентльменом, Виктор Петрович пропустил девчонок нашего отряда с вожатой Светой (молоденькой второкурсницей педучилища) вперёд, и нам, парням, предстояло завершить собой вселагерную помывку. Впрочем, на танцы мы всё-таки успели и, разгорячённые, ввалились в раздевалку. Кругом стоял галдёж и толкотня, которые извечно сопровождают все мальчишеские компании. Вожатый тоже решил мыться с нами и, нисколько не комплексуя, смело разделся, явив нам своё нагое тело, сплошь поросшее чёрными волосами. Ему нечего было стесняться. Всё было при нём - и широкая грудь, и твёрдый пресс, и крутые яйца (что немаловажно!). Ребята косились на своего Виктора Петровича и молча сравнивали его с собой. Мало кто мог похвастать более длинным членом.
Впрочем, встречались развитые удальцы и среди ребят. Семён уж точно был в авангарде! Про его полуметровую елду Юрка, конечно, беззастенчиво спиздЕл, но то, что тяжело болталось между Сенькиных ляжек, вызывало всеобщее уважение и зависть. А вот у самого Юрчика там еле проглядывался какой-то несерьёзный кукиш - не то червяк, не то плевок. Мне тоже особо похвастать было нечем (если без эрекции). Но ведь моё развитие ещё только стартовало, и кто мог предвидеть, чем всё закончится. Зато тело было вполне нормальным, а зад, к примеру, украшала аккуратная крепкая попка с ямочками по бокам. Однако тогда я ещё нисколько не ценил сей предмет вожделения девчонок и голубых. Мне абсолютно было, пардон, насрать, что там было у парней пониже спины. Жопа и жопа. Другое дело яйца! Уж здесь я жадно стрелял глазами по сторонам.
До лагеря мне ещё не доводилось бывать в голой мужской компании. В банях я не моюсь, в бассейн я тоже ещё не ходил. На физре в школе, кроме плавок и трусов, ничего не увидишь, да и не у кого пока: остальные ребята тоже были ещё зелёными, как и я, хотя волосня на моём лобке начала пробиваться даже раньше, чем у сверстников. И это скорее им интересно было пялиться на меня, а не наоборот. Короче, в лагерной бане я в роли лиса попал, что называется, в курятник. Даже про мытьё забыл - так и слонялся по залу между душевых кабинок, зыркая вокруг.
- О! Валерчик, ты где там бродишь? Я давно тебя жду, - позвал Сеня, приглашая меня в свою кабинку. - Давай сюда, места обоим хватит. Потереть тебе спину? Да ты ж не мылся ещё совсем. Тогда давай я всё сделаю сам. Ничо, бля, эти пацаны не умеют.
- Я умею, - буркнул я, кося глазами Сене между ног.
- Молчи, а то шампунь в рот попадёт, щипать будет... в глазах и жопе. Ха-ха!
Он лихо взбил пену на моей макушке, намыливая сразу всю голову и, ничего не смывая, перешёл к остальному телу. Я стоял беспомощной куклой, ничего не видя и лишь подчиняясь коротким командам: "руки в стороны", "повернись", "наклонись".
- Может, тебе ещё помочь холки раздвинуть? - огрызнулся я.
- О! Это я и сам, с превеликим удовольствием!
И Сеня бесцеремонно прошёлся мочалкой между моих холок, запустив вслед за ней туда же свою лапищу. Средний его палец упёрся как раз в глазок и быстро задёргался, немного продвинувшись внутрь. Мгновенно выпрямившись от неожиданности, я открыл глаза и сразу почувствовал резь от мыла.
- А-ай! Глаза! Ты чо?!
- Быстро под душ! - скомандовал Семён, и сам принялся смывать с меня пену.
- Спасибо, я не инвалид и с этим как-нить сам справлюсь.
- Кто тут старший?! Молчи и расслабься.
- Благодарю покорно! Уже расслабился. Чуть девственность не потерял.
- Нашёл, чем хвастать, - хохотнул Семён и коротко поцеловал меня в губы под струями душа.
- Всё, я линяю отсюда! Тут не баня, а притон, - картинно развернулся я, выходя из кабинки, но крепкие руки придержали меня за талию.
- СекСундочку! Мы ещё не закончили процесс. Осталось самое интересное - яйки.
- Не-ет! - почти выкрикнул я и сам себя испугался (до этого мы общались негромко, почти шёпотом).
- Чего ты, блин, верещишь? Мы ж тут не одни.
- Не дам яйца!
- Да я же их у тя и не отбираю. Валерчик, давай так договоримся: я мою писюн у тебя, а ты - у меня? Так прикольнее.
Это было суперкозырное предложение! Мне до смерти хотелось сделать именно так, но кругом сновали чьи-то голые жопы и глаза. Я и так старался не смотреть на Сенькин шланг - он реально уже тревожил мою плоть, а если бы я ощутил его в своих руках, то полноценная эрекция была бы надолго гарантирована. Да плюс к тому, представить свой член в чужой ладони (и не просто в чужой, а именно в Сенькиной!) - тут вообще рукой подать до оргазма! Что бы о нас подумали окружающие?
- Ты чо?! - благородно возмутился я. - От твоих грязных намёков Лёша и так в непонятках. Ты хочешь, чтоб весь отряд нас за голубых посчитал?
- Блин! Да пошёл на хуй этот отряд! Эх, на сеновал бы ща с тобой.
- Куда-а-а?!
- Мы как-то с Мишкой в станице на сеновале спали. М-м-м! Как же нам там было клёво вместе!
- Сём, скажи, только по честноку, вы с Мишей там... это... не только ведь спали?
- Ты прям не в бровь, а в очко! Ну, развратничали мы там, канешн. Ха-ха!
- Хи-хи. А как это у вас было? Расскажи, а?
- Гм. Ну, мы долго ужинали во дворе, пиздоболили обо всём. А потом дед спросил нас, не хотим ли мы поспать на сеновале? Он перед этим свежего сена туда заготовил для коровы. Мы, конечно, захотели! Прикольно ведь. Залезли, значит, туда, лежим, опять болтаем о всякой фигне. О сексе заговорили. Я начал рассказывать ему о своей первой ебле с Натахой. Чувствую, что у меня встаёт, и сказал об этом Мишке. А он сразу руку мне на пах и щупает. "Ух, - говорит, - какой у тя классный стояк!" Предложил я ему полапать своё хозяйство, что называется, живьём, стянул плавки. Ну он и стал изучать... Спрашиваю его о его причиндалах, о том, какой у него член. "Да ещё никакой, - отвечает. - Хочешь, сам посмотри". И тоже снимает всё с себя. М-да, у него он ещё меньше твоего был. Короче, я его на себя затянул, и мы стали целоваться. А хуй мой между нами трётся и греется. Ебаться захотелось, аж невмоготу!
- И мне тоже, - не сдержался я со своими комментариями.
- Да уж вижу. Словом, ебаться мы тогда не ебались, но вдоволь нацеловались, а потом подрочили друг дружке. Клёво очень! А в другой раз... - и Сеня испытующе глянул на меня.
- И? Чо заткнулся-то?
- Да вот, не знаю, рассказывать ли. Вдруг трепанёшь.
- Я?! За что ты меня так обижаешь, Сень?
- Ну лана уж. Мы с Мишаней как-то на рыбалку пошли. Там же, в деревне. Утром холодно было, и мы прижались друг к дружке, чтобы согреться. Ну и опять целоваться нас пробило. А потом... Уж не помню, с чего, но Миха захотел... это... мой писюн на вкус попробовать. Ха-ха! Ну и... распробовал, короче. Бля-ядь! Я думал, что наизнанку вывернусь вместе с хуем. Пипец! Кайфище! А потом я у него тоже сосал.
- М-да-а. Ну и ну! Наверное, здорово всё это! Сёма, ты сказал, что любил Мишку. Это как брата? Или... совсем откровенно?
- И так, и так. Меня иногда до того тянуло к нему и до того хотелось с ним сосаться, что, блин, хоть на луну вой!
- Так, значит, ты и то, и другое.
- В смысле?
- Ну, и гей, и обычный.
- Бисексуал это называется. Наверно. Вот и на тебя меня здорово тянет.
- Это чо за намёки?!
- Лерчик, не намёки это, а признание. Нравишься ты мне до опупения!
- Как это?
- Ну, хочу с тобой быть всё время.
- Так мы и так с тобой почти не расстаёмся, чуть ли не за ручку ходим. Друганы ведь?
- Нет, не просто гулять с тобой хочу и не просто дружить. Понимаешь, хочу бОльшего.
- ???
- Обниматься мне с тобой хочется, целоваться. Как сегодня у рукомойников. Если б не этот грёбаный Лёшка, я б тебя там изнасиловал, чес слово.
- Чо, прям в натуре? Надо будет Лёхе спасибо сказать - спас!
- Ну, не юли, как карась. Ты ж тоже на меня голодными глазами смотришь - я ведь вижу.
- Ага. Когда позавтракаю слабо.
- Бля! Харэ издеваться-то! Лер, ты мне не просто нравишься. Я же сказал уже: люблю я тебя, говнюка!
- Ух ты! Страсть какое изысканное признание! Надо запомнить его для будущей девушки. Она просто описается от восторга! Ха-ха.
- Можешь прикалываться, сколько влезет. Ты всё равно моим будешь - я настырный.
- Твоим? М-да, это я уже усвоил. Да можешь и не стараться особо. Ты же мне ведь тоже нравишься! Ой, само как-то вырвалось. Не могу, правда ответно назвать тебя тем офигенным словечком - воспитание, бля, не позволяет.
Так! Бойцы, пора закругляться, - раздался зычный голос вожатого. - Домываемся и в раздевалку. Мне надо назначить двух дежурных привести тут всё в порядок. Есть желающие?
Может, кто-то и был, но Семён так быстро гаркнул во всю глотку, что другим осталось лишь молча согласиться:
- Я! И товарищ мой.
В проёме кабинки показалось волосатое тело вожатого, и начался инструктаж. Вожатый доверял Семёну, серьёзному ответственному парню, и был уверен, что всё будет путём. А я чуть не спалился и буквально в последнюю секунду успел отвернуться к стене, чтобы не сиять своим стояком перед Виктором Петровичем. Иначе, думаю, не бывать бы нам дежурными.
- В награду разрешаю вам ещё немного понежиться под душем. А все остальные - на выход! Скоро отбой.
События неожиданно принимали крутой оборот. Я уже и не рад был, что забрёл в кабинку к Сёме, но мне до дрожи в коленках хотелось помацать его сочную сосиску! Это превратилось просто в идею-фикс! Именно так и случилось.
Как только захлопнулась дверь за вожатым и я осторожно обнял рукой солидно болтающийся мягкий тёплый ствол, у меня предательски задрожали коленки. Второй ладонью я "поддел" мешочек с крупными яичками, ещё безволосый (не как у вожатого), и осторожно покатал их между пальцами. Прикольно! Писюн мой напрягся сильнее и вытянулся в струнку навстречу происходящему. Всё это вызвало улыбку у Сени, и он зажал мой штырь в кулаке. В ответ я тоже придавил Сёмкин хуй, как здоровый тюбик с пастой, и из него вылезла большая светлая слива головки. Член запульсировал в моей руке, быстро стал увеличиваться и твердеть. Глазами в пол-лица я пожирал то, что лапали руки, и в животе у меня предательски заурчало от возбуждения.
- Ну ничего себе! - вырвалось у меня. - Бля! Как у коня!
- Ха-ха. Первый раз взрослый хуй тискаешь?
- В первый. Какой он у тя огромный-то! Красотища!
- Ну, бог не обидел. Твой тоже будет немаленьким.
- С чего ты взял?
- Раз уж он сейчас у тебя вполне приличный, то потом, думаю, раза в два ещё вырастет. Сколько в длину?
- А хуй его знает.
- Он-то, конечно, знает. А ты? Давай я его измерю... ртом.
- Не понял?!
Вместо ответа Сёма деловито отстранил мои руки от своего члена и присел. Затем положил ладонь на лобок, так что "толстячок" мой попал между большим и указательным пальцами парня, и этой петлёй Сёма направил мой задранный писюн прямо себе в рот. Он как раз вошёл туда по самый лобок, упёршись яйцами парню в нижнюю губу. Я так и затрепетал весь, почувствовав горячую мягкость всем своим пестиком. Губы Сёмы нежно обнимали мой корень, а его язык, судя по всему, елозил где-то по низу члена, даря мне просто неземной кайф. Чувствительная головка утонула в трясине Сенькиного горла и быстро приближала меня к обмороку. Я только и смог, что вздохнуть поглубже во все лёгкие, и замер в этом положении, надутый воздухом. Казалось, что как раз поэтому я потерял вес и не парил под потолком только из-за того, что Сеня держал меня за хуй ртом, как шарик за верёвочку. Живот влип в позвоночник, выдавливая кровь в обе стороны - в письку и башку. Лицо всё пылало, и крупные капли не то пота, не то воды после душа стекали по моим щекам, падая Сене на голову. Было настолько хорошо, что у меня не находилось сравнения этому ни с чем! Не переживал я ещё в своей жизни ничего подобного даже близко. Зудёж в копчике зашкаливал и перерос уже в настоящую вибрацию всего тела. Меня била крупная дрожь, напоминающая судороги.
- М-м-м-ааай! - с воплем вырвался неожиданно изо рта весь мой воздушный запас, и я отчётливо почувствовал, как вся разросшаяся в теле приятность резкими толчками перетекает Сене прямо в рот.
Вес опять вернулся ко мне, причём с большой прибавкой. Руки и веки стали просто чугунными, и, не справившись с новыми килограммами, я безвольно осел на пол. Зрение и слух сразу ушли, оставив вместо себя страшный шум в голове. Но через секунду (а может, мне так показалось, ибо время тоже меня предательски покинуло) я вдруг легко вспорхнул, запоздало сообразив, что это руки Семёна подхватили моё обмягшее тело.
- Надо же? Это опять ты? - невпопад брякнул я, открыв глаза. - А я думал, что я уже в другом измерении.
Сенька довольно лыбился и легонько целовал моё лицо губами, перемазанными в каких-то соплях.
- У тя чо, насморк? Сопли на губах, - сморозил я очередную глупость.
Она так и пёрла сегодня из меня.
- Ха-ха! Юмор остался, значит, всё в порядке. А то я уж испугался, когда ты осел на пол. Всё окей?
- Куда уж "океистей"! - обхватил я Сеню за шею и прижался к нему щекой. - А я и представить себе не мог, как это клёво бывает! Спасибо, Сёмчик!
- За что? - наигранно удивился Сеня.
- За измерение.
- ???
- Ты ж хотел мой писюн ртом измерить. Спасибо! И как?
- В самый раз! Аккурат мой размерчик. Ха-ха!
- Ты на что-то намекаешь? Надеюсь, эти замеры не войдут у нас в практику?
- Зря надеешься. Процесс роста твоего хуя надо держать под постоянным контролем. И я на правах старшего назначаю себя ответственным за дальнейший мониторинг, - Сёма просто переплюнул самого себя этой тирадой. - А с моего не хочешь мерки снять?
И он хитро подмигнул мне. М-да! А я наивно рассчитывал сегодня максимум на дрочку. Ещё бы я не хотел Сенькиного члена! Мечтаю об этом с первого дня в лагере! Но...
- Но чо-то мне кажется, что не влезет эта дубина в мой рот. Да и не умею я.
- Так ты хоть руками попробуй. Мне приятно было, когда ты его жамкал.
- Лана, как-нить справлюсь. Ух, какой он у тя заманчивый! Блядь, что ж мы творим-то с тобой? Как пидарасы, чес слово. Стыдоба! Но ведь хочется. Гы-гы!
Я встал перед Сеней на колени, и его набрякшая сосиска оказалась перед моим лицом. Красавец! Ничего не скажешь. Схватившись за болтающиеся яйца, как за ручку, я приблизился к члену парня, понюхал его (ничем не пахло) и осторожно натянулся ртом на залупу. Гы-гы! Прикольно! Такая мясистенькая, тёплая. Долго разжёвывать не стал, а сразу попытался протолкнуть тело поглубже, насколько это возможно. "Возможно" оказалось недалеко, потому что, пока я манипулировал членом во рту, он опять подрос и затвердел, как кость. "Может, в него действительно из организма кость проросла?" - почему-то подумалось мне (в мою башку часто лезет всякая глупость). Как я ни старался, но дальше половины длины я никак не мог в себя впихнуть Сенькин член. Впрочем, Сеня был рад и этому. Он пыхтел, скулил, тяжело и прерывисто дышал и нервно теребил мою бедную голову, борясь с желанием резко насадить её себе на хуй по самый лобок. Но он боялся причинить другу хоть малейшее неудобство, поэтому ограничивался только массажем волос. Короче, изображал страсть!
Через некоторое время мне показалось, что Сенькина писька стала как бы солёная на вкус. Я выпустил её на свет божий и рассмотрел. Твёрдый жилистый ствол лоснился слюнями в тусклом свете бани. Он немного отгибался книзу, словно отвисая под собственной тяжестью. Головка покраснела до малинового оттенка, и из её дырочки на вершине одна за другой выступали маленькие прозрачные капельки. "Господи! Это же, наверно, я её так изжевал, бедную", - с жалостью подумалось мне. Но Сенька не ругался, значит, ничо страшного. Я немного ещё подержал перед глазами этот эротичный дрын и принялся не спеша дрочить, возя кулак по всей его длине. Круто! Я и свой-то член ещё не дрочил, а тут попался сразу такой гигантский перец! Через мою ладонь проскальзывало мозолистое упругое тело хуя, и это вызывало возбуждение сразу у обоих. Мой писюн вовсю опять стоял и тоже просил дрочки. Сенькины яйца, тяжело болтаясь, бились о его ляжки. Невероятное зрелище! Наклонив голову, я принялся играть с ними языком. Это было так потешно. Сёме, наверное, тоже понравилась эта забава, потому что он начал громко стонать и схватился руками за стены кабины.
настолько увлёкся игрой с живыми сливами, что пропустил нечто важное. Семён вдруг захрипел, ноги у него напряглись, и я рукой, державшей его член, почувствовал мощную пульсацию под ладонью. Подняв удивлённо голову, я как раз успел к самому разгару кульминации, и Сенькин хуй обстрелял меня своими соплями. Я еле успел увернуться, чтобы глаза не выбило. Ха-ха! Но все волосы оказались в пахучем клее.
- Ты чо, кончил что ли?
- Фу-уххх... А что, не заметно? Пиздец всему! Ой, Лерчик, опять тебя ща отмывать надо. Всю твою голову я обтрухал. Вставай, моё солнце.
И Сёма, подняв меня с пола, с жаром впился мне в губы.
- Спасибо, Лер! Охуенный кайфище! Первый раз я так заторчал. С дрочкой не сравнить. Да и с девками хуже. Ты так нежно мне щекотал яйца языком, я думал - усрусь на месте. Полный абзац!
- Тебе понравилось?!
Гордость переполняла меня. Ведь я только что подарил столько удовольствия моему другу, да ещё и не имея никакого опыта в этом деле. Поездатый ебемот! Я справился с задачей!
- Ещё бы! Я чуть не вырубился под конец. Хорошо хоть за стены схватился, иначе бы просто рухнул. Такого со мной ещё не бывало. Кла-а-асс! Давай-ка я тебя помою, пока всё не засохло. А то из волос потом не вычесать будет.
И он опять взялся меня "шампунить". Намылил заодно и себя. Парни! Как же клёво обниматься скользкими телами! Если кто не пробовал, обязательно сделайте это. Мы, как змеи, обвивали друг друга своими телами и елозили везде руками. Это вызывало у нас такие непередаваемые ощущения, что наши хуи опять напряглись и потребовали секса. Ненасытные, блин.
Как-то так получилось, что я оказался за спиной Семён, и мой штырь случайно проскользнул между его ног под попой. Тело хуя приятно обняли Сенькины ляжки, и я неосознанно начал делать ебательные движения в его промежности, ловя обалденный кайф. Руками при этом я обнял приятеля за бока. А потом, ухватившись за его дубинку сразу двумя кулаками, остервенело принялся ему дрочить. Руки легко двигались по его скользкому мыльному стволу, и особых усилий прилагать не требовалось.
Сёма сразу замер, упёрся в стену, чуть оттопырив попу, и довольно замурлыкал, как чеширский кот. Мне некогда было особо следить за его ощущениями, потому что сам я почти без памяти плавал в сладостных волнах предоргазмия. У меня ведь ещё не было секса с девками, и "ебля" между Сенькиных ног была моим первым сексуальным опытом, если не считать случившегося перед этим минета. Совсем распалившись, я уже с остервенением терзал промежность приятеля и рычал, как зверь, дико стиснув зубы. Ещё чуть-чуть, и я просто загрыз бы Сенькину спину, но тут вовремя подоспел оргазм, опять отключив моё сознание и накрыв меня с головой. Я даже не слышал то, как одновременно со мной кончал Сеня, тоже рыча и кряхтя. И мы безвольно растянулись тут же на полу. Сексуальная битва высосала последние наши силы.
- Валер, ты не замёрз? Здесь поддувает, - спросил меня участливо Сенька через какое-то время, садясь и прислоняясь к стене.
- Не знаю, - язык у меня еле ворочался.
- Нас, наверное, уже потеряли в отряде.
- Да они все там давно дрыхнут без задних ног.
- Ага. Ха-ха. И без передних. Давай хоть чо-нить тут приберём для вида и попробуем добраться до кроватей. На них всё-таки мягче.
- Лично я не против, но встать не получается.
- А я отнесу тебя. Хочешь?
- Как ребёнка?
- Как любимого младшего братишку.
- Ой, как приятна-а-а. Сёмочка, я люблю тебя! Ты слышишь, Сём? Я тя просто а-ба-жа-а-аю!
Сегодняшний подъём Семён проспал. В первый раз. Зря Юрчик ждал и ворочался в постели, загодя проснувшись. Может, хоть скрипом своим разбудить этого разоспавшегося Сеньку? Ни фига! Кроме Юрки, вся комната пребывала в полном отрубе, словно после крутой попойки. "Ну, ладно Валерчик с Лёхой спят всегда, как сурки, но Сеня-то чего?!" - гневно вопрошал про себя Юрка. Облом!
- Подъём! - привычно прокричал вожатый после тактичного стука в дверь и скрылся, но ничего в положении тел не изменилось.
Один Юрка нехотя сел на кровати и растеряно аукнул в пустоту:
- Ау! Ребят, вы живы? Подъём. Может, зимнее время сегодня началось? Так вроде август ещё... Э-эй! Кто-нибудь меня слышит?
- Чего разорался-то? - недовольно буркнул Лёшка из-под простыни.
- Так подъём же. На зарядку пора, - радостно сообщил Юрчик.
- Да? Уже? О-ой! А чо ж так спать-то хоцца? И в окне чо-то пасмурно, наверное, давление падает. Сэм! Сэмище! Эй, ты-то чего дрыхнешь? Как же твой утренний моцион?
- Отъебись!
- Ага! Значит одну резинку ты сёння сэкономил. Тогда отдай её мне.
- Можешь хоть все забирать.
- Все??! Это чо, сон? Юрка, ты тоже дрыхнешь?
- Я давно уже не сплю.
- Юный постовой, блин. Сэм, а как же твои ежедневные планы?
- Отъебись, сказал.
- Ты не заболел? Может, у тя приступ импотенции? Мне говорили, редька помогает. Если ею хуй натереть. Ха-ха!
- Вот пристал, как глиста к жопе! Аллергия у меня на резину. Буду без неё теперь.
- Интересная мысль! Прям в кровать, что ли?
- Прямо в рот.
- Да? - озадаченно вытянул губы Лёшка. - Об этом я не подумал. Это даже лучше. Вопрос только - в чей?
- Твой первым на сегодня будет, если не заткнёшься.
- Боюсь, твой кляп ни в кого не влезет.
- Вобью. Сил хватит. Э-эххх! - потянулся, наконец, Сеня - прямо на кровати, не вставая (что тоже было необычно).
И в первый раз от него никто не услышал дежурную фразу про бабу. "Странно всё это", - отметил про себя Юрчик и принялся толкать меня - последнего нереанимированного в комнате.
- Эй, Валер, подъём! Как спалось? Сегодня с трусами всё в порядке?
- А? Утро што ль? Привет всем! Эххх, у меня теперь, Юр, всегда всё будет в ажуре! - сообщил я ему радостно и вытянулся во всю кровать (даже длиннее получилось).
- М-да. Что-то явно происходит, - озадаченно буркнул Юрчик и побрёл на выход вслед за Лёшкой.
- Доброе утро, мой хороший! - ласково проворковал мне Сеня, воспользовавшись нашим уединением и прыжком оказавшись на моей кровати.
Я (уже привычно) обнял его и притянул к себе за шею. Поцелуй получился не дежурный, а самый что ни на есть эротический. Кто на земле мог быть счастливей меня в то утро? Совершенно очевидно - никто! Вчера я без сожаления распрощался с нежным возрастом и с головой ринулся во взрослость вслед за своим новым дружбаном. Мне ещё предстояло потом разбираться в произошедшим со мной. Кто я теперь? Гомик? Пидор? Или просто человек, которого любит другой парень, как говорил мне Сёма? И я тоже люблю его. В этом возрасте вообще все влюбчивы... Но в чём я был твёрдо уверен, так это в том, что впереди простиралась бесконечная счастливая жизнь. Обязательно бесконечная и сто пудов счастливая (и никак иначе!). И разумеется, рядом с любимым другом. Впрочем, кто будет этим спутником, мне было ещё неведомо. Сёма? Вряд ли. Я знал, что Семён из другого города, и продолжение наших теперешних отношений вряд ли возможно. Хотя жизнь ведь нередко преподносит такие неожиданные сюрпризы! Сейчас, спустя много времени после описанных событий, я смог убедиться в этом. Но это уже другая история...