Вы попадали когда-нибудь в муравейник голыми ногами, когда вам в кожу впиваются сотни муравьиных челюстей и хочется немедленно стартовать ракетой "земля-земля" на другой конец полушария? Моё нетерпение в автобусе из-за долгой дороги можно было сравнить как раз с этим. Рискуя протереть ещё одну дырку на жопе, я вертелся юлой на сиденье, и сосед не раз меня спрашивал:
- У тебя всё в порядке? Может, остановиться на санитарный привал?
- Нет, - смеялся я, - просто устал уже - автобус плетется еле-еле.
- Ну, это вообще-то не самолёт, и 90 км в час - вполне приемлемая скорость для автобусов, - отвечали мне.
Однако разве это скорость для души, рвущейся навстречу лучшему другу?!
- Сеня! Сёмкин! - забарабанил я в окно, как только автобус подрулил к остановке.
Он тоже, как и я, был в футболке и коротких шортах. Ему нельзя ходить в таких: слишком уж яйца выпирают. Зачем смущать прохожих? Я вот, к примеру, смутился сразу, да так, что пришлось сумку, висящую на длинном ремне, сдвинуть прямо на промежность. "Бля! Надо было джины одевать, - расстроился я. - Щас же вылезет всё прям на улицу!"
- Слушай, ну убери ты этот сумарь! Дай доступ к телу, - возмущался Сеня, тиская меня за плечи. - Или лучше давай я сам его понесу.
- Не-ет! - заорал я, словно меня грабят, и тут же приковал к нам внимание всей вокзальной толпы. - Пардон, я сам.
- Да пожалуйста, таскай сам, раз не доверяешь, - удивился Сёма, - я просто помочь хотел. У тя чо там, прах дедушки?
- Не, у меня там, блин, это... стояк не ко времени. На тебя, заразу, возбудился, - и я выразительно мотнул головой на Сенькины шорты.
- Ха-ха-ха, ну, ты гигант! Соскучился? А ну, пошли за мной.
Семён зарулил в какие-то дворы, задворки, гаражи. За парадом привокзальной площади их оказалось навалом, как в Шанхае. Я насилу поспевал за ним, пока окончательно не застрял сумкой в щели между гаражами.
- Сём, я, кажись, это... как Винни-Пух, мёду объелся. Дальше не пролезу.
- Мёду? Ха-ха-ха, значит, ты сладкий внутри? Ща узнаем.
Без предупреждения, одним махом Сёма сдёрнул с меня шорты, выпустив на волю истомившегося пленника, и сразу ухватил его губами.
- Ты чо это делаешь?! Нас же ща засекут, а я даже убежать не смогу со своим баулом.
- Не бзди, я быстро, да сюда никто и не сунется, - и он остервенело принялся высасывать мои внутренности через хуй.
Я изо всех сил вцепился в сумарь, будто только он мог спасти меня от оргазма. Но не спас. Всё, что я заботливо накопил в яйцах за последние три дня (дольше никак не получалось), мне пришлось подарить приятелю.
- У-ххх! М-да, ты тут совсем без меня оголодал, - посмеялся я.
- Гы-гы, есть такое! А она у тя действительно сладковатая.
- Не пизди!
- Сам попробуй.
- Ты чо? Я не достану.
- А я помогу, - разогнулся Сеня и прилип поцелуем к моим губам.
- Ну что?
- Странно. Ментолом пахнет.
- Гы-гы, это мой жвакан. Я о вкусе. Ты почувствовал свою сперму в моём рту?
- Не-а. Я о другом думал: как тебе устроить такой же праздник.
- Не здесь. Это никуда не денется. Пойдём, а то действительно народ на сладенькое нахлынет...
Семён с родителями жил в частном доме. А ещё с кошкой, здоровенной собакой, курами и потешным хомяком по кличке Пупс, который проводил всё время в клетке с крутящимся колёсиком. Не буду описывать встречу с каждым обитателем Сёмкиного двора. Кроме кур, меня представили всем по очереди. Псина встретила меня у самой калитки, недоверчиво обнюхала и грозно гавкнула пару раз, пока её не осадил Семён.
- Фу, дурень! Как ты друзей встречаешь? Стыдоба! Это свой, понял? Свой! И чтобы ни-ни!
Потом он повернулся ко мне:
- Лерчик, хочешь погладить моего оболтуса? Его зовут Джем.
- А мож, не надо? - с недоверием покосился я на страшную морду. - Привет, Джем! Ты абрикосовый или вишнёвый?
- Гы-гы, да не бойся ты. Он гавкает из ревности, меня защищает. Но теперь вы познакомились, и всё будет ОК. Это воспитанный пёс, благородных кровей.
Я опасливо потрепал Джема за ухом и на этом посчитал протокол "рукопожатия" завершённым.
- А ты настоящий латифундист! Вон за домом целый сад. Я бы тоже хотел жить не в квартире. Тут и спокойно, и удобно. Гулять есть где, и собаку можно держать без проблем. Я тоже мечтаю иметь собачку, но не такого мордатого оглоеда. Лично мне таксы нравятся.
- Это такие длинные ушастые колбаски с хвостиком?
- Сам ты колбаска с ушами. Не боишься, что твой конь откусит когда-нить тебе хвостик?
- Ха-ха, да ты чо! Он за меня кому хочешь горло перегрызёт. У нас с ним родственные отношения.
- В смысле? Ты его племяш? Или он твой?
- Гы-гы, ну, что-то вроде того.
- Лана, не буду лезть в ваши семейные тайны. Меньше знаешь - лучше спишь.
Спать нас с Семёном положили вместе, правда, не на кровать, а на раскладной диван. Но это никак не отразилось на нашей ночной программе. Она была практически такой же, как и у меня в городе, за исключением, может быть, одного пункта: у Сёмы негде стоя целоваться перед сном - балкона нету. И простыню мы с другом не гладили наутро, так и спали всё время на мятой. Зато нежность и невероятная тяга друг к другу прямо-таки выливались из нас рекой. Появился и кое-какой навык.
Я уже знал, что Сенька торчит, если я мну и глажу его попку и пальчиком массирую то самое заветное место в её середине, которое на сайтах потешно называют "глазок". Ха-ха, дверной, что ли? "Сим-сим, а ну-ка, покаж через глазок, чо у тя там внутри..." Ну никак ЭТО не похоже на глаз, хотя редкие реснички-волосики есть, а во всем остальном - ни дать ни взять - дырка в жопе.
И моё слабое место мы вместе с ним нашли. Ни за что не поверите! Это руки с плечами. И как это связано с писькой - уму не растяжимо! Сколько живу и чего я только своими руками не вытворяю, но никогда не думал, что буду столбенеть и покрываться мурашками от простого Сенькиного поглаживания. Он это делал просто обалденно! Еле касаясь подушечками пальцев, он "рисовал" на моих руках небольшие круги и гладил сначала мои предплечья, потом поднимался к плечам, захватывая шею. В это время со мной можно было делать всё, что угодно. Как под гипнозом, я мог выдать все государственные тайны (которых, к счастью, ещё не знал), подарить кому угодно свой дом (которого не имел), а также Луну, небо и звёзды. Я жизнь свою был готов подарить этому стервецу, лишь бы он только не отрывал от меня своих рук. А он и не спешил, ещё и губами, зараза, начинал по мне елозить (тоже едва касаясь ими моего тела). Верите ли? Я дышать забывал в эти минуты! Мне даже и секс-то был уже не нужен. Хотя, конечно, вру. Наша с Сёмой любовь без секса никак не обходилась. И откуда в яйцах опять всё набиралось-то?! Ведь мы же каждый раз выдаивали друг друга досуха.
Дней через пять после моего приезда собрались мы с дружбаном пойти на реку. Святое дело летом купаться! В голове моей сразу нарисовались живописные порнокартинки в воде и возле неё. М-да, и откуда такой разврат у зелёного пацана? Взяли полотенце побольше (сразу на обоих), Джема для охраны нас фиг знает от кого и двинули прямо с утреца по росе. Солнце поднялось уже достаточно высоко, но в траве ещё были щедро разбросаны бриллиантовые капельки. В народе говорят, что если умываться этими драгоценными росинками, то молодость никогда не уйдёт. Как знать? Но тогда мне, шагающему босиком по дивному мокрому лугу, действительно казалось, что как раз здесь и остановилось время.
Путь наш лежал через поле за рощицу - километра три, не больше. Туда никто из местных не ходил, все предпочитали места поближе, а нам как раз и не нужны были лишние свидетели. Мы плетёмся не спеша, наслаждаемся природой, цветочки нюхаем, языками чешем, псина рядом круги нарезает, что-то вынюхивая и выслеживая. Под ногами то и дело вспыхивают рубиновые брызги земляники, в траве кузнечики с бабочками стрекочут, мухи, как водится, жужжат, но совсем не раздражающе, как в городе, а скорее, наоборот - по-отечески что ли, по-родственному. А в невероятно синем небе, где-то совсем в космической вышине (с земли не видно) поют жаворонки. Про них мне Сёма рассказал. Я и не понял поначалу, откуда это завораживающее звуковое дополнение к нашему счастью...
Мамочка дорогая, как клёво летом на лугу! Каждый день бы там пропадал, если бы жил недалеко. Сеньке просто неслыханно повезло со всем этим! И такие меня чувства захлестнули, что я набросился на Сёмку и повалил его прямо в васильковую гущу.
Насладиться счастьем нам не дала вредная псина. Как же, какой-то хер набросился на его хозяина и пытается, прости господи, его изнасиловать. Прямо при охране! Лично я бы за такую вольность сразу этому нахалу уши пооткусывал бы и жопу в тряпки разорвал, но Джем, предупреждённый ещё у калитки о том, как ему надо со мной себя вести, просто поднял несусветный лай с разбрасыванием слюней - ругался, значит, по-чёрному, с собачьим матом. Весь мой возвышенный настрой сразу испарился. Я вцепился в Сеньку, как клещ, и нервно заёрзал.
- Фу! Чтоб у тебя хвост отсох! Заткнись, придурок! Все в порядке, хватит уже гавкать! Фу, собачий изверг!
Но скандальный пёс никак не унимался, будто кто у него любимую косточку из пасти выдирал.
- Сень, меня щас разорвут на кучу маленьких Валерок.
Семён сдёрнул с себя шорты, скомкав, закинул их, что было сил, подальше и рявкнул псу:
- Джем, твою мать, а ну марш охранять хозяйские портки!
Наконец-то на лугу опять воцарилась тишина и благодать. Сёма навалился на меня своим полуголым телом и стал по-кошачьи тереться о моё лицо щекой.
- Сёмочка-а-а, как же классно в твоём раю! Давай здесь останемся до следующей жизни?
- Гы-гы, ну давай. Я на всё согласная. Даже жениться.
На ком это ты собрался жениться?! - вдруг раздался над нами недовольный девичий голос.
Мы ошалело подскочили на месте, и я смело выступил вперёд, прикрывая собой Сенькин пах (член друга совсем разбух и практически уже вываливался из плавок).
- Так, кто тут женится, а, Сень? - елейно пропела молодая крепкая бабёнка, хитро прищурившись, меряя меня взглядом от пяток до макушки. Она была явно старше Семёна, хотя и не очень намного. Про таких говорят: девка в самом соку.
- Маш, да это... мы тут... короче, просто балаболим.
- А чо ж ты тогда так покраснел, раз просто?
- Ну, это...
- Да застеснялся он. Без штанов же, - отважно пришёл я другу на помощь.
- Меня, что ли, Сень? И давно у тебя это?
- Ёпт! Джем, а ну неси мои вещи обратно! Охрана фигова. Да ничо я не застеснялся. Просто ты так тихо подошла, а мы с Валеркой анекдоты с картинками травили. Про женитьбу.
- А-а-а. Ну, тогда другое дело, - и Маша игриво развернулась на пятке, вминая в землю васильки. - А то я гуляю себе, слышу, вроде голос знакомый где-то в траве. Как раз и Джема твоего увидала. Дай, думаю, сюрприз сделаю, обрадую жениха. Хи-хи-хи.
- Жениха? - ошалело уставился я на Сёмку, который в это время прыгал на одной ноге, лихорадочно пытаясь попасть другой в свои шорты. - Ты чо, женисся, что ль?
- А твой друг не говорил разве обо мне? Мы давно с ним уже любимся. Он мне и жениться обещал, но бросил уже, наверное, невинную девушку. Не приходит, писем не пишет. Эх, Сеня, а я так тоскую.
- Ой, мадам. Или мадмуазель?
- Чи-во-о?!
- Ну, не важно. Я хотел сказать: как вы могли подумать?! Сеня такой скромный и порядочный.
- Это он-то? Ха-ха-ха.
- А чо, разве нет? - удивлённо повернулся я к приятелю. - Семён, неужели ты дал повод этой очаровательной леди сомневаться в твоей порядочности? Не ожида-а-ал. Ты всегда казался мне таким скромным и обаятельным! Какой же ты мне пример подаёшь?
- Ой, лана пиздеть уже, - отмахнулся от меня Сёма и подошёл к Маше. - Ты на речку? А чего ж не пошла поближе?
- А я видела, куда вы направляетесь. Мы давно не общались, а я соскучилась. Зараз думала с тобой встренуться.
- М-да, встретились, - процедил Семён. - Купальник-то взяла?
- Какие глупости!
- Ну, мы ж вроде как не одни.
- А я мальцов не стесняюсь, - гордо пропела в ответ Машка и картинно потянулась.
- Ты-то - ясен пень, а они? В смысле, он?
Насколько я понял, речь шла обо мне. Вроде, блин, как меня тут и не было. Внутренне я сразу настроился против этой стервы. Ревность, что ли? Или это потому, что она испортила нам всю малину с купанием и... И ещё с кое-чем. Но зато передо мной "замаячила" перспектива увидеть голую девичью задницу. Да и грудь у неё знатная! Ради этой картины я готов был простить Машку за всё остальное.
- А он чо, мамку свою никогда голой не видел? - продолжила девица томным голосом. - Что красиво, то не стыдно.
- Ох, как вы правы! И я Семёну всё время говорю об этом перед сном.
В мою сторону метнулся молниеносный девичий взгляд, и я запоздало прикусил язык. С другой стороны мой висок сверлили зверские глаза Сёмы. Как самолёт в перекрестье прожекторов ПВО, я покраснел и начал готовиться к катапультированию. Только вот куда и как?
- А может, мы всё-таки на речку?
- Чо-то мне расхотелось уже, - отвернулся Семён. - Джем, ко мне! Иди сюда, мой дружочек, проголодался уже? Ща домой пойдём, косточку тебе дам. Где ты этих репьёв нахватал на холки? Неря-яха ты моя.
- Сёмочка, я тоже хочу, чтобы ты так же ласково со мной поговорил, - пропела Маняша и присела рядом. - Может, мне тоже в репейнике поваляться, чтобы ты обобрал меня... везде? Хи-хи-хи. Чой-то я не пойму: нервный ты стал какой-то, обиделся штоль? Ну, Се-еньчик, птенчик мой, пойдём на речку. Жарко сёння, я прям взопрела вся. Массажик тебе сделаю, а?
Я и сам терялся в догадках насчёт такой стремительной смены Сениного настроения. Мне оставалось лишь строить предположения.
- Эххх! Ну, лана. Уговорила, Маняха, пошли.
- Одно слово - мужик! Сказал как отрезал! - хохотнула Машка и понесла себя по полю (по-другому не скажешь), излишне виляя бёдрами, а я поплёлся позади парочки, кидая в рот землянику - хоть для желудка радость.
Место, в которое мы добрались, действительно оказалось клёвым. Небольшой песчаный островок у реки частично закрывался кустами калины. Можно было одновременно и загорать, и балдеть в тени раскидистого деревца. Сенька кинул полотенце на песок и стащил с себя шорты. Член его уже успокоился, и он без стеснения растянулся на песочке, а я присел на корточки и с интересом ждал того момента, когда будет разоблачаться девица. Блин, как зритель в партере театра. Но, вероятно, в партер требовались билеты, потому что Машка и не думала показывать мне свой интим.
- Лер, может, окунёмся? Скидывай штаны. А если хочешь, можешь ваще голяком. Мань, ты же не будешь против?
- Нисколько. А сам-то что ж?
- А чо, мне первому, что ли? Давай сначала Валерка или ты, а потом уже я.
- Обманешь ведь. Ну, хорошо. Только, чур, я раздеваюсь последней. Вам всё равно проще - трусики только скинуть, а мне надо причёску поправить, губки подкрасить.
- На фига нам губки? - не выдержал я.
Ну до чего ж бабы себе цену набивают! С парнями всё-таки проще. Хотя, с другой стороны, они морду могут намять.
- Тебе не нравятся мои губки? - вытянула их трубочкой деваха. - Какой ты ещё мелкий. А вот Сенечка знает цену моим губкам. Правда, любимый?
- Гы-гы, ну, в общем, да. Машунь, а давай я тебе помогу хоть бюстгальтер расстегнуть, что ли? - Сенька присел к девице и стал гладить её по спине.
- С этим я и сама справлюсь. Сказала же, разденусь, когда вы мне свои плавки отдадите.
- Круто! - хмыкнул я. - Сень, чо ты потерялся-то? Раздевайся первый.
- С фига ль? Слушай, а давай мы сделаем по-другому, - и он зашептал мне свой план на ухо.
- Гы-гы, класс! - и мы опрометью помчались к воде.
Наконец-то! Тело благодарно отозвалось на обволакивающую его прохладу, одаривая меня бодростью и энергией. Для начала мы сплавали на другой берег, а потом затеяли возню на середине речки, брызгаясь и громко хохоча. Подобравшись поближе к берегу, мы стянули в воде свои плавки и кинули их Машке. Она к этому времени прилегла на солнышке и с интересом наблюдала за нашими играми.
- Машуня, мы выполнили твоё требование. Вот тебе наши труселя. Теперь твоя очередь раздеваться. Давай, харэ прикалываться-то.
- Ох, вы хитрецы! - девка грациозно поднялась и не спеша принялась расстёгивать пуговицы на халатике, но перед тем как распахнуть его пОлы, отвернулась. Затем она опять запахнулась и полуобернулась, погрозив нам пальчиком.
- Пацаны, не подглядывать. Я сейчас вернусь, - и Машка скрылась в кустах.
- Не баба, а тянучка для кошачьих яиц, - сплюнул Сенька и опять стал толкаться.
Но я воспользовался моментом по-своему. Позвав Сёму, якобы для того, чтобы сказать ему что-то на ухо, я обнял парня за талию, прижавшись к нему животом, и всосал в себя его удивлённые губы. Сеня в мгновение обмяк и руками пошёл гулять по моей спине, то и дело поглаживая в воде мячики попы.
- Ну, ни на минуту мужиков оставить одних нельзя! - раздался зычный голос с берега. - И зачем вам девки-то?
На песке стояла сочная рельефная бабёнка, прикрываясь спереди снятым халатиком.
- Так нечестно! Ты обещала догола.
- Но вам же всё равно до меня дела нету. Целуйтесь дальше.
- Ну, Маш! Мы ведь просто прикалываемся.
- Ага, тренируемся, - подхватил я.
- Тогда выходите сюда.
- Лер, ты как хочешь, а я пошёл, - и Семён лихо ломанулся "на выход".
Я же не спешил, потому что от близости Сенькиного тела у меня сразу же вырос кол. Вообще-то надо было не обращать внимания на эти "издержки" и следовать за другом, но это я понял позже.
Сенька подбежал к девахе, нисколько не стесняясь своего болтавшегося члена, и сразу сорвал с неё халат. Я толком и увидеть ничего не успел, потому что её блеснувшее белизной тело тут же заслонила загорелая фигура парня. Он притянул её к себе и впился в пухлые губы девки. Что делать? И выходить вроде как неудобно, и одному торчать посреди реки в десяти метрах от голой бабы тоже глупо. Так прошло минуты три. Утолив первую жажду (или, наоборот, распалив аппетит), Семён вдруг легко подхватил девицу и утащил её в кусты.
- Э-э-й! Вы куда? А я? Ну, ни хуя се! Накололи, блин!
- Мы скоро, - бросил через плечо Сёма, даже не оборачиваясь.
Ну, конечно! Скоро только кролики делают это, зато часто. А мне сидеть тут в этой луже, всеми покинутому? Полный пестицид! Но делать нечего, пришлось мне вылезти на сушу. Солнышко ласково согрело кожу, в момент слизав с неё сверкающие капельки. Я задрал голову и подставил лицо под лучи светила и опять услышал пение жаворонков где-то рядом с ним. А также сдавленные стоны в кустах. Нет, ну это уже ни в какие ворота! Они издеваются надо мной, что ли? Мало того, что баба сама мне так и не показалась, так ещё и другана увела. Украла среди бела дня! С-сука!
В кустах меж тем послышались не только томные вздохи, но и ритмичное плямканье. Мой преданный дружок опять потянулся к пупку, высовывая на белый свет свою любопытную головку.
- Чо? Тоже секасу хоцца? - обратился я к пенису. - Лана, давай хоть посмотрим.
ветки, я стараюсь ступать как можно осторожнее. "Руссиш партизанен" на боевом задании. Впрочем, сейчас эти любовнички и на конский топот не среагируют. Наконец, между листвой показалась Сенькина белая попа. Она моталась с немыслимой амплитудой между задранных девичьих ног. Машка уже выла, не переставая, и тоже норовила подпрыгивать навстречу вгоняемому в неё штырю. Яйца Сеньки тяжело колотились об румяные ягодицы девки. "Синяки, бля, будут", - язвительно пронеслось в голове, но развить эту мысль у меня не получилось. Сенька вдруг вырвал член из девичьего нутра, перевернулся валетом, оказавшись лицом у алой "пропасти", наклонился и, судя по Машкиному "Ву-у-а-а-а", начал щекотать ей языком клитор. А деваха поймала ртом болтающуюся над нею колбасень и набросилась на неё с жадностью и всхлипами. Болт мой стал уже просто малиновым от натуги, и я принялся потихоньку его разминать. "Когда же они уже кончат? - задавал я себе вопрос. - Блин, хоть бы засунуть куда-нить свой пестик. Совсем невтерпёж".
Между тем Машка, погладив Сенькины ляжки, перебралась на холки и... Чё-ёрт! Что я вижу! Её палец лихо внедрился прямо парню в очко. Сеня замурлыкал, и девичий пальчик уже активнее начал ковыряться в его жопе. Вот и второй палец залез туда же. "Ну, ёпт, разврат не на шутку!" - во все полтинники уставился я на действо и до боли в суставах сжал кулак (бедный мой хуй!). Совсем забыв о бдительности, я почти вылез из своего укрытия, нагло надрачивая член. Вот Сенька громко замычал, оторвался от своего "блюда" и подался вперёд, увлекая за собой сжавшимися ягодицами Машкину руку.
- Ай-яй-яййй. С-с-сууу. Давай-давай, глубже. М-м-м, ха-ра-шо-о-о.
Парень, напрягшись, задёргался всем телом, и, наконец, обессиленно рухнул на девку, всю залитую полупрозрачными каплями спермы. Машкина голова смешно торчала между разбросанных в стороны ног парня и... И тут мы с ней встретились глазами.
- Сеньчик, а он смотрит, - продала меня с потрохами Манька. - Я не хочу так. Я стесняюсь.
Сёма устало поднялся и выпроводил меня из кустарника.
- Эй, друг, ты чо? Дай хоть глазком позырить.
- Там ничо интересного уже нету. Пойдём купаться.
- Тебе жалко, что ли?
- Ща сама придёт. Стрёмно ей.
- Чо-то я не заметил, что ей стрёмно, когда она визжала под тобой. Ноги чуть ли не до ушей задирала. И пальцы совать не стеснялась. Не противно ей? Сём, а ты так здорово заторчал от жопы. Гы-гы. Ну пусти. Харэ!
Но моё упрямство не достигло цели. Семён почти насильно заволок меня в реку. И тут я взорвался! В гневе я набросился на него и принялся топить друга. Сам от себя не ожидал такого напора. Это была уже не игра, а настоящая ярость. Я реально был обижен на них и взбешён их беспардонным "вась-вась" в моём присутствии. А как же наши с Сенькой отношения? Дружба? Любовь? Да и вообще...
- Ща утоплю тебя тут, на хуй, до смерти! И живи потом, как знаешь! А сам уеду. Сегодня же!
Крышка треснула, пар со свистом вышел, и я обмяк. Обида сменилась во мне каким-то безразличным ступором. Сзади ко мне прилипло тело Сеньки, и он крепко спеленал меня руками.
- Лерчик, ты чего? Да успокойся ты, прекрати психовать. Какого фига ты завёлся-то?
- Пусти. Всё, ничо не хочу. Сношайтесь тут хоть лёжа, хоть кувырком, на деревьях, под водой - всё равно. А я ещё мелкий, и мне пора в свою песочницу.
- Вы опять обнимаетесь? - послышалось откуда-то сбоку.
Девица была уже совсем рядом. Я прозевал тот момент, когда она входила в воду. Ещё полчаса назад мне до одури хотелось увидеть и помацать её тело, но теперь, видать, перегорело. Я даже не глянул в её сторону, специально отвернулся.
- Вот, Маша, мой друг обиделся на то, что ты его игнорируешь.
- А я и не обещала всем давать. Твой друг ещё не дорос до меня, ему ещё с мамой за ручку ходить, а не к девкам под юбки заглядывать.
- Между прочим, ты совсем не в моём вкусе, вот!
- О, пацан показывает зубки? Ладно, можешь потрогать меня за грудь. Только осторожно - девушки любят нежность.
- Спасибо, я уже наелся. Всем приятного "бон апети"! - бросил я, вылезая на сушу.
Потом я наскоро оделся и почти бегом припустил через поле, но минут через десять вспомнил, что идти-то мне, собственно, некуда, и упал в траву, дав волю слезам. Все обиды вспомнил (с самого детства), наревелся вволю и не заметил, как уснул.
Никак не могу отделаться от них. Жестокие преследователи уже идут за мной по пятам, гонят меня, как зайца. Я отчётливо слышу их голоса. В небе жужжит геликоптер, слепя меня светом прожектора. Он всё время держит меня в прицеле луча, наводя преследователей. Жарко. Сердце бешено колотится, по спине ручьём бежит пот, и силы уже на исходе. Главное, добраться до входа в пещеру. Там они меня уже не достанут, ведь я прекрасно ориентируюсь в зигзагах ходов.
- Вот он! - раздаётся совсем близко.
Как же они обошли меня? Неужели у них была вторая группа, вышедшая мне наперерез? Всё пропало! Последние секунды жизни. Вот я уже явственно ощущаю прикосновение Вечности к щеке. Странно, оно такое прохладное и влажное.
В ужасе я просыпаюсь и чувствую, как Джем облизывает моё лицо.
- Фу, ну тя, - заслоняюсь я руками от волосатой морды и вытираю собачьи слюни, рядом лыбится Сёма.
- Лерчик, ты чо сбежал, как ужаленный? Я думал, тебе пиявка в жопу залезла. Гы-гы-гы.
- Да пошёл ты! Только и мечтаешь, чтобы тебе в задницу чего-нить залезло. Иди к своей крале, она соскучилась уже по тебе.
- Ты чо, ревнуешь, что ли?
- А хотя бы и так! Я же сюда ехал к тебе! Думал, что у нас с тобой... Эх, Сёма-Сёма!
- Лер, ну, чо ты увял? Продолжай. Что у нас с тобой?
- А надо?
- Канешна!
- Я мечтал о том, что мы навсегда вместе останемся, что любить друг друга будем всю жизнь. Да чо ща ваще раскрывать душу-то?
- Так ты об этом? Дурачок ты мой, - Семён прилёг рядом и обнял меня. - Да, милый, я люблю тебя. Ты обалденный друг! И я не отказываюсь от своих слов. Только... никогда я не собирался жить в будущем с пацаном. Мне надо жениться, строгать своих детей, строить гнездо.
- Гнездо, блин? Кролик перелётный. Лана, я всё понял. Может, ты и прав, а я понастроил себе замков из воздуха. Ну, тогда прости, если чо.
Мы ещё долго разговаривали с Сёмкой на том лугу. Рассыпалась моя юношеская мечта. А была ли вообще любовь? Дружба - да, но любовь... Это чувство в полной мере познаётся позже, и я не был ещё к нему готов. То была лишь юношеская влюблённость. Жаль, что всё так повернулось, и жаль, что разговор этот не состоялся годом раньше. А может быть, и не жаль. Я постепенно перегорел, успокоился и уже без агрессии принимал Сёмкины ухаживанья, хотя загнанная другом заноза саднила у меня где-то между лопаток.
Подкрался вечер. Мы запалили костёр за домом, напекли картошки. Сеня бренчал на гитаре серенады и изо всех сил пытался мне снова понравиться. Иногда ему это даже удавалось. Настолько, что ночью... М-да, а всё-таки не зря я встретил этого раздолбая-Сёму!
- Лерчик, я хочу быть твоей девкой, твоей шлюхой. Возьми меня, пожалуйста. Можно даже грубо.
- Ты чо, друг? Ты ж мужик! Это типа шутка такая?
- Нет, я не шучу. Ты же знаешь, как я тащусь от этого. Давай, а? Ну, хоть разок.
Этот стервец всё же совратил меня, сам натянув резинки нам обоим. Люди! Я впервые тогда испытал такой офиздипинительный кайф! Кайф с большой заглавной буквы! Оказавшись у Сени внутри, я слетел с катушек, и меня, что называется, понесло по кочкам. Хорошо хоть телевизор на тумбочке громко работал, и родители в соседней комнате могли подумать, что мои непотребные звуки - из фильма. Изо всех сил вцепившись в бока Сени, я остервенело принялся вгонять в услужливо подставленную мне попу своё зубило со скоростью шахтёра-стахановца. Приходилось несколько раз резко замирать, потому что такого темпа не выдерживала моя ещё изнеженная залупа и часто сигналила мне о приближающемся финише.
Наконец, я плюнул на всё и разрядился в диких конвульсиях. Казалось, что сперма из меня исторгалась вместе с яйцами. Измождённый, я распластался на Сеньке. Минут через пять он заворочался и попросился на выход - помыться и выкинуть свой презик (парень ведь тоже, что интересно, кончил подо мной!). А я не нашёл ничего лучшего, как свою резинку закинуть прямо под диван, больше у меня сил ни на что не хватило. Так и отрубился до утра, счастливый и опустошённый.
День начался с небывалой суматохи. Вместо лёгких поцелуев и утреннего знакомства щеками - так Сёма называл эту процедуру: тереться друг с другом щеками и болтать при этом всякие глупости, типа: "Мышонок мой, как я тебя люблю, как я хочу подёргать тебя за хвостик. Где он, кстати? О, это и не хвостик вовсе, а массивная дверная ручка, как раз очень удобная для моей руки, твёрденькая такая. И куда ведёт дверца с такой обалденной ручкой? Там, наверняка, как раз и находится загадочная страна Нирвана?", ну, и тому подобную ахинею, - так вот, вместо этой фигни (от которой я почему-то млел и торчал, как абрикосина в попе) я услышал спросонья невероятный переполох во всём густонаселенном доме: лай, кудахтанье всех двенадцати кур и ругань Сэма.
- Бля-ядь! Где эта толстая харя! Опять он смылся. Вот пиздёныш! Джем, искать! И Леопольда заодно найди.
Сон мой улетучился мгновенно. Надеюсь, это не меня там называли харей. Даже если я и харя, то ваще-то совсем не толстая. Ну, мож, я с утра и пожёван немного, и даже кое-где опух, однако все претензии к Сёме - он сам полночи мял меня и окучивал. Быстро вскакиваю, натягиваю на себя шорты, выхожу на свет божий и что же я вижу?! Такое впечатление, что Семёна только что вызвали на главную роль в Голливуд, но дали две минуты на сборы. С бешеными глазами он метался по двору и заглядывал во все его укромные уголки, не исключая курятника. "Смокинг, что ли, ищет? - пришла мне в голову первая мысль. - Типа, забыл, где вчера раздевался после фуршета в дипкорпусе." Джем так же бестолково везде носился и без умолку лаял, изображая живое участие в хозяйских делах.
- Сём, чо у вас тут за переполох?
- Хомяк, падла, съебался! Ему иногда удаётся как-то открыть свою клетку и упИздить. Теперь главное, чтобы его кто-нибудь не сожрал в суматохе.
- А чо, много желающих? В мой рацион, например, эти твари не входят. Мне по утрам творожок больше нравится.
- Ну, не тормози, Лер! На эту жирную харю Леопольд вон давно уже когти точит, да и Джем мог бы его проглотить, не жуя. Всех, бля, выебу, если чо!
При этих словах я с сомнением оглядел Семёна, который, к счастью, этого не заметил.
- Джем, ты след взял? Блин, ты ж собака, едрёна вошь, где твои способности-то? А "трубочиста" где носит? Кис-кис-кис. Лео! Блядь, куда он провалился? Небось, хомячьи косточки уже догладывает где-нить на крыше. Бедный мой Пупсик!
тоже решил включиться во всеобщие поиски, иначе моё отстранённое торчание посреди двора могло вызвать подозрение в заговоре (и кто меня только за язык тянул в первый же день брякнуть, что клетка для хомяка - та же тюрьма и что лучше её обитателя выпустить на волю?). На улице спецсредств хватало и без меня, поэтому я ушёл в дом шарить под диванами и шкафами. Мне казалось, что это более подходящие места для хомячьих нычек. Во дворе, между тем, наконец-то объявился Леопольд - здоровенный чёрный котяра, которого Сёма иногда называл трубочистом. У него была морда преуспевающего генерального директора и походка как минимум вожака стаи африканских львов. Он не соизволил даже моргнуть на истошную "ругань" Джема, лишь коротко мявкнул в его сторону, типа, "отъебись!", и важно прошествовал сразу к хозяину. Сёма схватил кота и внимательно исследовал его морду на предмет крови и хомячьей шерсти. Глупый! Коты всегда умываются не до, а после жратвы! Но поскольку отпущенный Леопольд сразу же направился проверять свою миску, он, видимо, был он голоден и хомяками сегодня, скорее всего, не перекусывал. Успокоенный хотя бы этим обстоятельством, Сенька присоединился к моим поискам в доме. Вот тут он, наконец, и обратил должное внимание на своего гостя.
- Лерчик, я ведь тебе даже доброго утра сегодня не пожелал. Прости меня, подлеца. Сплошные нервы, блин! Весь двор на мне! Того и гляди, пережрут друг друга.
- Смотри не надорвись, а то импотенцию заработаешь. Хотя... у тебя ведь ещё жопа есть, тогда это не страшно.
- Ну, ты и язва 12-типёрстного желудка! Забыл, что у тебя тоже есть жопень? Я ведь могу и не сдержаться однажды.
И Сенька ястребом с разбегу повалил меня на разложенный диван. Я даже крякнуть не успел, как оказался заживо погребённым под тяжеленной секс-машиной. Руки парня сграбастали в охапку моё хрупкое тело, а его губы принялись щекотать мою шею. Всё, я поплыл! Спелёнутый другом, в сладком столбняке я уже согласен был, наверное, даже "на жопень". В это время под диваном что-то тихо зашуршало.
- Пу-упс! - выкрикнули мы хором и с резвостью тараканов оказались на полу.
В дальнем углу под диваном и в самом деле сидело пушистое рыжее тельце и деловито копошилось. Оно явно что-то жрало, потому что щёки, лежавшие у него на плечах, ходили ходуном.
- Пупсик! Маленький мой. Эй, иди сюда, моя кроха. Какого хуя ты, зараза, сбежала? У тебя там в клетке и так жратвы навалом, так тебе обязательно надо чефанить в пыли под диваном какими-то отбросами.
- Сень, а это, кажись, не отбросы, - обиженно прогундосил я. - Твоя тварь нагло лопает моих будущих наследников. Вон, смотри, у него в лапах гандон. Это же я ночью под диван его закинул.
Хомяк действительно проворно вылизывал внутренности презерватива, потешно перебирая его в лапках, чтобы достать всё содержимое. Я продолжил:
- Ну вот, а ты за него боялся. Того и гляди, он сам тут всех потихоньку пережрёт. Гы-гы-гы.
- А не фиг свою сперму по дому разбрасывать. Смотри, а то ведь понравится это блюдо Пупсу, в следующий раз прямо с хуем сгрызёт.
- А ему по дому не фиг шастать, пусть в клетке сидит и динаму свою крутит. М-да, сколько же бедных будущих Валерок погибло в крысином желудке! Не надо мне было презиком ночью пользоваться.
- Ага! А ты думаешь, что в моей жопе твоим сперматозоидам было бы кайфовей, что ли? - парировал Семён.
- По крайней мере, для письки точно приятней.
- Ну, мы ведь можем и повторить. Хочешь? - томно прошелестел Сэм, и я опять оказался поваленным на диване.
Пошёл дубль третий этого утра. Сёма стащил с меня шорты, сам тут же оказавшись голым. Как же лихо у него это получается! Небось, тренировался на время перед моим приездом?
- М-м-м, какая у тебя нежная кожа! А вот и мой любименький пупочек, аппетитная такая ямочка, ням-ням. М-м-м, так бы и сгрыз. И яичечки. Бля, c-с-сука, я просто хуею, - Сенькин лексикон временами был просто отпадным.
Но я не столько слушал всю эту ересь, сколько тащился от его гуляющего по мне горячего языка. Он уже вовсю болтался по торчащей колбасени, неутомимо шлифуя все её сантиметры. И мои мысли порхали в это время где-то над изумрудными альпийскими лугами Швейцарии среди пушистых ватных облачков и стерильных рекламных коровок, а руки неосознанно теребили приятельские уши - самое подходящее, мне кажется, занятие для рук по утрам, если они не заняты чьим-нибудь членом. Своим или... Но это неважно.
Не успеваю сосредоточиться и закруглить свою мысль, так как она споткнулась о новые ощущения и мгновенно рассыпалась. Это Сенька стал осваивать новую территорию. Раздвинув мне ноги, он щекотал самым кончиком языка выпуклость ствола в промежности от яичек до дырочки и обратно. Господи, сколько же во мне, оказывается, спрятано эрогенных местечек! Где-то на третьей минуте всё это стало уже невыносимым, и я запросил у Сеньки пощады, иначе грозился наложить на себя руки.
- О’кей, - легко согласился Сёма и атаковал мой анус.
Нет, парень всё-таки редкостный изверг! И я решил отомстить ему. За всё! Немедленно! И тем же способом.
Глупенький! Я наивно купился. Сенька, видимо, как раз этого и добивался. Он с готовностью откинулся на спину и, как заправская проститутка, задрал, раздвинув в стороны, ноги, открывая мне полный доступ к его самым сокровенным местам. Я даже оторопел вначале, впервые увидев такой развратный "разворот" мужской жопы. Собственно, она не была ещё в полном смысле мужской - скорее, отроческой. Перед моими глазами доверчиво распахнулись две аккуратные округлые половинки неведомого мне фрукта. Нежная безволосая кожа слепила меня своей белизной, и лишь в самом центре, как в разрезе незрелого яблока, розовело маленькое пятнышко ануса. Оно было живое, потому что периодически втягивалось внутрь, когда Сёма сокращал мышцы, и как бы подмигивало, приглашая меня к действию. "И чо тут противного? - подумалось мне. - Всё чистенько. Кожа такая же мягкая, как, например, на животе, который я обожаю целовать." И я решительно прилип губами к выступающему бугру между холками. Это было продолжение пениса, но как бы "впаянное" в промежность.
Сенька сразу заскулил и раздвинул ноги ещё шире - чуть ли не до шпагата. Быстро поняв, чего от меня хотят, я активнее заработал языком от яичек к анусу, не забывая и про саму "розочку". Никакого неприятного вкуса, который мне представлялся раньше, в ней не было, только гладкая на ощупь кожица и еле уловимый металлический привкус. Зато с Сёмой творилось нечто несуразное! Мой приятель кряхтел, стонал и охал, откинув голову. Когда я вспомнил о члене парня и обхватил его рукой, то оказалось, что он весь уже мокрый от возбуждения. Сеньку и в самом деле нехило колбасило от ласок ануса. Вот почему он всё время просил меня оттрахать его в задницу, для него это, видимо, был второй половой орган, типа влагалища. И я решил действовать. На хер этот презик! Обслюнявив в кулаке свой писюн и дрожа от волнения, я упёрся головкой в розовую мишень и осторожно надавил на неё. Семён замолчал, и я испугался, что сделал что-то не так. Ведь сейчас я не пользовался смазкой, как прошлой ночью.
- Чего остановился-то? - ухмыльнулся снизу Сенька и, деловито обхватив ладонями мою попу, сам вогнал в себя мой член до дна.
Не описать словами то возбуждение и невероятное желание секса, которые захлестнули меня в эту секунду! При каждом погружении в горячее нутро своего товарища я проваливался не в него, а в яму блаженства и истомы. Мне представлялось, что я сократился до размеров собственного члена и буквально всем телом внедряюсь внутрь Любимого и там растворяюсь. Бред, конечно, но ни о чём другом, кроме ощущений собственного пениса, мне не думалось. Он превратился в наиглавнейший орган, и только на его рецепторы сейчас был настроен мой мозг.
Вытягивал "себя" я из Сёмы тоже с замиранием сердца, бороздя венчиком головки внутри мягкой облегающей кишки, чтобы тут же вновь устремиться в её глубину с хлюпаньем и стоном обоих. Сенькины ладони на моей попе, как бы управляя процессом и не давая мне остановиться, сами толкали моё тело в горячую вязкую внутренность. Со стороны даже могло показаться, что Сеня просто использовал меня, как большой живой фаллоимитатор для удовлетворения собственной похоти, бесцеремонно двигая моим тазом перед своей задницей, и я с удовольствием подчинялся его воле. Наше единение было абсолютным. И естественно, что мы вместе ворвались в яркий слепящий пульсирующий оргазм, выворачивающий наизнанку, опустошающий и низвергающий нас в беспамятство, запоминающийся надолго.
Вечером того же дня, не обращая внимания на уговоры Сёмы, я собрал вещи и уехал. Больше мы с ним не виделись.
***
P.S. Не хотел я заканчивать свою трилогию про Сёму сексом: слишком это банально и вульгарно, но, с другой стороны, честно. Ведь это моё самое яркое воспоминание о нём. Сёма был первым мною познанным мужчиной. Он открыл мне целый мир ярчайших эмоций и неповторимых ощущений. А вот сейчас я уже не о сексе. Впервые я познал с ним, что такое Дружба, и какой может быть Любовь. Спасибо ему за это. А вам спасибо за то, что вы не пожалели своего времени на то, чтобы прочесть мои незамысловатые рассказы почти ни о чём. Хочу лишь добавить, что имена кур, хомяка и кота изменены. Из остальных - два настоящих. Попробуйте угадать, какие. Отрочество ушло, я повзрослел с тех пор. Много чего произошло, многое изменилось, многое переосмыслено, но я так же дружу с голубой темой и с прежней теплотой вспоминаю свои первые уроки гей-любви с моим другом Сенькой, хотя мы с ним больше и не общаемся. И это не потому, что я разлюбил его. Хотя... Наверное, я люблю сейчас уже не его, а воспоминание о нём. А его призвали в армию куда-то на Дальний Восток, там он женился и остался жить. Своего первенца он назвал Валеркой.