Телепорт. часть 9: единолюбцы

Домодедово. Регистрация пассажиров, вылетающих рейсом авиакомпании «Trаnsаviа» на Мальдивы. Женщина, стоящая рядом с девушкой, обращает внимание на поглядывающего на неё мужчину. Начавший седеть с висков, высокого роста, чем-то неуловимым напоминающий её дочь. Она приподнимает уголки губ, образуя дружественную улыбку, но сразу пугается. Мужчина направляется к ней. Однако в последний момент проходит мимо и кладет ладонь на плечо зятя.

— Дмитриев? Ты?

Дмитрий поворачивается, всматривается в лицо мужчины.

— Костя Сомов? — В глазах появляется радостная искра. — Сколько же мы не виделись?

— Восемнадцать лет... почти.

— Иваныч, Марина, Юля! Это мой товарищ по училищу Константин. Я с ним через проход спал в казарме. Ты, как, закончил?

— Конечно закончил, мне то всего курс оставался. Вы куда?

— На Мальдивы. А ты?

— Надо же! Я тоже туда. Дикарем. Люблю понимаешь не организованный отдых. Приеду, сниму бунгало...

— Костя, позволь тебя познакомить. По старшинству — твой тезка, Константин Иванович, отец двух этих милашек. Моя супруга Юля и её старшая сестра Марина.

Мужчины жмут руки в знак приветствия. Константин целует руки дамам. Дольше положенного сжимает кисть трепещущей Марины. Взглядом оценивает фигуру женщины.

— А чего ты будешь мучиться, искать. Давай с нами. Мы сняли большой дом. Для тебя тоже спальная найдется. Иваныч, девчат, пусть погостит с нами?

— Па-па... , — Марина делает паузу, она еще не привыкла называть мужа «папой», — ты не будешь против?

— Очень даже не против. — Константин понимает, что этот мужчина является хорошим оплодотворителем. — Тем более что Дима и Костя знакомы.

— Ну, раз папа... не против, то и я не вижу причин отказывать. — Марина заливается краской, опускает голову, скрывая пожар полем шляпки.

— Ты каким классом летишь... ? Мы тоже бизнес взяли... О! Да у нас и места рядом. Поболтаем, расскажешь о полётах. Я ведь так и не наскрёб денег на учёбу. Пошли уже, почти все прошли...

***

Марина сидит у иллюминатора, рядом с ней Константин. Иваныч с зятем и дочерью сидят в центральном ряду кресел. Лайнер стоящий на тормозах, набирает обороты двигателя, вибрацией и гулом тревожит душу женщине. Она сжимает подлокотники кресла, челюсти. Чувствует, как на её кисть ложится ладонь мужчины.

— Я, когда не за штурвалом, сам боюсь. Поверите? — Ладонь сухая и крепкая. Вселяет уверенность.

Тело, вжимаемое ускорением в спинку кресла, ощущает прилив крови к органам. Самолёт отрывается от полосы, вибрация пропадает, сменяясь заложенностью ушей.

— Сглотните слюну, будет легче. — Правда. Как же она забыла? Ведь летала уже, давно конечно, но летала. «Это Костя так воздействует на меня!» — находит ответ Марина.

— Спасибо. Уже легче. И у вас, у военных летчиков такие же проблемы?

— Конечно. Добавьте сюда ещё перегрузки. Не боитесь... Может на ты перейдём?

— Мне... , мне надо будет привыкнуть... Давайте. Ой! Давай!

— Не боишься высоты?

— Высота высоте рознь. На краю пятиэтажки сидела, свесив ноги. Юля, по-моему, побаивается. Дима предлагает прыжки с парашютом попробовать. У тебя, наверное, уже с десяток прыжков?

— Шестьдесят семь. Три раза катапультировался... Нет, нет. Всё планово, слава Богу! Выпьешь со мной... ? Девушка, даме мартини. Мне коньяк. — Говорит мужчина стюардессе.

— На каких самолётах летае... шь?

— Миг двадцать девятый уже освоил. Спасибо, девушка. Ну, за знакомство?

— Да. За приятное знакомство. — «Язык враг мой. Можно ведь было просто за знакомство!» — думает женщина, загораясь огнём возбуждения. Но аналог воробья уже покинул уста, приходится отвлекаться. «Это, наверное, какой-то большой населённый пункт!» — посматривая в темноту за бортом Марина тренированным методом гасит искру.

— Там Рязань. — Костя, как бы прочтя её мысли ответил. — Хотя стой! Это же я с военными коридорами путаю. Гражданские другими путями летают.

— Вас что учат определять где какой город находится?

— Да. Всё конечно не запомнишь, но главные города можно узнавать даже по очертаниям. Звёздные карты тоже нужно знать. Во-о-он... Орион. — Мужчина приблизил свою голову к иллюминатору, плечом коснулся молочной железы, сплющил, как бы не ощущая упругости, аритмичности пульса. Марина внюхалась в его парфюм. Незнакомый аромат исходящий от волос, заставил повторить вдох-другой.

А мужчина всё говорил, объяснял где какая звезда, созвездие, не отклоняясь от груди. Хорошо хоть красноту щёк можно списать на алкоголь. Но куда девать пятно на подоле туники? Чем его объяснить? «Ладно уж, взрослые люди, как-нибудь разберёмся. Кого же он мне напоминает? Что-то необыкновенно родное, близкое есть в этом мужчине. Как мелодичен его голос, как знакомы жесты, как интересно он подбирает фразы, от которых становятся понятны абсолютно незнакомые термины»

Её раздумья прерывает Юля:

— Ма... Марина, тебе не прохладно?

— Нет. Спасибо... , родная. — Всего два дня назад они договорились обращаться как сёстры.

— Нет, Марина, серьёзно, от окна тянет прохладой. Сейчас я тебя укрою пледом. Поспишь? Тут и подушка есть. — Костя, забирает у неё недопитый фужер, достаёт плед и подушку, нежно подсовывает под голову подушку и укутывает пледом.

Садится на своё место и так же укладывается спать. Рука его ищет её ладошку, нежно вбирает в горсть. Тепло этого контакта растекается по телу, нахлынув нежностью, баюкает.

Женщина просыпается, ощущая себя той, пятнадцатилетней девочкой, впервые проснувшейся в объятиях любимого человека. Думает неужто вся жизнь ей приснилась и замужество, и дочь.

«Точно это мне приснилось, вот голова Кости, вот его тихое сопение. Надо же как реалистичны картины морфея. Вчера вечером мы сделали это. Хорошо, что мы подрались с дебилами, и попали сюда, в тишину лазарета. Где мы смогли доставить радость своим телам. Как он нежен был со мной, как страстно я отдавалась ему. Вот его... писюн. Опять твердый, опять большой. Почему он в штанах?»

«Уважаемые, пассажиры, наш самолет прибывает в аэропорт имени Ибрагима Насира. Температура воздуха в районе аэропорта двадцать два градуса.

»

Марина понимает, что это не сон, она действительно дожила до этих дней. Ещё позднее она соображает, что сжимает Косте не руку. Отнюдь не руку. От стыда она краснеет до живота. Но мужчина ничем не выдает интимности события, не улыбкой, не взглядом. Больше всего сейчас ей не хотелось напороться на осуждающие намёки, на ехидную улыбку, способные очернить, испоганить волшебство пробуждения.

— Доброе утро, ма... Марина. Я не стал тебя будить, когда предлагали перекусить. Ты ведь не голодна?

— Да, спасибо. Но воды сейчас мне необходимо... Благодарю, Костя. — Он подал ей бутылку воды, предварительно надорвав крышку.

Ей ещё хотелось потянуться, выгнувшись мостиком. Такого благостного утра у неё давно не было. Посмотрела на дочь, зятя, мужа. Те тоже проснулись от объявления стюарда. Девушка проходила меж рядами, собирала пледы, подушки. Проверяла закрепленность ремней.

Марина видела в иллюминатор воду океана, вот стали различимы волны, коралловые рифы сквозь прозрачность воды. А суши, на которую должен был сесть лайнер не наблюдалось. Она схватила Костю за руку, понимая, что они сейчас рухнут в воду, больно сжала ему пальцы.

Суша появилась внезапно. Через несколько секунд колеса шасси взвыли, коснувшись бетонки. Следующее касание уже основательно раскрутило шины. Реверс двигателей, гася скорость, толкнул тела вперед. Пассажиры захлопали в ладоши, говоря пилотам, что все живы-здоровы. Только их компания не аплодировала. Пальцы Марины, сцепленные с пальцами Константина, не желали расставаться. Иваныч не знал причины, а Юля и Дима сейчас общались с «Константином» в образе которого была Юля.

«Она как губка впитывает ласку. Вы не представляете какая от неё исходит энергетика, да и она сама не осознает её! Она проснулась, ощущая себя девчонкой после дефлорации. Мамочка, какая же ты девственная, какая нетронутая. Хи-хи. Как она ласково обнимала мой пенис. Ловите эмоцию мою». «Это не эмоция! Это эрекция, любимая! Лучше пришли запах феромонов»

«Пошляк! На тебе её феромоны! На! Возбуждают... ? Моё тело то же. Как ты эрекцию прячешь?»

«Не прячу! Выставляю на показ. Несу гордо древко победы!»

«Димка! Прекрати! Теперь и у меня, в женском теле влага выступила!»

«Юль, ты, когда из мужского тела говоришь хоть добавь мужских тонов, чтобы я отличал твои мысли»

Торопливые пассажиры начали вставать, собирать ручную кладь. Компания наших героев, пропуская спешащих, имеющих в запасе всего неделю отпуска туристов, покинула аэроплан последними.

— Марина, я писсать хочу. Ты как? — Спросила Юля.

— Тише ты. Чего орешь, мужчины слышат. Хочу. И прокладку надо сменить.

Пока ожидали своей очереди на паспортный контроль, женщины сходили в дамскую комнату. Опорожнение пузыря, подкрепило праздничный настрой Марины. Годами выработанная привычка направила её к плечу мужа, она встала рядом с ним, так же по привычке положила ему голову на плечо, обдавая его лаской супружеской любви. Он наклонил голову, впитывая энергетику.

— Ко... Папочка, я так счастлива, что наконец сбывается моя мечта поваляться на пляже, покупаться в чистой, не как в нашей переплюньке, воде.

— Я тоже, любимая. Я рад за тебя, за дочь. Наверное, через пару часов уже помочим ноги в воде Индийского океана. И не только ноги, но и... кокушки.

— Да, Костик, и кокушки и... письки. Юль, не знаешь долго ли добираться до дома?

— Сейчас процедуры пройдем, затем на катере прямо к пирсу, где наш дом стоит. Час, полтора где-то... Устала, ма... Марина?

— Усталости нет. Есть нетерпение. Костик, как тебе Константин? Я с ним... Хорошо? Он мне понравился.

— Конечно, конечно, любимая моя. Он мне тоже нравится. Прям альфа-самец какой-то.

— Альфа-самец? Это где ты узнал... ? А! По телику... И впрямь самец. Ой! Всё! Хватит! О! Наша очередь подошла.

***

Через полчаса катер рассекая волны нёсся к белеющему пляжу, Костя придерживал Марину за талию, удерживая её от падения за борт, где она, напрягая пальцы разрезала воду.

— В моём представлении бунгало это шалаш. А это целый дворец. — Вскинув голову к зданию, сказала Марина. — Дима ты решил пустить все деньги на ветер арендовав эту громадину

— Всё за счет фирмы, я только рекламирую размах компании. Проходите. Знакомьтесь это экономка Роза. Вообще-то Розалина Консуэла... и еще что-то, но на имя Роза тоже откликается. По-нашему говорит отвратительно, но по-английски бегло. Она будет готовить кушать, закупать продукты.

— И даже готовить нам не придется? Точно со скуки сдохну. Ко... Папочка, надеюсь ты не будешь требовать от неё экзотических блюд.

— Хорошо, любимая... дочь, не буду. Где мне переодеться. Хочу сразу в море.

— Иваныч, ты как главный выбери себе любую из четырех спален. Мы потом с Юлей выберем оставшуюся. Братан, ты что встал, беги тоже выбирай.

— Только после Марины.

— Где тут восток... ? Ага, значит я поселюсь вот в этой. А ты, Костик, рядом поселишься?! — С легкой дрожью пожелала-спросила Марина.

— Знаешь, я тоже люблю вставать с первыми лучами солнца. Но хочу тебя предупредить. На этих широтах светило поднимается и заходит быстро. Всегда в одно и тоже время, в шесть часов.

Иваныч, быстро освоившись, уже шёл по дому в плавках направляясь к небольшому пляжу со снежным песком.

— Юль, зайдешь ко мне. — Попросила мама.

— Хорошо, Марин, зайду.

«Дим, она хочет секса прямо сейчас. Что делать, я хотела с ней более романтического начала! Может поддаться её планам и трахнуть прямо сейчас?»

«У тебя у самой член вываливается. Говорил тебе надеть более свободные брюки. Переместись в другое время, отъеби шлюшку, успокой желания!»

«Нет, нет и ещё раз нет. Я девственник. Хочу испытать такие же чувства как папа в первую ночь с ней, со своей любимой девушкой в пропахшем йодом лазарете!»

— Я уже в купальнике, а ты чего сидишь?

— Какой удобный случай, вы идите купайтесь, а я с Костиком... Да, не терпится... ! Как ноет внутри, ты не представляешь.

— Ма, ну не надо, потерпи пожалуйста. Вспомни свое нетерпение в детдоме. Потоми страсть...

— Почти тридцать лет томила... Хорошо. Пусть они идут... , а ты..

Конспирируясь, Юля на пару минуток вышла из спальни.

— Ма. Они ушли. — Юля развязала узелок на бретельке своего бюстгальтера, затем узелок с боку на плавочках. Два клочка остались следами на её пути к Марине. Мама уже ждала её обнажённой, лёжа в привычной за три вечера позе — ладони прижимают колени к груди, приподнимая таз. Во второй вечер, Юля сама побрила наголо полянку лобка, валики вульвы. Голые валики набухали от одного только взгляда, который бросала дочь.

Дочь легла с мамой рядом, целуя в губы, начала поглаживать молочные железы, постепенно усиливая нажим на них, массировала мамины груди, особенно ту, в которой уже исчезали уплотнения. Марина отпустила ноги, закрыв глаза вслушивалась в сладость лобзаний, в поглаживания. Сама тоже начала гладить грудь дочери. В голове появился образ накаченного мужчины с большими мышцами груди. Она сильно до стона дочери сжала упругую грудь, перекинула ногу на её талию, и уселась в образе наездницы, вжатой в седло и пригнувшейся к гриве коня.

Юля понимая её представления, ввела в её подсознание символ пениса, восставший из неё. Этот эфемерный пенис расширяя пещерку входит в девственное лоно, таранит там плоть, вызывает желание ещё сильнее насадиться на эту громадину.

Марина, подчиняясь воображению, совершает движения тазом, ни на минуту не прекращая целоваться с Юлей, дочь не прекращает ласкать сосок на груди мамы и правую пропускает к клитору. Как только пальцы дочери касаются клитора, Марина прекращает двигаться, откланяется назад, позволяя Юле ласкать, любить ту песчинку, в которой скрыта её наиэффективнейшая эрогенная точка.

Юля откидывает маму на спину, и припадает устами к живущим сейчас собственной жизнью губкам гениталий. Марина успевает подхватить ладонями колени, выгибает спину перпендикуляром к позвоночнику. Как всегда, первый предупредительный оргазм наступил быстро, после которого женщина затребовала ещё, ещё, ещё.

— Я тоже хочу, чтобы ты мне полизала. — Юля разворачивает тело, нависает промежностью над лицом мамы, сама сразу же приступает к третированию клитора и губок.

Марина сама подумывала испробовать сок дочери, и поэтому предложение Юли встретила ещё одним микрооргазмом. Ткнулась носом в щёлку, лизнула что-то трепетное, услышав от дочери «ох» благодарности. Представляя лицо Юли, она целовала, лизала срамные губки, клиторок, такой же небольшой как у неё самой.

Влага, истекающая из недр Юли, заливала рот, Марина успевая глотать, пыталась в тоже время впиваться коготками в ягодицы дочери. Вспомнив о проникновениях пальчиков Юли в анус, коснулась сфинктера, подушечкой указательного пальца. Влажный от выделений Юли палец проник на одну фалангу в глубь. Совершая им действия схожие с фрикциями пениса, с каждым движением всё глубже погружалась в анус.

Бросив лизать и сосать вульву, она сосредоточилась на ебле пальцем, прислушиваясь к действиям дочери. Та тоже применила шаловливые пальчики, закольцевавшие её влагалище и анус. Тогда и Марина ввела большой палец в вагину Юли, сжала перегородку.

Так долго ублажать друг друга могут только женщины, микрооргазмы скапливаясь в фугас однажды сдетонировали, обездвижив любовниц.

Они так и уснули, лёжа «валетом». Проспав более получаса, проснулись, посмотрели в глаза друг другу. Ещё раз поцеловались, благодаря за удовольствие. Мужчины уже накупались и загорали на тёплом песке. Две девушки прошли мимо них, зашли по колено в воду и нырнули. Наплававшись до боли в руках, вышли из волн наподобие морских нимф, такие же пленительные статью.

— Дим, намажь моё тело кремом. — Сказала Юля.

— Марин, а я тебя помажу. Можно? — Всё ещё играя с женщиной спросила Юля-Костя.

Юля легла на парусиновую лежанку шезлонга. Развязав завязку на спине, легла на живот. Марина, следуя её примеру поступила так же, только в отличии от дочери, отложившей бюстик в сторону, придержала свой на грудях.

Иваныч, накупавшийся, хлебнувший кружку пива, спал, усилиями Димы и Юли погруженный в сильные объятия морфея.

Ю-Ко, как решили называть мужское тело Юли, растирала крем по спине Марины, опустилась ладонями к попке, сдвинув резинку к низу, намазала верх ягодиц. Затем отгибая края плавочек к ложбине меж булочками, ловко орудуя ладонью, намазала сначала одну, затем другую полупопенку.изматывал в танго. Когда-то давно, ещё до рождения Юли, Марина посещала танцевальный кружок в заводском дворце культуры, имела опыт перешагивания ног, изворачивания тела вокруг кавалера. Увлечённые осязанием тел партнёра, они не заметили отход ко сну спутников. Попросив наконец передышки, Марина была награждена поцелуем. Затрепетав, понимая, что начался переход к другим играм, женщина, безвольно опустив руки, повисла тряпичной куклой на руках Костика. Подняв её на руки, понёс в спальную. В комнате стоял устойчивый, не изгоняемый никаким проветриванием запах йода. Костя положил ей на кровать, в свете бра показал своё оголившееся тело. Марина уже не понимая, где явь, где воспоминания, хотела встать и так же раздеться, сходить смыть пот танцев... , грязь подростковых побоев, пошлость их намёков, совсем запуталась в реалиях. Сейчас Костя, её детский друг, ложится к ней на скрипучую панцирную кровать, отталкивая к середине, гладит побаливающую от побоев грудь, переносит ладонь на живот, покрытый гематомами, целуя, просит её не бояться его неумелых, но приятных действий. Говорит, что они должны это сделать, так как дебилы не отстанут, будут и впредь показывая похабные движения телом, предлагать Марине совокупиться с криво-желтозубыми жертвами пьяной акушерки.

Девочка вторит ему, повторяет слово в слово его мантры, затихает в его уже привычных поцелуях, не отталкивает его рукѝ, приподнявшей подол ночнушки и занырнувшей к волосикам, а следом и к персиковым долькам. К противному запаху йода, подмешивается аромат дорогой туалетной воды, исходящей от Костика

Кого? Девушки? Женщины? Была ли жизнь до этого момента? Может это кто-то спит и видит сон, главными героями которого являются Марина-подросток, Марина — мама Юли и Костя? Может этот кто-то сейчас проснётся и они, Марина и Костя, исчезнут, так и не докончив начатое?

Ю-Ко вслушиваясь в мыслеграммы мамы, повторяла все действия, произошедшие с ней в юности. Настояв перед вечерними посиделками, чтобы мама надела блузку на пуговицах, очень медленно расстёгивала застёжку за застёжкой, после каждой увеличивая страсть лобзаний. Губы мамы, накаченные прилившейся от засосов кровью, манили нежностью, просили ещё и ещё поцелуев.

Как тогда, Костя захватив её тонкие подростковые пальчики, переместил ладонь Марины на пенис.

В тот раз орган друга показался Марине толстым, пугающим страхом разрыва плоти. Она задрожала, как всегда дрожала после пожара, пугаясь детскими страхами, как часто она пугалась, соскакивала по ночам от крика мамы пропавшей за языком пламени, так и в тот момент хотела соскочить закричать: «Мамочка!!!» И теперь осознавая размер пениса, Марина вздрогнула, ощутив озноб страха за целостность своего тела, вдруг эта громадина, не позволяющая охватить себя пальцами разорвёт вагину?

Но девичье тело тогда, женское сейчас, было настроено на другое, просило наконец примерить величие к щёлке. Жар внутри влагалища пережаривая солнечные ожоги, требовал впустить к стенкам излечивающий огонь пениса.

Ю-Ко взяв с тумбочки вишенку, сбрызнула пенис соком плода и подвела головку к расщелине. Мягким подталкиванием ввела головку, намекая на преграду, к краю влагалища, шевеля тазом погрузилась глубже, стараясь купировать неизбежную боль, вызванную большим членом, давнишним простоем влагалища, совсем запутала мысли мамы.

«Сейчас... , сейчас я открою глаза и увижу своего любимого Костяна. Ведь на самом деле мне приснились годы без секса... ! Секса? Стой! Тогда я не знала такого слова! Знала грязные матерные слова, обозначающие непотребную половую связь!»

Мысли вернули её к реалии. Громко вскрикнув от наконец обретенного соития с мужчиной, вступила всем телом в процесс коитуса. Первый предупредительный оргазм, длительностью меньше секунды, напомнил о испытанных с юным Костяном, любовных актов под покровом одеял, с каждым разом всё раскрепощавших их молодые сознания. Оплетая конечностями тело мужчины, двигала тазом навстречу удивительно подходящему размером к её влагалищу пенису, не прекращала покрывать лицо партнёра поцелуями.

Ю-Ко наслаждаясь процессом введения члена, сама вибрировала от накатывающих на её женское подсознание, волн экстаза. Это определенно наилучшее воспоминание в её сексуальной жизни. Как интересно было совершать вначале движения только тазом, производя короткие амплитуды членом, затем подключив спину и бёдра вынимать пенис, оставляя малый контакт органа с лепестками бутона и задвигать фалдус до упора о лобок мамы. Чувствуя мужским телом нежность и страсть Марины, стараясь плотнее прижать её к себе, просунула руки под спину мамы и придавливала до хруста рёбер женского тела.

Из опыта лесбийских игр с мамой она знала о втором мощном оргазме, после которого и только после него, Марина спускала тетиву лука. Что будет если продолжить раздражать эрогенные точки мамы, она не знала — ещё не доходила до третьего, а возможно последующих оргазмов Марины. Поэтому монотонно долбила маму дубьём.

Да, пенис тела Сергея был длиннее, но тоньше Диминого, казался сучковатым дубьем, со своими причудливыми переплетениями вен. Юля впервые вселившись в это тело, охватила эрегированный от её крамольных мыслей трахнуть саму себя, ладонями, онанируя под собственные стоны, ощутила мощь этого тела.

Находясь под мужчиной, Марина быстрее чем при лесбийском сексе, впала в предоргазменное напряжение тела. Ю-Ко вслушиваясь в состояние матери приготовилась к оргазму своего тела, эйфории души.

Детонатором экстаза послужило сильное сжатие мужской ладонью левой груди. Сильно приподнятый таз, мелко-мелко завибрировал, встречая капли спермы.

Всё тело женщины, сжимаясь в кулак, душило Ю-Ко, не позволяя даже вздохнуть самому себе. Дыхание первым вернулось к женщине, затем ослабла хватка конечностей, выпрямился позвоночник, опуская таз на постель.

— Не шевелись... Умоляю, не шевелись.

— Хорошо, ма, не буду. — Проболталась Юля, находящаяся в не меньшем восторге.

«Это тебе показалось. Я сказал Марина. Что ты сейчас хочешь? Озвучь, милая!» — Внушила Юля.

— Костя, мне надо покупаться, а то в порыве страсти мы забыли смыть пот.

— Я донесу тебя до душевой. — Сильными уверенными руками, Ю-Ко подняла маму, удобнее пристроила в гамаке конечностей, чмокнув в губы, проследовала в санузел.

При ярком свете Марина обратила внимание на красные кольца у корня пениса.

— Это кровь? — Не понимая пугаться или радоваться спросила женщина.

— Нет. Сок вишни. Это же у нас впервые — ты, я, девственники.

— Затейник... И играешь девственника хорошо. Мне понравилось.

— Давай я тебя сам помою... Доверься мне... Да, приходилось мыть женское тело. И прошу тебя, что бы не случилось, что бы тебе не показалось странным, не бойся, милая, моя Ма... рина. Ни-че-го не бойся. — Начав намыливать мамино тело, успокаивала её сознание.

— Я верю, что все невзгоды позади. И бояться в присутствии такого сильного мужчины не буду... Ты действительно нежен. Никто меня так не мыл, кроме мамы...

— Предлагаю завтра полетать на пароплане. — Отвлекая маму от грустных воспоминаний, предложила Юля. — Раздвинь... мне там помыть надо... Я нежно.

— Я боюсь... Нет, нет! Боюсь возбудиться снова.

— Возбуждайся, моя сладенькая, возбуждайся.

— И до завтра ждать тебя?

— Зачем до завтра?

— Ну мужчины не так быстро восстанавливаются.

— Щас я тебя домою, потом ты меня будешь мыть, я от твоих ласковых пальчиков оживу. Раздвинь... Вот умница.

До конца не веря мужчине, Марина всё-таки развела ноги, слегка присела. Нежные умелые пальцы мужчины, начали омывать складочки промежности, залезали глубоко в щёлку, не брезгуя омыли сфинктер и копчик. Женщина отвлекла внимание на шею и спину Костика, этим смогла смерить возбуждение, дождалась ополаскивания.— Ма... рина, теперь твоя очередь... Нет, ты! Ты ведь родишь мальчика, должна знать наше тело... Хорошо в другой раз. Иди сушись, я быстро.

— Я тебя знаю всего лишь сутки, а ощущения такие, будто прожила с тобой всю жизнь. Так хорошо, что ты меня понимаешь с полуслова. Сегодня больше не надо... Понял? Боюсь привыкнуть.

— Утром, после йоги

— Согласна. Но спи в своей спальне.

— Понял. Не хочешь привыкать. Спокойной ночи, родимая.

— Спокойной ночи, Костя.

Давно так свободно не передвигалась женщина. Оковы возбуждения исчезли, расслабленность органов таза, позволяли плавно ступать по паркету. Особую пикантность добавляла обнажённость тела. Марина не боялась встретить мужа или Диму.

Сквозь большие, до пола окна, виднелись огни океана. Женщина вышла на балкон, вдохнула прохладу ночи. Какие-то ночные птицы или животные нарушали звук мирного плеска волн.

Кто-то подошёл сзади, притянул спиной к себе, укутал пледом. В лопатки упёрлись груди.

— Юль... , не спится?

— Да, мама, не спится. Сколько звёзд. Ты подними голову. Какая красота. Хочешь окунуть в океан?

— Боюсь...

— А мы мужчин возьмём.

— Он... , они уставшие.

— Успеют ещё отдохнуть. Купаемся голышом!

Не давая маме возразить, Юля метнулась по спальням. Иваныч, с вечера набравшись лишнего, просыпаться не хотел. Но дочь, помня наставления инфополя, растолкала его. Полупьяное сознание, лёгкое освещение голого тела молодой женщины, пробудили воспоминания тех ночей, когда Марина так же обнажённой ласкалась к нему. Он поднялся на ноги, придерживаемый руками дочери. Не соображая, что это она рядом, обнял голое тело руками, прижался к нему. Юля тоже притянула его к себе, поглаживая волосы, внушала его сознанию методы разблокирования потенции.

Предотвращая возможный негатив папиного осознания, начавшего соображать, что начинает лапать её, сказала:

— Ну, что проснулся? Мы все купаться. Ты идёшь с нами.

Более певучий голос дочери разбудил-вернул его из юности.

— Ты чего голышом то?

— Ты до тринадцати лет мыл меня. Это раз. Может таким образом я разбужу вот этот инструмент. Два! — Юля шаловливо постучала по кранику в трусах Иваныча.

— Ну-ну.

— Не надо отчаиваться, любимый папочка, не надо. Ради вашего с мамой счастья я пойду на всё! — В подтверждение своих слов она поцеловала его в губы. — Догоняй.

— Ах, проказница. Щас по жопе получишь.

Вода, более тёплая чем ночной воздух, окончательно пробудила сознание мужчины, он посматривал на своих девчат, радостно веселящихся с Костиком. Подошёл Дима с масками и фонариками.

— Иваныч, пойдём поныряем, посмотрим ночную фауну.

— А давай, зятёк, давай.

Они решили спрыгнуть с причала, Юля увидав их:

— Пап, Дим, я с вами. — Побежала их догонять.

«Юля! Стоп! В воде морские ежи!» — Прозвучал в мозгу голос Энигмы. — «Отравления вам небезопасны!»

«А поменять тело не получится разве?»

«Вы ещё не чувствуете. Вашему эмбриону двое суток! Поздравляем!»

«Дим! Ты слышал?»

«Слышал! А-а-а-ахуительная новость, Юлька! Энигма! Беременность препятствует телепортации?»

«Да. По законам даже сканирование запрещено. Есть вариант. Сейчас пойти в спальную, уснуть, а сознание переместить в уже отсканированное тело. А настоящее тело будет жить без сознания. Решайте.»

«Дим, следи за папой, чтобы он не поранился, я в спальную!»

— Юль, ты куда? — Крикнула Марина.

— Сейчас приду. В туалет захотелось. — Нашла что соврать дочь.

— Совсем расслабилась, Юля. Не стыдится при мужчинах откровенничать. — Сказала Марина Ю-Ко.

— А кого ей стесняться? Тебя? Иваныча?

— Тебя!

— И я вам не чужой... ! Я отец твоего ребёнка, не глупи. Считай, что брат ей. Иди, присядь между моих ног, на дно. Вот тут как раз будет тебе по шейку.

Марина так и сделала — воздух окончательно похолодел. Ю-Ко приподняла член, чтобы мама ненароком не села на орган. От мужской груди исходило, то, необходимое тепло.

— Давай, лётчик, научи меня ориентироваться по звёздам!

Ю-Ко раскрыла в мозгу звёздную карту. Нашла информацию о мифах созвездий. Плотно прижав маму к груди руками, начала травить байки. Временами отстраняя правую руку указывала на созвездие или отдельную звезду, шептала ей на самое ушко.

А Юля оставив беременное тело, вернулась к папе и Диме. Час водных процедур заморозил их окончательно.

— Друзья! Предлагаю по рюмашечке для сугреву! — Иваныч

— Нам водки... Дамам послабее. — Ю-Ко.

— Ночью пить! Вы с ума сошли? — Марина.

— Без причины не выпьешь... ? Вот вам причина. Юля беременна! — Дима.

— Да вам мужикам лишь бы бухнуть, придумал повод. Юль, что правда?

— Да, Марин, правда. Есть экспресс метод.

— Хорош спорить! — Решил поставить точку Иваныч. — Я уверен она беременна. Дим, наливай... Родная моя, светоч мой ясный, любимая доченька, благополучного исхода тягот! Всё меньше времени остаётся одному рыбалить. Э-э-эх! За тебя, внучок, за тебя!

По рюмашечке не обошлось. Женщины только отлучились смыть солёную воду, начавшую беспокоить нежные органы. Мужчины разбудили Розалину, объяснили ей причину ночного пьянства, упросили и её выпить за здоровье мамы и будущего ребёнка. Молодая женщина пожелала здоровья беременной, что-то сказала на хинди. Всё чаще бросала взор на пьяного Константина. Сквозь смуглость кожи проступили стыдливые покраснения щёк и ушей.

— Марина, Костя! Теперь дело за вами. — Быстро опьяневший Иваныч припомнил что и жена прямо-таки обязана забеременеть. Он выпил и пошёл спать. Роза хотела помочь дойти до спальни, но...

Юля подскочила к шатающемуся отцу, как уже было несколько раз в детстве, в юношестве, подлезла ему подмышку и повела спать.

— Ляж со мной, Марин. — Он уже не разбирал кто с ним. — Кровать широка, усыпишь меня и иди до Кости... Он мне нравится.

Энергетика, сказанного растревожила душу Юле. Она поняла, почему он никогда не просил об этом маму, только её, Юлю, уговаривал провести на свою постель. А теперь считая её за маму, у которой есть возможность снять возбуждение, называл Мариной. Значит каким бы пьяным ни был, он подсознательно оберегал супругу. Иваныч сильно притянул женское тело к себе, уткнулся носом в ложбинку. Громко вздохнув, мгновенно уснул.

Юля поглаживала его пахнущие солёной водой волосы, пробиваясь сквозь алкогольную блокаду к подсознанию опять внушала методы лечения. Не заметила, как сама уснула. Разбудил её Дима, послав мыслеграмму.