Тень бейсболки (глава 2)

Наступил вечер. Вся компания собралась во дворе. Вопреки заведённому обычаю Спартак вышел последним. Сумрачный, тихий, он то и дело посматривал на Кирилла, наивно полагая, что козырёк бейсболки скроет этот взгляд. Словно пытался понять по его поведению нечто очень важное для себя. Кирилл же, поминутно ловя на себе эти взгляды, прикидывался, будто ничего не замечает. Но на самом деле, казалось, физически ощущал их прикосновение и оттого покрывался прохладными мурашками, замирал.

К счастью, никто из приятелей не заметил происходящего.

Последующие несколько дней прошли в том же безмолвном напряжении. Однако с каждым разом Спартак понемногу успокаивался и начинал вести себя свободнее. А через неделю он уже сделался прежним.

Зато Кирилл наоборот - постепенно лишился привычного спокойствия, умиротворяющего самолюбования. Даже в бассейн стал ходить реже.

Ночь за ночью он распалял себя просмотром видео файлов с участием Спартака, уже откровенно вожделел его, неустанно мастурбировал, думая о нём. И вместе с тем чувствовал, что странное чувство по отношению к Спартаку становится всё полнее, ширится у него в груди. Оно всё сильней рвалось наружу.

Среди летней жары и безветренных лунных ночей за привычными вечерними разговорами с пивом и щёлканьем семечек время текло своим чередом. Так миновал целый месяц. И привычная жизнь Кирилла, полная спокойного довольства собой, безвозвратно утекла.

Кирилл ощущал себя истерзанным. Он тянулся к Спартаку, но не знал, как с ним сблизиться. Думал о нём и ненавидел себя за эту слабость. Мучился каждый час.

По утрам, когда Кирилл ещё лежал в постели, его охватывали необъяснимые приступы нежности. Невыносимо хотелось обнять друга, стать для него самым доверенным человеком, поддерживать его. В мечтах Кирилл постоянно выручал его из беды: то в квартире Спартака случился пожар, и теперь тому негде жить, то грабители-головорезы взяли его в заложники. В своих грезах Кирилл убивал бандитов и помогал Спартаку выбраться из их логова; с готовностью приводил его навсегда жить к себе в квартиру. Каждое утро так рождалась новая история.

Зато по ночам Кирилл становился совсем иным. Раз за разом он пересматривал на компьютере сохранённые видеоролики: часто ставил проигрыватель на паузу и ненасытно разглядывал замерший кадр, следил то за одним героем съёмок, то за другим, ставил себя на их место поочерёдно. И неудержимо предавался мастурбации в это время. Больше всего Кириллу понравился тот видеоролик, где Спартак в спортивных трусах ёрзает на лежащем голом борце. В такие моменты Кирилла охватывало настолько горячее вожделение, что - окажись Спартак рядом - он без единой крупицы сомнения попросту изнасиловал бы друга. В этой одержимости было нечто неукротимо-звериное, несдержанное. Двигая под столом стиснутым кулаком, Кирилл смотрел на экран и шёпотом матерился

Зато во время встреч всей компанией между ними ничего не происходило. Ровным счётом ничего. Кирилл не мог ни сблизиться со Спартаком, ни заинтересовать его собой, ни хоть как-то привлечь - это приводило в отчаяние. Порой даже казалось, что новенький сознательно держится на расстоянии! Такого Кирилл вытерпеть уже не мог.

Стоял знойный полдень. Кирилл еле заставил себя выбраться в ближайший магазин. На обратном пути он прятался в тени безмолвных деревьев, обессилено плёлся по пыльной дорожке, раскачивая полиэтиленовым пакетом с хлебом и молоком. Как вдруг возле мусорных баков он заметил Спартака - тот как раз вываливал из ведра мокрые арбузные корки.

Парнишка-атлет был почти раздетым: чёрные китайские шлёпанцы на босу ногу, короткие шорты и новенькая белоснежная бейсболка. Весь его обнажённый торс и крепкие ноги, мускулистые плечи - всё было открыто летнему солнцу и взглядам окружающих.

Знойная полудрёма слетела мгновенно, Кирилл внутренне подобрался. С безудержной тоской разглядывая друга, он неожиданно для себя понял, что настало время действовать. Но как именно? Этого он не знал.

- О, Кирилл! Привет! - Спартак радостно улыбнулся, пожимая ему руку.

Направляясь к дому, они пошли бок о бок. Кирилл весь заиндевел от этой близости, не знал, о чём заговорить. Каждое случайное соприкосновение их локтей при ходьбе казалось загадочной игрой: непредсказуемой, волнительной; в ней невозможно было проиграть - Кирилл уже оказывался равноправным победителем только потому, что играл в неё.

Спартак сразу заметил такую странную его молчаливость при внешне хорошем настроении. Всё поглядывал из-под козырька бейсболки. Потом вдруг перехватил своё мусорное ведро в другую руку, подстроился под шаг.

Он повторял каждое движение Кирилла. Но не передразнивал его манеру держаться, а, напротив, с восхищением и озорством старался быть похожим. Кирилл от этого счастливо рассмеялся.

Так они и дошли до дома вдвоём. Один - с хлебом и молоком в пакете, другой - с пустым мусорным ведром. Шагая в ногу, синхронно покачивая каждый своей ношей. Впереди показался подъезд.

- Ты же вечером выйдешь? - Спартак смотрел искренне, открыто.

- Да, конечно, - Кириллу до того не хотелось разрывать эту внезапно возникшую между ними волшебную связь, что он не утерпел. - А давай сейчас ко мне зайдём? - и сам тотчас ощутил воздушную пустоту в груди.

- Ну... А зачем?

По тону этого вопроса, по выражению лица было ясно, что Спартак в целом согласен, только не видит конкретной цели такого визита.

- Да просто! Тем более я у тебя в гостях был, а ты у меня - вообще ни разу!

- Может, я тогда хоть ведро сначала оставлю, оденусь нормально?

- Хорош. У меня дома сейчас всё равно никого нет. Не парься, пойдём

Сейчас он действовал по наитию.

- Бейсболка новая? Прикольно. Тебе идёт.

- Не знаю, - Спартак, шагая рядом по ступенькам, смущённо поправил её за козырёк, улыбнулся. - Я как-то к своей старой, красной привык...

В прихожей Спартак, поставив мусорное ведро, настороженно стал оглядываться. Кирилл тем временем отнёс продукты на кухню и сразу же повёл притихшего друга к себе в комнату. Тот почему-то шёпотом спросил:

- А у тебя сейчас точно никого нет? Мы никому не помешаем?

- Да я же говорю, никого нет! Заходи-заходи; вот сюда, направо.

Видя Спартака - почти раздетого - в своей комнате, Кирилл разволновался ещё больше. Теперь каждое слово казалось ему неестественным, движения выходили наигранными. Он что-то рассказывал другу про свою шведскую стенку, про турник- трансформер, но сам не слышал собственных слов.

По ходу дела Кирилл больно запнулся о ножку кровати, рассыпал стопку дисков с играми на компьютерном столе. Последнее и навело его на мысль, которая в первый момент показалась удачной.

Стараясь, чтобы голос звучал как обычно, деловито и по-дружески, он сказал:

- А помнишь, когда мы к тебе заходили, я диски взял? Там ещё одна болванка была, на которой синий маркер в названии размазался?

Простого напоминания хватило, чтобы могучие плечи полураздетого парнишки тотчас напряжённо приподнялись. Он что-то промычал в ответ.

- Знаешь, я её на самом деле успел посмотреть.

Это были слова. Только слова. Но их действие оказалось мгновенным.

Спартак помертвел. Лицо его сделалось бледным, он, казалось, минуту даже не дышал. Стоял посреди комнаты, не в силах пошевелиться.

Кирилл впервые видел, как от нескольких слов рушится человек: в нём всё останавливалось, меркло, будто сама жизнь утекала из него прочь.

Наконец, Спартак схватился за козырёк белой бейсболки, надвинул его на самые глаза. При этом обычно сильное и живое, тренированное тело стало вдруг выглядеть надломленным, одеревенелым. Пальцы опускающейся руки дрогнули в душном воздухе, также как и губы паренька. Но он молчал.

Да и что здесь можно было сказать? Так прошли две бесконечные минуты.

- Я пойду... - наконец через силу выговорил Спартак осипшим голосом.

Кирилл пытался его удержать, но это было невозможно - тот забрал в прихожей своё мусорное ведро и быстро вышел из квартиры.

Понадобилось полчаса, чтобы Кирилл осмыслил всё произошедшее. Только тогда стало ясно, что он натворил.

В одиночестве рухнув на диван в зале, Кирилл задыхался от невыносимой летней духоты, от вины за собственные необдуманные слова. Прятал вспотевшие руки за спину, не хотел смотреть на самого себя.

Кирилл уже догадывался, каким это стало ударом для парня. Подлым - позвать в гости, а там раскрыть своё знание правды. Внезапным - Спартак накануне был ведь таким весёлым, открытым!.

Неужели их дружбе настал конец? А вдруг Спартак вместе с семьёй теперь снова переедет? Что если - воспользовавшись отсутствием домашних в это время дня - Спартак уже успел повеситься?! От этой мысли Кирилл подскочил с дивана как ужаленный и кинулся в прихожую обуваться.

Представив, что Спартак умер, он едва не заплакал. Вспомнились утренние мечты о спасении друга. "Сука паршивая! - обругал себя Кирилл с ненавистью, впопыхах завязывая шнурки на левом кроссовке, разыскивая взглядом правый. - Это так ты друга спасаешь? Доводишь пацана до самоубийства?"

- Блядь, да где этот ёбанный кроссовок?! - крикнул он вдруг на всю квартиру.

Кругом было настолько душно, что едва хватало воздуха, чтобы дышать. Пропажа обнаружилась за полочкой для обуви. Надевая найденный кроссовок, Кирилл так рванул его на ноге, что шнурки затрещали. "Мразь поганая! Да ты ещё хуже уродов, которые его насиловали! Если из-за тебя Спартак умрёт..." Додумывать мысль было слишком страшно.

Стоило Кириллу выпрямиться, как раздался пронзительный звонок в дверь.

На лестничной площадке стоял Спартак.

Парнишка прятал взгляд под старенькой красной бейсболкой и, несмотря на полуденную жару, был целиком заключён в броню летнего спортивного костюма синего цвета. От накатившего облегчения Кирилл так ослаб, что ухватился за дверной косяк. Однако Спартак расценил этот жест иначе:

- Можно... я всё-таки войду? Здесь говорить неудобно.

Вновь оказавшись в комнате Кирилла, Спартак с минуту молчал.

- Не рассказывай никому. Пожалуйста. Вот...

В душной тишине шурша спортивным костюмом, он вынул из кармана куртки несколько купюр и положил их на постель Кирилла. Две банкноты по тысяче. Две - по двести. Одна - по пятьдесят. Две тысячи четыреста пятьдесят рублей.

- Это всё, что есть. У меня больше нету.

Кирилл смотрел то на деньги, то на Спартака, не в силах сдвинуться с места. Парнишка-атлет тоже не шевелился, всё такой же одеревенелый от отчаяния.

- Чего тебе тогда надо? Ну, хочешь, я могу... Я у тебя... пососу, хочешь? - сдавленным шёпотом произнёс паренёк и шмыгнул носом.

Безотрывно глядя на беспомощного Спартака, Кирилл понял, что может воплотить свою главную мечту последних месяцев в жизнь. Исполнить её прямо сейчас! Член в плавках сразу же начал напрягаться. Но тотчас пришло и осознание того, что это будет худшим поступком всей его жизни.

Кирилл дёрнулся - таким горьким было открытие: "Неужели я должен спасти друга... от самого себя?". Внезапно так сдавило грудь, что воздуха не осталось. Зачем вообще нужно было поднимать этот разговор? Зачем было всё портить?!

Кирилл сгрёб деньги и в отчаянии стал запихивать их Спартаку обратно в карман спортивной куртки. Рывком обнял:

- Не нужны мне твои деньги. И вообще ничего мне не нужно. Дурак... - он стиснул друга крепче. - Никому не скажу. Я... клянусь! Понятно?

Но что бы Кирилл ни говорил, Спартак оставался прежним: не шевелился, не препятствовал, всё такой же одеревенелый. Замкнутый - не достучаться.

Не зная, как исправить положение, Кирилл решил рассказать всю правду:

- Пока тебя не было, я представил: вдруг ты с собой что-нибудь сделаешь? Мне так страшно стало. И я сразу понял, что ты мне очень-очень нужен.

Спартак чуть повернул голову. Тихо проговорил:

- Я собирался. Родных жалко.

- Да? - Кирилл приник к нему вплотную. - Только их? Дурак ты, дурак, дурак!

Они стояли так посреди комнаты. Кирилл с радостью ощущал, что деревянное тело Спартака начинает оживать от недавнего дикого напряжения, вновь становится гибким. С удовольствием потёрся лицом о его висок, о некогда ненавистную бейсболку, об аккуратное светлое ухо.

Как вдруг с острым смущением отпрянул, покраснел. Оказалось, что последние минуты он тесно прижимался к Спартаку собственным предательски напрягшимся членом! Такого нельзя было не заметить.

- А, это, извини, Спартак, я не хотел, правда. Когда ты говорил, что можешь мне там, ну, сделать - короче, ты понял... Просто у меня не было давно, и так само иногда происходит, честно. Я не хотел... - запинался Кирилл.

Парнишка легонько хлопнул его по плечу, остановив на полуслове.

- Нормально всё, - Спартак помолчал. - Знаешь, я тебе верю. Ты не станешь про меня рассказывать. Не станешь. Потому что ты хороший друг.

Он глянул на Кирилла из-под красного козырька бейсболки и первый раз за эту встречу попробовал улыбнуться - слабо, только самыми уголками рта:

- Проводишь меня до двери?