И действительно, день выдался суматошным. По каким-то причинам комиссия приезжает раньше. Пришлось верстать новый график работ. Согласовывать с подразделениями, с начальством, с поставщиками и подрядчиками. До обеда я даже не появлялся в своей каморке, было не до комплектации.
После столовки мы с Максом опять разошлись, я коморку, а он, трудоголик чёртов, опять к своим алгоритмам.
В комнате царил рабочий беспорядок, но он отличался от вчерашнего бардака. И что меня обрадовало, так это то, что часть коробок была разобрана. Значит, моя добровольная помощница Леночка, в ожидании меня, дурака не валяла. Ну, что ж, спасибо ей. Только где она? Ладно, появится. Но обеденный перерыв закончился, а Лена так и не появилась. Я отправился узнать о ней у секретарши Светы. Та встретила меня без обычной улыбки, была не разговорчива, но поведала, что к Лене приехал руководитель преддипломной практики и они ушли, вероятно, к ней домой. При этих словах, она подняла на меня испытывающий взгляд, мол, дождался.
— Хорошо. Она ушла с другим мужиком и это меня не касается. Я у неё не первый и не последний. Перепихнулись и разошлись. Но вот ты Светик, чего на меня дуешься?
— Я не дуюсь. Просто у меня женские праздники, да ещё и раньше времени. Вот и всё. Расковыряли и бросили.
— Ладно, уж. Мы исправимся. Честное слово. — Я наклонился и поцеловал это прелестное создание в губы, так, чуть-чуть. Глаза её заблестели.
— Ловлю на слове.
— Вот и хорошо. Пора работать, а то без помощника придётся долго разбираться. Пока.
— Погоди, Игорь Петрович назначил тебе помощницу. Я сейчас уточню. Но ты бабник, смотри! — погрозила она пальцем.
— Света, я тебе ничего не обещал, мы ведь так решили, правда? Если она ноги раздвинет, то я отказываться не стану, Ты уж извини.
— Иди уж, кобель. — махнула она рукой.
Минут через десять в дверь постучали, и на пороге возникла женщина средних, в костюме, на высоких каблуках, в очках и походила на строгую училку. Она подошла ко мне по-мужски протянула руку.
— Алевтина Сергеевна. Заведующая технической библиотекой. Меня попросили помочь вам.
— Очень приятно. Александр, можно просто — Саша.
Я пожал ей руку, нарочито задержав в своей руке. Она вопросительно подняла брови, но руку не убрала.
— Что нужно делать?
Я рассказал суть работы. Если вчера я сидел с бумажкой, а Лена металась между ящиков, то сегодня всё было наоборот. Я вручил ей бумажки, и она села, элегантно забросив ногу на ногу. Ноги, так себе, икристые с острыми коленками. Немного виднелась ляжка, а что там дальше? Она поймала мой взгляд, но никак не среагировала, и начала методично читать перечень. Мне ничего не оставалось, как углубиться в работу.
Рабочий день подходил к концу. Осталось укомплектовать всего две спецификации, работы всего на час, не более. Тина, так она разрешила себя величать, поглядывала на часы.
— Тина, ты торопишься домой?
— Нет.
— А почему так часто смотришь на часы?
— Если честно, то просто надоела эта нудная работа читального автомата.
— Ну вот, а я хотел попросить тебя задержаться, чтобы покончить с этой тягомотиной уже сегодня.
— Хорошо. Я согласна, но только при двух условиях.
— Я слушаю. Если смогу, то выполню.
— Сможешь, сможешь. — Улыбнулась она, впервые за всё время. — Первое — теперь раскладывать буду я, а читать ты.
— Ну, это с удовольствием, а то уже спину сводит.
— А второе — ты ведёшь меня поужинать. Я знаю уютную кафешку.
— А это с превеликим удовольствием, хоть в ресторан.
— Нет, в рестораны я не люблю, том шумно и много пьяни.
— В кафе, так в кафе.
Теперь она крутилась передо мной, толи случайно, толи специально, поворачиваясь обтянутым юбкой задом, или приседая так чтобы видно было как можно больше. Это наводило меня на определённые мысли, но я для себя, никак не мог решить, хочу я её или нет. Точку в этом вопросе поставил, мой дружок в трусах, качнувший головкой при очередном засвечивании ляжек. Что ж, как сказала Лена, люблю определённость.
Не знаю, кто из нас спешил больше, но работу мы закончили минут за сорок. Она выпрямилась передо мной с красным от напряжения лицом, растрепавшейся причёской и свисающим на лицо локоном, с выбившейся из-под пояса юбки блузкой. Это уже была не строгая училка, а симпатичная хоть и не очень фигуристая женщина. Я не произвольно заправил локон ей за ухо и нежно провёл по щеке. Она смотрела на меня полными ожидания глазами, и я нежно поцеловал её в губы. Неужели в этом городе не с кем потрахаться, кроме нас с Максом?
— Может быть, ну его это кафе, а пойдём сразу к тебе?
— У меня пустой холодильник и я не люблю готовить.
— Отлично! Зайдём, купим, что надо и я тебя накормлю. Готовить я люблю. Идёт?
— А твой товарищ?
— Ты и его хочешь пригласить?
— Нет! Нет! Что ты! Я просто так. Может, вы ужинаете вместе.
— Он мальчик большой, сам справится и у него есть знакомая буфетчица. Идём?
В магазине мы купили свинины, яйца, сыр, зелёный горошек, фрукты, бутылочку коньяка и десертного вина. Через 15 минут на больших тарелках красовались золотистыми боками и источая аромат два большущих эскалопа, как песчаный пляж у зелёного озера. Пока я колдовал на кухне, Тина накрыла столик со свечами и включила тихую музыку в стиле relax. Уютно.
С аппетитом умяли мясо, не забыв, конечно, традиционных тостов: за знакомство, за хозяйку и прочее. А вот выпить на брудершафт никто не предлагал. Я ждал, что предложит она. А пока, после четвёртой рюмки, пригласил её потанцевать. Под тканью трикотажного платья, да, она успела переодеться, я не нащупал ни лямок, ни застёжек лифчика. Любопытные руки скользнули вниз и, возможно с сожалением обнаружили наличие трусишек, тоненьких, но всё же. Спешить было некуда, надеюсь, домой меня не отправят. Я и вообще заночевал бы здесь. Коньяк делал свою работу. Тина расслабилась, стала разговорчивей, а у меня руки стали более нахальными, которые всё настойчивее щупали женское тело, поглаживая ягодицы и прижимая груди. Губы касались её шеи и покусывали мочку уха. Она дрожала, руки не находили места, ноги немели и подкашивались. Она умолкла, не договорив какую-то фразу, которую я и не слушал вовсе. Я нашёл её губы и припал к ним в долгом нежном поцелуе. Играя её губами, я вытащил заколки из волос, и они рассыпались по плечам. А ещё я присел, прижимаясь лицом к груди, к животу. Я запустил руки под юбку и, скользя ими по бёдрам, проник в трусики. Держа ягодицы в ладонях, я прижал её лобком к губам и выдохнул горячий воздух в промежность. Она теребила мне затылок, прижимая к себе. Прихватив край подола, я встал и сдёрнул платье через голову. Как будто очнувшись, она спешно стала стаскивать с меня свитер, майку. Присев расстегнула ремень и задумалась, а я ждал. Наконец, джинсы сползли на коленки, а заключённый в трусы-плавки член, возбуждённо искал выход в прорези-ширинке. Посмотрев на это представление, она потянула мои трусы вниз. Член, прижатый резинкой, склонялся вниз. Вот оголился низ моего живота, лобок подстриженных тёмных курчавых волос, да я их стригу, терпеть не могу, когда член, путаясь в длинных волосах, пытается встать, больно нарезает ими шейку головки. Вот резинка поползла вдоль ствола фаллоса, перекатываясь по вздутым венам, и достигнув шейки, натянулась до предела, застряв на пояснице. Тине пришлось передвинуть руки к ягодицам и при этом, всем телом, приблизится ко мне. Отпущенная резинка освободила пружину возбуждённого члена, и он взвился вверх с нахлобученными на головку трусами, ударив, по пути, Тину по носу. Она рассмеялась и, схватив член, запутавшийся в ткани, прижавшись к головке губами, горячо выдохнула. Член забился у неё в руках, как будто пытался вырваться.
— Ага! Поймала?! — Смеялась Тина, а я радовался за неё. Мне было с ней тепло и просто. Я знал, что передо мной отнюдь не девочка, но почему-то, видел в ней именно её. — Поймала. И что ты будешь с ним делать? Отпустишь на волю? Или посадишь в клетку? Или может быть, о! ужас, съешь?
— Я ещё не решила. — кокетничала она, водя кулачком вдоль члена.
— Решено! Сначала приручу, потом, съем, потом посажу в клетку, потом выпущу на свободу, а он сам вернётся. Если понравится — последнее замечание она сказала серьёзно и как бы для себя.
— А, впрочем, лети! Птица перелётная. — с этими словами она сдёрнула с меня трусы и оставила стоять со спущенными штанами, торчащим в потолок членом, по среди комнаты, а сама подошла к столу и налила коньяк, полные рюмки. Я переступил через свои пожитки, подошёл к ней и прижался к ней со спины всем телом. Она мелко дрожала. Какие-то, посторонние для этой обстановки мысли, затуманили ей глаза, накатившимися слезами. Надо срочно спасать вечер. Чёртовы, бабы! Вечные у них проблемы. Их психика настроена так, что если одинокая, то значит — ущербная, если ущербная, значит никому не нужная, поэтому т одинокая. И так по кругу, до истерики. Надо отвлекать от, может не этих, так других, но похожих, мыслей. Поцеловав в шею, я прошёл к столику и подал ей рюмку.
— Может быть, прозвучит пошло, но я хочу выпить за любовь. Ведь где-то она есть? Пусть придёт и к тебе.
Она вяло улыбнулась и залпом выпила коньяк. А вот закусить ей пришлось моим поцелуем. Я поднял её на руки, удивительно лёгкую, и положил на тахту. Прилёг к ней, нежно обнял и поцеловал. Её, холодные поначалу, губы стали просыпаться, руки тоже ожили и начали бродить по моему телу. Член, как дрессированная собака, до этого послушно лежащий на боку, лёг на живот, на мой живот, и почуяв близкую добычу, не терпеливо дёргал головкой, подталкивая, лежащую на спине Тину в бок.
— Вернулся? — спросила она, не меня, обхватывая член тёплой ладошкой. — Вот и хорошо.
До этого я лишь изредка, как бы невзначай, касался её грудей, и даже не делал попыток гладить то, что ниже резинки, так и не снятых трусиков. Теперь же руки обрели законное основание ответить «ударом на удар» и нырнули под ненавистную резинку, к лобку. Лобок у неё был выдающийся, в буквальном смысле. Когда она стояла боком, лобок выпирал за линию бёдер сантиметра на три, а на ощупь, теперь я это знал, он был как беляш, большой и горячий, мять его, было одно удовольствие. Пока одна рука рыскала в трусах, другая просунулась под спину и, приподняв лёгкое тело, положила его на меня. Теперь дееспособными были обе руки, и дал им свободу. Наконец-то я мог потискать её обнаженную грудь, которой она, кажется, стеснялась. Нормальная грудь, размера, примерно, №3. Похоже, она рожала, и это совершенно, нормально, где ребёнок, я спрашивать не стал, мало ли какая, не дай бог, трагедия. Я с удовольствием целовал и сосал повисшие надо мной соски, а она, оперевшись на руки, водила ими вокруг моего рта, не давая поймать. Всё же мне удалось спустить её трусики, зацепить их пальцами ноги и стянуть совсем. Она прижалась лобком к члену и перекатывалась на нём с боку на бок. Не стриженые волосики щекотали мне живот и головку. Скорой ей это надоело и она, поставив член вертикально, сунула его в промежность. В этом «бермудском треугольнике» член тёрся о ляжки и половые губы. Лёжа на мне, она двигала попой вверх-вниз, стараясь вульвой обхватить ствол. Я чувствовал, что влага сделала ляжки скользкими. Мне было приятно, но не хватало тесноты, которую ощущаешь при погружении в вагину, и терпел, давая ей возможность, определять правила игры. Она их и определяла.
— Я обещала, что съем его? По-моему, время настало.
— А может быть сразу в клетку? — попытался возразить я.
— Будешь рыпаться, вообще отпущу восвояси. — парировала она.
— Сдаюсь.
— То-то же. — и сползла вниз. Её груди приятно заскользили по моей груди, по животу. Член протиснулся между качающихся грудей и встал, подёргиваясь перед её лицом. Она растолкала мои ляжки и устроилась между ними. Не знаю, от природы это у неё или нет, но дрочить она умела, и когда я был готов уже устроить фонтан из спермы, взяла головку в рот. И она съела, как и обещала, всё до капли, выдавливая и высасывая из члена все соки.
— Вот, всё как обещала. — повторила она мои мысли вслух, облизывая губы. — Понравилось?
— Ты была восхитительна!
— Это почему же я была, а сейчас уже нет!? Вот погоди у меня. — она быстро встала, хлебнула из горлышка коньку и нагнувшись надо мной втянула по самые яйца, начавший оседать, член. Жгучая боль пронзила натёртые чресла, но она не давала вытащить член из импровизированной коньячной ванны. И не подуть, и не помахать. Вот зараза! Она проглотила содержимое рта, и коньяк, и мою обмякшую сосиску. Головка будто застряла у неё в глотке, а она всё глотала и глотала. Обалденное ощущение. Наконец, она оторвалась от меня и легла рядом, пытаясь отдышаться.
— Ну, ты даёшь! — потирая горящий член, восхищался я. — Сейчас я тебе буду мстить. Держись.
Я не спеша встал, любуясь распластанным на тахте обнажённым женским телом. Каждый раз я готов написать об это если не поэму, то заметку, это точно. Люблю женщин. Что тут поделаешь?
Я решил поиграть в «Девять с половиной недель», тот кусочек, где он её кормит. Клубники и льда не было, но были яблоки, бананы и вино. Красное креплёное десертное вино оказалось, на мой вкус, очень сладким. Тем лучше. Я очистил большой банан и приставил для сравнения к своему висюньчику, который явно проиграл. Нарезал дольками яблоко и разлил вино по бокалам. Всё чинно, благородно. Отпили по чуть-чуть. Я дал ей закусить яблочком и налил холодного вина в ямку пупка. От неожиданности она приподнялась на локтях, и содержимое ложбинки вылилось, часть по складкам живота, а часть к лобку. Этого я и ожидал, и начал вылизывать вино, постепенно подбираясь к вагине. Она не очень активно отталкивала мою голову, но, когда губы коснулись клитора, который торчал из-под капюшона маленькой залупой, она вскрикнула и прижала к нему мою голову. Я развёл ей ноги по шире, нащупал вход во влагалище и сунул туда, до упора, очищенный банан. Я, ожидая возмущённой реакции, отпрянул.
— Ну ты и выдумщик! Нашел же фаллозаменитель. — смеялась она, совершая бёдрами подобающие движения. Загнутый вверх банан и, правда, торчал из вагины как член. — Иди-ка сюда. На, пососи теперь ты. — выставила она банан, молочно-белый, с тёмной пуповинкой соцветия. Сколько раз я брал этот фрукт в рот, с удовольствием вонзая зубы в податливую мякоть? Не счесть. Но просьба пососать его, пососать как член! привела меня в ступор.
— Ну же. — покачивала бёдрами Тина. Ощущая себя полным идиотом, я нагнулся и сунул кончик в рот, а Тина взяла меня, как совсем недавно брал её я, за уши и стала двигать бананом у меня во рту. В общем-то, ничего особенного, но меня трахали в рот бананом. Мило. Я зажал банан зубами, и мы тут же поменялись местами, теперь банан задвигался в её лоне и ей это нравилось. Может быть, удастся таким способом довести её оргазма? Мой банан ещё не созрел. Помогая ей, я задвигал головой навстречу лобку, а пальцы приложил к клитору и стал его мастурбировать. Тина заводилась, её движения стали быстрыми и я, не успевая за ней, просто держал импровизированный фаллос в зубах. Она отвела мою руку и стала мастурбировать сама, двигая всеми пальцами поперёк клитора. Сдавленный крик известил о том, что она дошла до кульминации. Не-фига-се!!! Она перекусила мышцами влагалища банан и спазмом выдавила огрызок. Эх! хотел бы я оказаться сейчас в ней. Она зажала мою голову между ляжек и через минуту успокоилась. Я положил голову на лобок и доел банан, торчащий у меня во рту, а её пальцы, запущенные мне в волосы, приятно массировали кожу. «Все довольны, все смеются».
— Мама! Ты где? — раздался и прихожей девичий голосок. Я, было, дёрнулся, но Тина ляжками остановила мой порыв покинуть согретое ложе.
— Тут я, тут! И не одна! А ты! — даже не шелохнувшись, чтобы прикрыть свою наготу, отозвалась Тина.
— Одна. — скорбно ответили из прихожей и на пороге, устремив взгляд, полный любопытства и похоти, на мои оголённые чресла, возникла девочка. — Так, а ты времени не теряешь. Лида. — протянула она мне руку. Ха! однако, и нравы у «строгой училки»! Только малолеток мне не хватало! И мужа, для полного счастья.
— Саша! — протянул я руку, освобождаясь от захвата ляжками.
— Лидочка, налей нам вина.
Девочка вблизи оказалась значительно старше, хотя и была одета как школьница. Она деловито разливала по бокалам вино, демонстрируя мне очень соблазнительную, затянутую в колготки задницу и промежность, втиснутую в стренги.
— Или тебе коньяк? — Обернулась, не разгибаясь, она.
— Коньяк — выдавил я и отвёл взгляд в сторону, а член пополз вверх.
— Ох, опять тебя измочалят. — подумал я о члене, однако, весьма довольный открывающейся перспективой.
— За знакомство. — Лида залпом выпила вино. — Сладкое.
— Я принесла кассету с порнухой. Посмотрим?
Не услышав возражений, она прошла в прихожую и вернулась оттуда с кассетой и в одних стренгах. Вид её, практически обнаженного тела, с маленькими, с кулачок, грудками, поверг меня в шок. События развивались слишком стремительно. Лида включила видак и присела на тахту рядом со мной. Я вопросительно посмотрел на Тину, а та только пожала плечами. Да! И я, молча, выпил коньяк. Повернулся к Тине, повалил на спину и, лапая её тело, поцеловал в губы. Она обняла и прижалась ко мне, как будто благодаря за сделанный мной выбор.
— Хватит сосаться, успеете ещё. Давайте смотреть. — хлопала меня Лида по голым ягодицам.
Сидеть на тахте неудобно, откинуться спиной не на что, и я лёг, подложив под голову и плечи огромные подушки, а женщины устроились у меня подмышками, положив головы мне плечи, и прижавшись всем телом.
Фильм был банальный, но красивый. Молодая пара приехала на отдых в горный отель у озера. А дальше — они в номере, он с горничной, они с горничной, она с официантом, все вместе и т. д. Но артистки, подобранные со вкусом, играли очень сексуально, а сцены половых актов, снятые со знанием дела, не могли оставить зрителя равнодушным. Что уж говорить обо мне, лежащем между двух обнаженных женщин, небрежно перебирающим им соски. Член вздыбился на первых минутах просмотра. Первой не выдержала Лида, и начала оглаживать чресла, на ощупь, оценивая мои достоинства. Тина прервала мой спокойный просмотр, прильнув к губам. Да и чего я там не видел? Я поместил Тину на себя, и скомандовал Лиде, — Засовывай. Лида засуетилась в ногах, двумя руками помогая нашему соитию. Я чувствовал, как объятый ладошкой Лиды член сунулся оголённой головкой в вульву Тимы, но с ходу проникнуть вглубь не удалось, сухо. Лида колдовала с вагиной матери, добывая из неё соки страсти, и не забывая поддерживать тонус, готового ринуться в бой, зеба, периодическим погружением в маленький ротик. Сама же тёрлась промежностью о мою ногу. Обласканный со всех сторон, я балдел, поглаживая гладкое тело Тины, нежно целуя её губы. Тина, усилиями дочери, наконец, засочилась, и я ощутил процесс долгожданного погружения. Оголённая, заботливыми руками Лиды, оттянувшей крайнюю плоть к корню, головка плавно и напористо, как ледокол, раздвигала гребешки губ и, захватывая их с собой, уходила в лоно. Тина застыла, прислушиваясь к своим ощущениям. Это было, как ни странно, первое за вечер близкое знакомство. Она вобрала меня полностью, по самый корень, а я едва-едва касался головкой дна её омута. Зато её вагина была узкой, и двигаться в этой теснине было чрезвычайно приятно.
Тина, почувствовав азарт, начала скачку прогулочным шагом, а оставшаяся без дела Лида переползла от ног и уселась, расположив мою голову между своих ляжек. Руки сами собой потянулись к молодым персям, но почему-то эта молодое тело не вызвало у меня ярких впечатлений, или меня отвлекали ощущения соития с Тиной, или я вообще пресытился ощущениями голой плоти. Тем не менее, я гладил и мял её маленькую грудку, больно щипая соски. Потом сунул руку под стренги и стал изучать молодую поросль на её лобке, прошёлся пальцем между губок и, загнав его в узенькую щель, притянул вагину к губам. Обрадованная таким поворотом событий она вскочила и чуть не упала, стягивая в спешке узенькую полоску ткани. Обнажив последний кое-как прикрытый участок тела, она встала надо мной, расставив ноги, стала опускаться на корточки. Пухленькие губёшки, едва прикрытые редким пушком, стали расходиться, открывая тоненькие, но длинные срамные лепестки и узенькое отверстие лона. Лида приставила свой клитор к моим губам и замерла в ожидании. Ну? куда тут денешься? И я впился засосом в подставленную мне розовую мякоть. Она закричала. Клитор у Лиды бы ещё чувствительнее, чем у матери, и понятно, не затёртый ещё. Мой засос опрокинул её к Тине на живот, и той пришлось остановить скачку и перейти на шаг вразвалочку. Тина взяла грудки дочери и заботливо мяла их, разминая сосочки между пальцами. Так работая на пару, мы быстро довели Лиду до оргазма, но девочка не успокоилась, а только сменила позу. Теперь она нависла надо мной стоя на четвереньках с широко расставленными ногами и тёрлась клитором о кончик моего носа, каждый раз вздрагивая и вскрикивая. И больно, и сладко. Тина, вероятно, истратила запал на дочь и слезла с меня.
— Что-то я устала. Он твой. Ты таблетки пьёшь?
— Обижаешь!
Лида змейкой сползла по мне вниз, пока не упёрлась промежностью о застывший в столбняке член.
— А у тебя большой! — она тёрлась о мой член вульвой, не пытаясь пропустить его в себя. — Ты меня порвёшь. Мам! — А! — А! — Член со скрипом раздвинул вход и нырнул, но не глубоко. Мышцы входа пульсировали на шейке. Мне очень приятно, а ей явно не в кайф. Но Лида не сдавалась, упорно насаживая себя на великоватый для неё фаллос. Тина, лежавшая рядом, молча наблюдала за действиями дочери.
— Слезай — наконец, не выдержала Тина. — Сначала нужно всё хорошенько смочить. Не хватает своих соков — сплюнь, или возьми мазь, в конце концов. Ложись на спину. Так. Ноги шире. Шире. Саша, иди поближе. Давай. — она взяла мой член и смазала чем-то жидким и ароматным. Плеснула смазки на вагину дочери и размазала, не забыв несколько раз сунуть скользкий палец в лоно.
— Ну, давай. Только с ходу и до упора. — продолжала Тина инструктаж.
— А не жалко? — усомнился я в правильности её действий. — Мне и тебя, Тиночка, хватит.
— «Пи... да не улица, расширится и сузится». Это её решение — стать женщиной. А тебе, Санечка, какая разница в какой лоханке свой член полоскать. Не тяни. Суй.
И я сунул. Лида, чтобы не закричать, закусила губу, и терпела пока я плавно, но с напором насаживал её до упора в дно не глубокого влагалища. Получилось на три четверти длины члена.
— Подожди. — попросила она, когда я начал фрикции — Дай попривыкнуть к твоей дубинке.
Я замер над ней. Мышцы влагалища, пытаясь вытолкнуть член сжимались, доставляя мне наслаждение. Чтобы отвлечь Лиду от болевых ощущений Тина приложила пальцы к её клитору и приступила к мастурбации. Лида взяла другую руку матери и, как маленькая? стала сосать палец, изредка проводя им по приоткрытым губам. А что я? Я в эйфории пялил это молоденькое тело с каждым толчком утопая всё глубже. Чтобы отпить побольше блаженных ощущений я оттянул кожицу с головки и сполна их получил, поводя венцом по стенкам узкого прохода. Это сравнение навело меня на мысль — а почему бы и нет? Тёмное отверстие поблескивало скользкой кожей совсем рядом. Я сменил стиль. Теперь я изредка вынимал головку из вагины и водил ей по промежности, тыкаясь в анус, и снова втыкал в лоно, которое теперь принимало меня без проблем. Я поймал взгляд Тины, когда приставлял член к анусу, и та кивнула. Добро получено. Я кивнул Тине, указывая на тюбик с мазью. Она, молча, обильно смазала Лиде анус и мою головку. Пробить сопротивление заднего прохода оказалось даже легче, а погрузился я сразу на всю длину и замер.
— О-О-О!!! — только и смогла выдавить Лида. А я, свободный от опасений стать отцом стал догонять свой оргазм. Он был не далеко, и я кончил, растягивая удовольствие, то взбираясь на гребень волны экстаза, то слегка отступая, выплеснув сперму с рычанием, загнав член так глубоко, как только смог. Я не ждал и не добивался довести Лиду до оргазма, но она, благодаря материнской ласке, догнала меня и наградила серией спазмов. Я вынул член и обнаружил на нём не только мутную слизь спермы, но и мазки кала. Разведя руками, мол, что тут поделаешь, надо, направился в ванную. За что я люблю советские жилые дома? В них не заблудишься, и никого, ни о чем спрашивать не надо.
Возвратившись, я обнаружил семейку, восседавшую на тахте по-турецки с бокалами вина в руках, внимательно уставившихся на экран, где член фантастических размеров с лёгкостью тростинки исчезал в дупле черножопой горничной. Я взял наполненный для меня бокал, выпил и прилёг за их спинами. Что делать дальше? Вроде «пора и честь знать», но переться ночью в гостиницу ох как не хотелось. Чтобы ещё придумать?
Кто-то заворочался в моих объятиях, и я проснулся. Из кухни аппетитно тянуло яичницей и кофе, а рядом свернувшись калачиком и приткнувшись ко мне голой попой, сопела Лида. Я с удовольствием погладил бархатистое тело, ощупал грудки, впалый животик, пушок на лобке. Член, как всегда по утрам, торчал, а заветная вагина была так близко. Я, не обращая внимания на недовольное сонное ворчание, поставил Лиду на четвереньки и неожиданно свободно погрузился в неё. Неужели я вчера так её раздолбил? Тахта предательски скрипела и привлекла внимание Тины. На ней был только фартук. Обаятельно. Жаль у меня не два члена.
— Ага! Проснулись. Заканчивайте и завтракать. — буднично произнесла она, повернувшись к нам голой задницей. Пришлось поторопиться, но от меня оргазм куда-то спрятался, зато Лида была уже готова. Она кончила с криками, на которые и пришла Тина.
— Долго ещё? Остынет всё.
— Иди сюда. Мне никак. Встань.
— Ладно, уж.
Пристроившись к её заду, я с наслаждением утопил свой торчок по самые яйца. Несмотря на то, что влагалище Тины было шире, я быстро подобрался к кульминации.
— Ты кончишь? — спросил я Тину, чтобы знать, ждать её или нет.
— Кончай, некогда уже любовью заниматься.
Было бы предложено. Кончил я с удовольствием. Люблю эту позу — рачком.
...
В автобусе нам с Тиной повезло сесть, и она всю дорогу дремала у меня на плече.
— Я тебе ещё нужна?
— Нет. Спасибо. — я подумал, что она о работе.
— Как знаешь. Пока. — и ушла, покачиваю бёдрами в узкой юбке.
Ещё одни сутки миновали, четвёртые.