Я помню тот вечер, когда встретил его на площадке третьего этажа, зарёванного, с красным лицом и подрагивающими плечами.
- Что-то случилось? - спросил я.
Он не ответил, а молча опустил глаза, полные слёз, в пол. Я открыл дверь своей квартиры и вошёл. Постояв минуту в прихожей, решил вернуться.
- Может, зайдёшь? - обратился я к юноше.
Он поднял на меня глаза, полные отчаяния, а лицо у него было совсем невзрослое, осунувшееся, бледное, испуганное. Я взял его за плечо.
- Пошли, пошли, чего тут стоять?!
Парень нерешительно прошёл в квартиру. Тогда я ещё не знал, что впускаю его не только в квартиру, но и в свою жизнь. А квартира - это всего лишь место, где можно посидеть в кресле и попить кофе или чай, водку или коньяк и принять ванну, чтобы согреться.
Он замер на пороге комнаты. Я взял его за руку, подвёл к креслу и усадил в него.
- У меня тут неприбранно, ты уж извини, - попытался я завязать разговор, попутно собирая с дивана разбросанные рубашки и галстуки. - Ты что предпочитаешь: кофе, чай?
- Кофе, - ответил юноша и, обхватив колени руками, поджал их под подбородок.
Я не хотел думать о том, что происходит в его душе, не хотел и не мог, потому что понимал: ему очень больно. Когда я принёс кофе, незнакомец так и сидел в своей странной позе.
- Спасибо, - сказал он, после того как я поставил возле него чашку с блюдцем.
Комната заблагоухала ароматом кофе. Мы молча пили горячий напиток, обжигая губы.
***
После кофе на щеках моего гостя появился румянец.
- Тебя как зовут? - поинтересовался я, пытаясь разговорить его.
- Ким.
- Красивое имя. А меня Влад, - сказал я, протягивая ему руку. - Ким, не в моих правилах лезть в душу, но иногда человеку надо выговориться, чтобы стало легче.
Ким поднял на меня глаза и впервые за вечер серьёзно заговорил.
- Мне кажется, я могу вам доверять.
- Давай на "ты", - перебил я его.
- Я не знаю, с чего начать... - он замолчал.
- Я тебя понимаю, Ким.
- Меня выгнали из дома. Отец нашёл мою тетрадь с дневниковыми записями, рисунками и откровениями, а ещё журнал "Квир" и пришёл в ярость. Отрицать, что это не моё, было бесполезно. Он человек военный, и в доме ему все подчиняются. Мама никогда ему не перечит...
- Ты извини за нескромность, а что там было такого особенного, из-за чего он так взорвался?
- Мне в колледже нравится один парень, хотя он об этом не знает. В дневнике есть стихи, посвящённые ему, и мои откровения. Этот дневник я веду уже полгода.
- Я не понимаю скептицизм и цинизм твоего отца. Как так можно: читать чужие дневники, письма!
- Влад, ты даже не представляешь, как он кричал! Наверное, слышали все соседи. Маме он сказал: "Выбирай: или этот подонок, или я". А она только попросила меня: "Ким, я тебя умоляю, уйди, пока он не успокоится". А как же мои права? Мои предпочтения? Что есть, когда спать, кого любить, какую музыку слушать? А как же душа?!
- У китайцев есть великолепный лозунг: "Пусть расцветают все цветы!" Психолог расшифровал бы его так: "Разрешите другому быть Другим".
Ким задумался.
- Чтобы любить, должны быть выполнены два условия. Первое: твоя душа должна быть наполнена любовью, а не мусором и тем более дерьмом. Второе: ты должен разрешить себе любить. Любовь для души - естественный и постоянный образ жизни, когда из неё излучается радость, проистекает забота, исходит покой. Любимого получает не каждый, а только тот, кто его любит. Не себя, а его. И заботится о нём, - закончил я свою мысль.
Ким молчал. Я не находил слов для его утешения. Мы помолчали, словно осмысливая то, что было произнесено вслух. По мере того, как мы беседовали, я понял, что передо мной умный и интеллигентный собеседник с очень ранимой душой.
В комнате было довольно тепло, и меня потянуло в сон.
- А ты где живёшь?
- В доме напротив.
- Ким, ты можешь остаться, только позвони маме, чтобы она не волновалась.
- Хорошо, спасибо.
Пока Ким разговаривал по телефону, я постелил ему на диване.
***
Позавтракав и собравшись уходить, я заглянул в комнату, где спал Ким. Он спросонья уставился на меня, сел на постели и натянул на себя одеяло до самого носа.
- Мне уже пора идти. На столе завтрак и кофе. Когда будешь уходить, ключ опусти в почтовый ящик.
- Ты уже уходишь? - спросил он.
- Да, мне пора, иначе в пробке застряну. А ты можешь не торопиться.
Через минуту я уже разогревал двигатель автомобиля. Взглянув на окно своей квартиры, я увидел лицо Кима.
Весь день у меня не выходил из головы этот парнишка. Вечером после работы, вынимая прессу из почтового ящика, я не обнаружил там ключа от квартиры. "Наверное, он забыл его оставить", - подумал я. Выйдя из лифта, я открыл дверь своим ключом и увидел, что в прихожей стояли кроссовки парня фирмы "Nike". Услышав щелчок замка, Ким вышел из комнаты.
- Привет, Влад. Я после колледжа решил зайти к тебе. Не хотелось возвращаться домой. Если я тебе помешал, то я пойду.
- Ты мне не мешаешь, не заморачивайся.
- Влад, я там брал колбасу и сыр, ты извини, что без спроса, я очень проголодался за день.
- Всё нормально, сейчас я организую нам ужин.
***
Плотно поужинав, мы уселись у телевизора.
- Влад, ты живёшь один? - прервал молчание Ким.
- Да я только второй месяц как вселился. Весной собираюсь делать ремонт.
- У тебя есть девушка?
- Была. Мы учились с ней на одном курсе. Сейчас она замужем за моим другом.
- Ты сожалеешь?
- Если тебе предложили лимон, постарайся сделать из него лимонад. Мы остались друзьями... Ким, а как у тебя дома дела?
- Отца я не застал, а мама сказала, что он не хочет меня видеть.
- Дай ему время. Всё наладится.
- Он сжёг мой дневник.
- Ким, ты должен его простить. Он, наверное, уже сожалеет об этом.
- Влад, я хочу у тебя сегодня остаться, а завтра в колледж не идти.
- Я не думаю, что это правильное решение, но ты должен мне пообещать, что завтра ты поговоришь с отцом.
- Я обещаю, - ответил Ким и первый раз за вечер улыбнулся.
- Тогда я пошёл ставить чайник, а ты посмотри что-нибудь на дисках.
***
Не могу кривить душой, но присутствие этого симпатичного парня "колокольчиком" отозвалось в моей душе. Ким смотрел фильм, когда я вернулся в комнату.
- Ким, мне надо поработать с документами, так что ты не обращай на меня внимание.
- Хорошо.
Включив ноутбук, я через минуту погрузился в работу. Боковым зрением я время от времени замечал, как Ким смотрел в мою сторону. Он смотрел на меня так призывно, соблазнительно, как до сих пор не смотрела ни одна женщина. В очередной раз поймав на себе взгляд молодого человека, я попытался вежливо ему улыбнуться в ответ. Было видно, что он изучал мою внешность, пытаясь получить обо мне некоторую информацию. Моя физиогномика, видимо, ввела его в замешательство: он улыбнулся краешками глаз и оторвал свой взгляд от меня. Когда человек волнуется, его эмоции выплёскиваются наружу, пусть даже при этом внешне он совершенно спокоен.
- Влад, ты не обидишься, если я буду откровенным настолько, насколько смогу?
- Разумеется.
- Я тебе нравлюсь?
"Опа! Вот и второй колокольчик прозвенел", - подумал я.
- Ты мне симпатичен, Ким.
Он встал с кресла, присел у моих ног и положил голову мне на колени. "Милый юноша, тебе не хватает в жизни тепла, любви", - вот первое, что пришло мне на ум после этого события.
Душа моя раздвоилась: одна её часть сопротивлялась желанию переступить черту дозволенного, а другая выскакивала из штанов, колотилась, влекомая новизной чувств. Здравый смысл подсказывал мне: поощрять парня нельзя, запрещать ему что-то - бессмысленно. Я прикоснулся губами к его волосам, вдыхая их аромат. Юноша поднял голову, посмотрел мне в глаза и приложил мою ладонь к своим губам.
- Влад, не прогоняй меня, - вдруг выдал Ким.
- С чего это ты взял, что я тебя прогоняю?
- Ну, когда ты сказал, что это не самый лучший вариант - остаться у тебя.
- Я имел в виду твою семью, то, чтобы они не волновались, вот и всё, а ты можешь приходить ко мне, когда захочешь. Предложение с ключом остаётся в силе.
- Правда?
- Ну да.
Он приподнялся, сел мне на колени и обхватил мою шею руками. Помедлив, он коснулся губами краешка моих губ.
- Ты решил задушить меня в своих объятиях? - пошутил я.
Он как-то смутился и опустил руки.
- Ну, что ты так сразу обиделся!
Я погладил его по голове, щеке и не удержался от того, чтобы не поцеловать парня. Глаза его засветились неподдельным счастьем.
- Влад, я ещё никогда не целовался с парнями.
- Ну, и как тебе первый опыт?
- Поцелуй меня ещё раз.
Я не смог отказать себе в том, чтобы слиться в поцелуе с этим юным, глупым и доверчивым созданием. Сейчас это был уже не зарёванный юноша с отрешённым взглядом, а светящийся счастьем человек. Такое лицо приковывает к себе внимание окружающих, заставляет обернуться на улице.
- Ким, мне нужно принять душ, - сказал я, вставая с кресла.
Выйдя из душа, обмотанный полотенцем, я направился в спальню. Включив свет, я обалдел: Ким уже лежал на кровати, накрытый одеялом. Я тихонько подкрался к нему и пощекотал его пятку, просунув руку под одеяло. Он высунул голову наружу и засмеялся.
- Ой, какие мы чистенькие и сексуальные!
- Ким, что это ты удумал?
Он встал на кровати во весь рост и сбросил с себя одеяло, представ передо мной во всей красе. Обнажённое тело юноши ввело меня в ступор. Ким смотрел на меня с нежностью и с беспокойством. Я и сам не мог понять того, что со мной происходит, но нежно прижал его к себе, и тут он мне выдал:
- Это всего лишь мягкая эротика.
- Ага, то-то я смотрю, как она в тебе твёрдость мужскую вырабатывает!
- Я тот, кто безумно любит тебя, Владик. Я не перестаю думать, мечтать о тебе, любить тебя. Ты - самое дорогое в моей жизни, самое лучшее из того, что уже случалось со мной...
Мы замерли в сладком безумии. Уложив меня в постель, он упал рядом со мной, прижался ко мне и застыл так на какое-то время. Он гладил мои волосы, целовал мои губы, глаза.
- Милый, родной, ты стесняешься? Ты чего-то боишься? Всё нормально, что ты, миленький мой, - он так ласкал меня, что я чуть ли не умирал от нежности.
В его глазах я увидел ещё больший интерес ко мне и теперь уже нескрываемое желание. Он был неутомим и изобретателен, фантазиям его не было предела. Мне с ним было так хорошо, как никогда. После отключки от реальности мы, обнявшись, провалились в сон.
не было два дня. Выходные пролетели незаметно. В понедельник вечером он позвонил мне и сказал, что дома у него всё нормально, но отец нашёл ему психолога. Я попытался переключиться на работу, старался не торопиться домой, но сердцу-то не прикажешь - оно радостно билось, когда я думал о нём. В среду, открыв дверь квартиры, я увидел его кроссовки и толстовку на вешалке. Неожиданный восторг нахлынул на меня. Не успел я снять куртку, как сзади Ким обхватил меня руками, не давая мне повернуться к нему. Медленно расцепив его руки, я, наконец, обернулся.
- Ким, заяц, я так соскучился по тебе!
- А я, думаешь, нет? Батя через день возил меня к психологу. Это не мне, а ему нужен психолог.
- Ну, как ты?
- Нормально. Я у психа "дурака" включаю, чтобы он с отцом оставили бы меня в покое.
Он улыбнулся и прильнул ко мне губами. Мы целовались, словно сумасшедшие.
- Влад, я приготовил ужин.
- Вау! Психология пошла тебе на пользу, - пошутил я, вызвав у него заразительный смех.
Войдя на кухню, я удивился: стол был хорошо сервирован. Салфетки, ножи, вилки - всё на своём месте. Тонко нарезана "золотая салями", сыр, зелень. В салатнице красовались грибочки. Видно было, что парень знает толк в сервировке.
- Ким, к этому столу не хватает выпивки. В баре возьми бутылку сухого вина.
Мы сели ужинать. По мере уменьшения жидкости в бутылке наше настроение поднималось. Ким был весел, как никогда. Он что-то рассказывал мне о колледже, о своих успехах в учёбе, но я его не слышал. Я просто смотрел на него и внутренне радовался тому, что он есть у меня. Кофе мы уже пили в комнате.
- Влад, мне так хочется у тебя остаться, но я не могу. Отец контролирует каждый мой шаг, того и гляди, частного детектива наймёт.
- Я тебя понимаю. Мне бы тоже этого хотелось.
Я был готов на всё ради одной лишь ночи с ним. Что-то вспыхнуло между нами в самую первую встречу, и до сих пор чувствовался этот жар. Что может быть прекраснее состояния молодости, когда искренность и энергия, бьющие через край, - твои верные друзья, когда ты счастлив только оттого, что у тебя ещё всё впереди, и ты способен на многое. Иногда мне казалось, что моё чувство к Киму - разновидность порока, но сама мысль о том, что я могу лишиться его, была для меня ужасна. Его возбуждение не могли скрыть даже плотно облегающие тело джинсы. Мне показалось, что Ким не слишком и старался это скрывать. Он поставил чашку на журнальный столик и сел ко мне на диван...
***
Прошёл месяц с того вечера, как я встретил Кима на площадке своего этажа, а мне казалось, что прошла целая вечность. Он забегал ко мне после колледжа, а если не мог, то звонил. По выходным дням я оставался один. Его никуда не отпускали родители. Потом он рассказывал мне, как мучился все выходные.
Быть может, поэтому он так часто подставлял мне свою голову под ладонь, чтобы я мог гладить его, и он трепетал под моей рукой, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство. Иногда, после часов любви, когда мы крепко спали, обнявшись, а потом внезапно просыпались от осознания того, что за окном существует другая жизнь, где нам нельзя показываться вместе, мы ещё крепче прижимались друг к другу. Мне нравилось смотреть на то, как он двигался, как пил чай, как смотрел на меня любящим взглядом, словно прощаясь навсегда. Он дарил мне своё тепло, свою любовь, свою молодость.
***
В один из выходных я выбрался с коллегами по работе на рыбалку на первый лёд, а через день почувствовал недомогание. Звонил Ким, я сказал ему, что заболел и что ему не стоит приходить ко мне, чтобы не заразиться. От Кима можно было ожидать чего угодно, но того, что через час он будет знакомить меня со своей мамой, я никак не ожидал.
Звонок в дверь заставил меня подняться с постели. На пороге стоял Ким с молодой женщиной, лет тридцати пяти.
- Здравствуйте, проходите, - пригласил я их.
- Мам, познакомься, это мой друг Владислав. Он помогал мне делать курсовой проект.
- Очень приятно. Лариса Владимировна, ваш участковый врач, - представилась доктор. - Как вы себя чувствуете?
- Насморк, кашель, боли в горле при глотании, головная боль, озноб. Ночью была высокая температура, - прохрипел я.
- Давайте я вас послушаю.
Всё это время Ким стоял рядом и наблюдал за нами.
- Всё понятно, - прослушав лёгкие, сказала доктор. - У вас бронхит. Я пропишу вам бронхолитики, витамины. Будете принимать их, и желателен постельный режим. Через два дня придёте ко мне на приём в поликлинику, я выпишу вам больничный лист. И ещё - побольше тёплого питья.
- Спасибо, доктор. Лариса Владимировна, может, вам предложить чай или кофе? - поинтересовался я.
- Нет, спасибо. У меня ещё два вызова. А завтра я к вам зайду во второй половине дня. Ким, принесёшь другу баночку малины и сбегаешь в аптеку.
- Хорошо, мамуль.
- У вас замечательный сын, Лариса Владимировна, - не удержался я.
- Спасибо, выздоравливайте, - ответила доктор и улыбнулась.
После их ухода ещё долго в комнате стоял аромат дорогого парфюма.
Стоит ли говорить, что в эту ночь мне не спалось: с одной стороны, меня мучил кашель, а с другой, причины у моей бессонницы были совсем другие. Я не мог поверить в то, что то, что происходило днём, происходило со мной. Ким был настолько внимателен ко мне, помню его слова: "хочешь чаю, скажи, что тебе хочется". Видя мою неловкость, он улыбался и нежно гладил меня по голове.
- Ким, у тебя красивая мама.
- Я знаю, вся в меня, - улыбнувшись сказал он.
***
Пока я обдумывал утренний разговор с Кимом, он дурачился и приставал ко мне.
- Ким, перестань, мне надо с тобой поговорить. Понимаешь, есть вещи, за которые мы несём ответственность. Ты мне очень дорог, но... Нельзя полагаться только на чувства. Я не хочу ломать тебе жизнь. Я старше тебя и поэтому чувствую свою вину. Всегда наступает "потом - с мыслями, сомнениями, разочарованием.
- А ты меня спросил, что ты для меня значишь? Или я для тебя игрушка, которую можно выбросить за ненадобностью.
- Ким, я боялся этого разговора и поэтому всё время оттягивал его. Мне скоро предстоит командировка, и нам придётся расстаться на некоторое время.
- А может, ты специально уезжаешь в командировку, чтобы... - он не договорил.
В воздухе что-то перевернулось. На меня смотрел убитый горем, с глазами, полными отчаяния, юноша. Внутренний голос спрашивал: "Что же будет с ним? Он же и дня без меня не сможет прожить". И всё же внутреннее чутьё подсказывало мне, что я люблю его, что так же сильно привязан к нему и что испытываю к нему чувство искреннее и сильное. Я давно не видел его таким. Сердце моё разрывалось.
- Ким, меня не покидает чувство вины перед твоими родителями. И как же я буду выглядеть в их глазах, если они узнают о наших отношениях?
- Я всё понял. Ты переживаешь за свою репутацию. А я ничего не боюсь и не могу скрывать своих чувств. Твоё откровение - это плата за мою любовь?
Наверное, я его уже не слышал. Поймав тоскливый взгляд Кима, я понял, что он со мной прощается. Он, не проронив больше ни слова, ушёл, громко хлопнув дверью. Как только он ушёл, меня охватило непреодолимое желание бежать и вернуть его. Я не был уверен в том, увидимся ли мы с ним ещё раз, возможно, больше и нет... но мне так хотелось этого праздника души. Чистый и восторженный, Ким видел во мне свою мечту, он боготворил меня, этот начитанный и романтичный паренёк. Он и мысли не допускал о том, что рано или поздно всё закончится. Нет более сильной страсти, чем юношеское обожание!
***
С понедельника жизнь моя изменилась. Работать приходилось больше, но это компенсировалось отсутствием нервных перегрузок, что меня немного напрягало. А через два дня я уже уезжал в Нижний Новгород. Я не представлял себе возвращения в Москву без встречи с Кимом, без его звонков на автоответчик. Может, поэтому я и поехал в командировку, чтобы разорвать наши отношения раз и навсегда. Психология утверждает, что надо уметь заставлять себя не думать о ком-то, а на практике происходит всё наоборот...
Москва встретила меня первым снегом. Проверяя почту, я нащупал в ящике ключ, который давал Киму. "Значит, он всё-таки приходил ко мне в моё отсутствие", - подумал я. Потом я замер с галстуком в руке возле полочки, на которой стоял телефон, внимательно прослушивая сообщения автоответчика. Мне было с Кимом так хорошо, так уютно, что я уже не представлял себе жизнь без него, не знал, как жить и не видеть его, не слышать его голос. Но автоответчик молчал: новых сообщений не было, а старые он стёр.
в ту пятницу выдалась мерзопакостная, небо было серое с холодным снеговым дождём. Выходить на улицу в такую погоду было не в кайф. Прохожие стремились спрятаться от снегового дождя в метро. Уже три дня, как моя "Ауди" находилась в автосервисе, и мне приходилось пользоваться городским транспортом. Пассажиров в это время на станции метро "Кузьминки" всегда много. Услышав гул приближающегося электропоезда, я подошёл к краю платформы. Из толпы выходивших из вагона пассажиров мой взгляд выхватил юношу в знакомой толстовке с капюшоном и рюкзачком.
- Ким!
Наши глаза встретились. Ким буквально запрыгнул на меня, обвив руками мою шею, и только шептал:
- Прости меня, прости... Я не должен был так с тобой поступать.
Я обхватил его за талию и приподнял. Он целовал мою шею, губы, лоб и всё не мог нацеловаться. Пассажиры, выходившие из вагона, были в недоумении. Всё перестало иметь для нас значение, и только голос: "Осторожно, двери закрываются" вернул нас в реальность. Мы оба были откровенно рады нашей встрече.
В кафе в это дневное время никого, кроме нас, не было, поэтому нам можно было спокойно поговорить за жизнь. Я слушал его и думал, что часто человек бежит, бежит к какой-то цели, и цель эта сначала кажется ему недостижимым, вечно удаляющимся горизонтом. Но потом человек всё-таки добегает до неё, прыгает и получает ощущение счастья от последнего прыжка, кайф полёта...
Ким радовался повышенному вниманию, которое мне приходилось ему оказывать.
- Влад, с тобой я отдыхаю душой и телом.
- Ким, то, что мы делаем, - чистое безумие.
- Влад, ты не должен мучить себя сомнениями, ведь это я тебя соблазнил. Я боялся того, что ты меня выгонишь, знал, что так нельзя, знал, но ничего не мог с собой поделать.
- Не мог или не хотел? - пошутил я. - Тоже мне, соблазнитель нашёлся! А я не мог уснуть. Не давало чувство стыда. Я надеюсь, ты там не завёл второй дневник?
- И не надейся, - ответил с иронией Ким, а затем достал из рюкзачка тетрадь в переплёте и положил её на стол. - Возьми, почитаешь на досуге.
Когда я принимал душ, Ким легко открыл дверь в ванную. Ему достаточно было провести ладонью по моему телу вслед за тёплыми струями душа от затылка к плечам и ниже... Я обернулся и посмотрел в его улыбающиеся глаза. На него попадали брызги воды, футболка покрывалась тёмными пятнами и прилипала к телу. Я стащил с него футболку и прижался мокрой щекой к его груди. С меня снимать было нечего. Ким быстро скинул с себя джинсы и перелез через бортик ванны ко мне под душ.
Потом была ночь, когда от одного прикосновения его пальцев, слабого и нежного, кожа моя покрывалась мурашками, и эти мурашки просили, чтобы нежные пальцы юноши не оставляли их без внимания. В наших сексуальных отношениях ведущая роль никому не принадлежала, Ким умел околдовать меня своим телом и теми наслаждениями, которые оно могло мне принести. В парне было нечто, заставляющее меня отзываться на его сигналы. Невозможно было не оценить силу его сексуальной притягательности.
В такие ночи становится или очень спокойно и радостно на душе, или охватывает тоска и грусть. Утром он ушёл. Тогда я ещё не знал, что всё может так же внезапно оборваться, как и началось. Собираясь выходить из дома, я обнаружил оставленную парнем для меня общую тетрадь. Пробежав глазами по первой странице, я уже не смог оторваться от дневника.
Из дневника Кима:
Сегодня второе октября.
Утром не мог проснуться. За окном дождь. Пора вставать, чтобы не опоздать на первую пару. Этот "сопромат" меня кумарит. На кухне отец разговаривает на повышенных тонах с мамой, опять что-то не может найти. В эти минуты все мы для него виноваты. Слышу голос мамы:
- Не кричи, Кима разбудишь.
Потом опять отец:
- Ему давно пора вставать. Великовозрастный детина! Нежится до последнего. Это всё твоё воспитание, Лариса!
Всё, встаю. Раз, два, три!
Приехал из колледжа, как обычно. Ничто не предвещало беды. Не успел я открыть дверь своим ключом, как в прихожей на меня накинулся отец. В его руках я увидел свой дневник и журнал "Квир", который купил в метро.
- Что это такое? Я разве тебя таким воспитал?! Всю комнату оклеил постерами с какими-то мужиками!
- Это певцы и футболисты, - попытался я оправдаться.
Отец не унимался:
- В нашей семье никогда не было педерастов! Видеть тебя не желаю!
Я выскочил из квартиры и хлопнул дверью. Следом выбежала мама.
- Ким, уйди, пока он не успокоится.
Постояв немного в подъезде, я вышел под дождь. Пока переходил улицу, созрела мысль: влезть на крышу многоэтажки и спрыгнуть с неё. Я вошёл в первый попавшийся подъезд. Лифт не работал. Пешком поднялся до третьего этажа. У мусоропровода сидел котёнок.
И тут я увидел тебя. Мне было стыдно за свои слёзы, а уши у меня, наверное, горели, как переходящее красное знамя. Я даже не понял, откуда ты появился: с верхних этажей или снизу. Твоё лицо выражало теплоту и участие. Оно как бы говорило, что мир - это не только то, что я о нём знаю. Я на секунду забыл о том, где я, что я... Ты предложил мне пройти в квартиру. Мы пили кофе, и меня вдруг осенило, что ты мой ангел-хранитель. Я долго не мог заснуть, а мысль о прыжке с крыши многоэтажки как-то сама собой ушла на задний план. Наверное, это к лучшему.
Третье октября.
Сижу на английском. Все переводят текст, а я пишу дневник. Пытаюсь записать свои последние мысли, чтобы ничего не упустить. Когда утром ты вошёл ко мне в комнату, я был в растерянности. Ночью у меня произошла поллюция, и я испугался того, что мог испачкать тебе постель. Я понял, что моя вчерашняя встреча с тобой была неслучайной. Случайностей не бывает. Мне показалось, что ты из другого измерения. Я схожу с ума от понимания того, что мог бы тебя и не встретить. Испытываю непреодолимое желание снова увидеть тебя.
После четвёртой пары с Сашкой-одногруппником мы пили пиво. Я сказал, что мне пора домой, хотя домой и не собирался. Нащупав в кармане ключи от твоей квартиры, я решил зайти к тебе. Возвращаться домой не было ни настроения, ни желания.
Находясь у тебя в квартире, я проверил все комнаты в поисках женской одежды и ничего не нашёл. "Холостяцкий уголок, но очень уютный", - сделал я вывод. Значит, ты живёшь один, и я могу рассчитывать на дружбу с тобой. Чем меньше времени оставалось до твоего прихода, тем сильней меня охватывало волнение. Со мной такое впервые. Когда ты вошёл, я боялся того, что ты выпроводишь меня, но этого не случилось, значит, я тебе небезразличен. Мне показалось, что ты был даже рад этому. Весь вечер я наблюдал за тобой. Если бы ты знал, что творилось у меня в душе! Когда ты ушёл в ванную, я решил: или уснуть, или умереть в твоих нежных согревающих объятиях... Те несколько минут, что оставались до рассвета, я был самым счастливым человеком. Ты спал, обняв меня. Я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить тебя. Эти стихи - тебе:
Когда не досказал, не долюбил, Чтоб камень на душе остался. И как бы о любви не говорил, К очарованью - сердцем достучался. И то, что недосказанное мною, В душе горит и жжёт меня, И чувства новою волною Ознаменуют радость бытия, Летящую средь облачных путей, Божественного дара и страстей.
Десятое октября.
Самое бессмысленное из всех табу - секс как естественная и жизненно важная потребность. Общество не приемлет секса вне брака и готово убить любого, кто этим занимается. Оно готово затравить любого. В нашей стране молодому человеку, если он неженат, половой жизнью приходится жить с оглядкой. Общественность внимательно следит за тем, чтобы он не занимался сексом слишком много, тем более чтобы у него не было при этом ощущения свободы.
Ты доставил мне величайшее наслаждение и подарил ощущение свободы и полноты жизни, высвободил тёплый, естественный поток моей сексуальности. У меня не было настоящей жизни, не было в ней тепла, пока ты не подарил их мне. Ты дал понять, что не обманул меня красивой сказкой о любви. У меня ничего более прекрасного в жизни не было.
С отрочества не обделён любовью, Ты сердце другу изливал. Постель, исписанная кровью, В которой нежность получал. И, не найдя порой добра Средь ханжества и лжепокроя, Твоя "горбатая гора" Тебе же не даёт покоя. За нею жизнь: свои права Предъявит общество морали. История Содома не нова, И изменить её возможно нам едва ли.
Я взглянул на часы: "Пора бежать, дочитаю потом".
пропал. Я это понял, потому что он ни разу за два дня мне не позвонил. В понедельник вечером звонок телефона заставил учащённо биться моё сердце, но трубке я услышал голос его мамы:
- Владислав, добрый вечер. Это Лариса Владимировна.
- Да, слушаю вас.
- Вы не знаете, где Ким?
- Нет, а что случилось?
- Ким пропал. Он повздорил с отцом и ушёл из дома. Мы места себе не находим. Может, надо позвонить в милицию?
- Вы пока ничего не предпринимайте. Я проедусь по его друзьям, может, что-то узнаю и вам перезвоню.
- Спасибо вам. Будем ждать вашего звонка.
Я оделся, взял ключи от машины и вышел к стоянке. От одногруппника Кима, Сашки, я узнал, что Кима уже несколько дней не было в колледже, и все подумали, что он заболел. В городе свирепствовал грипп. Я не знал, что сказать его родителям.
Звонок оторвал меня от ужина. Я открыл дверь. На пороге стоял Ким с потухшими глазами, весь какой-то помятый. Втянув его за плечи в квартиру, я помог ему раздеться и отвёл в комнату. Его кроссовки промокли насквозь. От него пахло чебуреками и сыростью.
- Посиди пока, а я чайник организую.
Когда я вернулся из кухни, Ким спал мёртвым сном. Я позвонил его родителям и сказал им, что Ким сейчас у меня. Минут через десять они, взволнованные, позвонили в дверь. Лариса Владимировна и мужчина в шинели с погонами подполковника вошли в прихожую.
- Владимир Иванович, - представился отец Кима.
- Очень приятно, проходите, - пригласил я. - Ким спит.
Лариса Владимировна подошла к спящему сыну, подняла его свисающую с дивана руку и губами прикоснулась ко лбу.
- Милый мой...
- Давайте пройдём на кухню, - предложил я, - не стоит его сейчас беспокоить.
В глазах женщины блестели слёзы. Владимир Иванович её успокаивал:
- Лариса, успокойся, всё хорошо.
- Владислав, - обратилась она ко мне. - Последний месяц мы не могли нарадоваться на сына. Он был такой счастливый, весь светился, много домашней работы брал на себя. Куратор из колледжа была им очень довольна. У него повысилась успеваемость. Он один из первых сдал "курсовую" на пятёрку, и всё благодаря вам. Потом у него что-то произошло, и он замкнулся, но старался не выставлять это напоказ. Мы не знаем, что с ним творится. Муж показывал его психологу, но доктор сказал, что это переходный возраст, и скоро всё пройдёт.
Она замолчала, и я решил нарушить паузу:
- Лариса Владимировна, Владимир Иванович, у вас растёт замечательный сын. Он необыкновенный парень, живёт в своём мире, придуманном им. В этом маленьком мире живут: доброта, тепло, любовь, и если кто-то пытается без разрешения парня проникнуть на его территорию, для него это трагедия. Неприятие ситуации, которая не вписывается в его мир, может привести к непоправимым последствиям. Вы знаете, что Ким собирался спрыгнуть с крыши нашего дома? Достаточно одного промаха, неосторожного слова или действия, и прощения не будет. Можно потерять человека навсегда...
Наступила пауза. Мои ночные гости смотрели друг на друга и молчали.
- Давайте выпьем кофе, - предложил я.
- Мне сейчас надо чего-нибудь покрепче, - сказал Владимир Иванович.
Я заварил кофе и принёс коньяк.
- Спасибо вам, Владислав, за всё. Вы открыли нам глаза, - сказала Лариса Владимировна, надевая пальто.
- Мы с женой будем рады видеть вас у нас в доме, - пожимая мне руку, произнёс Владимир Иванович.
На кухне я раздвинул занавески и увидел, что снег наконец-то перестал падать. Из подъезда вышли военный с женщиной в меховой шапке, они пошли к дому напротив.
Ким проспал ночь и половину следующего дня. Утром звонила Лариса Владимировна, я сказал ей, что Ким всё ещё спит. Он открыл глаза, когда я сидел за компьютером.
- Влад, ты?
- Ким, дорогой, ты всё проспал. Здесь были твои родители.
- И отец?
- Да, и Владимир Иванович.
- А как они узнали, что я у тебя?
- Я позвонил.
- И что теперь?
- А теперь они ждут нас с тобой у вас дома.
- Правда?
- Да. Владимир Иванович сказал мне это лично.
Ким подскочил с дивана.
- Так чего же мы сидим, пошли!
- Только не так быстро. Давай иди в ванну, приведи себя в порядок, а потом уже всё остальное.
- А может, сначала всё остальное? - сказал Ким и расцвёл улыбкой, снимая с себя джинсы. - Ты мой ангел-хранитель с нежными руками, тёплыми губами и сильным телом.
Рука сама потянулась к его волосам, чтобы потрепать их.
- Ким, что это было? Ты пропал на два дня.
- Влад, всё потом, потом...
- Неужели ты до сих пор не понял, что ты нужен маме, отцу и, наконец, мне?
- Ну, если только на конец, тогда я твой.
- Ты несносный пацан, вот сейчас возьму ремень и отхлещу тебя по полной.
Он в ответ рассмеялся и убежал в ванную. Зашумела вода, и этот шум меня успокоил. Рядом было дорогое мне существо - это значит, что всё в жизни нормально.
Зазвонил телефон.
- Я слушаю.
- Владислав, это опять я. Ким проснулся? - сказала трубка.
- Да, он в ванной.
- Мы ждём вас к обеду.
***
Ким бесшумно подкрался ко мне сзади и закрыл мне глаза. Его ладони пахли шампунем и излучали свежесть. Я постоянно испытывал на себе его обаяние, когда находился с ним рядом.
- Вот теперь ты похож на человека, а вчера выглядел игрушкой, изготовленной на китайской фабрике.
Он прикоснулся губами к моей шее.
- Ты меня осуждаешь?
- Мир - штука весьма несовершенная, зачем же удивляться человеческому несовершенству, к тому же такому симпатичному, как ты. За тебя думал твой пенис.
Ким залился заразительным смехом, а потом его руки двинулись вниз в поисках моего тела и, скользнув под футболку, проникли туда, где моё тело не могло не реагировать на его прикосновения, но я не отстранился от него. С его лица не сходила улыбка.
- Тогда за что же ты меня любишь?
- Как можно сразу сказать, за что ты любишь человека? Чтобы можно было полюбить человека, он должен иметь хотя бы один порок. Невозможна дружба среди мужчин, если их внешность не побуждает их к обоюдной симпатии, ведь в противном случае они никогда бы не сошлись друг с другом поближе.
- Влад, ты мне очень симпатичен, - прошептал мне на ухо Ким, пытаясь задушить меня в своих объятиях.
- Тогда давай собирайся, твои уже заждались нас.
***
Не успел Ким открыть дверь в квартиру, как восхитительный запах выпечки выплыл на лестничную клетку. Мой рот мигом наполнился слюной, а желудок сжался, напоминая о том, что я ничего за весь день не съел и не выпил, кроме чашки кофе с бутербродом. Я вдохнул аппетитный аромат и неожиданно сказал:
- Как у вас пахнет пирогами, прямо голова кружится.
- Мама любит гостей угощать, - ответил Ким, пропуская меня в квартиру.
Навстречу нам вышла Лариса Владимировна.
- Володя, молодые люди пришли.
Из комнаты показался Владимир Иванович.
- Здравствуйте. Раздевайтесь, мы вас ждём.
Мама поцеловала сына.
- Ким, я себе места не находила. Мы уже собирались звонить в милицию.
- Мам, пап, вы у меня замечательные. А это всё - вечная проблема отцов и детей.
- Дать бы тебе ремня хорошего за эту проблему, да вырос ты уже из этого возраста, - возмутился Владимир Иванович.
- Пороть - это непедагогично, - с иронией ответил Ким.
- Мужчины, прошу всех к столу, - разрядила обстановку Лариса Владимировна.
За столом я заметил на себе взгляд Кима и почувствовал, что начинаю медленно краснеть. Когда мы снова встретились взглядами, с его губ слетела улыбка.
После вкусного обеда и чая с пирогом Ким увёл меня в свою комнату. Первое, что бросилось мне в глаза, - это два шкафа, забитые книгами.
- У тебя хорошая библиотека.
- Это книги отца.
- А кто играет на пианино?
- Мама музицирует.
- А ты?
- Я тоже закончил музыкальную школу. Так захотели родители.
Я открыл крышку пианино и пробежался по клавишам. Комната наполнилась мелодией "Тень твоей улыбки". Ким притих, потом подошёл ко мне и стал играть партию правой руки, а я перешёл на аккомпанемент. В его глазах я прочёл удивление.
- А ты хорошо играешь!
- Некоторые фрагменты моей биографии имеют отношение к музыке.
- Влад, ты никогда мне об этом не рассказывал.
- А ты и не спрашивал, - оправдался я.
В соседней комнате работал телевизор. Видимо, родители Кима сидели у экрана. Оторвавшись от пианино, Ким повернулся и сел мне на колени, положив голову мне на грудь и слегка расставив ноги.
- Ким, сюда могут войти.
- Поцелуй меня.
Я чмокнул его в нос. Его таинственный, чувственный орган, кажущийся самостоятельным существом, непроизвольно вырывался из его джинсов и упёрся мне в пах.
- Мне с тобой так хорошо, так сказочно хорошо, - простонал он.
Его руки блуждали по моему телу. Каким прекрасным он казался мне через прикосновения! Как безупречны и прекрасны были его кожа и мышцы на ощупь! Он такой чистый и нежный! Я уже слышал его прерывистое дыхание. Его глаза были широко раскрыты и невероятно блестели.
- Ким, мне уже пора. Завтра рано вставать.
- Я хочу к тебе.
- Только не сегодня. Тебя не было два дня. Пожалей родителей. Они тоже, наверное, хотят пообщаться с тобой. А утром подходи к стоянке, я подброшу тебя к колледжу.
***
Я вышел из подъезда, застегнул "молнию" на пуховике и натянул на уши спортивную шапочку. Сыпал мелкий колючий снег. На Москву опустилась ночь. Одинокие прохожие, кутаясь в воротники, спешили скрыться в своих подъездах. В освещённых витринах магазинов засыпала дневная московская жизнь.
На душе у меня было легко от приятно проведённого вечера. Но чем всё это может закончиться, я не знал и старался не думать об этом. С Кимом тоже было бесполезно говорить об этом: он раз и навсегда закрыл тему разговоров о нашем будущем; он был загадочен, непонятен для меня. Всё это без конца держало меня в неразрешимом напряжении, в мучительном ожидании чего-то неизвестного, и вместе с тем я был несказанно счастлив каждому часу, проведенному с ним. "И завтра, и послезавтра будет всё то же, - думал я, - всё та же мука и всё то же счастье".