Лара
Утром Лара проснулась от какого-то вскрика. Вроде бы, голос был похож на голос Алексы, но она была не уверена. Может быть, кузина наступила на лягушку? Впрочем, никаких поводов для тревоги не было, и девушка спокойно одевалась, как вдруг в её комнату вошли родители. Хорошо, что она была в ночнушке, но даже так она не хотела показываться отцу. Она мягко попросила его выйти, но вдруг он ударил её поддых. У неё перехватило дыхание, она упала на колени, и в этот момент мать схватила её за волосы, запрокинула голову назад и засунула в рот какую-то тряпку.
Ей и так не хватало кислорода, а тут ещё рот заткнут. Она дёрнулась руками вытащить тряпку, но отец перехватил руки и завёл их за спину, а затем быстро и сноровисто связал верёвкой. Затем её потащили в подвал. Там их уже ждала Алекса — головой и руками в колодках с ногами, привязанными к платформе на колёсиках. Рядом на этой же платформе стояли пустые колодки — Лара сразу поняла, для кого.
Она отчаянно замычала, но в родителей, видимо, вселился дьявол. Они молча запихнули девушку в нехитрое приспособление, привязали и ушли. Так кузины простояли всю ночь.
Утром зашёл отец, вынул им кляпы и поставил перед ними миски с едой на подставках. Они, конечно, закричали, начали что-то требовать (Лара уже не помнила, что именно, у неё лишь слёзы текли из глаз), но отец молча повернулся и ушёл. Потом он пришёл ещё в обед, заменил миски с едой на свежую (девушки вынужденно поели) и смыл шлангом все испражнения, которые девушки, конечно, не могли не оставить.
Вечером он пришёл снова, раздел их догола (просто разрезал одежду на них), вымыл всё тем же шлангом и шампунем (как будто какую-то машину) и ушёл. Но, впрочем, очень быстро вернулся, опять заткнул им рты кляпами и покатил тележку с ними по приделанным к лестнице в подвал рельсам.
Когда дверь открылась, взору Лары предстала вся её семья и семья Брайтов. Они глазели на двух обнажённых кузин. Во главе стола сидело какое-то существо, которое Лара не узнавала даже несмотря на свои отличные оценки по биологии. Какой-то слизняк, непонятно что. Но, оно сидело на стуле и не шевелилось, а обе семьи смотрели на них во все глаза.
Отец повернул тележку так, что девушки находились лицами к стене, а спинами (а точнее — попами) — к остальным. Лара мгновенно покрылась краской от осознания того, что её семья и все Брайты отчётливо видят все подробности её срамного места. Из её глаз брызнули слёзы, она заплакала и пыталась что-то промычать сквозь плач, но это было тщетно.
Алекса же рядом с ней напротив пыталась бороться с колодками, дёргалась, рвалась и отчаянно мычала в кляп. Вдруг чья-то рука выдернула тряпки у ртов обеих девушек. Лара заканючила что-то вроде «Пожалуйста, что вы делаете, так же нельзя, это неправильно, отпустите нас!» Алекса же разразилась такими проклятьями, что, казалось, портовые грузчики должны были покраснеть от стыда.
Алекса
Алекса была уверена, что когда люди попадают в секту — это становится заметно ещё до наступления необратимых последствий. Она не видела сектантов ни разу, но почему-то была убеждена, что раскроет любого новообращённого сразу же. Поэтому, она была серьёзно удивлена, когда утром её схватили приёмные родители и затащили в подвал, заковав в колодки. Никаких признаков неадекватного поведения они до сих пор не демонстрировали, и вдруг её, а затем (что её вообще обескуражило и вогнало в отчаяние) — ещё и свою родную дочь они заковали в железо. Когда её приёмный отец ближе к вечеру стал мыть её с шампунем, она догадалась, что у всего этого есть сексуальный подтекст, но даже не подозревала, что такой.
Сейчас, когда она, выставляя на всеобщее обозрение свою прекрасную попу и вход в сокровенную пещерку, ругалась самыми грязными словами, она отлично понимала, что шансов у неё нет. Но, также она была уверена, что сумеет сбежать и сообщить шерифу обо всём здесь происходящем. Она не эта тупая курица Лара, которая лишь ревёт как дура и подобно овце пойдёт на бойню. Она, Алекса — кошка, хищница. Она им всем покажет! Даже несмотря на то, что сейчас об её влагалище трётся чей-то член. ЧТО? ЧЛЕН?
Лара
Алекса внезапно прекратила биться, замерла, а потом вдруг заорала «Уйди от меня! Проваливай! Кто это?» Затем она выгнулась и начала как будто биться плечами о колодки. Лара не очень понимала, что происходит с кузиной, пока та не повернула к ней голову и не заорала: «Кто это, Лара? Кто меня трахает?» Лара, как и Алекса, не могла повернуться и лишь видела перед собой голову кузины, которая ритмично, но со всё возрастающей скоростью двигалась вперёд назад на то расстояние, на которое позволяли колодки.
Алекса орала: «Стив, это ты? Я видела, как ты за мной подглядываешь! Тварь, мерзавец! Это же инцест! Я же твоя кузина! Аааа, какой же он у тебя большой! Мне больно, отвали от меня, сволочь!» Так она орала, ругалась какое-то время, затем её слова слились в какое-то долгое прерывистое «ааааа», а затем она громко и тонко взвизгнула. Сзади послышалась какая-то возня и сопение, Алекса дёрнулась ещё несколько раз, но уже как-то судорожно и без ритма, каждый раз жмуря глаза от, видимо, боли. Затем она куснула губу и выдохнула, как будто освободилась. Казалось, она почти отключилась, и вот сознание снова возвращалось к ней. И вдруг её глаза округлились, и она заорала: «Ты что, ублюдок, кончил в меня? Я же залечу, сволочь! Стив, это был ты? Это был ты, скотина, или нет? Признавайся, я же всё равно узнаю! Я... Нет! Кто это? Ты меньше, это уже другой! Это мелкий прыщавый Брайт? Вынь! Неееет!»
На этот раз Алекса задвигалась сразу в очень быстром темпе. Она даже говорить ничего не успевала, Лара видела только её закушенную губу, закрытые глаза и слышала прерывистое мычание кузины. Лара не знала, больно ли это, но видела, что Алекса явно недовольна. Однако, кузина постепенно взяла себя в руки, и о происходящем сейчас изнасиловании Ларе говорила лишь мелкое качание головы Алексы взад-вперёд. Поза девушки не изменялась. Она слегка наклонила голову так, что волосы закрыли её лицо, и почти молча сносила происходящее, лишь шипя иногда что-то вроде «вы мне все ответите за это».
Лара вдруг поняла, что слёзы на её лице высохли. Процесс был ей интересен, хотя кузину было, конечно, жалко. Она вдруг поняла, что её, Лару не трогают, а насилуют только Алексу. А ещё она со стыдом обнаружила, что у её самой внизу живота разливается похотливое тепло, а по ноге стекает маленькая капелька.
Алекса дёрнула головой и прорычала: «Тварь, и ты в меня кончил! Вас всех вычислят по сперме, запомните это! Ааа, а это кто у нас? Ааах... Живот... бьёт... по... попе... Мистер... Брайт... тоже... захотел... сладкого?» Алекса словно выплёвывала слова, толкаясь вперёд. Она высказала всё: и своё мнение о пузе Джека, и отношение к половой востребованности Элизабет, и мнение о происхождении Мари и Майка... Наконец, когда Джек разрядился в неё, она лишь молча стояла и хрипела, буравя стену перед собой ненавидящим взглядом.
Алекса
Из пламени ненависти Алексу вырвали прикосновения рук, которые она не могла не узнать. Мускулистая, мозолистая ладонь схватила её бедро, а затем к её залитому спермой влагалищу прикоснулась головка огромного члена. «Дядя Джон, нет!» — только и успела ахнуть она до того, как огромный отросток вошёл в неё, практически разрывая её надвое. Да, чего греха таить, от предыдущих трёх мужчин она немного возбудилась — всё-таки, природа брала своё. К тому же, заполненное семенем, её нутро было достаточно смазанным, чтобы впустить в себя даже такой агрегат. Но, боль была. Такого члена в себе она ещё не чувствовала.
В её голову вдруг пришла дурная мысль: «Повезло же тёте Саре!» Она, было, отогнала её от себя, но её тело уже сорвалось с катушек. Если до этого она как-то держала под контролем свои ощущения, то сейчас от уверенных и мощных движений Джона её инстинкты окончательно ...