(Продолжение рассказа "Первый год службы")
Весеннее настроение было подпорчено горечью того, что Серёга с Лёхой вот-вот дембельнуться. Они-то с радостью ждали приказа – на волю ебаться выйдут. А мне, да и Ване, наверное, было жаль расставаться с парнями. Тоска к горлу комом подкатывала, как подумаешь, что не будет наших ночных блядских выходок, что нечего будет пососать перед сном тёпленького и такого родного.
Надо сказать, что мужики попрощались достойно. Уж не знаю, кто, но их предупредили о дне, когда они должны будут съебаться с роты со всеми манатками. Так что у них получилось три дня на всё про всё и ебали они нас с Иваном все эти три дня "на долгую память". У мужиков от радостного события был такой прилив сил, что их хватало чуть ли ни ежечасно хуярить нас то по одному, то двоих одновременно, то в рот, то в зад – как только им хотелось. Я наверное никогда ещё не принимал столько спермача внутренне. А это, поверьте такое сытное пойло, что в столовой просто мутило от солдатской жрачки – жрать не хотелось совсем. Губы, правда опухли, глотка стала лужёной, особенно после Серёгиного кола. Что уже говорить о заднице! Знал, что это в последний раз и потом уж не придётся долго настоящего мужицкого хуя посмаковать, вот и старался по полной отыметь(ся).
Как только удавалось скрыться с глаз начальства или солдатни другой, так мы сосались-трахались то в казарме, то в умывальнике, то в каптерке, то среди боевой техники или в сосняке, что за гаражами. При этом приходилось ещё "службу нести". Под конец Серёга вообще рехнулся. Он подпил слегка и последнюю ночь просто бухнул ко мне в койку и всю ночь переодически засаживал мне. Ночь была незабываемой! Мы только покурить ходили в умывальник раза четыре, где я его елду заглатывал по самые яйца. У меня это как то легко получалось принимать весь хуй в глотку. Ванька даже завидовал, но сколько не тренировался, никак не мог и половины взять в рот. Вообщем очко у меня было раздолбано в ту ночь, во рту всё забито спермачем, но жить хотелось как никогда. На прощание Серёга подарил мне свой трусняк, залитый его спермой, свои кирзухи и ушитые почти новые галифе, а ещё так любимое мной белье нижнее – белые пресловутые солдатские кальсоны с рубахой. У Серёги всего было припасено и себе домой и мне оставить донашивать. Я даже подумал, что он неслабо каптерщика потрахал, чтобы раздобыть лишнее обмундирование перед дембелем.
На завтра не было ничего. Ни Серёги, ни его хуя , ни хорошего настроения. Даже дрочить как-то не хотелось первые дни без Сергея. Месяц, наверное, прошёл в полном штиле. Потом потихоньку оправился, стал подрачивать или Ваньке давать отсосать. Иногда снился Серёга. Конечно, как он мне вот-вот наяривать в рот станет, как я тянусь к его хуйне губами, яйца волосатые вылизываю, целую его полные губы, сосу груди. Сон прерывался всегда на самом интересном месте – в трусах опять стало появляться болото. Это радовало. А то дрочить не всегда получалось. Хотя некоторые ребята воткрытую сдрачивали в бане как я видел. Очко у меня поигрывало, но никому не давалось, даже Ваньке. Так что, можно сказать, заросло и девственным стало. Да и служба пошла своей размеренной чередой. Ивана ещё в конце июля перевели в другой гарнизон и виделись мы случайно и кране редко. Раз получилось вместе в увольнении состыковаться и мы отсосали друг другу пару-тройку раз. Сперма у него уже не была такой сладкой, но всё же удовольствие от вафли получилось охуенное. Сразу вспомнился Серёга...
Меня неожиданно всё же сделали водилой, как это и намечалось ещё после учебки. Мне достался дохлый газончик в нашей части, которым пользовались все кому не лень, но чаще молоденький капитан. Впрочем, не совсем молоденький – ему было около тридцатника. Да и газик под моим чутким руководством стал не совсем добитым. Выходил у начальства детали новые, повозился, подремонтировал его с солдатами, которых мне командировали в помощники, и машина стала бегать исправно. Мне за это даже отпуск светить стал, да всё не отпускали, так как за руль никого другого сажать не хотели. Ебли не было никакой уже который месяц и это стало напрягать. Ебался только с армией. В основном она меня, как это водиться. Не любил возить командира – вечно недовольный всем и вся. Старшина тоже был козлом старым и не весёлым. Одно удовольствие было – везти куда-то капитана, но это доводилось редко.
повезло! Я целый день в распоряжении капитана, а ему надо было в военкомат в областной центр. Там как раз комиссию проходили призывники и ему надо было отобрать пару салаг. Такое бывает нечасто. Повезёт же соплякам каким-нибудь! Служить чуть ли не рядом с домом.
Ехали до города почти молча. Капитан был каким-то напряженным и озабоченным. Обдумывал, видно, дела, которые надо сделать. Я тоже ему не надоедал пустой болтовней. Лишь изредка поглядывал на этого симпатичного мужика. Я не тащусь при виде любого хуя в форме, но признаюсь, что на капитана у меня с первого раза стояк был. Очень уж мужественный, ладный и приятный офицер. Я его и в бане видел. У меня просто столбняк был. Всё тело загорелось тогда. Ночь потом уснуть не мог. Вытащил Серёгины трусы (я их не стирал и не носил – берег) и всё никак не мог насладиться ароматом, который они хранили. Слил тогда, наверное, стакан накопленного за последний месяц воздержания.
Вот и сейчас, смотрю на сидящего рядом капитана, а в галифе всё бунтует и твердеет, отвлекает от дороги. Его запах будоражит. Запах свежевыбритого офицера, запах дорогого лосьона вперемешку с легким мужским потом, ароматом кожаной портупеи и начищенных сапог. У него всё было супермужским: стрижка, модные баки переходящие в скулы, усы, кадык, губы, подбородок. Это о лице. Фигура из тех, которые нельзя не оценить – средний рост, широкие плечи, в меру длинные плотные ноги, бедра, ягодицы приподнятые – под такого ужасно хочется лечь или опуститься перед ним на колени. Мысли бегут как у бляди какой-то. Я ведь сам чисто мужской внешности, от которой также сойти с ума может кто-нибудь.
Капитан предложил мне зайти в комиссариат на призывников посмотреть. Сказал, что нужно двух смазливых по заказу начальства и двух толковых для себя. Насчет смазливых я не обещал помочь, мол не ценитель таких ( я таких терпеть не мог), а толковых по внешнему виду выбирать трудно, но мне таких двое приглянулось.
Обратно ехали, когда уже вечерело, но день был ясным и для осени солнце садилось удивительно красиво и ярко, так что сумерки всё ещё не наступали. Капитан был веселее, чем когда ехали в город. Он ещё, видимо за обедом с друзьями из военкомата выпил, так что ко всем его будоражащим ароматам добавился легкий перегарчик. На полпути он приказал остановиться, чтобы отлить и мне предложил составить компанию. Я и сам хотел посцать, а его предложение меня только обрадовало. Мы съехали на обочину напротив ельника и оба одновременно расстегивая на ходу магазины стали вытаскивать свои пушки. Мой то уж точно был пушкой от возбуждения одного присутствия рядом с таким самцом. Оказалось, что у капитана тоже был явный полустояк, как я искоса заметил. Он слегка покачиваясь на коренастых ногах стал отливать вполоборота ко мне, так что мне был виден его член во всей красе. Он сцал и внаглую глазел на меня. От этого у меня стал подыматься член, даже когда струя шпарила из него во всю мощь. Я сам не мог оторвать взгляд от его хуя. Он стал слегка покачивать стволом и наддрачивать вздувающуюся головку.
- Красивый, правда? А что у Серого был такой же толстый?
Его вопрос озадачил меня, но это не сказалось на эрекции, а заставило меня тоже провести сжатыми пальцами по стволу моего члена вперед, а затем назад, оголяя молодецкую головку.
- Темновато, товарищ капитан, разглядывать и сравнивать.
- А ты ближе подойди. Солнца ещё достаточно разглядеть получше.
Мои ноги сами шагнули вплотную к капитану и наши болты оказались прямо напротив друг друга. Капитан, отряхивая последние капли, задел своей головкой мою и эти удары словно разрядом прошли через всё моё тело. Он продолжал раскачивать увеличивающийся в размерах хуй и шлепал им по моему всё увесистее и горячее.
- Может сравнишь объем моего. – Он опять качнулся и подался на меня, так что я ощутил его горячее пьяноватое дыхание на своем лица. Потом на шее. Его влажные губы припали к моему горлу сбоку и плавно поползли вверх к моим. Вот они встретились и наше дыхание слилось в одно. Это был уже поцелуй. Причем обоюдный. Я тоже стал целовать его полные губы, всасывать их и выпускать из себя сначала нежно и медленно потом все более яростно. Наши члены тоже соприкасались и терлись друг о друга своим полным стояком. Они уже были влажными другой влагой. Мы сочились внутренним соком, смазывая им друг другу лоснящуюся натянутую алую кожу головок.
Мы одновременно стали надавливать друг другу на плечи и одновременно поняли, что наше желание обоюдно. Ноги сами подкашивались у обоих и мы рухнули на осеннюю листву. Само собой получилось, что мы перевернулись в объятиях и погрузились лицами в заветные ширинки наших галифе. Наши губы ласкали стволы членов, охватывали и лизали, лизали и обхватывали дымящуюся плоть и она погружалась в глубь ртов. Только деревья слышали наши сладострастные стоны сосания и причмокивания. Я ощутил влагу, впитывающуюся в мою гимнастерку и галифе от свежей капитанской росы, разбрызганной по листве и это только больше подстегнуло меня. Я погрузил одним толчком свой член полностью в горло капитана, а он вторил мне. Мы задержали наши движения и замерли, полностью войдя друг в друга. Потом одновременно медленно вышли, вновь засосали головки и резко вставили по корень, так что колючие от волосни яйца расплющились о подбородки. Уже на четвертом таком глубоком входе, когда наши тела дрожали о переизбытка страсти, когда мы удерживали дыхание на грани, я почувствовал всплеск и течь капитанской спермы по моему горлу, и сам стал кончать глубоко в его глотку. Наши кадыки задвигались одновременно сглатывая драгоценные соки.
Мужик поил мужика с такой любовью и страстью, которую я никогда не испытывал даже когда доил Серёгу и пил его сперму глоток за глотком, а потом слизывал с жадностью его последнюю каплю, выдавливая её из толстой грибастой головки. Мы вытащили друг из друга наши шланги, но ещё минут пять лежали погрузившись лицом в ароматные шелковую волосы, в которых покоились наши уменьшающиеся в размерах орудия секса. Вздрагивания от оргазма попеременно охватывали то моё, то тело капитана. Нам не было холодно на осенней земле. Мы согрели её нашим безрассудным актом слияния офицера с солдатом в один военно-половой мир.