Попутчики
На небе ни облачка. Палящий зной, хотя уже вечереет, и дышать нечем – весь воздух как будто выпит. К морю устремились, кажется, все и одновременно, поэтому, наверное, согласно закону сохранения вещества свободно в противоположном, северном направлении, куда и держит путь Женька. После объезда филиалов фирмы, в которой он занимается поставками компьютерной техники и установкой программного обеспечения, теперь у него последняя поездка – в ближнее зарубежье. Войдя в купе, где кроме него пока никого не было, Женька переоделся во все легкое, и, постелив постель, взял газету, но не читалось по причине то ли смятения души, которая ждет чего-то, то ли теснения пониже души, откуда разливается мучительно сладкая истома, отдаваясь даже в пояснице. "Блин, так хочется – глаза на лоб лезут; эта командировка – ни в п..., ни в Красную Армию, за две недели так никто и не подвернулся под горячую руку," – посетовал он, заправляя вверх на живот что-то быстро увеличивающееся, и размечтался. Сейчас в купе войдет красавица или красавец..., а там, глядишь, как уже бывало, под стук колес и колыхание вагона колышется на ком-то и Женька...
Но, как всегда, лирику и "мечтам невольную преданность" разрушает прозаическая действительность. Перед самым отходом поезда в купе, запыхавшись, вошел вспотевший гражданин с котомками и пацаном позади него.
– Здрассте! Вот и наши места, – и он указал на места напротив нижней полки Женьки.
– Здрассте! Располагайтесь, пожалуйста, а я пока пойду, покурю, – Женька изобразил на лице подобие приветливой улыбки, и, досадуя на неудачу с попутчиками, вышел, разочаровано размышляя: "Бля, яйца переполнены, как каменные, и снова невезуха – разрядиться некуда".
Когда он возвратился после перекура, попутчики познакомились. Оказалось, что с Женькой, Евгением Константиновичем, который был в шортах и тонкой сорочке с коротеньким рукавом, навыпуск, ехали Валериан Илларионович, вполне приятный гражданин средних лет, в стандартном спортивном трико, и его сын, Владик, юноша, как показалось Женьке, где-то старшего школьного возраста, в маечке и коротеньких бриджах. На верхней губе его привлекательной мордашки пробивался темнеющий пушок будущих усов, он был довольно высокенький, с наметившимся рельефом мускулов, и попкой, не бесформенной, но уже сочно округлившейся, соблазнительно облегаемой бриджами.
Владику попутчик понравился сразу же. Ну и ничего тут такого нет, просто понравился, так сказать, чисто в теоретическом плане. Его привлекали мужественное лицо Женьки с подросшей за день симпатичной щетиной и красивыми карими глазами, широкие плечи, развитая мускулатура, черные волосы везде, в том числе на руках и ногах, впрочем, умеренной длины и волосатая грудь с пятнами крупных сосков, просвечивающихся сквозь тонкую сорочку. Привлекало, и как ладно сидела на нем одежда, и то, что часы он носил необычно, на правой руке (Владик слышал, что браслет на левой руке вреден). На его ногах, обутых в легкие сандалии с одной лишь перепонкой, хорошо были видны крупные пальцы, и почему-то волновали даже черные волосики на их фалангах, унося воображение в тайну, скрытую от глаз. Ох, уж эти глаза! Вечно они выдают тебя. Ведь их так трудно отвести от манящей выпуклости, особенно после того, как папа вышел в туалет, а Женька, усаживаясь удобнее с газетой в руках, широко расставил ноги, почесал яйца и отдернул шорты, чтоб не давило оттопыривающий их бугор.
Женька, усек, что Владик тайком его разглядывает, и не просто из любопытства, а с определенным интересом, и усек, куда направлен этот интерес, чему сначала он не придал особого значения, считая его слишком молодым для себя. Но что-то притягивало его к симпатичному малому, и он, просто чтобы поболтать с ним, спросил его покровительственным тоном с улыбкой:
– Ну-с, молодой человек, каникулы скоро закончатся, и в какой класс мы пойдем – в девятый или десятый?
– Не, я иду в одиннадцатый, мне уже восемнадцать, – покраснев, ответил Владик. Он был польщен, что Евгений Константинович обратился к нему, как к взрослому, назвав молодым человеком, и ему хотелось поддержать свой имидж уже взрослого.
– О, ля-ля! Да ты уже совсем взрослый парень, небось, девчонки от тебя без ума?.. – в таком игривом духе шла их беседа, и постепенно это спровоцировало Женьку рассматривать Владика как возможный объект для близости, испытанной ранее неоднократно. У него проснулся охотничий азарт, он оживился и усилил свое внимание к объекту, понимая, что его интерес надо еще более обострить.
Пока Женька читал, попутчики заходились ужинать. Вежливый Евгений Константинович уступил Владику место на своей полке за столиком, чтоб им было удобнее кушать. А когда они ужинали, Женька, делая вид, что читает, на самом деле наблюдал. С газетой в руках он сел, откинувшись назад с полуоборотом вправо к Владику и положив левую ногу на правую. Папа теперь не мог видеть через столик и газету то, что предназначалось лицезреть Владику. Из-за того, что нижние пуговицы сорочки, наверное, случайно оказались расстегнутыми, Владику открывался вид на шикарную дорожку, идущую от пупка вниз, которая, постепенно расширяясь, переходила в мощный куст курчавых черных зарослей, выбивавшихся из-под шорт, и манила куда-то еще ниже. А там, по обе стороны шва распределились два больших шара, и через тонкую ткань натянувшихся шорт на правой ноге просматривался толстый и длинный банан, в конце которого четко вырисовывалась здоровенная головка, и еще четче виднелись ее расширенные края. Иногда Женька машинально слегка покачивал ногой, и картинка как бы оживала – ткань шорт несколько сдвигалась и банан с головкой приобретали еще более яркие очертания.
Поскольку папа и Евгений Константинович читают, жующий Владик, скосив взгляд и судорожно глотая, украдкой разглядывает прелести Женьки. Очертания через ткань банана притягивают как магнитом, Владику хочется его чуть не до слез, сдавило в груди, комок в горле, сохнет во рту, сладко ноет в попе, и он пытается незаметно подправить и скрыть что-то увеличившееся в бриджах. Вот бы немножечко за него подержаться. Да если бы не через ткань, а за голенького, да если б еще, когда выпрямится, ведь он так близко: протяни руку – и достанешь.
Доброму Женьке, который все видит и все понимает, не жалко для Владика того, что он хочет. Но как дать ему это? Вот если бы не его папа... Досадно, конечно, что в поезде места для маневра, мягко говоря, маловато, но в силу характера своего Женька никогда не терял бодрости духа, и начал соображать, как помочь бедному парнишке. "Для начала надо найти способ позажиматься, полапаться, а там видно будет", - решил он.
Скромно молчавший во время ужина попутчиков Евгений Константинович достал теперь свой ноутбук и, просматривая файлы, с приветливой отеческой улыбкой обратился к малому:
– Ну-с, молодой человек, отдохнули, позагорали, а теперь к трудам праведным? "Откуда у меня это? Кажется, импровизация по Чехову. Вот, блин, pince-nez {фр. пенсне} бы еще", – подумал начитанный Женька, любивший стандартные фразеологические обороты.
Но за него ответил с понимающей улыбкой Валериан Илларионович:
– А мы и не долго-то отдыхали, всего около двух недель, путевку в санаторий разделили пополам. Вообще-то планировали ехать втроем, но у жены возникли проблемы на работе, и свою путевку она переоформила, а нынче отъехала на воды.
"Он, что, лох или ребенок? Как будто не знает, чем увлекаются благоверные женушки на курортах – для того и смылась от тебя на воды, спихнув на тебя еще и сына, чтобы не был помехой", – не сказал ему, но подумал ему знающий Женька. – "Это на себе испытал мой трудяга, побаловавший немало красоток за одну смену по путевке, – липли, как на мед, поэтому к утру, бывало, даже спина побаливала от трудов тяжких. Как говорится, на безрачье и рыба может стать раком – в межсезонье молодежи не было, вот и пришлось ублажать чьих-то женушек".
Три года назад после службы в армии Женька попал в санаторий, чтобы подлечить язву, поэтому, считая себя опытным курортником, он поддержал беседу, и вскоре завязавшийся непринужденный разговор умело перевел к проблемам подрастающего поколения. Наркомания, токсикомания, алкоголизм и прочие нехорошие явления – против них у Женьки были свои рецепты. Будучи почти педагогом, Женька говорил с жаром и со знанием дела, т.к. он заочно учится в педагогическом университете на физкультурном факультете (спорт его призвание, а вычислительная техника – хобби и поприще, позволяющее не быть стесненным в средствах).
– Я предпочитаю экзистенциональный принцип в дидактике, – вещал Женька по-книжному ("Какая хуйня!" – говорил он своему сокурснику, вычитывая в опусах подобные сентенции), – живым материалом в интересной и доходчивой для молодежи форме следует прививать неприятие подобных явлений. Я подготовил серию таких статеек. В частности, о наркомании мог бы дать почитать молодому человеку прямо сейчас в ноутбуке.
– Да, да, конечно, если Вас не затруднит, – произнес Валериан Илларионович с вытянутым лицом от ученых малопонятных фраз умного, положительного во всех отношениях попутчика. Он не хотел, чтобы его сын стал наркоманом.
– Милости прошу, – с доброй, слегка ироничной улыбкой педагога обратился Женька к Владику, усаживая его за ноутбук. Открыл обещанную статейку и, взявшись за его талию, словно ласково ощупывая ее, пояснил, как нужно правильно сидеть, чтобы не портить осанку. Когда Женька показывал, каким образом перемещать текст на экране, его нога прислонилась к ноге ученика, но тот не только не отодвинул свою ногу, а, наоборот, как ему казалось, незаметно еще плотнее притиснул ее к ноге учителя. Владика возбуждало прикосновение и большой сильной руки, усаживавшей его за ноутбук, и волосатой ноги, да и горячее дыхание Женьки, и исходящий от него волшебный запах мужчины – сигарет и еще чего-то волнующего. Запаха как будто почти не было, но он дурманил; где-то, в подсознании чудилось, что это призывный запах самца. Однако ясно сформулировать это было невозможно, Владик ведь не знал про какие-то там феромоны, выделяемые самцом, чтобы привлечь и побудить к спариванию. Все в Женьке Владику нравится, волнует его, и так притягивает, что он задал вопрос по содержанию статьи, лишь бы только оставаться поближе к нему.
Чтобы пояснять, Женьке пришлось, придвинувшись к Владику, левой рукой указывать абзац на экране, а правой для удобства опереться за его спиной о полку, на которой они сидят. При этом, чуть навалившись на ученика корпусом, учитель своей правой рукой, по сути, крепко обнимает Владика. Ученик с трепетом ощущает мощное тело Женьки, но ему еще очень хочется хотя бы немножечко прикоснуться к банану учителя, который совсем близко рельефно выделяется на его правой ноге. И хитрый Владик сильнее отставил локоть левой руки, чтобы, проскальзывая им по его ноге, случайно коснуться банана.
Идя навстречу его пожеланиям, Женька услужливо подставляет банан под руку ученика, перекладывая левую на правую ногу и подправляя свой корпус. Словно молния пронзила Владика, когда его локоть уперся в мягкий горячий банан, ведь он впервые в жизни ощутил всем существом своим чужую плоть. Побледнев и глотая слюнки, осмелевший Владик при толчках вагона, словно ощупывая, проскальзывает локтем по банану, который, оживая, быстро растет и твердеет, превращаясь в толстую длинную дубинку, и вскоре рука ученика уже лежит на дубинке, облокачиваясь на нее, как на подлокотник кресла, и колышется на ней из-за покачиваний вагона. Чтобы поощрить ученика, учитель наклоняет его к себе своей правой рукой, которую не видит папа, вследствие чего рука Владика, лежащая на дубинке, прижимается к ней еще плотнее.
Владик ведь не виноват, что им тесно сидеть на одной полке у маленького столика, и руку деть некуда, поэтому она и опирается на ногу учителя, тем более что он не замечает там дубинку, и совсем незаметно, что своей рукой он колышет ее даже больше, чем это вызвано покачиваниями вагона. Кроме того, ученик не замечает, что учитель помогает ему, для чего как будто из-за толчков вагона движением бедер вперед-назад и вверх-вниз еще плотнее проскальзывает дубинкой по руке. Владик глотает слюнки, чувствуя, как под его голой рукой горячая дубинка иногда дергается, отчего в его промежности разливается такая сладость, что ему хочется продолжить эти ощущения, приближающие его к пику. Однако осторожный Женька, войдя с Владиком в контакт, вынужден закончить пояснения и, прикрыв дубинку сорочкой навыпуск, отодвинуться от него, чтобы не вызвать подозрение у папы.
Когда включили свет, заботливый Женька обнаружил, что он падает неудачно, а это вредно для зрения, поэтому предложил Валериану Илларионовичу поменяться местами и оставить только индивидуальное освещение у полок. Папа с удовольствием поменялся, т. к. не хотел, чтобы у сына портилось зрение (он, как огня, боялся компьютеров и не подозревал, что угол падения света Евгений Константинович регулировал просто поворотом экрана). Теперь папа сидел на месте Женьки, а Женька с Владиком – на папиной полке, и эвакуация папы на верхнюю полку была подготовлена.
Учитель, казалось бы, уже нашел взаимопонимание с учеником, но ему нужно, чтобы Владик не только захотел побаловаться с игрушкой, но и понял, какой более тесный контакт с ней можно было бы осуществить на освободившейся нижней полке, где не будет возможности его долго подготавливать и уговаривать.
При приближении к узловой станции, через которую следуют все поезда на юг и обратно, Женька собрался выйти подышать и покурить, а заодно предложил Владику сделать перерыв, чтобы, как и надлежит, он отдохнул от компьютера. Владику тоже захотелось проветриться, и папа разрешил, сам же решил остаться в купе (ноутбук все-таки вещь не дешевая). Валериан Илларионович попросил Евгения Константиновича присмотреть за сыном, не упуская его из вида, а то он однажды чуть было не отстал от поезда. Ну, почему же не присмотреть? Можно и присмотреть, и не упускать из вида – покладистый Женька охотно согласился.
Желающих выйти подышать оказалось много, и, хотя поезд опаздывал, они уже сгрудились у выхода в тамбуре. Опекая Владика, Женька стоял позади него, положив ему руку на плечо. И эта рука, и присутствие рядом опекуна волновали Владика, ему хотелось быть поближе к нему, да если бы еще незаметно чуть-чуть прислониться к выпуклости на его шортах.
Но при толчке вагона случайно что-то мягкое само ласково и очень нежно прикоснулось к попке Владика и, слегка проскользнув по ней, тут же отодвинулось. Владик почувствовал, как словно электрический ток прошел по всему его телу, он хотел еще более тесного прикосновения, поэтому не только не сделал попытки отодвинуться, а, наоборот, как бы невзначай, из-за толчка вагона придвинул попку навстречу ласковому предмету. В тамбуре ведь тесно, поэтому после нескольких прикосновений, все более продолжительных и плотных, незаметно поощряемых Владиком, его попка уже надежно опирается на этот быстро растущий и твердеющий предмет, который вскоре превращается в толстый длинный кол. По-видимому, из-за усилившейся болтанки вагона Женьке приходится удерживать Владика теперь двумя руками за талию, тесно притиснув его для устойчивости к опоре, которая сильно вжимается в его попу синхронно с покачиваниями вагона.
Не виноват же Владик, что из-за тесноты в тамбуре отстраниться нельзя, а, как святая простота, он мог и не замечать, что Женька все плотнее прижимает свой кол к попе, словно стремится вставить его вовнутрь, и мог не чувствовать, что он иногда дергается. Кроме того, учитель не замечает, что ученик не отклоняется от этих движений, и не замечает, как при качаниях вагона его попа сама, прижимаясь, норовит точнее направить и сильнее вдавить кол в чувствительное место как раз в середине расщелины между полушариями, чтобы он массировал там плотнее.
При подходе поезда к станции в тамбур вошел проводник и оттеснил пассажиров от площадки перед дверью, чтобы ее можно было открыть. Не без стараний Женьки они с Владиком оказались плотно притиснутыми друг к другу в самом конце тамбура, где их никто не замечает. При этом Владик подправил положение своего тела, чуть отставив попу так, чтобы утолщение в конце кола упиралось как раз в очко. А полностью завладевший учеником Женька, обвивая его руками вокруг талии, крепко прижимает к себе и, сильно напирая тазом, уже мощно массирует его попу своей торчащей пушкой, наверное, из-за толчков вагона нехорошими ритмичными движениями вперед-назад, словно трахает его в очко.
Вперед-назад, вперед-назад... – эти вдавливания вызывают сильное томление где-то внутри попы, и она помимо воли Владика жаждет, чтобы твердый предмет соединился с местом томления и перешел к массажу снаружи вовнутрь. Как досадно, что застежку делают только спереди; Владику так хотелось бы, чтобы на бриджах сзади было отверстие (т.к. плавочки можно легко сдвинуть), через которое в очко могло бы проникнуть то, что туда так стремится, ведь они плотно притиснуты друг к другу, и никто ничего бы не увидел. Но и через тонкую ткань ощущение настолько захватывающе сладкое, что стыд Владика куда-то отступил, теперь не до него, тем более что все происходит как будто не нарочно. Все его органы чувств отключились, кроме осязания вожделенного предмета; он упивается сладостью от ритмичных вдавливаний этого предмета в попу, из-за чего там стремительно нарастает сверлящий сладкий зуд. Владик судорожно глотает воздух, лицо его побледнело, а ушки покраснели; он даже не заметил, как остановился поезд, и вдруг, словно очнувшись, сообразил, что Женька, заправляя пушку вверх и легонько подталкивая его, увлекает к выходу.
На улицу Владик вышел опустошенным; ощущения были так некстати прерваны, из-за чего он не дошел до пика, оставалось еще чуть-чуть; и он почти везде ощущал дрожь, даже где-то под коленями. Женька же, как оказалось, был не какой-то педагог-зануда, а веселый беспечный рубаха-парень. Закуривая сигарету и белозубо улыбаясь, он, как ни в чем не бывало, непринужденно разговаривает с Владиком, который, уже начиная отходить от шока, спрашивает его:
– Евгений Константинович, а Вы покажете мне, как работать с ноутбуком?
– Обязательно, и не только, как работать с ноутбуком; я тебе, Владик, могу показать все, что ты захочешь. Вот когда папа ляжет спать на верхнюю полку, если захочешь, могу показать на экране и фотки. Ну, ты же, Владик, не маленький, понимаешь, какие фотки мы будем смотреть, – весело улыбаясь, добавил Женька с искорками в глазах. – А еще, Владик, могу дать посмотреть не только фотки, и не только посмотреть. Если ты, Владик, захочешь, чтобы было хорошо и тебе, и мне, я сделаю так, чтоб хорошо было нам обоим. Ты, Владик, хлопец уже взрослый, поэтому, думаю, хочешь, так же как и я, чтобы нам обоим было хорошо. Ты понимаешь, Владик, о чем я?
Женьке было ясно, что Владик это понимает. Но говорил для того, чтобы дать ему возможность, так сказать, сохранить свое лицо, святую простоту, как в купе или тамбуре, когда Владик сам напрашивался на контакт с соблазнительным органом, но как будто этого не знает. В благоприятных условиях Женька умел сделать так, что все получалось само собой и без лишних слов. Почти как в тамбуре, где они с Владиком установили полный контакт, и если бы там никого не было, и никто не мог бы туда войти, Женька уже поимел бы его в попу, и не один раз. Но теперь условия были неблагоприятные, и Женьке надо было успеть подготовить его до возвращения в вагон к папе, поэтому он против своих правил торопил события, почти напрямую пояснив Владику, чтo он от него хочет.
Владик действительно был уже не маленький, и о чем говорил Женька, он прекрасно понимал. И фото, и порнофильмы они с пацанами неоднократно просматривали у одноклассника, когда не было его родителей. На фото и в фильмах, которые этот одноклассник демонстрировал на экране, были, в основном, эпизоды, где мужики трахают баб во все дыры (главным действующим "лицом", конечно, всегда был член, поэтому его чаще всего и показывали крупным планом), но не было эпизодов однополой любви. Хотя Владик уже давно знал об этом, знал, как это называется и как обзывается, и знал отношение к этому окружающих, что это позор, несмываемое клеймо, одним словом, знал, что это – табу.
Случалось, ночью он долго не мог уснуть, испытывая волнение от понимания того, что он взрослеет, и от вожделения. При этом в его воображении часто являлся напряженный член взрослого, и ему хотелось посмотреть его не только на экране, но и вживую, и даже ощупать, и увидеть в действии, а, может быть, и..., но свои тайные фантазии он считал просто абстракцией, лично для него, Владика, практического значения не имеющей. Да и что тут такого? Видел же он, с какими горящими глазами пацаны похабно комментировали размеры членов на экране или способы их применения. И, наверное, многим хотелось бы увидеть напряженный член взрослого и подержаться за него, и подсмотреть втихаря процесс траханья, а, может быть, если бы никто не узнал, даже и пососать, как это делали милые дамы почти во всех эпизодах на экране. Хотя, конечно, все, как и сам Владик, скрывали это.
И вот теперь, когда они вышли из вагона подышать, Владик ощущал сладкое давление на попе и, кажется, даже чуть-чуть где-то внутри попы. Хотя физического контакта уже не было, но было ощущение твердого предмета, и проходило очень медленно, оставалось даже сейчас, когда он постепенно успокаивался во время разговора с Женькой. Такое он никогда раньше не испытывал. В купе он уже хотел Женьку, но не знал, чего хотел конкретно, т.е., конечно, знал, что хочет члена, но не знал, что с ним делать. Разве что посмотреть, ощупать, коснуться губами и язычком, ну, может быть, еще и подрочить или даже пососать. После тамбура Владик понимал, чего хочет Женька. Женька хочет его в попу. И, к его удивлению, Владик сам хочет того же, но не только, чтобы Женьке было хорошо, или ради лишь научного эксперимента, т. е. узнать, что это такое. Теперь у него было жгучее желание ощутить Женькин член внутри попы, быть им пронзенным, чтобы он помассировал там, где так сладко зудит, и погасил пожар, разбушевавшийся в тамбуре, а занявшийся еще в купе, и не угасший до сих пор. Вот если бы не это чертово табу. Но где-то в подсознании Владик надеялся на умного и опытного Женьку. Может быть, он найдет какую-нибудь палочку-выручалочку, чтобы отменить табу. И на вопрос Женьки: "Ты понимаешь, Владик, о чем я?", он неуверенно ответил:
– Не знаю, так, наверное, нельзя?
Женька чуть-чуть лукаво улыбнулся, понимая, что Владик ищет оправдание, вернее, чтобы кто-то за него нашел решение, как ему, Владику, остаться святым, но согрешить, чтобы осуществилось то, к чему они приближались в тамбуре, и чего он хочет всем существом своим.
– Конечно, ты, Владик, прав. Почти ничего нельзя: строго говоря, как учат святоши, сношение разрешается только с целью зачать ребеночка, а заниматься любовью просто так нельзя, тем более, нельзя мастурбировать. Но все нормальные трахаются, когда очень хочется (вот почитай, Владик, хотя бы классика Вольтера, как святоши занимаются однополой любовью в монастырях), а если припечет, то и дрочат (конечно, Владик, все хорошо в меру, хотя у каждого она своя), и никому об этом не сообщают, и остаются здоровыми. Все остальное, Владик, тоже нельзя. И все это остальное, я думаю, ты уже понял, Владик, нельзя только при одном условии. Если об этом узнают. А мы, Владик, как люди уже взрослые и потому разумные, естественно, афишировать это не будем. Мы, Владик, можем делать все, что нам очень хочется, но только добровольно, и чтобы никто ничего не знал, и чтобы нам обоим было хорошо. И будем мы, Владик, здоровыми и счастливыми, – Женька постарался сказать главное, хотя многого не успел пояснить.
Но, табу, кажется, было снято. И, действительно, что изменится, если попробовать один разик? Ведь знать же никто ничего не будет, а после выхода Владика из поезда все будет по-прежнему, как будто ничего и не было.
на воле
В купе Владик возвратился уже посвежевшим и продолжил чтение у ноутбука, а папа, уставший от хлопот с дорогой и разомлевший после сытного ужина, вскоре почел за благо отправиться ко сну и, довольный удачей с надежным попутчиком, взобрался на верхнюю полку почивать, отвернувшись лицом к стене. Имевший привычку бриться на ночь Евгений Константинович на откидной полочке около своего места открыл крышку бритвенного прибора с зеркальцем, чтобы можно было наблюдать за папой, находясь около Владика.
Когда Женька повернулся к Владику лицом, он уже снял с себя маску "попечителя богоугодных заведений" и снова стал самим собой – молодым, крепким парнем, но что-то в нем было новое. Горящие глаза, вытянувшееся, слегка побледневшее лицо, многообещающая полуулыбка выражали мучительное неудовлетворенное вожделение и нетерпение дать Владику то, что он, Владик, жаждет. Расстегнув сорочку, по-видимому, чтобы не было жарко, он подсел к ученику и мягко обнял его за талию левой рукой.
Владик как будто смотрел на экран, но давно уже был где-то в облаках. А когда перед ним распахнулись сексуально притягательный волосяной покров на груди с островками пятен вокруг сосков, накачанный живот с волшебной дорожкой вниз, переходящей в куст зарослей, он, остолбенел, кажется, и дышать перестал. Но, особенно, его внимание было приковано к ноге Женьки, точнее к очертанию на ней банана, который, распрямляясь, иногда дергаясь и приподнимая шорты, превращается в крупнокалиберное орудие, и владелец его не пытается это скрыть, ведь при расстегнутой сорочке не заправишь вверх.
А Женька так жаждал овладеть голеньким телом Владика, что он, еще теснее придвинувшись, просунул руку под его майку, нежно привлек к себе и, легонько касаясь губами ушка, отчего у ученика пробежали мурашки под кожей, шепотом предложил:
– Ну, что, Владичек, давай посмотрим фотки?
Владику очень хотелось продолжения, хотелось члена до потери сознания, но его одолевали сомнения. Одно дело раньше, когда, делая вид, что ничего не было, можно было в любое время увильнуть. Но совсем другая ситуация теперь, когда они наедине, и вряд ли можно будет уклониться, спасовать и убежать то ли от самого себя, то ли от настойчивого преследователя, которого он жаждал. Однако пока в действиях, хоть и призывных, и предложении посмотреть фотки ничего страшного не было, а было так заманчиво еще хотя бы немножечко продолжить сладостный процесс их сближения.
– Не знаю, может, не надо? – ответил Владик вопросом, имея в виду сближение, а не фотки, однако не отклонялся от Женьки, ему была так приятна близость мощного тела парня, который его обнимал, что хотелось, наоборот, теснее прижаться к нему, но было страшно чего-то.
Женька понимал Владика, видел его смятение и ясно сознавал, что он страстно хочет, но может струсить и спасовать, поэтому надо его успокоить, иначе все сорвется. А у Женьки такое томление, что ему уже трудно сдерживаться, и, чтобы Владика успокоить, он шепнул:
– Не бойся, Владик, у меня все под контролем (он имел в виду, конечно, папу, потому что купе он уже запер). А если тебе, Владик, не понравится, мы не будем продолжать. Ты согласен, Владичек? – правда, не уточнил, на что он спрашивал согласия ученика: на просмотр или сближение.
И когда Владик, покраснев, согласно кивнул, Женька вывел на экран фото, на которых были эпизоды с дядей и племянником, и на одном из фото юноша вынимал член из ширинки дяди. Чтобы добавить смелости и подать пример Владику, Женька свою правую руку положил на его колено и, постепенно перемещая ее к промежности, начал легонько там ощупывать. "Однако! Размер даже очень приличный, ягодка уже созрела – можно брать; обидно будет, если сладку ягодку сорву не я", – заметил он себе. Владик смотрел на экран, глотая слюнки, но ничего не видел, все его внимание было сосредоточено там, где ощупывал Женька. Ему было так приятно впервые ощущать прикосновение чужой руки к его члену, что он не отклонился, не отпрыгнул, как это делал всегда, когда кто-либо из пацанов, как будто дурачась, хотел или делал вид, что хотел его полапать. Наоборот, ему даже хотелось незаметно податься чуть-чуть навстречу руке, но последовать примеру Женьки и юноши на экране он стеснялся.
И лишь после того, как Женька положил его руку на свою ногу, Владик начал прикасаться к члену поверх едва не рвущихся от напряжения шорт, сначала несмело, а затем, восхищаясь габаритами и все плотнее обжимая его, ощупывал уже по всей длине и даже попытался чуть-чуть подвинуть на ноге. Когда же взял в руку толстенную чувствительную головку, член дернулся, приподнимая шорты вместе с рукой. Поощряя его действия, Женька, прерывисто дыша, шепнул ему, касаясь губами уха:
– Он рвется на волю, выпусти его, Владик, сам.
Горя неимоверным желанием освободить его, и уже взявшись за застежку на ширинке Женькиных шорт, Владик, чувствуя себя чуть ли не преступником, на всякий случай посмотрел в зеркальце, и увидел (или ему показалось?), что папа пошевелился. Мгновенно отрезвев, он отрешенно отодвинулся.
– Что-то не так? – встревожено спросил Женька.
– Он пошевелился! – прошептал Владик с расширенными от страха зрачками, указывая на верхнюю полку.
"Бля, я так завелся, что чуть было не потерял голову. Ну о какой ебле может идти речь в этом купе? – плод запретный, да еще в присутствии бати хлопца. Вот если бы это не целочка, тут отъебать – нефиг делать. Поставив его раком на полке, а сам стоя на полу, всаживал бы по самые яйца, одновременно контролируя ситуацию и без зеркальца. И ебал бы целую ночь, а в случае чего, толчком дал бы ему знать, он мгновенно нырнул бы под простынь и претворился спящим, а я, мигом натянув на жопу приспущенные шорты, делал бы вид, что упаковываю ноутбук. Ну что ж, придется ограничиться вафлями, чтоб не лопнули яйца, а остальное, видимо, пока отложим", – неунывающий Женька начинал что-то задумывать.
– Не бойся, Владик, я буду контролировать стоя, и все будет в порядке, – весело улыбнувшись ему, прошептал Женька и, теперь уже стоя, пролистал еще несколько фото, на которых голенькие дядя и юноша занимались любовью в разных интересных позах.
Рассматривая фотки, Владик больше внимания обращал на агрегат Женьки, оттопыривающий карман в шортах. Когда понятливый Женька уперся своим дышлом в плечо Владика, он не отклонился, а, наоборот, прижался к члену еще теснее, сладостно ощущая его, кажется, всеми клетками своего тела. Обнимая Владика левой рукой, Женька нежно погладил его губки, а Владик, взяв один из пальцев в рот, начал его облизывать и посасывать.
– Хочешь, Владюньчик, так? – проницательный Женька, наклонившись и еле сдерживая дрожь, спросил шепотом, лаская языком его ушко и показывая фото, где парень сосал дядин аппарат.
Побледнев и сглотнув слюнки, Владик утвердительно кивнул – ему так хотелось живого, голенького члена, что сдавило в груди, сладко пекло в попе, и он забыл про страхи и табу. А у Женьки саднящим зудом горело между ног, уже побаливали яйца, и он, нетерпеливо отступив, рывком приспустил шорты с плавками ниже яиц.
От неожиданности Владик чуть было не потерял сознание, когда ему показалось, что фаллос выскочил из шорт, как, наверное, томимый долгой неволей узник вырывается из заточения на свободу. По инерции тяжелый член чуть покачался вверх-вниз и, остановившись, призывно уставился прямо в лицо Владика. Наконец-то он увидел не на фото, а вживую предмет своей мечты в боевом положении, и от этого чуда природы у него захватило дух. На фоне великолепной черной растительности – сверху буйной, постепенно редеющей книзу и негустой на ногах – царственно предстал толстый и длинный красавец, с прямым стволом из двух долей и мощным каналом посередине, делающим его почти треугольным в поперечнике. По обеим сторонам утолщенного основания выпирали подтянутые к нему огромные яйца, а с противоположного конца к Владику устремилась массивная, чуть удлиненная головка с раздувающимися краями, которую, казалось, едва сдерживает туго натянутая уздечка. Из широкой дырочки, похожей на ротик, протянувшейся от выпуклой вершины до самой уздечки, истекала смазка.
Это творение природы манило к себе, и, когда Владик, уже не в силах отвести глаз, чуть приблизился к нему, он остолбенел, ощутив едва уловимый, притягательный и волнующий кровь знакомый запах, тот самый запах самца, который он каким-то чудом угадал еще раньше.
Увидев, что Владик, как загипнотизированный, застыл на месте, Женька легонько подтолкнул его голову, и он губами коснулся вершины, а языком попытался лизнуть смазку. Но член, как норовистый жеребец, дернулся и подпрыгнул выше головы Владика, а мокрая от смазки нижняя половина головки слегка намочила его губы и часть лица. Женька, горячо и прерывисто дыша, со смеющимися глазами пояснил ему в ухо:
– Его, Владюньчик, надо держать руками. А чтобы получился витаминетик, открой как можно шире ротик, спрячь зубки и работай губками и язычком, как делает минетик парень на этой фотке, и глотает витаминчики на следующей фотке.
Владик неуверенно взялся за ствол вблизи головки, касаясь большим пальцем уздечки, отчего член вздрогнул, пытаясь вырваться, но он тут же крепко ухватился за него двумя руками, чтобы удержать. Владику не верится, неужели это не сон? Он держит в руках живой, нетерпеливо подрагивающий здоровенный член мужчины, опоясанный, как канатами, мощными жилами. Да для того и стоит жить, чтоб хотя бы подержаться за него, и Владик теперь готов на все ради этого орудия любви.
Держать горячий член в руках, ощущать его нетерпение и силу так возбуждает, что ученику захотелось немедленно перейти ртом к практическому упражнению согласно наставлениям учителя, однако он в нерешительности замер перед головкой, которая была прямо перед глазами и казалась огромной. Умный Владик, чтобы измерить, попытался сомкнуть пальцы вокруг краев шляпки, но не получилось, следовательно, теоретически такой предмет в рот войти не может, решил он. Однако практичный Женька провел головкой по его губам, а когда он насколько возможно широко открыл рот, надавил. В полном противоречии с теорией головка проскользнула, задевши зубы, и во рту даже еще осталось свободное пространство. Массивную горячую головку хочется сосать вместе с таким классным членом, поэтому Владик, вытянув губы трубочкой, старательно продвинул его глубже, однако вместилась еще лишь небольшая часть ствола после уздечки.
Когда нетерпеливый Женька, держа его рукой за голову и помогая ему, начал легонько покачивать член, двигая его в рот и обратно, у Владика выступили слезы на глазах. Учитель, чтобы дать ему возможность освоиться с предметом обучения и оттянуть момент развязки, вынул из его рта игрушку и показал альтернативный вариант забавы с ней, как делал на очередных фото юноша. И прилежный ученик, подражая ему и дополняя виденным ранее в нехороших фильмах, со всех сторон облизал яйца, едва дотрагиваясь язычком, а затем, держа в руках твердый ствол и усиливая давление губами и языком, прошелся по всей его длине, начиная от толстенного основания. Дойдя до головки, казавшейся очень нежной, хотя и очень большой, он слизал капельку, выступившую из ее ротика, вставил в него свой язычок, пососал уздечку и начал языком обводить края шляпки, на которых от напряжения выступили бугорки. Распаляясь, Владик касался нежной головкой своих глаз, лба, щек, носа, а потом все напористее стал ласкать ее губами и языком, отчего член в его руках нетерпеливо вздрагивал.
Все это так завораживало и возбуждало, что независимо от Владика то, что сладко пекло у него в попе, почему-то пошло распространяться далее между ног. Не в силах более сдерживаться, он, широко открыв рот, нанизался им на головку и, чтобы не задохнуться от проникшего в рот толстого горячего предмета, усиленно начал дышать носом. Лаская языком уздечку, он стал, словно заглатывая и плотно обжимая губами, вводить головку ближе к горлу и выводить обратно, размеренно покачивая головой вперёд-назад, а, крепко взявшись за ствол двумя руками, начал дрочить член, двигая на нем шкуру синхронно с движениями рта и сильно надавливая.
"Какой хороший хлопчик! И какой способный ученик! Яйца скоро лопнут, залупа раздулась, словно хочет вылезти из орбиты, а хуй гудит и готов уже выплеснуть целое море малофьи", – рассыпаясь мысленно комплиментами ученику, Женька иногда, нагнувшись, облизывал, а теперь уже легонько покусывал ушко Владика, обдавая его своим горячим дыханием. Затем, чтобы помочь ему, он, обхватив его голову руками, начал размеренным помахиванием попы ебать его в рот, качая своим хуем вперед-назад и засаживая с каждым разом залупу всё глубже. Вперед-назад, вперед-назад... – из-за движений хуя во рту, плотного скольжения шкуры по стволу, производимого руками Владика, тесных прикосновений его губ и языка к залупе у Женьки стремительно нарастало возбуждение, отдаваясь саднящим зудом где-то в промежности...
Вперед-назад, вперед-назад... – и вдруг по телу Женьки пробежала дрожь, его ягодицы сжались, а в попе заполыхал, словно буром сверлящий приступ сладости, отчего хуй напрягся, готовый взорваться, и он резко вогнал его Владику по самое горло. У того из глаз полились слезы, и он хотел было освободиться, но Женька, прижимая его голову, сильно надавил залупой в рот, и тут же хуй в руках Владика резко дернулся, а из залупы в нёбо ударила струя плотной горячей жидкости.
– Быстрее глотай, и не дыши ртом, чтобы не поперхнуться! Аххх... шшш... – еле владея собой, приказал Владику в самое ухо Женька и ахнул, зашипел от сладостно пекущих сокращений где-то в попе и пронзительного наслаждения, вызванного выстрелом спермы из хуя.
Но ему пришлось рывком выдернуть бoльшую часть раздувшейся залупы изо рта, чтобы ученик мог делать глотательные движения, потому что из дергающегося хуя в рот все влетали и влетали одна за другой струи спермы. Бурное извержение семени пронизывало Женьку дикой, ни с чем не сравнимой сладостью, которая спазмами разливалась на всем гудящем пространстве от пекущего места в попе по стволу и до самой залупы.
Владик был потрясен, ощущая ртом и руками невероятную силу, исходящую от стреляющего залпами члена, и потоком во рту спермы, которая, как ему казалось, все не кончается. От этого потрясения, а еще из-за нервного напряжения, вызванного необычными впечатлениями и преодолением страха, очаг возбуждения между ног Владика еще более усилился и что-то там начало как будто стягиваться. Совершенно неожиданно для него в попе кольнула жгучая сладость, что-то там сжалось, и он, глотая чужую сперму, одновременно начал спускать свою, едва успев сунуть к себе в бриджи полотенце, которое Женька на всякий случай приготовил заранее. Вершина залупы во рту все же мешала глотать, да и он отвлекся ощущениями от собственного спуска, поэтому часть спермы вытекла из уголков его рта.
Слизав и сглотнув всю до капельки сперму, только теперь Владик почувствовал ее вкус; эта беловатая клейкая жидкость как будто напоминала вкус сырого желтка куриного яйца с чуть-чуть горьковато-солоноватым привкусом сыра. Приходя в себя после всего произошедшего, он ощущал блаженство обладания предметом своей мечты, несмотря на то, что язык его онемел, и от сильного напряжения сводило скулы. Однако хотя семяизвержение от орального оргазма и принесло некоторое облегчение, минут через пять в промежности снова что-то сладко начало зудеть, порождая желание вставить в очко член, который он держал в руках и, к удивлению Владика, оставался в напряженном состоянии. Хотелось поглотить его попой полностью и ощутить там скольжение ствола и горячей головки, чтобы на ней натягивалась и отпускалась уздечка, пока этот сладкий зуд не зальется потоком спермы.
У Женьки было такое самое желание, ему страстно хотелось загнать свой член в живую плоть до самого основания, долбить ее со всей силы и излить туда семя. "Вот теперь можно было бы всласть поебать его в попу, но нет никаких условий для личной жизни", – вздохнул он, не прекращая наблюдать за объектом на верхней полке, потому что ученик продолжал ласкать языком яйца и ствол его стоячего члена. Однако, заметив, что объект начал поворачиваться, Женька быстро привел свою одежду в порядок, заправив пушку вверх. Пригласив с собой Владика кивком головы и взяв сигареты и бритвенные принадлежности, он вышел перекурить.
Владик понял, что Женька держит все под контролем, а он, увлекшись и забыв обо всем на свете, совсем потерял голову, и теперь радовался, что у него такой благоразумный наставник. Ученик видел его добрую, искреннюю улыбку, ласковый взгляд, видел, с какой теплотой и без тени пренебрежения или насмешки он, легонько обнимая, подталкивает его к выходу, и Владик уже ничуть не стеснялся Женьки и проникся к нему доверием. Все было так естественно, никому он ничего плохого не сделал, и ему даже в голову не приходило, что какой-нибудь дурак может обозвать теперь его вафлистом или еще как-то похуже. Он шел с Женькой в тамбур, стараясь прикасаться к нему.
В тамбуре, где никого не было, Владик недвусмысленно прижался к Женьке, с вожделением ощупывая и лаская рукой его живот, точнее находящийся там поднятый кверху его еще не полностью расслабленный член, отчего тот, мощно вздрогнув, почти мгновенно возвратился в боевое положение.
– Ты хочешь, Владик? – с горящими глазами и понимающей улыбкой спросил наставник, лаская своей большой рукой попу ученика и надавливая пальцем в очко. "Попе так хочется палочку, что она вздрагивает даже от прикосновения пальцем, а мой дружок давно рвется туда, но придется потерпеть", – он мог бы попытаться выебать Владика и в туалете, но не хотел рисковать, да и получить такую сладкую конфетку хотелось бы в комфортных условиях. Тем более что опытный Женька знал, какая нужна предварительная подготовка для лишения невинности с минимальными потерями, особенно с учетом габаритов его орудия.
Когда в ответ на его вопрос Владик, зардевшись, утвердительно кивнул, Женька расстегнул верхние пуговицы сорочки, и на волосатом фоне перед взором восхищенного ученика во всей красе предстала верхняя половина члена. Ротик огромной головки, призывно обращенный в сторону Владика, так манил, что он незамедлительно поцеловал его, и, крепко обжимая ствол рукой, начал ласкать его ртом и сосать головку.
– Как видишь, Владик, я хочу не меньше (Владику подтвердил это дернувшийся в его рту и руке член), однако в купе это делать нельзя, – добавил Женька, мягко отстраняя его и застегивая пуговицы сорочки, услышав движение в соседнем отсеке.
– Жень, ты выйдешь из поезда – и все? А, может, можно что-нибудь придумать? – Владик, не заметив, как легко и просто перешел на "ты", догадывался, что умный наставник что-то затевает.
– Ну, я думаю, Владик, что мы с тобой решим этот вопрос. Обменяемся номерами мобильных телефонов, и когда я сниму номер в гостинице или что-нибудь в частном секторе, ты сможешь приезжать ко мне. "На палочку", – хотел добавить Женька, но с улыбкой воздержался: и так было ясно, для чего приезжать.
– А почему бы тебе не остановиться у нас? Мама на водах, папе с завтрашнего дня на работу, места у нас хватает... – сообразил Владик, и лицо его озарилось – ему так хотелось еще хоть немножечко побыть с Женькой, просто чтобы видеть его, да если бы еще хотя бы один разик...
– Это тоже вариант, но ты, Владик, инициативу не проявляй, пусть папа сам ее проявит, а мы с тобой ему в этом поможем.
Когда Женька после бритья возвратился в купе, папа спал уже на спине, а Владик поманил Женьку к себе. Однако строгий наставник знаком запретил ему шептаться и даже не угостил его еще раз на сон грядущий своими витаминчиками в ротик, дав лишь немножко потрогать член. Его распирало желание угостить, но он не хотел рисковать ради их же блага, ведь папа теперь не похрапывал, возможно, он не спал и мог все слышать. Выключив ночной свет около Владика, Женька лег на свою полку, когда уже светало, ведь летом ночи такие короткие, и, устав от хлопот земных, быстро уснул. А Владик, засыпая, ощущал во рту чуть пульсирующий толстый член, образ которого проплывал перед его глазами, то расплываясь, то приобретая более ясные очертания, и он уснул со счастливой улыбкой на устах.
Утром первым проснулся папа и, выходя из купе, разбудил спящего Владика, который вскоре начал что-то искать в пакетах, неосмотрительно нагнувшись в плавочках попой в сторону уже проснувшегося Женьки. "Бля-а! Стоит спустить после воздержания, как сперма начинает неудержимо переть, возможно, потому, что у меня такие большие яйца", – Женька пытался научно обосновать стояк своего дружка, который хищно вздрагивал от желания погрузиться полностью, теперь уже не куда-нибудь, а конкретно в представшую перед ним соблазнительную попку.
После того как все, мило улыбаясь, пожелали друг другу доброго утра, они, уже умытые и одетые, беседовали за утренним чаем как давние и добрые знакомые. Оказалось, что Евгению Константиновичу, поскольку командировка вышла срочная, не успели заказать место в гостинице, поэтому после работы ему придется решать вопрос с жильем, что, как известно, в Москве, да еще летом весьма проблематично. Вообще-то, покончив с делами, Женька уже вечером планировал выехать к себе, в Киев, но теперь решил, взяв на фирме положенный ему отпуск, задержаться здесь "по семейным обстоятельствам". Но уточнять такие детали Валериану Илларионовичу он, естественно, не стал. Валериан Илларионович сочувственно кивал головой, однако намека "не понял", он не хотел лишних хлопот, да и лишних расходов – а вдруг гостя придется угощать. Когда Владик уже собирался раскрыть рот, чтобы подсказать "тупому" папе мысль, Женька строгим взглядом приказал ему не высовываться.
Оставив неприятную для Валериана Илларионовича тему жилья, Евгений Константинович, поскольку попутчики скоро расстанутся, легко перевел разговор на то, что он мог бы переслать электронной почтой статейки, а также учебные и другие полезные программы. Тут уже к разговору активно подключился Владик, и выяснилось, что компьютер приобрели для него недавно, что линию для Интернета подвели, но модема еще нет и потому нет электронной почты. Кроме того, установленная операционная система недостаточно совершенна, и напрасно они экономили – монитор вреден для здоровья, его следует заменить современным, с плоским экраном, и объем памяти недостаточен, и нет еще чего-то и т.п.
Валериан Илларионович сокрушался, что устранять столько недостатков очень хлопотно, да и накладно (он всегда экономил, возможно, в силу характера своего). Утешая Валериана Илларионовича, Евгений Константинович заметил, что проблемы не очень велики, и вскользь добавил, что если бы этим занялся, например, он, то сам мог бы сделать все, связанное как с Интернетом и программным обеспечением, так и с оборудованием – практически бесплатно поменять неудачное и добавить недостающее.
Пока Евгений Константинович говорил утешительные слова, лицо Валериана Илларионовича отображало усиленную работу мысли, направляемую утешителем. И Валериан Илларионович после небольшой паузы, необходимой, наверное, чтобы не показать себя с дурной стороны, словно спохватившись, обратился к попутчику:
– Помилуйте, Евгений Константинович, да зачем же Вам затрачивать столько усилий и времени на поиски жилья, если Вы можете остановиться у нас? Вам будет удобно: места на всех хватит, да и метро рядом, мы с сыном будем только рады. Правда, Владик?
Владик готов был, наверное, с криком "ура!" броситься обнимать и папу, и всех в вагоне, однако под строгим взглядом учителя осекся, и только кивнул головой в знак согласия, но стеснительный Евгений Константинович наотрез отказывался принять приглашение, чтобы не причинять беспокойств хозяевам. И лишь после долгих уговоров Валериану Илларионовичу с трудом удалось "уломать" Евгения Константиновича, который наконец-таки согласился. Валериан Илларионович, радуясь тому, как ловко он заполучил ценного специалиста, по приезду даже отобрал не нужный ему на службе легкий саквояж с личными вещами, чтобы тот не вздумал улизнуть.
Женька успел решить все служебные вопросы на фирме, взять модем и договориться о комплектации для компьютера в счет взаимных поставок, а в конце рабочего дня, сделав необходимые покупки, пожаловал в гости.
Пока он принимал душ и брился, добрые хозяева накрыли на стол, но Женька без обиняков забраковал их пищу, основу которой составляли макароны с сосисками, причем в разгар лета не было никаких овощей. И тут же вынул из пакетов купленные им продукты, надел попавшийся под руки фартук, и почти не спрашивая, где что лежит, начал хозяйничать, как у себя дома, выставив из кухни отдыхать папу и взяв в подручные сына. Они быстро справились, совмещая готовку с обучением Владика нехитрым кулинарным премудростям, например, как пожарить, вынув из пакета подготовленные мясные изделия. К изумлению папы через полчаса на столе уже красовались аппетитно пахнущие отбивные, жареные с луком и помидорами баклажаны и перец, горки всяких овощей и фруктов, а также бутылка горилки с перцем и бутылка сухого вина, которые Женька всегда имел при себе.
После ужина радушные хозяева начали устраивать гостя на ночлег. В его распоряжении было два дивана на выбор, но Владик справедливо заметил, что в его комнате Евгению Константиновичу будет удобнее, т.к. он сможет отдыхать, когда захочет, ведь в зале в это время кто-нибудь может смотреть телевизор. Евгений Константинович, сказав безразличным тоном, что в принципе ему все равно, все же согласился с Владиком, который тут же постелил ему, разложив с одобрения папы диван, чтобы гостю было удобнее.
"Какой умненький хлопчик! Его попа так хочет палочку, что он сразу же устроил нам ложе любви. Но бедняге придется потерпеть до утра, хотя у меня яйца переполнены, а стояк такой, что целый день безуспешно борюсь с ним", – и в подтверждение этого, когда папа отлучился по своим делам, Женька уперся пушкой в зад трепещущего от желания Владика, крепко прижимая его к себе. Он запретил разочарованному Владику даже приближаться сегодня ночью к гостю и велел ему открыть балкон в их комнате, чтобы не было душно, а дверь в их комнату оставить приоткрытой на ночь, пояснив ему, что сделает так, чтобы она плотно не закрывалась. Утром Владик должен побудить папу установить какой-либо запор на их двери, для чего пожаловаться ему, что из-за сквозняка немного простудился, изображая насморк, и показал, как это делать.
Испытывая танталовы муки, Владик долго не мог уснуть; ему так хотелось потихоньку прилечь на диван к спящему Женьке, чтобы хоть немножечко подержаться за его член, но он боялся ослушаться своего наставника. Зато потом он оценил его мудрость, потому что папа входил перед сном, чтобы убедиться, что гость устроился хорошо, и рано утром, чтобы спросить, когда ожидать его с работы.
Гость же после зарядки на балконе разбудил Владика и, вручив ему все необходимое, включая тюбик смазки, без обиняков проинструктировал, как подготовить его попку, для чего сделать промывание и смазывание. Когда после утреннего туалета Женька, беседуя с завтракавшим Валерианом Илларионовичем, заваривал на кухне ароматный кофе, который он всегда брал в командировки, появился "простуженный" Владик со слезящимися глазами и сильным насморком. "Хорошо играет – моя школа", – мысленно похвалил его Женька. Обеспокоенный папа пояснил простуду сквозняком и велел сыну вызвать слесаря для установки какой-нибудь защелки на двери, но Евгений Константинович взялся сам решить эту проблему. Валериан Илларионович попросил Евгения Константиновича, если он может, побыть немного с Владиком и, в случае необходимости, вызвать врача. Ну, почему же не побыть? Конечно, Евгений Константинович побудет с Владиком и, потрогав для пущей важности его лоб, заверил Валериана Илларионовича, что вылечит больного сам: пару таблеток аспирина и витамины – и все пройдет. "Пару палочек для разминки утром и еще витаминетик в ротик или палочки в попу в зависимости от ее самочувствия – и будет здоров и счастлив", – мысленно прописал рецепт доктор. Довольный, что Владика оставляет в надежных руках, папа отправился на работу, а Женька, провожая его, закрыл дверь на защелку, чтобы ее нельзя было открыть ключом, наверное, опасаясь злоумышленников.
Возвратившись на кухню, Женька расстегнул сорочку и приблизился к Владику, глядя на него со своеобразной ласковой, сладострастной улыбкой и огнем в слегка прищуренных глазах, выражающих и нетерпеливое желание, и просьбу дать ему, и обещание с жаром отплатить за это. Глядя на Женьку, у Владика возникла ассоциация с выражением физиономии кобеля, у которого дергается член, он как будто с улыбкой прищуривает глаза, нетерпеливо повизгивает и заискивающе виляет хвостом перед сукой, чтобы она подставила ему и позволила заскочить на нее. И, как ни странно, Владика возбуждало такое выражение лица Женьки, усиливая желание наконец-то без помех осуществить то, к чему они стремятся. Но при виде его мощной фигуры, роскошного волосяного покрова и бугра в шортах, он растерялся, не веря, что все это принадлежит ему, и он может реализовать свои тайные, самые бурные фантазии.
Не обращая внимания на нерешительность ученика, наставник молча, с побледневшим от вожделения лицом прижал его к себе, а торчащая пушка Женьки уперлась в твердый член Владика. Томимые сладострастием, изнемогающие от мучительной сладости в возбуждённых членах, они, задыхаясь, стали жадно целоваться, одновременно сбрасывая друг с друга одежду. Обжигая Владика своим горячим дыханием, Женька покрывал поцелуями, облизывал его лицо, уши, шею, плечи, а руками, опускаясь все ниже и едва дотрагиваясь кончиками пальцев до нежной кожи, поглаживал его спину, талию и аппетитно округлую, чуть-чуть отставленную пленительную попку.
Тем временем Владик лицом и губами водил по красивому волосяному покрову на груди Женьки, целовал его сочные соски и облизывал темные пятна вокруг них, а руками обследовал его рельефные мышцы. Затем он, опускаясь все ниже, стал ласкать губами и языком кубики пресса на животе, дорожку от пупка вниз и, облизав огромные яйца, принялся сосать нетерпеливо вздрагивающий член учителя.
Но в планы Женьки не входило угощать сейчас Владика своими витаминчиками в ротик, поэтому он приподнял его, и они начали целоваться взасос. Стараниями ученика, который не в силах был оторвать руки от соблазнительной игрушки, члены партнеров оказались зажатыми кверху между их телами так, чтобы подправляемая им массивная, горячая залупа Женьки ласкала, словно целовала своим ротиком уздечку и залупу Владика, щедро смазывая их своим соком. Женька, поощряя инициативу ученика, сначала легонько проскальзывал вверх-вниз, а затем, все более напирая, ритмичными движениями своим хуем вскоре уже массировал, словно ебал член Владика. Ощущения были такие сладостные и от губ Женьки, и от его пальца, сначала легонько ласкавшего дырочку ученика, а затем уже проникшего внутрь и массировавшего там, а особенно от плотного трения их членов, что вскоре Владик начал подрагивать.
Почувствовав, что клиент созрел и прелюдию больше продолжать нельзя, Женька, мягко отстранившись, развернул его спиной к себе, поставив левую ногу на маленькую табуретку. В результате этого Владик оказался в объятиях Женькиных рук и ног, а орудие учителя прижалось к ложбинке между полушариями попы ученика, которого сильно возбуждало приятное ощущение толстой горячей дубинки. Пылающий от вожделения Владик, притягивая своими руками к себе руки учителя, направил его правую руку к своему члену, и она тот час же начала его ласкать. Одновременно Женька движением бедер массировал его попу своим членом, а затем приставил головку к темному входику. Вход в рай так манил, что бойцу не терпелось проникнуть вовнутрь сразу же и до упора, но, имея опыт лишения целок невинности, Женька мысленно старался умерить его пыл: "Не лезь поперед батька в пекло, вход туда сначала надо хорошенечко подготовить к приему такого большого дурака".
Когда очко почувствовало прикосновение толстой и нежной головки, трепетавший от желания Владик сам рад был бы впустить член Женьки, но его смущали размеры органа, который должен войти в него, он растерялся, и на его лице отразились сомнение и тревога. Как же так, почему раньше, даже когда в тамбуре Женька таранил его попу своей пушкой, Владику и в голову не могло прийти, что из-за такого пустяка, как габариты члена, у них может ничего не получиться? Ведь ему очень нравится, что у Женьки такой большой и красивый член; если честно, Владик от него без ума, и у него в попе просто огнем пылает, так хочется его вставить. Но откуда ему было знать, что может возникнуть такое препятствие? А, может быть, эта проблема как-то сама собою рассосется?
Понятливый учитель с горящими от страсти глазами, повернув к себе ученика и вручив ему в руки свой член, начал его успокаивать:
– Не так страшен черт, как его малюют. Головка хорошо сжимается (вот здесь ощупай края шляпки, Владик), и твердый только ствол, а толстый канал, что идет по центру внизу, совсем мягкий (вот пощупай, Владик), поэтому если член сжать, он проникает в отверстие, на первый взгляд, узкое. Но это, Владик, только на первый взгляд. Потому что это отверстие, или, как говорят в народе, очко, как и все в нашей жизни, понятие растяжимое – оно способно растягиваться, особенно в таком юном возрасте, как у тебя, Владик. В общем, одно растягивается, а другое сжимается, и все выходит хорошо, да и входит хорошо. Правда, Владик, при первом растяжении бывает больно, но только в самом начале, и, тут ничего не поделаешь, надо немножко потерпеть. Но ты, Владик, уже сделал так, чтобы боль была минимальною с помощью смазки, которую я тебе дал. Она обезболивает, заживляет трещинки и способствует хорошему растяжению и скольжению. Ты будешь слушаться меня, и я сделаю все осторожненько, чтобы ничего не повредить, а если будет больно, и ты не захочешь продолжения, мы прекратим. Ты согласен, Владюньчик?
Утвердительным кивком головы ученик дал согласие, полностью доверившись опытному учителю. Просто невозможно было не согласиться, держа в руках такую желанную вещь, выстраданную ночами (и даже сейчас еще не верится, что она твоя, и ты можешь делать с ней все, что захочешь), тем более что, выполняя предписания, надо было что-то сжимать, ощупывать, трогать, отчего предмет изучения иногда сильно вздрагивал.
От теории Женька перешел к практическому упражнению, поставив Владика в стойку прогнувшись, т.е. буквой "Г", с упором грудью о стол и положением ног значительно шире плеч. Как и положено, перед важным упражнением он сделал массаж, готовя к главному действию заветную дырочку, заранее хорошо смазанную Владиком согласно инструкции наставника, разминая ее теперь двумя, а затем и тремя пальцами, добавляя внутрь смазку и растягивая очко круговыми движениями пальцев. Разминка, которую довольно долго выполнял доброжелательный учитель, сначала не очень понравилась ученику, но он стойко перенес экзекуцию, после чего ему уже не терпелось заменить пальцы тем, для кого шли эти приготовления.
Обильно смазав весь член, Женька приставил оголенную головку к жаждущей принять гостя дырочке и начал ласкать ее, то чуть-чуть надавливая, то отпуская. Эти ласки нежной головки отозвались между ног Владика такой знобящей сладостью, что он сам готов был уже заскочить на член. Но наставник велел ученику еще больше отставить попу, руками шире развести половинки, расслабиться и задержать дыхание. И когда он плавно, но сильно надавил в приоткрывшуюся дырочку, неожиданно для Владика здоровенная залупа нахально, как будто по привычке, проскользнула вовнутрь довольно быстро, почти прыжком, словно не в гости, а к себе домой, и все тут было по теории – одно сжалось, а другое растянулось. Однако колечко сфинктера теперь оказалось натянутым на толстый и твердый, как камень, ствол члена около уздечки, и от резкой раздирающей боли оно инстинктивно сократилось, отчего стало еще больнее. Тут уже практика немного расходилась с теорией, и ученик, забыв наставления учителя и перемежая всхлипывания возгласами "Ой-ёй-ёй!", порывался соскочить с члена, однако удерживаемый за бедра сильными руками наставника, застыл неподвижно, слушая его успокоительные слова:
– Не бойся, Владичек, самое худшее уже позади, это нормально – вначале так и должно быть. Ты молодец, Владик, держишься храбро – даже не плачешь. Потерпи еще немножечко, дальше будет лучше. Но больнее оттого, что ты сильно зажался, надо расслабиться. Для этого, Владюньчик, отставишь попку, сильнее раздвинешь ягодки, и будешь тужиться, как бы выталкивая член из себя, но одновременно делая движение навстречу, насаживаясь на него.
"Бля-а, наконец-то распечатал! Но самые чувствительные места – залупу с уздечкой – сладко что-то сжимает у входа, и уже подступило так, что сейчас спущу без ебли, если не продвинусь хуем хотя бы на полсантиметра вперед", – подумал Женька. От сладостного сжатия он не раз спускал без ебли после введения члена в зад партнера, и затем через некоторое время уже ебал его, пользуясь спермой как естественной смазкой.
Отвлекая свой мозг, учитель переместил руки ученика к яйцам и жезлу, выпиравшему из попы, а пока Владик занимался своей любимой игрушкой, смочил пальцы смазкой из опавшего его члена и начал его разминать, слегка подрачивая. Волшебство наставника подействовало очень быстро – ученик отвлекся, боль его немного смягчилась, член ожил, а сам он, вдохновленный похвалой учителя и, желая продолжить необычные ощущения, принял нужную стойку, разведя, как учили, ягодицы. И Женька не заставил себя долго ждать. Поддерживая Владика руками за бедра и внимательно следя за его реакцией, он уверенно, но, чтобы не порвать сфинктер партнера и уздечку на своем члене, очень плавно, по миллиметру, продолжил погружение, и, когда ввел член наполовину, остановился, заметив на лице ученика гримасу боли.
– Отдохни немного, Владюньчик, подождем, пока привыкнешь.
Владику было очень больно, он чувствовал, как член ближе к основанию становится толще, и ему казалось, что залупа все время раздувается. Теперь уже не столько у входа, сколько где-то глубже сидела какая-то распирающая боль, однако когда погружение прекратилось, она как будто несколько притупилась.
"Бля-а! До чего же охуительно хую в попе пацана! Там так сладко его обволакивает, что ебли не получится, пока не солью избыток спермы – подпирает уже под горло. А чтобы хлопец привык, поебу пока в полхуя", – решил Женька, точнее за него решило напряжение, которое в предвкушении чего-то сладкого по гудящему члену подошло к непомерно раздувшейся головке. Через минуту-другую он продолжил, но теперь, медленно двигаясь в обратном направлении, а, дойдя почти до выхода, чуть быстрее задвинул член до прежнего места, возможно, немножко дальше, тонко чувствуя состояние партнера. Плавные движения хуя вперед-назад, как поршня, стали регулярными, и вот Женька уже ритмично, но медленно и на глубину в полхуя ебет Владика, навалившегося грудью на стол, ножки которого от толчков Женьки легонько поскрипывают: тик, чик, тик, чик, тик, чик...
А Владик чувствует, как постепенно боль где-то внутри, начиная от входа, притупляется и перерастает в приятное томление, наслаждение от которого усиливается движениями поршня и горячей залуы. Как будто что-то стягивающее и сладостно млеющее разливается в яйца и далее по стволу до самой головки члена и вовнутрь глубже по пути движения ебущего хуя, и даже, кажется, снаружи по всему, что примыкает к яйцам и входу. При чем тут боль? – она уже не острая, а монотонная, ну и черт с ней! Зато теперь Владика возбуждает сама мысль, что его ебет такой классный парень, о каком можно только мечтать. Он испытывает непередаваемое ощущение живого горячего хуя внутри себя, его плотное, как будто немного липкое скольжение по стенкам кишки, сладкое давление толстого ствола и распухшей залупы, особенно, где-то на глубине с палец. И его внимание сосредоточилось на все увеличивающемся наслаждении, которое доставляет Женькин хуй, он жаждет заполучить его полностью, чтобы он ебал сильнее, для чего ученик, выставив свою попу навстречу хую и слегка подмахивая, стремится погружать его все глубже и быстрее.
Чтобы еще больше усилить наслаждение, Владик хотел было приласкать рукой свой вздрагивающий, гудящий от напряжения член, однако строгий наставник рукоприкладство пресек. Во-первых, он хочет довести ученика до первого анального оргазма без рук, чтобы у него закрепилось желание получать от учителя такое удовольствие, и, во-вторых, он знает, что после спуска Владик сорвется с члена, и потом ищи ветра в поле, а ему хочется насладиться сладкой конфеткой и, если удастся, не один раз.
Тик, чик, тик, чик, тик, чик... – ебет ученика наставник и, время от времени наклоняясь и наваливаясь на него, ласкает его шею, плечи и спину губами и языком, а затем уже начинает легонько покусывать зубами. А когда Владика проняло, и он сам, томно постанывая, стал нанизываться на хуй, учитель не мог оставить без внимания рвение благодарного ученика и не упустил этот момент. Идя навстречу его пожеланиям, теперь он ебет Владика быстрее, удерживая его за бедра и постепенно задвигая поршень в горячий тоннель все глубже: тик - чик, тик - чик, тик - чик...
Так нестерпимо сладко ебать пацана в зад, что Женьке уже трудно сдерживать себя. Он дышит чаще и громче и, сосредоточив все свое внимание на ощущении обволакивающей сладости, приближающей его к пику, вгоняет свой здоровенный хуй уже почти до корня: тик - чик, тик - чик, тик - чик..., отчего вскоре, туго обжимаемый жаркой плотью хуй напрягся, словно перед решительным броском, а залупа раздулась, готовая взорваться. Внезапно ебарь, подрагивая от надвигающегося оргазма, откинул спину назад и резко взмахом попы рывком всадил окаменевший член до самого основания, с силой прижимая яйца к дырочке Владика. И тут же Женька почувствовал, как его хуй мощно рванулся, и из залупы, резко ударяясь в кишку, вылетела первая, самая сильная струя, после чего из дергающегося хуя повалили потоки спермы, словно горячая лава при извержении вулкана, изливаясь в тоннель и обжигая залупу и ствол.
– Аххх... шшш... – в исступлении издает звуки Женька, чтобы дико не заорать, испытывая невероятное наслаждение от извержения залпов спермы из дергающегося раз за разом хуя.
А Владик, замерев, с восторгом почувствовал, как тело Женьки затряслось в оргазме, его член забился в кишке, словно птица, попавшая в сеть, и, дергаясь, довольно долго изрыгал сперму. Дергание члена, плотно заполнившего всю отведенную ему полость, так сладостно возбуждало, что Владик жаждал, чтобы продолжились как ощущение члена внутри, так и осязание Женькиных яиц и даже ног снаружи, и он боялся, что эти ощущения прекратятся.
Но Женька не боялся. Отстрелявшись избыточной спермой, он вскоре приподнял ученика в стойку стоя, крепко вжимаясь в его зад своим хуем, и начал мягко целовать, облизывать горячими губами его уши, шею и другие эрогенные зоны, словно с благодарностью за блаженство облегчения от страданий. Впрочем, распаленный Владик теперь весь превратился в эрогенную зону. Особенно сладостно чувствовать толстый хуй, который не напряжен до предела, как во время извержения, но остается твердым, и чтобы приласкать его, он, пропустив руку за свою попу, ощупывает его основание, сжимает и разжимает его ягодицами и легонько проскальзывает по нему тоннелем. Минут через пять, может быть, чуть-чуть больше польщенный таким вниманием член, вздрогнув, полностью возвращается в боевую стойку, и Женька слегка поебывает Владика в позиции стоя.
Огнем пылающий ученик наклоняется, опираясь грудью и руками о стол, чтобы сильнее подставить зад хую, и учитель снова ебет, качая своей попой и удерживая партнера за бедра: тик - чик, тик - чик, тик - чик..., отчего у Владика быстро нарастает сладкая истома, не утихшая от предыдущих стараний Женьки. Все его внимание сосредоточилось уже там, где массируют раздувшиеся залупа и ствол, и он, подмахивая встречными движениями, еще сильнее вгоняет вожделенный хуй в зад. "Бля-а, так сладко его ебать, что опять подперло уже до края", – и Женьке приходится теперь отвлекать свой мозг, чтобы, не прерываясь, оттянуть развязку и продлить наслаждение ученику. Но неожиданно нанизанный на хуй ученик, напрягшись, встал и замер.
– Что случилось, Владюньчик? Что-то не так? – спрашивает немного удивленный Женька, обнимая его и нежно целуя в шейку и плечи.
– Я боюсь.
– Чего ты боишься? Я запер дверь на защелку, и никто не войдет.
– Я знаю, дело не в этом.
– ??
– Дальше продолжать как-то страшно – было так хорошо, что у меня все стянуло, как будто онемело.
– Что – все?
– Ну, все – особенно яички, все, что идет к ним и дырочке, даже вот здесь между ног, почти до колен, – и он, взяв руку Женьки, провел ею у себя между ног.
Женька все потрогал, а, ощупывая яйца, взялся и за член, который напрягся, готовый взорваться. И умный наставник все понял – ученик на грани анального оргазма, но боится в первый раз перейти эту грань. "Эх, молодежь пошла! Наверное, мне, старичку, придется потрудиться получше", – разгоряченный Женька натягивает его попу на свой кол еще плотнее к яйцам и движением бедер покачивает в ней толстым основанием члена. Жадно целуя в губы повернувшего к нему свое лицо сладкого ученика, он объявил результаты экспертной оценки:
– У тебя все хорошо, Владюньчик, ничего не бойся, сейчас будет еще лучше.
Пригнув его к столу в прежнюю позу и обхватив руками за бедра, Женька без предисловий заработал тазом: тик - чик, тик - чик, тик - чик..., он скользит своим хуем в горячем тоннеле, подбирая нужный угол наклона, чтобы раздувшаяся залупа массировала чувствительные места. Заметив, что ученик снова начал подмахивать и отставлять попу навстречу хую, наставник, все ускоряясь и увеличивая амплитуду, мощно вгоняет его на всю длину по самые яйца: тик - чик, тик - чик, тик - чик... Ебет Женька профессионально, подобрав такой режим движений, чтобы максимально воздействовать на ученика, чувствуя его отдачу. При этом корпус учителя остается почти неподвижным, он размашисто работает попой. Сначала отставляя попу и замедляясь, выдвигает хуй почти до самого отверстия, затем уже быстрее движением попы вперед з асаживает хуй полностью и слегка покачивает его толстенным основанием, словно пытаясь вогнать вовнутрь и яйца.
Результаты не заставили себя долго ждать. Из члена Владика стекают капельки смазки, и вскоре то, что млело и так его напугало, превратилось в сплошную зону наслаждения, его ягодицы сжались, а попа подалась чуть вперед, словно убегая от приносящего сладость хуя. Но от хуя убежать невозможно, потому что пылающий от вожделения и чувствующий приближение финала у обоих Женька, не в силах больше сдерживаться, догоняя зад, вгоняет в него свой кол еще мощнее: тик - чик, тик - чик, тик - чик...
– Ай, ын, эм, – стонет от подступающего оргазма Владик, крепко уцепившись за края стола. Тик - чик - тик - чик - тик - чик... – старательный Женька, ухватившись руками за бедра партнера, нанизывает его на свой кол и встречным движением вдалбливает этот кол взмахами таза. Владик уже ничего не видит и не слышит, он ощущает только все усиливающуюся, словно буром сверлящую сладость там, где ебет набухающий Женькин хуй. И вдруг по нему пробегает дрожь, его тело напрягается до предела, ягодицы еще плотнее обхватывают кольцом толстый ствол, а все внутри вокруг ебущего хуя загорается сладостным огнем и сжимается, словно жует его, и член Владика, дергаясь на 90 градусов, стреляет спермой по столу и своему животу.
– Ааййй...ыыннн...-ээммм... – не то заорал, не то застонал бедный пацан, всхлипывая и содрогаясь от первого в жизни настоящего анального оргазма, и, потрясенный бурей пронесшимся приступом сладости, еле держась на ногах, почти повис на хую Женьки, который поддерживает его руками.
– Аххх...-шшш... – одновременно вторит ему Женька своим шипением, с неимоверным наслаждением заливая пожар потоками спермы в зад Владика из дергающегося шланга, который прорвало, когда все внутри ученика сжалось и начало жевать и без того раздувшиеся ствол и залупу. Мощные вздрагивания хуя с выбросами из него, ощущаемые учеником внутри себя, еще более усиливают его оргазм...
Вскоре Женька приводит Владика в чувство, потихоньку распрямляя его и нежно прикасаясь к нему губами. "Хорошего понемножку. Две палки в попу для него на первый раз достаточно. И почему я должен кому-то преподносить на блюдечке такой сладкий подарочек, подготовив тяжкими трудами его к употреблению? Нетушки, пока не разъебу капитально, не отдам", – решил отрезвляющийся от эйфории сладострастия Женька...
– Жень, а сколько раз подряд ты можешь спустить, не вынимая? – слышит через некоторое время Женька и, наклонившись к лицу Владика, видит его лучистые глаза и счастливую улыбку.
– Теоретик, блин! А хули нам, Владюха, не испытать с тобой это на практике? Давай попробуем еще одну палочку? – широко улыбаясь со смеющимися глазами, предлагает Женька.
– Не, ну я серьезно, сколько?
– Пока не заебу в доску или пока не заполню весь резервуар. Вон из тебя, например, уже хлюпает, – и Женька начинает надавливать в его попе еще полностью не опавшим членом.
Опасаясь, что Женька может начать испытание теории на практике, Владик с чмокающим звуком разъединяется и сияет, как солнышко: щечки его порозовели, глаза светятся, а с губ не сходит счастливая улыбка. Уже не скрываясь, он с восхищением разглядывает огромный, припухший член Женьки, который, обвисая, покачивается, когда они выходят из кухни.
– Не болит? – спрашивает Женька, легонько поглаживая его попку, из которой на ноги просачивается закачанная туда сперма.
– Не-а, почти не больно, – немножко приврал Владик. Он ощущает ноющую боль, но она ничто в сравнении с полученным познанием и наслаждением.
– Тебе понравилось? – Женька и так видит, что он осчастливил малого.
– Теперь и умереть не страшно, – Владик нисколечко не смущается Женьки, самого лучшего парня на свете, который только что выебал его в зад или, как говорят пацаны, в жопу, да еще два раза подряд. Он ничуть об этом не жалеет, наоборот, он благодарен ебарю за первый в его жизни полученный опыт секса, и теперь его еще больше притягивает к Женьке.
Учитель, пока ученик плескался после него в ванной, уже приготовил завтрак и выставил на стол бутылку сухого вина. Вошел Владик с сияющим лицом, как очаровательный фей, прислонился к гостю и, разглядывая внушительные выпуклости в его плавках, спросил:
– Женечка, а можно мне чуть-чуть потрогать?
– "Мозьзьна", тебе все "мозьзьна", Владюхачка, только давай договоримся – мухи отдельно, а котлеты отдельно.
– ?
– Во время еды не трахаться, а во время траханья не есть. А то, Владюха, я тебя и заебу, и заморю голодом, вон видишь, твой любимец уже волнуется, – показывая смеющимися глазами на свой банан в плавках, отвечает Женька, улыбаясь и нежно целуя его в щечку.
Они с аппетитом набросились на завтрак, во время которого учитель, наливая понемногу вина и хитро улыбаясь, объявляет тосты за ученика, обретенные им познания и их дальнейшее закрепление. Убирая со стола после завтрака, Владик непрерывно что-то напевает, а когда позвонил папа справиться о его здоровье, он радостно сообщил, что Евгений Константинович полечил его уже два раза, и теперь ему легче. "Немного переигрывает, блин", – подумал Женька с улыбкой, но не решился гасить его сияние. Он составил длинный список покупок, включая лекарства для отвода папиных глаз, защелку для двери в их комнате и кучу продуктов, а, приготовив Владику деньги, стал у открытого окна на кухне покурить.
Но Владик не спешит отправляться за покупками. Он стал рядом с Женькой, вдыхая всей грудью свежий утренний воздух и любуясь буйной зеленью деревьев внизу, сквозь листву которых на асфальт, словно прожекторы, пробиваются яркие лучи солнца. И этот блеск летнего солнца, и лазурное бездонно-далекое утреннее небо, и марево надежд предстоящих радостей жизни, особенно, в присутствии рядом того, от кого не хочется отойти даже на минутку, наполняют его чувством нестерпимого счастья юности и пьянят, кажется, и без вина. От всего этого, разом нахлынувшего, с трудом удается подавить вырывающиеся из груди какие-то невероятные звуки, скорее даже радостные вопли, чтобы не закричать, не заулюлюкать и не запрыгать в диком танце подобно дикарям, а, возможно, и нашим далеким предкам.
"Скажите, пожалуйста, как мало надо человеку для счастья! Стоит только хорошенечко его выебать – и он уже счастлив. У меня в яйцах накопилось столько добра, что уже хочется еще разочек осчастливить, прям щас, но придется, наверное, ограничиться витаминетиком в ротик", – философствует изголодавшийся по сексу Женька, который, затягиваясь сигаретным дымом, стоит вполоборота к Владику, опираясь локтем о подоконник, и любуется лучистой улыбкой, не сходящей с его симпатичной мордашки. – "Блин! Что это со мной? – Неужели влюбился, как дурак, или старею на фиг?" – недоумевает он, почему его грудь распирает чувство неизъяснимой тяги к этому пацану, а в плавках набухает от желания его тискать, зажимать, обладать его телом.
Увидев внизу резво играющих друг с другом щенков и со смехом указывая на них, Владик "случайно" касается своей попкой в трусиках-плавках бугра на плавках Женьки. Наверное, чтобы лучше рассмотреть возню щенят, тому приходится стать позади Владика, чуть-чуть прислоняясь к нему. Спина, талия, ноги Владика ощущают его прикосновения, но особенно попе приятно чувствовать, как на нее легонько и ласково опирается большой мягкий член. Теперь они не в тамбуре, и покачивания вагона нет, но все равно, проскальзывая по члену, попа прижимается к нему сильнее. Женька, зная, насколько развита тактильная чувствительность у Владика, особенно в зоне его попы, продолжает игру, которая так нравится партнеру. Обхватив его вокруг пояса одной рукой, другую руку Женька запускает в его плавочки, ласкает там быстро встающий член и, наклонив голову, нежно водит губами и языком по его ушку; одновременно он сильнее прижимается к нему, а ритмичным покачиванием таза все плотнее вдавливает в попу распрямляющийся и твердеющий член.
Возникший внутри попы очаг томления жаждет непосредственного контакта с членом, и она встречными движениями пытается направить очко к головке. Тогда Женька вынимает еще полностью не распрямившийся, но уже очень длинный шланг и вкладывает его под резинку в плавочки Владика, как раз в ложбинку между полушариями его попки. Она нетерпеливо вздрагивает от приятного прикосновения толстого горячего члена и ласкает его сжиманием половинок, вследствие чего тот еще быстрее оживает, становясь твердым, и, сдвигая плавочки с попы, начинает настойчиво искать вход, чтобы проникнуть вовнутрь. Попа хочет этого проникновения, и потому она с готовностью стремится подставить свою дырочку толстой горячей залупе, отчего Владик начинает трепетать.
Подрагивая от нетерпения удовлетворить желание дырочки вобрать в себя стремящийся проникнуть в нее орган, сильно возбужденный Женька прекращает игру. Он молча застилает большой кухонный стол пледом, принесенным папой еще рано утром, чтоб укутать "простуженного" Владика, и, сняв с себя и пока недоумевающего ученика плавки, кладет его спиной на стол, забрасывая его ноги себе на плечи. Его зад приподнимается, и темнеющий входик оказывается теперь как раз напротив хищно нацелившегося в него и готового к действию члена. После смазывания его Женька пошире разводит в стороны ноги Владика, и еще не затянувшаяся, недавно разъебанная дырочка приоткрывается перед рвущимся в бой хуем.
Женька приставляет залупу к дырочке и, плавно нажимая, вводит член почти до конца, но когда ученик начинает морщиться от боли, наставник приостанавливается, давая возможность ему привыкнуть. Наклонившись, он засасывает член Владика до самых яиц, а когда тот начинает сладостно стонать, выпускает подрагивающий член изо рта и легонько поебывает, постепенно наращивая амплитуду движений. И вот он заработал бедрами, двигая поршень вперед-назад уже на всю длину в горячем тоннеле. Стоя на полу, Женька ебет в зад лежащего на столе Владика, ритмично качая своей попой, а в такт с его толчками колышутся на его плечах ноги Владика и поскрипывают ножки стола: тик - чик, тик - чик, тик - чик...
До чего же сладко ебать его в узкую норку! Он ебет не быстро, и его хуй плавно скользит в жаркой плоти, которая, туго обжимая залупу и весь ствол, приносит ни с чем не сравнимое наслаждение. Чтобы усилить его, Женька задвигает хуй полностью, плотно прижимая яйца к ягодицам партнера около самой дырочки. Тик - чик, тик - чик, тик - чик... – ебет Женька, поглощенный ощущением нарастающей неги сладострастия, которая, волнами распространяется от залупы по стволу куда то аж внутрь попы.
Неожиданно он замечает, что Владика уже "достало" – приоткрыв рот и прерывисто дыша, он легонько постанывает и умудряется даже чуть-чуть подмахивать, упираясь ногами в Женькины плечи, чтобы хуй еще сильнее погружался в распахнутый зад. Такое желание Владика не остается безответным – Женька ебет все быстрее, всаживая в зад свой кол и массируя предельно напрягшимся стволом и раздувшейся залупой его простату: тик - чик, тик - чик, тик - чик... От этого из члена Владика выступают капельки, и все внутри него сжимается, словно препятствуя проникновению в него толстого хуя. Чик-чик, чик-чик, чик-чик... – ебущий хуй еще быстрее и резче врывается в зад, принося ученику все больше наслаждения. Вскоре что-то так сладко пронзило все в промежности Владика, что он судорожно задергался на хую Женьки, как рыба на крючке, и громко замычал, заныл, стреляя себе на живот. Чик-чик, чик-чик, чик-чик... – Женька делает все более мощные толчки, плотно вжимаясь в открытый для ебли зад, в котором его хуй еще теснее охватывает конвульсивно содрогающаяся жаркая норка. От подступившего между ног приступа нестерпимой сладости Женька резко, до самого основания засаживает хуй, и он дергается, извергая раз за разом из залупы в зад Владика струи горячей спермы. Это такой кайф, что Женька ахает и шипит...
Потрясенный сладким оргазмом, Владик, кажется, сам не ожидал такого поворота дела, он ведь просто хотел постоять около Женьки, ну, может, немножечко потереться об его член. "Бля-а! Доигрались, называется. Три палки для первого раза многовато, но его попа так просилась на хуй, что я не утерпел", – оправдывается перед собой Женька. Он наклоняется к Владику, нежно целует его и, легонько покачивая своим шлангом в его попе, спрашивает со смеющимися глазами:
– Ну, что, Владюха, хочешь еще палочку, или, может, все-таки сегодня отправишься за покупками?
– Не, пока хватит. Лучше пойду за покупками, – Владику нравится ощущать в себе ослабевающий шланг, но последние толчки его были болезненными, и Владик терпел, чтобы дать возможность Женьке кончить. Хотя после выхода шланга из попы боли почти нет, на ощупь Владику кажется, что там образовалась огромная незакрывающаяся дыра, и он старается ходить осторожно, шире расставляя ноги, вспомнив, что не зря, наверное, говорят "как поебаный".
– Не забывай, Владюха, смазывать волшебной смазкой, и через два-три дня каникул для попки все будет в норме, она возвратится до первозданного состояния целки, ну, почти, – пообещал благожелательный Женька.
Пока Владик, получивший подробные инструкции, ходил в аптеку, по магазинам и на рынок, Женька занимался с компьютером по усовершенствованию программного обеспечения и подключению Интернета. По возвращении Владика все основное уже было сделано, и Женька, быстро установив задвижку на двери их комнаты, взял его в подручные и отправился колдовать на кухню. Когда был приготовлен украинский борщ, а жаркое готовилось в духовке и Владику оставалось лишь ее выключить, Женька поехал на фирму менять оборудование к компьютеру.
За обедом, совмещенным с ужином, щедрые хозяева угощали гостя, вернувшегося с работы, приготовленными им с Владиком яствами, после чего Евгений Константинович довольно быстро заменил оборудование к компьютеру, и Валериан Илларионович с Владиком уже могли оценить достоинства плоского экрана и возможности Интернета. Правда, Евгению Константиновичу еще надо будет установить ряд полезных программ, что-то наладить и, главное, научить Владика всем этим пользоваться, что требует довольно много времени. Однако к радости Владика и Валериана Илларионовича командировка Евгения Константиновича затягивается, поэтому он надеется, что успеет все сделать.
А чтобы успеть научиться многому пока с ним учитель, старательный ученик каждый день с раннего утра выполняет его задания на компьютере. Когда учитель, закончив делать зарядку на балконе, начнет принимать душ, Владику под каким-нибудь предлогом срочно понадобится зайти в ванную, чтобы хоть одним глазиком посмотреть на голого Женьку, мощное тело которого ему хочется разглядывать все время, и он никак не может насмотреться.
Вчера, например, он зашел спросить, какого сорта кофе заваривать, и добрый Женька тут же угостил его в ротик своими вкусными витаминчиками. Теперь ученик, пока его попа на каникулах и ее замещает ротик, научился делать витаминетик умело, потому что у Женьки сперма не иссякает, а, наоборот, ее все больше, и Владик с удовольствием глотает витаминчики. Но чтобы учитель догадался, что в попе ученика уже пылает сладостным огнем от желания возобновить острые ощущения, хитрый Владик, подготовившийся к этому на всякий случай, решается все же не идти к нему.
Догадливый учитель, приняв душ, сам подходит к нему голенький и, чтобы проверить правильность выполнения задания, садится вместо него в компьютерное кресло, но Владик тут же прижимается к Женьке, берет в руки его член, и они жадно целуются взасос. Учитель водит губами по телу ученика а, сняв с него плавочки и наклоняясь все ниже, облизывает его подрагивающий член и головку, на которой такая нежная кожица, что страшно плотно дотрагиваться, чтобы не содрать ее шершавым языком. Затем он осторожно засасывает член ученика и ебет его своим ртом, а когда Владик начинает томно стонать, Женька опускает его на колени, и ученик ласкает яйца учителя, легонько дотрагиваясь губами и языком, а затем, взяв в руки стоящий, как пушка, член учителя, облизывает ствол и сосет головку. Вскоре Женька возбуждается до такой степени, что ему не терпится прекратить каникулы для попы Владика и засадить в нее свой член по самые яйца.
– Ну что, Владюньчик, хочется на ручки? – с улыбкой, горящими глазами и раздувающимися от возбуждения ноздрями угадывает его желание учитель, – поколыхать тебя немножечко?
Зардевшись и глотая слюнки, ученик согласно кивает, и учитель берет его на свои колени спиной к себе так, что его разведенные ноги опираются о подлокотники кресла. Затем он, смазав член, опускает ученика, приставляя рукой залупу к его дырочке, и когда залупа проходит сфинктер, зад очень медленно и плавненько, с остановками все глубже погружается на хуй. Ученик морщится от боли, но скоро уже сидит, привыкая и чувствуя прикосновение огромных Женькиных яиц к своему входу. "Бля-а! Попа так жадно всасывает мой хуй, что он как будто в невесомости, но горячо и сладко обжимает его, отчего он все время вздрагивает", – и Женька, чтобы немного остыть и дать возможность ученику привыкнуть, пару минут сидит неподвижно, а затем начинает медленно его качать.
Обхватив ученика двумя руками вокруг живота, опуская его вниз и одновременно делая взмах попы вверх, учитель насаживает его на свой кол, а затем, приподнимая Владика руками вверх и отставляя свою попу вниз, выскальзывает хуем из него почти до самой дырочки. Такими синхронными движениями с покачиванием в кресле своего таза вверх-вниз, вверх-вниз... учитель ебет ученика в зад, отчего у обоих нарастает томительное ощущение. Учителю так нравится погружаться в его податливую жаркую плоть, что он, чтобы не кончить быстро, приостанавливается, растянув дырочку на толстом основании хуя, ласкает губами шею, плечи и спину ученика, а затем ебет с новой силой еще более мощными толчками вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз...
После очередной серии толчков его движения становятся все более размашистыми, и он еще быстрее долбит Владика в зад. Поскольку хуй, пронизывающий тоннель уже сильно напрягся в преддверии разрядки, а Владик стонет и подрагивает от возбуждения, Женька еще резче руками нанизывает его на хуй, а мощными встречными взмахами бедер всаживает свой кол в зад. Ученик помогает ему, подмахивая в такт с его движениями, и вскоре в предвкушении оргазма он начинает сжимать и разжимать ягодицы и сфинктер и издавать стонущие звуки.
И вдруг, упираясь ногами о кресло, Владик приподнимается, словно стремясь увести зад от хуя, но тот, догоняя, еще яростнее врывается в горячий тоннель, и ученик, истошно замычав, стреляет фонтанами спермы, безвольно отставляя попу. А этого только и надо было долбящему хую: теперь он ебет, погружаясь в зад с корнем, даже сдвигая с него яйца. Где-то у Женьки в попе проскакивает такая сладостная жгучая искра, запускающая процесс семяизвержения, что он, не владея собой, резко насаживает ученика на свой окаменевший кол. И тут же по дергающемуся стволу, плотно обжатому горячим естеством, хлынула сперма, которая начала выстреливаться из залупы в зад ученика залпами, вызывая бурный оргазм, отчего Женька громко ахает и шипит...
Скоро Владик узнает, что утром он получил дежурную палочку, без которой Женьке трудно начать день, узнает также, что должен получать еще и дежурную палочку вечером, чтобы им было сладенько спать в обнимку. Впрочем, тесные объятия не обходятся без приключений и ночью: если первым возбуждается Женька, он переворачивает Владика на животик, а если инициативу проявляет Владик, Женька переворачивает его на спинку...
и ночь
Учитель помог ученику устранить пробелы общей компьютерной подготовки и перешел уже к освоению им новых нехитрых премудростей и более серьезных программ. Валериан Илларионович удивляется как успехам сына и таланту педагога, так и тому, что теперь у них порядок морской и образцово налажено питание, причем со всем этим уже легко справляется Владик. Поскольку Женька в отпуске, он позволяет себе уделить достаточно времени и своим любимым занятиям – посещению спорткомплекса и плавательного бассейна, а также культурной программе, включая концерты, художественные выставки и т.п. К радости Владика на такие мероприятия Женька частенько берет с собой и его.
Ну, и, конечно, любовники регулярно занимаются другим, сладким. Уже поздно, и после концерта и обычной подготовки ко сну Женька в преддверии вечерней дежурной палочки лежит у себя на диване в обнимку с Владиком, который занят своим любимым делом. Играясь руками с его яйцами и членом, он облизывает языком и целует темные пятна вокруг крупных, сочных Женькиных сосков, а потом поочередно сосет их. Он уже хорошо знает, что это сильно заводит Женьку – горячая дубинка в руках Владика начинает нетерпеливо подрагивать.
– Хочется молочка, Владичек? – спрашивает Женька, подставляя свой сосок, чтобы ему было удобнее сосать, и все настойчивее ласкает пальцами его очко.
Понятливый ученик, смазав его дубинку, поворачивается к учителю спиной, выставив навстречу попку. Он сам пытается погрузиться на член как можно глубже, однако его толстое основание не входит в дырочку. Чтобы ему помочь, Женька пропускает руку под Владика, ухватывается за его бедра и надавливает, но полностью проскользнуть не удается.
– Приподними-ка, Владюньчик, ногу повыше, – а когда он поднимает ногу, Женька сильно надавливает, и член въезжает в него полностью, прижимаясь к входу яйцами, после чего Владик опускает ногу. Внутри Владика приятно распирает толстый член, и он нетерпеливо ласкает его сжиманием ягодиц, чувствуя, как в ответ вздрагивают ствол и залупа. "Бля-а, какой кайф! Весь член так ласково обжало горячим естеством, что он уже гудит и готов ебать во всю мощь", – и Женька начинает легонько проскальзывать хуем в норке Владика, работая бедрами.
Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – скрипит диван, оттого что Женька, лежа на боку, натягивает Владика в зад, обхватив его за бедра. Владик начинает легонько крутить попой, поворачивая и еще более подставляя ее хую, вызывающему жгучее наслаждение. Женька иногда приостанавливается и, наклонившись, лижет, а затем уже и легонько покусывает его ушко, шею, спину. Владик видел по телевизору, как лев ебет львицу, лежа на ней, и перед спуском ласково покусывает ее гриву. И Владик уже хорошо знает, что означают покусывания Женьки – у него на подходе сперма, и он будет ебать с нарастающей силой.
Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – и, действительно, Женька вгоняет в зад Владика свой кол все более мощными взмахами попы. Внимание Владика направлено теперь туда, вовнутрь, где разливается нестерпимо сладкий зуд от ебущего хуя, и он, напрягшись, выгибается вперед, словно соскальзывая с него, но руки Женьки, крепко держащие партнера за бедра, наоборот, насаживают зад на кол, а хуй долбит еще сильнее: трр-тр, трр-тр, трр-тр...
Владик весь поглощен ощущением нарастающего наслаждения, которое исходит от долбящего хуя, а вскоре что-то в попе так сладко кольнуло, что его сфинктер начинает судорожно сокращаться, и он с мычанием спускает. При этом он инстинктивно отставляет зад, и его горячая плоть вбирает в себя вздрагивающий хуй, засаженный Женькой по самые яйца, и туго обнимает его, снова и снова крепко сжимая и разжимая. От этого у Женьки пожар между ног достиг пика, его ягодицы сжались, ствол предельно напрягся, залупа раздулась, и он, делая последний взмах, резко вгоняет свой кол в зад и сильно прижимает яйца к входу. Тут же он ахает и шипит, с неимоверным наслаждением ощущая, как из его хуя волнами извергается сперма в зад Владика...
Владику приятно лежать на руке Женьки в его объятиях, классно всеми своими клетками ощущать могучее тело партнера и чувствовать его залупу, притиснутую к очку. От всего этого так уютно, что он почти мгновенно засыпает. А Женька, боясь пошевелить даже пальцем, чтобы не нарушить сон сладкого ученика, тоже быстро отключается...
Владик сладко спит, а его попа, плотно прижатая к члену, ощущает, как что-то толстое, как будто оживая, ласково надавливает в очко. От этого там становится так сладко, что оно инстинктивно сокращается, вроде бы лаская член, который, распрямляясь, быстро растет, становится все толще и длиннее и, дернувшись, твердеет и сильно упирается в очко, словно отталкивая Владика.
"Бли-ин! А мне снилось, что это как будто хвост доброго Волка из мультика, но это же не хвост!" – понимает умный ученик, просыпаясь ночью в сильном возбуждении и изнемогая от желания ощутить в себе член наставника. Владик опускается вниз, сосет залупу, приподнимает ногу уже проснувшегося учителя, вставляет голову между его ног и, разводя руками его ягодицы, сначала легонько облизывает волосатый контур вокруг ануса, а потом, все более напирая, проникает языком в его дырочку и ласкает ее. Когда Женька начинает постанывать, Владик, проведя губами по яйцам и стволу, поднимаясь все выше, ласкает эрогенные зоны на его теле, а, облизывая ухо, шепчет ему:
– Волк, ты же добрый? Поеби меня, пожалуйста, хоть чуть-чуть!
– Сейчас, Владюньчик, я переверну тебя на спинку, и немножечко поработаю, – обещает щедрый Женька, обильно смазывая свой сильно напряженный член.
Женька кладет Владика на спину и, перекинув его ноги вверх, наваливается на него, поддерживаясь на локтях и обхватив его снизу за плечи. Теперь открывшаяся, уже достаточно разъебанная дырочка Владика становится легкодоступной жертвой для хуя, и Женька, приставив к очку залупу, одним махом всаживает свой кол до самого основания. От неожиданности, боли и пронзившей все его существо сладости ученик стонет, а учитель сначала плавным движением своей попы обследовал хуем норку и, убедившись, что там не так тесно, чтобы нельзя было свободно двигаться, начал работать им как поршнем и получать от этого наслаждение. Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – скрипит бедный диван, когда Женька размеренным раскачиванием тела задвигает хуй до упора, а затем, несколько замедляясь, выдвигает его почти до конца, и снова с виртуозной синхронностью повторяет движения вперед-назад, которые так согласованны, что ученик подумал: "Трахать для него, наверное, так же привычно, как делать зарядку или ходить".
Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – скоро Владик ощутил, как давление горячей залупы и толстого ствола, особенно в районе простаты, приносит наслаждение, которое он пытается усилить, изменяя положения своего тела и упираясь ногами в плечи Женьки. Его стоячий член, уже мокрый от выделяющейся смазки, дергается в такт с толчками поршня в его зад. Когда Владик начинает нетерпеливо кряхтеть и постанывать, удивленный Женька, сомневаясь, больно ему или его так быстро проняло, чуть замедляясь, спрашивает:
– Тебе больно, Владюньчик? Может надо чуть полегче?
– Нет, не больно, хочу еще-о-о..., быстрее... – Владику немножко больно, но эта боль такая сладостная, что он не может отличить ее от наслаждения, и, желая, чтобы она пронзила его еще глубже, он обнимает Женьку руками и тянет его на себя.
Женьку всегда заводит отдача партнера, которого он ебет, а теперь его все более возбуждают призывное сжимание ягодиц Владика и его тугая норка, которая, плотно охватывая утопленный в нее вздрагивающий хуй, жаждет, чтобы он ебал ее сильнее.
И Женьку не надо просить дважды. Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – чуть приподнявшись и продолжая удерживать Владика руками за плечи снизу, он размашисто заработал попой. Отклоняя корпус, движением попы Женька быстро выдвигает из него хуй, ловко останавливаясь, когда края залупы касаются сфинктера, и тут же, слегка сдерживаясь, чтобы продлить сладостный процесс ебли и не разорвать анус, он, опуская корпус, толчком попы вгоняет в него свою дубину до упора.
Почувствовав, что они оба пребывают в пограничном состоянии, продлить которое уже невозможно, Женька ебет еще быстрее: трр-тр-трр-тр-трр-тр..., и вскоре Владик застонал, но, упираясь ногами в его плечи и слегка выпрямляясь, пытается, как будто, спасти зад от приносящего сладость хуя, который в преддверии разрядки напрягся, как сталь. Однако спастись от гудящего хуя, нападающего, словно разъяренный зверь, невозможно. Он, догоняя беззащитный зад, исступленно долбит его, попадая предельно раздувшейся залупой как раз в самые чувствительные места. Из-за этого внутри Владика во все стороны от хуя Женьки еще быстрее нарастает мучительная сладость, и когда ее, кажется, уже невозможно вытерпеть, Владик, содрогаясь, спускает себе на живот. При этом его очко, словно желая вобрать в себя горячий толстый хуй, подается ему навстречу, и, когда Женька резким толчком всаживает его и крепко прижимает яйца к заду, тоннель, плотно обжимающий хуй, раз за разом сокращается, словно доит его. От наступившего спазма сладострастия хуй мощно дергается, выстреливая очередями сперму в горячую плоть. Одновременно раздаются звуки с мычанием нижнего и шипением верхнего партнеров...
Освоив основы работы с Интернетом и электронной почтой, Владик может заниматься этим часами без перерывов, пока не получит легонький подзатыльник от строгого наставника...
У компьютерного столика включен мягкий свет, никто Владику не мешает, и он увлеченно путешествует в дебрях международной паутины. Он, конечно, уже давно знал, что есть всякие нехорошие сайты, но и не подозревал, что их целые моря-океяны, а теперь сам может выйти на них, когда захочет. (Пока Владик не знает, что завтра Женька, улыбаясь, и с ехидным возгласом "ай-яй-яй!" покажет ему, где он был, и как замести следы от своего пребывания там). Владик довольно долго рассматривает фотки с красивыми членами на любой вкус. И почему они так нравятся Владику? От этого у него уже сладкий зуд в попке и от смазки мокро в плавочках. Владик догадывается – это, наверное, из-за старательного Женьки у него теперь такой сперматогенез.
И все же, как ни хороши картинки, но так хочется живого члена с его головкой, чувствительной к прикосновениям языка, и горячим стволом, оживающим в твоих руках. А такой классный член вот рядом, и кто же удержится, чтоб хотя бы не дотронуться до него? Но уже далеко за полночь, и уставший Женька (он с друзьями по фирме был на какой-то компьютерной выставке, а потом у них на вечеринке), к сожалению, спит, а будить его жалко. Да Владик и не станет его будить, он лишь посмотрит и, может, чуть-чуть подержится за его член. Увидев с балкона, что в папиной спальне свет погашен, и, проверив, что дверь в их комнате надежно заперта (Женькина школа конспирации), он прилег на диван рядом с Женькой, не выключая свет у компьютерного столика.
Женька мерно спит на спине, укрытый до пояса простынею. Он любит спать голеньким; даже если он не дома, и плавки снять нельзя, он их стягивает ниже попы, чтобы не давили, а теперь, когда Женька ложился, Владик, сидя за компьютером, усек, как он сунул их под подушку. Мягкий свет падает на Женьку, и Владик хорошо видит его красивое мужественное тело, которое так притягивает, что Владик, не в силах больше терпеть, медленно-медленно прикасается к бугорку между ног Женьки, постепенно опуская на него руку. Ощупывать наверху толстое основание члена клево, но хочется потрогать и увидеть его полностью, с головкой. И он, следя за реакцией Женьки, осторожно, почти не дыша, легонечко отворачивая простынь, взявшись за ее край, приоткрывает волшебную дорожку, ведущую от пупка вниз, а поскольку Женька никак не реагирует, Владик набирается храбрости и, отворачивая простынь дальше, открывает полностью член и яйца. Женька размеренно дышит, поэтому Владик беспрепятственно может любоваться его достоинствами: между разведенными ногами видны отвисшие вниз огромные яйца и, опираясь на них, свисает холеная, как бы жирная, толстая и длинная сарделька с наполовину открытой массивной головкой, края шляпки которой распирают натянутую на нее шкуру.
Владик берет в руку мягкий толстый член, потихоньку ощупывает его, не касаясь головки, и осторожно перекладывает кверху. Так приятно держать этот длинный шланг, что он, распалившись, легонечко кладет голову Женьке на живот и, почти не дыша, приближается губами к приоткрытой вершине толстой головки. Не в силах сдержаться, он лизнул головку язычком, и она, как живая, начинает выходить из-под шкуры чуть-чуть увеличивающегося пениса, а затем снова возвращаться в первоначальное состояние. Женька спит, а член его медленно пульсирует, то увеличиваясь, то уменьшаясь, словно дышит. Владик смелее ласкает нежную головку язычком, и теперь член, чуть вздрогнув, уже быстрее распрямляется, упираясь Владику в лицо, и, чтобы хватило места, приходится отодвигать голову все дальше...
Женька ощущает у себя на животе что-то мягкое и теплое. Он даже как будто видит – это, кажется, большой игрушечный зайчик, который был когда то давно у маленького Женьки. Пушистый зайчик, как живой, забавляется с игрушкой, которая ему очень нравится, и он то прикасается к ней мягкими лапками, то легонько двигает ее. Из-за этого она чуть-чуть пошевелилась, и, словно оживая, начинает немного увеличиваться. Играясь, зайчик плотнее обнимает ее, а она продолжает расти, становясь толще и длиннее. Теперь зайчик уже ласкает ее нежную вершину, отчего игрушка растет еще быстрее и начинает подниматься кверху, твердея и покачиваясь из стороны в сторону. Но чтобы ласкать ее, зайчику приходится все выше приподниматься на задних лапках, а когда толстая и длинная игрушка, распрямившись, встает вертикально вверх, он уже не может дотянуться до ее вершины. Тогда зайчик, подпрыгнув, обхватывает игрушку лапками и повисает на ней, но она сильно дергается, словно пытается рывком сбросить его.
"Бля-а, какой приятный сон!" – как будто во сне думает напряженный от возбуждения Женька, и ему не хочется просыпаться, чтобы не спугнуть дивное сновидение. Но что это? Сновидение продолжается. "Ну, "Заец", погоди!" – уже проснувшийся Женька, мгновенно поняв все, решил претвориться спящим.
Владику странно, что член и его хозяин живут каждый сам по себе – Женька спит, а член его после нескольких прикосновений языком к выпуклой головке уже стоит вертикально вверх с подтянутыми яйцами, возвышаясь между ног хозяина, словно башня. Поскольку Женька ни на что не реагирует, Владик, горя от вожделения, откидывает простынь в сторону, становится на колени между его ног, берет в руки его горячую дубинку, нанизывается ртом на мясистую головку и двигает головой вверх-вниз, активно работая языком. По Женьке прокатывается волна сильного возбуждения, отчего разгоряченный долгими ласками его член вздрагивает в руках Владика, а головка раздувается, еле вмещаясь во рту. Все тело Женьки напрягается от желания вонзить весь хуй целиком в живую плоть, и он, уже не скрывая своего пробуждения, делает встречные движения в рот Владика, а, положив руки на его голову и легонько надавливая, дает понять, что хочет загнать член ему в глотку. Однако вскоре он убеждается, что из-за рвотного рефлекса Владик не готов сосать хуй с заглотом.
– Сядь на него, Зайчик, и попрыгай на нем немножко, – Женька отрывает зайчика от игрушки и легонько подталкивает попу ученика к своему члену, предоставляя ему возможность действовать самостоятельно.
Послушный ученик обильно смазывает орудие учителя из тюбика, приготовленного им заранее, широко расставляет ноги на диване, повернувшись лицом к учителю, разводит руками свои ягодицы и, поддерживаемый одной рукой Женьки, опускается на хуй, направляемый другой его рукой. Как только очко почувствовало горячую ласковую залупу, в попе Владика так сладко засвербело, что ему не терпится поглотить член полностью, и он, приседая, плавно садится на хуй до самого конца.
Пока Владик, сидя на яйцах и ощущая вздрагивающий внутри него хуй, привыкает к толстенному основанию, растянувшему очко, Женька лежит на спине, не смея даже пошевелиться. "Бля, так тесно и сладко в горячем тоннеле, что уже подпирает к спуску, продержаться бы еще чуть-чуть", – и он старается отвлечь свой мозг, представляя себе ледяной душ. Вскоре Женька немного успокаивается и, лежа с откинутой головой на диване, движениями таза легонько поебывает попу. Ученик тут же поддерживает его инициативу и, упираясь руками в его плечи и ногами в диван, своей попой уже ритмично, хотя и осторожно скользит по члену. "Еще напрыгается на моем хую, сколько захочет, а пока поебу я", – и сильно возбужденный Женька решает взять инициативу на себя.
Обняв нанизанного на хуй Владика за талию и приподнимаясь, Женька садится, и они прижимаются друг к другу, изнемогая от сладостной близости двух тел, соединившихся в одно целое. Чувствуя горячее дыхание Женьки, обвивая его шею руками и бедра ногами, Владик ощущает все его мощное тело, особенно пульсирующий в попе толстый шланг, и плотно притискивается к его животу своим членом.
Ухватившись за бедра Владика, Женька своими сильными руками качает вверх-вниз его попу на хую и ебет, вгоняя кол в горячую глубину встречными движениями таза, отчего трещит диван: трр-тр, трр-тр, трр-тр... Чтобы продлить еблю и быстро не кончить, Женька прерывается, нанизав дырочку на толстенное основание хуя и покачивая попу ученика на своих яйцах. Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – после небольшой паузы Женька уже сильнее ебет, поднимая Владика вверх и вынимая хуй почти до конца, а затем опуская его вниз и делая мощный встречный толчок хуем. Все внимание Владика сосредоточилось на нарастающем наслаждении, исходящем от Женькиного хуя, который ебет с неистовой силой, теперь уже без остановок: трр-тр-трр-тр-трр-тр...
Внезапно это наслаждение достигает пика и пронизывает Владика таким ярким оргазмом, что он, всхлипывая, застонал и замычал, когда что-то внутри него начало то сжиматься, то разжиматься, и он сильно прижал к животу сладостного мучителя свой дергающийся член, судорожно выстреливая вязкую жидкость, которая побежала, покатилась вниз... При этом Женька ощущает, как тугая норка, крепко обнимая его гудящий от напряжения хуй, снова и снова инстинктивно сокращается, вызывая лавиной нарастающую сладость у него между ног. Вдруг он, задыхаясь от этой сладости, опускает Владика вниз и встречным движением таза резко засаживает в него хуй и натягивает дырочку на основание кола, сильно прижимая ее к яйцам. Женька неистово шипит, когда по дергающемуся стволу ринулись потоки горячей спермы, выстреливаемой из залупы в норку Владика...
Так повелось, что Женька со своими друзьями по фирме во время командировок или просто поездок в гости непременно обмениваются дачными визитами. Вот и сейчас они "вычислили" его по мобилке и затащили к себе на рыбалку, естественно, с ухой, шашлыками и прочими сопутствующими атрибутами уикендов. Время, проведенное Женькой у друзей на даче, показалось для Владика вечностью. Наконец-то настал день, когда после возвращения Женьки, Владик снова может наслаждаться близостью со своим любовником...
Женька сидит на диване, опустив ноги на ковер, а Владик стоит на коленях у него между ног и, взяв в руки горячий, вздрагивающий член, который кажется огромным, прикасается к нему лицом, ласкает губами и языком яйца и ствол, облизывает и сосет головку. Ученик так соскучился по своей любимой игрушке, что не может оторваться от нее даже на секунду. Открытым до предела ртом он скользит внизу ствола по направлению к яйцам и обратно к уздечке, а, облизав ее и приласкав языком ложбинку вокруг шляпки, снова повторяет эти движения уже по верхней части ствола. Своими ласками распаленный ученик так раздрочил хуй учителя, что у того уже огнем пылает и сладко гудит на всем протяжении от простаты до залупы, и мучит жажда вогнать хуй в жаркую плоть по самые яйца, чтобы безудержно ебать с неистовой силой.
Прервав ученика, увлекшегося занятиями с соблазнительным предметом, наставник тоже опускается на колени, но позади него между его широко расставленными ногами и переводит его в положение лежа животом и грудью на диване. После смазывания своего члена он приставляет залупу к анусу и ласкает приоткрывшуюся, уже хорошо разъебанную дырочку, то легонько надавливая залупой, то отпуская. Почувствовав давление горячей толстой залупы, очко Владика в предвкушении сладкого удовольствия нетерпеливо трепещет от желания, чтобы огромный Женькин хуй пронзил его и ебал на полную мощь. Когда Женька разводит руками булочки Владика, тот берет его хуй рукой, еще плотнее приставляет залупу к своей дырочке, уже готовой к приему гостя, и уверенно, одним плавным движением погружается задом на него до упора. "Бля-а-а, хуй как будто провалился в пустоту, но так жарко его окутывает живая плоть, что сладко между ног везде, даже в попе", – и через минутку Женька, покачав основанием, начинает скользить толстым хуем в уже разъебаной норке. Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – скрипит диван под животом и грудью Владика, которого Женька, стоя на коленях, ебет раком, взяв его за бедра и покачивая своим тазом вперед-назад.
Затем Женька привстает с колен на ступни и, навалившись на Владика сверху, упираясь руками в диван, охватывает своими ногами его бедра, и ебет его, меняя угол атаки хуя. Трр-тр, трр-тр, трр-тр... – качая тазом, он, чуть присев, всаживает хуй движением снизу вверх, а чуть приподнявшись – движением сверху вниз. Владику приятно ощущать любовника поверхностью спины, ягодиц, ног, но все большее наслаждение приносит толстый горячий шланг, пронизывающий зад.
Чтобы усилить сладостные ощущения, Женька снова немного меняет позу партнера, не выходя из него. Теперь одно колено Владика остается на ковре, а вторая нога с согнутым коленом лежит на диване, в результате чего его зад оказывается полностью распахнутым перед вставленным в него хуем. Одной ногой Женька стоит на ковре, а второй – на диване, согнув колено, при этом Владик оказывается между ног Женьки, который ебет теперь, ухватившись за плечи партнера: трр-тр, трр-тр, трр-тр...
Женька ебет с оттяжкой: медленно выдвигает хуй, останавливая залупу у сфинктера, а затем, уже быстрее задвинув его, он вдавливает толстое основание, даже несколько сдвигая с него яйца, плотно прижимая их к самому входу. Хуй Женьки все более усиливает возбуждение Владика, порождая жгучее желание продолжить наслаждение, которое разливается уже до головки его члена, отчего он начинает постанывать и умудряется еще больше отставить очко навстречу сладкому хую. Навалившись на партнера и продолжая держать его за плечи, Женька ебет его все сильнее и сильнее, движениями корпуса и взмахами попы он толчками всаживает хуй на всю глубину, ускоряя темп: трр-тр, трр-тр, трр-тр...
И вот он уже долбит пленительный зад с бешеной скоростью: тр-тр-тр-тр-тр-тр..., вызывая у Владика спазмы нестерпимого наслаждения, отчего он, громко мычит и судорожно кончает. Плотно охватывая окаменевший ствол и раздувшуюся залупу ебаря, горячая глубина Владика при этом раз за разом сжимается, отчего помимо воли Женьки между его ног возникают острые колики сладости. Не помня себя от возбуждения, он, приподняв корпус и выгнувшись, словно жеребец на кобыле, с необычайной силой всадил в зад свой хуище, который мощно задергался в конвульсиях, и по его стволу внутрь Владика волнами хлынула сперма, принося ни с чем не сравнимое наслаждение. Чтобы, возвещая об этом, не заорать, Женька ахает и шипит...
Приподнимая Владика, он вместе с ним падает на диван, переворачиваясь на спину, а Владик тут же прижимается к нему и ласкает рукой его тело. "Бля-а! Никак не могу им насытиться, уже разъебал его попу капитально, но чем больше ебу, тем больше хочется и тем слаще", – Женька, наверное, не задумывался, что он достиг возраста безудержной страсти к ебле, если начать ею заниматься регулярно. Это все равно как броситься в реку, чтобы напиться воды. А Владик тоже не знал, что сексуальность пацанов его возраста усиливается настолько, что возбуждение может возникать по нескольку раз в течение часа.
– Заяц, почему ты такой сладкий, что Волку хочется тебя съесть? – видя счастливую улыбку на устах Владика, Женька нежно водит губами по его лицу.
– Волк все время голодный оттого, что у него такие огромные шары, – отвечает Владик со светящимися глазами, перебирая рукой уже отвисшие Женькины яйца. – А почему у тебя такой длинный и толстый хвост? – спрашивает он через минуту, ощупывая его припухший член.
– Чтобы тебя, Заяц, хорошо было нанизывать. На шашлык, – и Женька легонько ласкает своей рукой его попу.
– Не, когда Волк в постели бабушки лежал с Красной Шапочкой, которая, ощупывая у него что-то дергающееся, спросила: "Волк, а почему у тебя хвост такой длинный и толстый?" он ей ответил: "Это не хвост" и густо-густо покраснел, – Владик дергает рукой член Женьки и, заливаясь смехом, пытается скатиться на ковер, но сильные руки учителя ставят его на ноги, и в отместку он отвешивает шлепок по попе удирающему ученику, который слышит вдогонку:
– Ну, Заяц, погоди! Ты от него еще получишь!
***
Что такое любовь, Владик толком не знает. Больше всех, наверное, знают пацаны, сводя все к траханью, да поэты, но от них толку мало – все пишут, и все – по-разному. Вот, например, поэт Щипачев поучает: "любовь – не вздохи на скамейке и не прогулки при луне". Тут он пишет, что не есть любовь, а что есть любовь, не поясняет, хотя и красиво рекомендует предварительно вычислить ее: "все будет – слякоть и пороша, ведь вместе надо жизнь прожить". Владик запутался – у одних "вздохи", а у других "не вздохи", и при чем тут "слякоть"? Он удивляется: неужели тот, кто "с ненаглядной певуньей в стогу ночевал", перед тем, как ночевать, думал про "слякоть"? Конечно, про это они и стишки учат, и в сочинениях пишут, естественно, так, как требуется по написанному в учебнике. Но если честно, Владику кажется, что все это – бред сивой кобылы, ерунда какая-то, просто надуманные красивости.
А если бы у Владика спросили про Женьку, он бы удивился – при чем тут любовь? Просто он привык к Женьке, без него не интересно на всем белом свете, без него чего-то не хватает, как будто даже воздуха мало. Когда Женька куда-нибудь уходит, в ожидании его у Владика сердце замирает, а лишь только заслышится звонок в дверь, оно готово выскочить от радости, и он стремглав бежит открывать, но если, случается, что это кто-то другой, все в его душе сразу как будто обрывается. И ничего Владику не надо, ему достаточно знать, что Женька есть на свете, и все. Ну и что из того, что Женька Владику нравится? Так Владик уверен на все сто процентов, что он всем нравится, вон и папа им восхищается, об этом он говорил сам, конечно, в отсутствии Женьки.
Ну а то, что Женька нравится Владику, так сказать, физически, так и ежу понятно, что это совсем другое дело. Владику всё время хочется прикасаться к Женьке, вдыхать его аромат, ощупывать его тело; даже после длительных физических упражнений, когда Женька вспотевший, он поднимает майку и ласкает губами мускулы, играющие на его могучем торсе. Но особенно ему нравится Женькин член, Владику всё время его не хватает, он готов постоянно держаться за него, хотя бы положив руку поверх одежды, но еще лучше запустив ее в плавки. А ночью он любит спать со вставленным его толстым членом внутрь попы и чувствовать передаваемый им четкий, как часы, сердечный пульс Женьки, или когда головка плотно прижата к очку, но если Женька спит на спине или на другом боку, Владик непременно держится за его член рукой. Владик любит ласкать его губами и языком, сосать его и выдаивать из него вкусную сперму. Сексом они готовы неутомимо заниматься и днем, когда нет его папы, и ночью, изобретая новые способы и позы. Женька ебет Владика на диване, на ковре, в компьютерном кресле, на столе... Когда они вместе принимают душ, Женька ебет его в положении полусогнувшись, с упором о стенку, а когда они вместе принимают ванну, Женька ебет его сидя лицом к лицу или развернув спиной к себе...
Время, проведенное с Женькой, слилось для Владика в одно счастливое мгновение. Но Женьке пора возвращаться – у него дела, скоро на работу, да и ему не хочется встретиться с мамой Владика, которая приезжает через несколько дней. Сияние, не сходившее с Владика во время пребывания гостя, словно куда-то испарилось, он сразу потускнел, но нежелательно, чтобы это заметил его папа.
– Зайка, мне нетрудно будет договориться с твоим папой, чтобы ты приехал ко мне на недельку перед началом нового учебного года, ну, а маму, я думаю, вы "уломаете" вместе, так что не вешай носа.
– А потом Волк и Заяц – каждый в своем лесу?
– А потом? Потом, Заинька, ты будешь приезжать ко мне из своей белокаменной в мой златоглавый. На каникулы, праздники, иногда даже на выходные – для "консультации", а в промежутках я буду приезжать в командировки или тоже на выходные. А потом, Зайчик, летом мы можем поехать вместе отдыхать. А потом, Владюха, ты сможешь поступить к нам в университет, я тебе помогу, но, конечно, Владик, надо учиться получше, – нарисовал ему радужные перспективы Женька, тем более что у него были такие возможности.
Конечно, Владик учиться будет лучше, не дурак же он, чтобы упускать такую возможность; да и не просто лучше, а по максимуму, тем более что теперь у него есть цель и он знает, как это делать, ведь Женька подробно ему объяснил, растолковал методику, так сказать, технологию учебы. А скучать по Женьке ему будет некогда, ну, может, немножечко вначале, он ведь не девчонка какая-нибудь, а мужик, как справедливо заметил ему Женька. И сияние Владика начало восстанавливаться, ведь у него вся жизнь впереди, и такая интересная...