Вот и пришла зима

Подкатегория: без секса

Он выбежал из дома, оставив обиженную мать одну, и пошёл в неизвестном направлении. Уже смеркалось, и ветер, раззадорившись к вечеру, задул сильнее. Быстрым шагом он шёл, не зная, куда пойти и что делать. Голос гнал его прочь, поэтому он почти бежал. Его душили слёзы, и в голове звучали лишь её слова: "Ты больше мне не сын!"

Тени опутывали улицы, слово невидимые паутины, ловили в себя всех и вся. Он по-прежнему быстро шёл, пробираясь сквозь липкие тени и тьму, прогоняемую кое-где фонарями, отчего его собственная тень маячила в их свете, то появляясь, то исчезая вновь.

"Как она могла? - вопрошал он всё время. - Почему она так со мной?"

Слова матери отравили его сознание, затуманили рассудок. Он пытался убежать от них как можно дальше, спрятаться как можно надёжнее, но из раза в раз они повторялись, звучали, как удары курантов, содрогая всё его естество.

Остановившись на улице О., он, казалось, принялся ходить вверх и вниз, загнанный в ловушку меж двух дорог - загнанный в угол. Взвинченный, он ходил и никак не мог прийти в себя. Слёзы текли, оставляя красные полосы на лице. Шаги прохожих надоедали ему и мешали думать. Его губы шевелились в такт мыслям, взрывавшимся в голове громче, чем бомбы. Что же пошло не так?

Сегодня утром объять хотелось необъятное. Он проснулся полный сил и энергии, жизнь била ключом, и в тот самый момент пробуждения, отхода ото сна ему хотелось совершить невозможное, быть может, покорить весь мир, в тот момент, когда человек, сам того не подозревая, находится между ещё смертью и уже новой жизнью. "Что я натворил?" - никак не мог он понять. Какой элемент пазла встал не на своё место, нарушив тем самым всю картину дня, сложившуюся у него в голове, и жизни в целом. Он всё сделал правильно: он признался, ибо смысла таить больше не было; и вообще, утаивая что-либо, человек начинает разлагаться изнутри. Его тело, жесты, слова и мимика - всё отдаёт неприятным душком, испускает запах вонючий и гадкий, запах самой что ни на есть гнили. И вот он почувствовал её, вонь, что долгое время ощущал от других, и решил действовать, решил рассказать всё, что было у него на душе, чтобы, наконец, быть собой.

Сотню раз он уже успел пожалеть о принятом решении, но как бы в будущем скорбящей матери не пришлось получать соболезнования и выражения сочувствия от близких и друзей, смотреть им в глаза и понимать, что вина за смерть сына на её плечах.

Кто бы мог помыслить, что признание в своём истинном "я" обратится в проблему планетарного масштаба, переросшую впоследствии в небывалый скандал, свидетелями которого обитатели дома не становились давно

Слабое эхо звенело в его ушах: "Ты мне больше не сын! Уходи! Уходи с глаз моих!"

Он сделал это из любви к ней. За что она так с ним? Он был хорошим сыном, он любил её. Их порой бедственное положение не позволяло ей баловать его, но он был окружён материнской любовью со всех сторон. Мама - самое родное, что есть у него. Или уже было самым родным? Неужели это конец, и сейчас он совершенно один во тьме, без единого шанса на спасение?

И в эту секунду он решил: он покончит с собой - раз и навсегда. Он умрёт. И, поняв это, он тут же ринулся бежать вниз по улице, прямиком к шоссе.

Его руки замёрзли, сам он трясся от холодного ветра и еле-еле стоял на ногах. Слёзы всё так же текли - их сдувало ветром. Огни. Море огней. Шум проезжающих машин. Слепящие глаза фар. Скорость. Яростный ветер. Чёрная сухая листва. Он. Дорога... Голова пошла кругом, он не понимал, где он и что происходит. Один-единственный шаг отделял его от верной гибели, и он готов был сделать его, чтобы стать трагедией будущего и историей прошлого - и ничем настоящим.

Вдруг кто-то произнёс его имя. Добрый и ласковый, знакомый голос говорил с ним откуда-то из темноты. Но он не слышал ничего. Звук усиливался, пока некто не приблизился к нему настолько, что оказался у него за спиной.

- Ты что, оглох совсем? - сказал парень. - Я тебя зову, зову, а ты молчишь! Эй, Марк, ты в порядке?

Молчание в ответ. Только сейчас к Марку стало возвращаться сознание и понимание того, где он и кто рядом с ним. Отойдя от края дороги, он опустил взгляд и увидел собачонку, примостившуюся у его ноги, затем сказал: "Я тоже рад тебе, Альма!"

- Марк, всё хорошо?

- Да. Кажется, да.

- Знаешь, а давай-ка мы с Альмой тебя проводим?

- Буду только рад.

Они медленно шли, и весь путь его спаситель громко и во всех красках рассказывал, как прошёл его день, каким насыщенным он был и каким же сюрпризом оказалось встретить его, Марка.

И вот вдвоём они уже стояли у дома Марка, пока Альма бегала вокруг них и рыскала носом, искала что-то в земле.

Неожиданно пошёл снег, прямо-таки повалил здоровенными хлопьями. И не успели пацаны опомниться, как всё вокруг было застлано им. Почерневшая и затвердевшая земля укладывалась спать, укрытая тёплым пуховым одеялом. Всё замерло, и на душе стало тихо, спокойно, тепло. Нечаянная радость овладела ими, и оба парня расплылись в улыбке, дивясь происходящему. Альма слизывала языком снег и продолжала так же крутиться, но уже вокруг двух снежных фигур.

Попрощавшись с собакой и её хозяином, Марк зашёл под козырёк подъезда и обернулся, чтобы ещё разок взглянуть на них. Благодарность читалась в его взгляде, с такой теплотой он смотрел им вслед. И вдруг из глаз снова потекли слёзы. Что же он мог сделать с собой? Какую ошибку совершить?

Куда ни глянь, кругом был снег. Он падал и падал потом всю ночь и весь следующий день. Марк продолжал стоять под крышей и смотреть вслед белому ангелу и его пушистому другу. Открывая дверь и заходя в дом, он сказал:

- Вот и пришла зима.