Чеширский Кот: — Серьёзное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой. Алиса: — А жизнь — это серьёзно? Чеширский Кот: — О да, жизнь — это серьёзно! Но не очень... «Алиса в стране чудес» — Николаева, к доске! Девушка встрепенулась, и подняла голову на звук: «Неужели это меня, или мне послышалось?» Но нет, ей не показалось, Серафима Владимировна, учительница биологии и завуч по совместительству, не мигающим взглядом смотрела на застигнутую врасплох ученицу. — Меня? — всё ещё надеясь, что ослышалась, тихо спросила Алиса. — Да, тебя, Николаева, иди, не задерживай класс.
Ученица встала из за парты, торопливо одёрнула юбку, и нехотя вышла к доске. — Ну что стоишь, рассказывай, — учительница встала из-за стола и опёрлась на указку. — Что рассказывать? — девушка подняла голову и виновато посмотрела на учителя. — Как что? Домашнее задание, естественно... Или ты не слышала вопроса? Всё в бирюльки играете, когда же вы повзрослеете, дармоеды? — Серафима Владимировна в лице Алисы обращалась ко всему классу. Девушка опустила голову и побледнела, ни одна мысль не посетила её голову, которая была пустой как скорлупа ореха. Нет, одна мысль всё-таки вертелась в её мозгу: «опять не выучила, опять, опять, опять...» — Мы ждём, отвечай... Итак, строение, основные отличительные особенности и функции женской половой системы... — женщина нетерпеливо стукнула указкой о пол.
Лиска вздрогнула от неожиданности: — Я не знаю, — еле слышно прошептала она. — Что, опять не выучила? — Да... — ученица была готова провалиться сквозь пол, лишь бы не слышать этого дребезжащего голоса завуча. — Так, значит! — Преподаватель победоносно оглядела класс, ученики съёживались под её грозным взглядом, стараясь не встретиться с ним, — Двойка тебе, Николаева! Двойка за урок и вероятно за четверть! — на лице Серафимы читалось нескрываемое злорадство, — А на педсовете я сегодня же поставлю вопрос о твоём отчислении из школы уже в этом учебном году... Ох, как же вы меня все достали... — Не надо, Серафима Владимировна, пожалуйста, не надо, — взмолилась запуганная ученица. От её мнимого спокойствия не осталась следа: вся она дрожала, лицо сморщилось от волнения и страха, на глазах выступили слёзы, уже готовые солёным потоком пролиться на белый воротничок блузки. — Ну как же, как же не надо? Надо, ещё как надо! Будешь знать, как так беспардонно относиться к учёбе, я тебя не в один раз предупреждала, — в голосе учителя прозвучали торжествующие нотки. Наконец она раздавит эту спесивую гордячку, раздражавшую её столько лет. «Не будет ей никакой пощады...» — Серафима Владимировна, может быть можно что-то сделать? Я выучу, я обязательно выучу, только не ставьте двойку, — с придыханием запричитала Алиса, едва сдерживая слёзы. — Сделать? Что же можно сделать? Поздно уже что-то делать. С вами нельзя по-другому. Только так! — учительница села на стул и стала листать журнал, чтобы одним росчерком пера лишить последней надежды на спасение провинившуюся ученицу. Алиска стояла перед классом как узник перед казнью. Красота жизни померкла для неё, она готова была разрыдаться, и только слабая надежда на снисхождение удерживала её от истерики. — Серафима Владимировна... , — школьница ещё раз с мольбой посмотрела на грозную учительницу, уже взявшуюся за перо. — Я уже сорок лет Серафима Владимировна, и что? — Пожалуйста, не надо. Я всё исправлю. — Ну, хорошо, — после недолгого раздумья промолвила властная училка, видя что продавила человека ниже плинтуса, — Как ты хочешь всё исправить? На что ты готова? — На всё!!! — с жаром промолвила Алиса, и слабая надежда забрезжила перед ней. — Так уж и на всё? — Да, Серафима Владимировна, на всё. — с готовностью повторила девушка. Класс молча слушал этот диалог затаив дыхание, каждый понимал, что эта злобная фурия может так же легко разделаться с каждым из них. — Ну хорошо, дам тебе последний шанс, — учительница встала, и подойдя в плотную к запуганной ученице, пристально посмотрела ей в глаза. Алиса не выдержала и отвела взгляд. — Повторим пройденный материал ещё раз. А то некоторые, — Серафима многозначительно обвела взглядом класс, — некоторые, совсем не стараются, совсем не хотят учиться. А чтобы учебный материал вам лучше запомнился, мы с вами изучим его на примере вашего школьного товарища. Николаева, ведь ты не возражаешь против этого? — тоном, не терпящим отказа, обратилась завуч к Алисе. — Да! — подтвердила испуганная девочка, ещё не понимая, куда клонит злобна училка. Спасение было так близко и надежда вернулась к ней. — Ну, так вот... — учительница окинула взглядом притихший класс, — вернёмся к строению женской половой системы... Женская половая система состоит из наружных и внутренних половых органов... Завуч указкой ткнул в грудь и в зону лобка стоящей перед классом ученицы. — Николаева, сними, пожалуйста пиджак. — Зачем? — Алиса не понимала, что от неё хочет учитель. — Не хочешь же ты, чтобы твои товарищи изучали тело человека, когда оно закутано во всевозможные одежды. Ведь так? — Так, — девочка как загипнотизированный кролик повторила последнее слово. Всё ещё пребывая в неведении относительно планов биологички. — Тогда снимай, и побыстрее... Непослушными пальцами Аля расстегнула пуговицы на пиджаке и стянула его со своих плеч. — Молодец. Можешь повесить его на стул. Ученица беспрекословно выполнила распоряжение. — Теперь снимай блузку, — приказал учитель, — Ну!!! Что же ты ждёшь? — Блузку? — опять переспросила девушка, думая, что ей наверное послышалось. — Да, блузку! И поживее... И только теперь она догадалась, чего от неё добивается училка. Она смутилась, побледнела, и попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу блузки, но от нервного напряжения у неё мало что получалось. В конце концов, она справилась с заданием. Блузка была расстегнута. Под ней проглядывало обнажённое белое девичье тело. — Снимай же, — в интонации голоса учителя угадывалось раздражение. Смущённая девушка сняла только сегодня утром отглаженную белую сорочку. Теперь перед классом стояла полуобнажённая фигура в белом лифчике и тёмно синей короткой юбке. — Теперь юбку, — Серафима Владимировна приподняла указкой подол, обнажая колени девушки.
Алиса зарделась, кровь прихлынула к её щекам. Последняя надежда, что этого не может быть, растаяла как дым. От того, что от неё хочет самодур учитель, девочка пришла в ужас; но не только от этого: она как всегда сегодня не надела трусиков, и под юбкой, кроме чулков и пояса у неё ничего не было. Теперь, если она снимет юбку, весь её класс всё это увидит. Ей стало так стыдно, будто она уже стояла голышом перед учениками.
— Не могу, Серафима Владимировна, — с мольбой Алиса посмотрела на непреклонную фурию. Губы её дрожали, грудь вздымалась, ртом она судорожно хватали воздух, в горле пересохло. — Мы же, кажется, с тобой договорились, или ты предпочитаешь с позором быть отчисленной? — Нет, — еле слышно проскулила Аля дрожащим голосом, и сглотнула слюну, комом вставшую в горле, — Серафима Владимировна, я не могу, у меня там ничего нет, — продолжила она. Ох, как трудно дались ей эти слова, но она нашла в себе силы их выдавить из себя. — Как, ничего нет?...