Извивающиеся, как змеи плети густого тумана, медленно расплываясь обтекали высокие, каменные глыбы стоящие вокруг. Под ногами лежала усыпанная серым пеплом сухая земля. Тихий плеск воды за спиной. Ни ветерка. Тишина.
Он стоял на берегу неширокой реки несущей свои свинцовые воды через покрытую пеплом и рваными клочьями белесого, клубящегося тумана Серую Равнину... Стоял в центре каменного круга древних, как сам мир, могучих менгиров.
Серые глыбы редким строем торчали из иссохшей земли подобно обломкам костей выступающих из разлагающейся туши павшего исполина...
Он стоял рядом с огромной, плоской, покрытой мелкими трещинками и темными разводами каменной плитой.
С той стороны древнего алтарь-камня на него смотрело такое уже ставшее привычным и одновременно совершенно незнакомое лицо. Ерофеич, как-будто сбросил груз прожитых лет и теперь на Макса смотрел молодой, полный сил мужчина в лихо заломленной набекрень старомодной армейской фуражке из-под которой залихватски кудрявился пышный чуб, а на широкой, обтянутой гимнастеркой груди красовались четыре Георгия на полосатых орденских ленточках.
Рядом с ним стояла высокая статная женщина в приталенной блузке и длинной юбке из-под обреза которой выглядывали острые носки кожаных сапожков. Ерофеич посмотрел на нее, и его губ коснулась счастливая улыбка.
Они наконец-то встретились. Они снова вместе. Теперь, уже навсегда.
« Ты уж прости паря, что так все вышло. Но, ты справишься. О моих не забудь, позаботься. С Даром, что тебе от меня достался поосторожнее будь... Там не все, так просто... На рожон не лезь... Осмотрись сперва... Ладно, пора нам уже с Марфушей. Бывай, паря... « — раздался в голове до боли знакомый голос.
Ерофеич снова взглянул на Марфу, та утвердительно склонила голову и они развернувшись рука об руку вместе шагнули в туман.
« Не поминай лихом паря... Еще увидимся... « — Прошелестело в голове.
Тяжелое, давящее чувство одиночества тяжким гнетом прижало к припорошенной пеплом земле... Человек, которого он и знал-то всего-ничего но уже успел привязаться сейчас ушел навсегда, оставив после себя щемящее чувство утраты, как-будто он потерял часть себя самого... Странное чувства в отношении человека которого и не знал вовсе... Или это не совсем его чувства? Точнее его... но не его...
Да, со всем этим ему еще предстоит разобраться...
Туман продолжал плавать и клубиться вокруг постепенно погружая окружающий мир в зыбкое марево... Или это был не мир, а всего лишь иллюзия... Но как-бы там ни было Макс покидал это странное место чтобы вновь вернуться в привычную реальность.
Сознание возвращалось медленно, те торопясь выплывать из туманной дымки окутывающей все вокруг... Предметы постепенно возвращали себе привычные четкие очертания, совершенно лишенные той неясной размытости характерной для его предыдущего места пребывания.
Первыми проявились звуки...
Тихое, монотонное завывание на одной ноте, как пенопластом по стеклу елозило по нервам.
А, вот ставший уже привычным запах сушеных трав, дерева, хвои и душистого хлеба успокаивал. Это был запах дома Ерофеича... Нет, теперь уже его, Макса дома... Нет больше Ерофеича... Ушел.
Ощущение утраты навалилось с новой силой, давя на плечи... Только теперь Макс уже совершенно точно понимал, что это чувство принадлежало не ему, а чему-то внутри него... Чему-то ставшему его частью, но не ставшему им самим...
— Все. Кончай скулить. Хозяин, так решил. То его право решать, когда ему за Кромку уходить. Ты вообще хто такая есть, чтоб Ведуну указывать, чаво ему делать, а чаво не делать? Ты приживалка, твое дело телячье, что велят то и сполняй. И не перечь. Проку от тебя, как от козла молока... Одни убытки... Уж лучше-бы курей покормила... Хотя нет. К курям тебя лучше не подпускать, они, как тебя увидят, опосля несколько дней нестись забывают. Один ущерб, да разорение хозяйству через тебя. Только и знаешь, что жрать в три горла, да по лесу без дела шлындать. Нет, чтоб грибов там ягод собрать, да в дом принесть. Запасец лишним никогда не быват. — Толос говорившего был хрипловат, сиповат и что характерно совершенно незнаком.
— Все. Угомонись ужо, говорю. Старого Хозяина не вернешь, он там, куда его душа давно уже рвалась. А новый Хозяин вона, очухался малехо. На столе в плошке отвар, дай ему испить. Ему щас надо... Чай не у тещи на блинах гостил. На Серых равнинах побывать, да еще и живым оттоль вернуться, энто тебе не фунт изюму. Не всякому Ведуну такое под силу. А он ишо и в силу-то как следно не вошел. Притомился сердешный.
Послышались тихие шаги, затем что-то звякнуло, опять шаги и его губ коснулся прохладный край плошки или чашки. Понять было трудно но хриплый говорил именно о плошке с каким то отваром. И вот этот самый неизвестный отвар и полился ему в рот. Холодный и невообразимо горький. И вонючий. Макс закашлялся и прекрасно знакомый голос произнес.
— Дядь Макс надо. Наверное невкусно, но надо. Афонька гад конечно, но в зельях да корешках всяких разбирается. Выпейте, легче станет.
Макс послушался и через силу проглотил тягучую, вязкую жижу.
— Вот и хорошо, дядь Макс.
Его передернуло, но как ни странно в мозгах начало быстро проясняться.
Макс открыл глаза и уставился на склонившуюся над ним Вероничку, чей голос он и услышал, пока валялся безвольной тушкой на дощатом полу.
Осторожно шевеля головой, башка гудела, как колокол, затылок саднило, приложился-то он похоже изрядно когда падал, Макс осмотрелся.
Вероничка сидела на корточках держа в руках опустевшую керамическую плошку совсем рядом с ним. С края стола склонив голову набок за ними внимательно наблюдал взъерошенный Карыч, а на полке перед печью устроился незнакомый Максу, но весьма примечательный персонаж.
Был он явно невысок, Максу до середины бедра росточком но весьма коренаст и широк в кости, да вдобавок еще бородат и космат. Одет коротышка был в видавшую виды подпоясанную рубаху навыпуск, широкие портки, замусоленные обмотки и... лапти. Самые натуральные лыковые лапти. Правда маленькие, под стать своему владельцу. Не лапти даже, а скорее лапотки.
На его широком, покрытом морщинистой, как древесная кора кожей лице выделялись крупный, красный нос картошкой и изрядно выпученные глаза.
По всей видимости, это и был тот самый загадочный обладатель хрипловатого голоса.
Макс осторожно сделал попытку присесть но тут же сморщился от прострелившей затылок боли.
Он бы наверное опять рухнул на такой удобный и уютный пол если-бы не тонкие и на удивление сильные руки Вероники. Пацанка бережно поддерживая его за плечи помогла усесться на полу и убедившись, что он вполне способен самостоятельно поддерживать вертикальное положение с некоторой опаской отпустила.
Макс глубоко вздохнув вновь уставился на таинственного незнакомца в принципе догадываясь, что это и есть тот самый загадочный довольно-таки шумный обитатель запечного пространства.
Решив не гадать понапрасну и не тянуть резину Макс напрямую спросил.
— Ты кто?
Коротыш приосанился и огладив клочковатую бороду величественно промолвил.
— Афанасий я. Домовик тутошний. За домом стало быть слежу. За хозяйством приглядываю. Чтоб значица, батюшка Ведун ни в чем нужды не ведал, сыт, обут да обихожен был. Штоб дом, как полная чаша от явств заморских ломился... Да, вот тока кто-то все и знай жреть, да жреть... Никаких харчей не напасешься...
Ну и зельеварстве, да травничестве помощник тебе первейший опять же.
Макс смотрел на домового и удивлялся... Нет, он удивлялся не тому, что преспокойно беседует с ДОМОВЫМ, в общем-то сказочным персонажем, как с обычным, вечно поддатым Колюней, соседом по лестничной площадке. Это-то он воспринимал абсолютно нормально, Макса поражало то, что его это ни капельки не удивляло. Как не удивляло и то, что он только что вернулся из места, которого нет ни на одной карте... Но оно было. Это Макс осознавал совершенно точно. Серая Равнина усыпанная пеплом и древние менгиры на ней не были плодом его фантазии или галлюцинацией. Они были вполне осязаемы. Он помнил шуршание пепла под подошвами кроссовок, помнил запах гари и серы наполнявших густой, как патока воздух... Нет, это не могло быть иллюзией. Все было абсолютно реально... Просто реальность была совершенно другой... Да и эта привычная, обыденная реальность на поверку оказавшаяся далеко не такой уж и простой в последнее время все чаще и чаще стала приоткрывать ему свои новые, незнакомые грани... Он беседует с домовым, рядом постоянно крутится малолетняя или выглядящая таковой волкодлачка то в одной, то в другой своей ипостаси, а со стола склонив голову набок смотрит явно разумный ворон... Он разговаривал с водянным, а русалка держала его за яйца... А, с кем его еще может свести судьба он даже представить себе не мог.
Человеческий разум все-таки чрезвычайно гибкий инструмент, он невероятно быстро приспосабливается к изменяющейся обстановке. То, что совсем недавно казалось фантастическим и невозможным пройдя в сознании краткую адаптацию занимает свое место в ряду привычных и обыденных реалий.
Вот и разум Макса приняв изменения уже ничему не удивлялся, а просто констатировал новые ситуации и встраивал их в обновленную систему координат.
Взгляд невольно упал на тело Ерофеича неуклюже завалившееся боком на лавку. То, что жизнь уже покинула его Макс понял сразу, даже не понял, почувствовал... Старик покинул этот мир свалив на Макса свои заботы и наградив взамен то ли Даром, то ли Проклятием... Сразу и не разберешь... Как не понятно пока было и то в чем этот самый подарок собственно заключается...
Но со всем этим оккультизмом Макс будет разбираться позже. Сейчас его ждут куда более насущные и печальные заботы.
Человек умер и Максу, как наследнику и приемнику, да и просто человеку предстоит организовать его достойные проводы. Это был и обычай и долг возлегший на его плечи.
— Вероник. Надо-бы сообщить... В полицию... Врача вызвать.
Макс вытащил из кармана мобильник и включил его.
— Ты их телефоны знаешь?
Вероника шмыгнув носом помотала головой.
— Я сбегаю, позову и Лешку и эту... Я мигом. — Девчонка быстро выметнулась из дома.
— Афанасий, не надо что-бы тебя видели посторонние...
— Не волнуйся Хозяин, не увидят... Таких, как я не каждый видеть способен. Те, в ком сила есть нас видят, а остальным я вмиг глаза отведу... Не переживай. Когда придут, я за печкой схоронюсь, чай не впервой.
Макс кивнул. Вспомнив где Ерофеич хранил документы Макс достал из «горки» жестяную коробку из-под печенья, судя по полустершейся надписи выпущенного еще до революции и открыл крышку.
Паспорт лежал сверху целой стопки сложенных в несколько раз листов разной степени ветхости бумаг.
Рыться в них Макс не стал, решив это сейчас это совершенно неуместным. Забрав паспорт он закрыл крышку и убрал коробку на прежнее место.
Положив паспорт на стол Макс взглянул на тело старика, вздохнув уселся на стул стоящий под фотокарточками у стены и принялся ждать.
Ожидание особо не затянулось.
Вероника вернулась где-то через полчаса в сопровождении уже знакомого Максу полицая Лешки и незнакомой женщины лет тридцати с явно заметной печатью разочарования жизнью на красивом, усталом лице.
Служитель закона бросив взгляд на тело с опаской покосился на Макса.
— Карр — напомнил о себе черный ворон спикировав с балки под потолком прямо на плечо наследника и переступив лапками удобно устроился там. Как-будто на своем законном месте... Да наверное вовсе и не как-будто, а именно на законном.
Мент увидев эту картину понимающе кивнул и придвинув стул принялся раскладывать на столе извлеченные из кожаного планшета бумаги.
Женщина с усталым лицом склонилась над телом.
— Катерин, ну что там?
— Инфаркт. Без вариантов.
— То есть от естественных причин?
Женщина утвердительно кивнула.
— Леш, возраст. Чего ты хочешь? Нам до таких лет точно не дотянуть.
Женщина посмотрела на Веронику потом на Макса и что-то решив для себя обратилась к последнему
— Вы будете похоронами заниматься? — Макс кивнул. — Я тогда бабам скажу. Они все, что положено для похорон помогут организовать...
— Спасибо Вам Екатерина, буду весьма признателен. Меня кстати Макс зовут... Неудобно говорить, но тут дело такое, сами понимаете... Короче если какие-то деньги нужны... Вы скажите...
— Нет-нет мне ничего не надо. Потом понадобятся... Но это уже не со мной. Люська скорее всего, она у нас в каждой бочке затычка. Так, что эти вопросы с ней.
Катя бросила на Макса долгий, задумчивый взгляд.
За спиной громко и с явным недовольством сопела Вероничка.
Следующие три дня прошли в непрерывных заботах.
Появившаяся буквально через час Люська и правда взяла на себя большую часть печальных хлопот.
Вслед за ней дом заполнили какие-то причитающие тетки в черных платках. Вероника буквально не отходила от тела и Троянов по сути своей был на какое-то время предоставлен сам себе.
Макс сперва ловивший на себе недоуменные и даже несколько подозрительные взгляды местных чувствовал себя от этого несколько неловко. Он их прекрасно понимал, приперся какой-то невнятный тип и не поймя с какого перепугу прибрал к рукам чужое добро. Непонятно. Подозрительно.
Но все это продолжалось ровно до тех пор, пока вышедшему покурить на лавочке под кустом сирени Максу не приземлился на плечо черный ворон.
Завидев эту картину бабки шушукавшиеся в сторонке принялись истово креститься.
Макс для полноты картины протянул руку к ворону и легонько, одним пальцем почесал ему перышки на грудке. Птиц ласку воспринял вполне благосклонно и что-то негромко, но явно одобрительно каркнул.
После этого Макс почувствовал, что отношение местных к нему несколько изменилось.
Статус его точно еще не определен и в категорию своих он пока не попал, но и чужаком тоже уже не был.
Подозрительность и настороженность во взглядах уступили место любопытству и интересу.
Особенно в Люськиных глазах.
Макс старался не обращать внимания на ее весьма многообещающие взгляды и глубокие вздохи.
Причем старался он вовсе не потому, что Люська не вызывала у него желания познакомиться с ней поближе. Вовсе нет, желание-то она как раз вызывала. И это желание весьма недвусмысленно топорщило штаны в районе паха.
За многие годы привыкший к регулярному сексу мужик, чувствовал определенный дискомфорт в штанах при виде симпатичной и явно готовой удовлетворить его насущные потребности самочки.
Но вот совершать какие-бы то ни было поползновения в эту сторону он, если честно, несколько опасался. И опасался в первую очередь за саму Люську.
Вероничка разве, что не шипела, стоило разбитной пейзанке слишком близко подобраться к Максу. Правда та и сама приметив волчий оскал пацанки в свой адрес стала разумно держаться от него на пионерском расстоянии, лишь со издали продолжая строить глазки и томно вздыхать.
Когда на улице уже стемнело посторонние наконец-то покинули их дом, а то что теперь этот дом стал именно их домом Макс уже не сомневался.
Этот дом был намного удобнее и просторнее прежнего. Да и не разместилась-бы его внезапно разросшаяся семья в дедовом домике. Надо будет ему вещи сюда перенести. Потом.
Макс собравшийся было выйти покурить взглянул на задумчиво сидящую рядом с телом Веронику и вздохнул.
— Убивается... Оно и не мудрено. У ей-то почитай никого ближе Хозяина и не было. Сирота. — Раздался с лавки у стены хриплый голос.
Макс оглянулся и увидел сидящего на лавке Афоню. Он был готов поклясться, что буквально мгновение назад лавка была девственно пуста, а тут вдруг глядь и мелкий домовой уже сидит на ней слегка болтая в воздухе коротенькими ножками. Чудеса, да и только.
— Приютская она. — Продолжил негромко Афоня. — Вот только в приюте том неладные дела твориться начали. Что точно, про то не ведаю, но неладно там стало. Детишки пропадать начали. Вот Верка-то и почуяв, что и к ней беда неминучая подобралась уже ближе некуда и задала стрекача, куда глаза глядят, лишь бы подальше оттуда, где лютой смертью на нее пахнуло.
Вот только беда, девка-то она городская, в лесу заплутала, в овраг сдуру забилась, да под кустом сон-то ее и сморил... Осень была поздняя и замерзла бы девка насмерть коли-бы не пожалел ее Лесной хозяин. По-своему пожалел. Овраг тот Волчьим логом со старых времен не просто так прозывался.
Еще при Старых богах там Велесово капище было, вот и послал тамошний Лесовик своего ближника из слуг Велесовых о замерзающей позаботиться. Тот ее и куснул. Холод-то ей стал не страшен, но и человеком как раньше она быть перестала. Волкодлачка она.
А когда Зверь внутри нее стал верх над ее человеческой половиной брать Лесной Хозяин сообразил, что помощи искать надобно. А у кого в таких делах подмоги просят? Знамо дело у кого. У Ведуна. У кого же еще.
На ейное счастье наш старый хозяин корешки неподалеку собирал, вот лесовик его и покликал.
Чего да как они договорились, то дело не мое, мне в такие дела нос совать не пристало, но только выходил наш Хозяин волкодлачку. Зверя внутри помог одолеть, да на службу себе поставить.
Так, что ты Хозяин Верке верь, в ей человечья половина завсегда над волчьей верховодит... Потому, как ежели у кого наоборот выходит, то беда...
А Верка, она хорошая... Вот токмо жреть, как прорва.
Выходит не показалось. Макс привычным жестом потер шею. Вероничка оборотень. Хотя, почему-бы и нет, он ведь что-то такое и предполагал. Да и историю ему эту поведал никто иной, как домовой.
Афоня смотрел на него и болтая ногами грыз ржаной сухарь.
Макс легонько помотал головой, втайне надеясь, что это поможет съехавшим мозгам встать на привычное место. Не помогло. Только поймал на себе взволнованный и даже немного напуганный взгляд пацанки.
С Афоней они говорили довольно тихо но ведь и Вероника не совсем человек. Говорят у волков невероятно острый слух. И нюх. То-то она все время морщилась и чихала когда они с Ерофеичем дымили, как паровозы.
Да-а Ерофеич, Ерофеич... Ну, как же так-то... Ладно не боги горшки обжигают, справится как-нибудь. Ведь он уже не один.
Взгляд вновь встретился с настороженными глазами Вероники.
Она что-же выходит боится, что он ее прогонит узнав о ее двойной сущности?
Макс улыбнулся и ободряюще кивнул девчонке. Вероничка облегченно выдохнула.
Макс еще раз кивнул и похлопав себя по карманам вышел на крыльцо.
Закурив, он зябко передернул плечами.
Воздух был пропитан запахом хвои и тянувшей от реки сыростью. Только эта сырость была ни капельки не похожа на ту Московскую промозглую мокротень, так раздражавшую его в последнее время.
Здешняя сырость вовсе не казалась отвратительной, она была частью окружающего его мира. Органичной частью.
Здесь вообще многое выглядело совсем по-иному, чем в вечно куда-то спешащей и пропахшей бензином и выхлопными газами уже казавшейся такой далекой и нереальной Москве.
Раньше наличие в доме покойника его бы наверняка напрягало и вызывало бы неприятный мандраж, сейчас же он относился к этому совершенно спокойно, без тени страха или раздражения. Видимо заглянув за Кромку он навсегда изменился. Он теперь на многие вещи будет смотреть совершенно по-другому... А, вот к добру ли, к худу ли эти изменения пока непонятно. Одно ясно, прежним ему теперь не быть никогда.
Уже почти совершенно стемнело. От реки в сторону дома медленно ползла молочно — белесая туманная дымка. Ее змеящиеся щупальца огибали растущие поблизости деревья и кусты, казавшиеся в сгущающемся вокруг сумраке пятнами вековечной тьмы. Мертвенно — бледный лунный свет не мог разогнать подступающий со всех сторон мрак.
Сосны мерно поскрипывали в темноте, от реки донесся приглушенный всплеск, в темнеющем лесу ухнул филин.
Макс поежился, ему вдруг вспомнилось, что он где-то читал, что в древности Луну иногда называли еще и Солнце Мертвых.
Правда, почему-то мысли о смерти больше не пугали и он уже не старался поскорее прогнать их прочь, как раньше.
Он действительно изменился, возможно и потому, что уже успел побывать на ТОЙ стороне...
Со стороны тропинки ведущей к реке послышались шорох веток и звуки больше всего напоминающие осторожные шаги.
Макс потряс головой. Рядом с раскидистым кустом бузины на тропинке стояла женщина, которой буквально секунду назад там не было. То ли вышла. И вдобавок ко всему женщина эта была абсолютно голая.
Она стояла слегка покачиваясь и наклонив голову вперед так, что ее длинные, темные, мокрые волосы свешиваясь вперед полностью закрывали лицо.
«Я тебе нравлюсь, Ведун?» — прожурчал в голове неслышный голос.
Женщина поманила его рукой за собой.
Макс, как зачарованный сделал неуверенный шаг.
Утробный рык разорвал вечернюю тишину. Вечер явно перестал быть томным.
Серая тень длинной молнией промелькнула в воздухе и преземлилась между Максом и ночной гостьей взрыхлив всеми четырьмя лапами влажную землю.
Ники скалилась, низко припав к земле и бешено молотя себя хвостом по вздымающимся бокам.
— Ты чой-то удумала, а? А хозяин твой знает, что ты тута творишь? Совсем нюх потеряла? Не чуешь, как от ведуна Серыми Равнинами тянет. А там и до Пепельного Царства рукой подать. Назад хочешь? Ты ведь оттоль утекла? Утопилась небось, а теперь не отбыв положенного прощения хочешь выпросить? А ну пошла прочь. Навье отродье. Больно надо нам тут с мертвячками возжаться. — Запыхавшийся Афоня стоял у крыльца крепко сжимая в руке небольшой, но пришедшийся ему в самый раз туристический топорик.
Навка зашипела и нырнула в кусты.
— Будет ей от водяника, как прознает. А он прознает, ужо я об энтом позабочусь. Сидеть ей на дне и нос наружу не показывать цельный год, а то и поболе. Раков на дне пасти.
— Афонь, а кто это был? Русалка? Так у них же вроде рыбьи хвосты должны быть?
— Брехня. Как они с рыбьими хвостами мужиков то привечать будут? А им без ентого дела никак. Они мертвячки, до мужиков дюже охочие, потому, как во время ентого дела вновь живыми себя чувствуют. Вот и тащат мужиков на себя.
Да и откель рабьему хвосту взяться-то? Они же бабами да девками были, когда утопли... Вот, стало быть вся бабья справа при них после смерти и осталась. И титьки и дырки, все на месте. Бери да пользуйся. А они и рады любую дырку подставить, их же к живому теплу тянет. А что может быть у мужика жарче уда?
— Так русалки выходит нежить? И остальные Дети Воды получается тоже? — Макс присел на корточки рядом с тяжело дышащей волчицей.
— Ничего не выходит. Среди Детей Воды всяких хватает... Что живых, а что и не очень. Да и сама Вода она ведь разная бывает... Одно дело текучая. Реки там ручьи, да озера разные. Они все под Водяником обретаются.
И совсем другое Вода стоялая. Болота, пруды заросшие, лужи из тех, что годами не просыхают. Здеся уже Болотник хозяйничает. Вот там кого только нет... Такие твари порой из болот вылезают... — Афоня брезгливо поморщился, видимо всплыла в памяти домового какая-то не очень приятная встреча.
Макс запустил растопыренную пятерню в густую шерсть на загривке Веронички... Нет, все-таки Ники. Он никак не мог в своем сознании объединить вместе обе ипостаси своей воспитанницы. Понимать-то понимал, но продолжал воспринимать, как разных личностей.
Волчица заурчала от удовольствия и повернув к нему мохнатую морду по-волчьи улыбнулась. Максу вдруг вспомнилось, как в воздухе мелькнула серая тень и вот это зубастое чудо ни секунды не раздумывая встало между ним и неведомой опасностью готовое к смертельной схватке.
— Защитница ты моя. — Пробормотал Макс и ухватив лобастую голову за уши звонко чмокнул ее в холодный, кожаный, мокрый нос.
Вероничка фыркнула и отчаянно принялась тереть передними лапами нос.
Афоня тихонько захихикал.
Вдруг по телу волчицы пробежала мелкая дрожь, потом ее всю окутала туманная дымка и внутри этого мутного кокона волчье тело поплыло изменяя свои очертания и пропорции. Толком что-либо рассмотреть в зыбком мареве было абсолютно невозможно, но буквально через несколько секунд рядом с Максом на грязной земле вместо мохнатого, мощного зверя лежала свернувшись клубочком совершенно голая девчонка дрожащая, как осиновый лист всем своим худеньким с острыми лопатками телом.
Макс сорвав с себя куртку и укутав в нее отбивающую зубами чечетку Вероничку крепко обняв прижал ее к себе.
Его рука гладила растрепанные, вспотевшие волосы, а губы шептали, что-то ободряющее.
— Дядь Макс... Вы не бросите меня? Ну, потому-что я такая... Неправильная... Уродина...
— Да ты что, девочка... Какая же ты уродина... Ты самая красивая и хорошая на свете... Вероник, я никогда не оставлю тебя. Я всегда буду рядом... Ну, а потом... Куда же я денусь без моей Защитницы.
Девчонка всхлипнув уткнула лицо ему в плечо и Макс снова принялся гладить ее по волосам...
Он поднял взгляд и посмотрел на полупрозрачную, светящуюся неярким, голубоватым светом фигуру Ерофеича...
Старик одобрительно кивнул и растворился, как будто его и не было вовсе.