Бывает же...

Бывает, что зимою светит солнце, А летом вдруг внезапно льют дожди. Бывает, кто-то видит свет в оконце, И кто-то говорит кому-то: "Жди". Бывает, то что сразу вянут розы, Еще стеблями не добравшись до воды. Бывает так, что чьи-то сны и грёзы Осуществляются, и слышишь о любви.

Н-да, бывает же такое... Я до сих пор не могу поверить в то, что произошло. Я никогда не ощущал себя геем, но, повстречав этого паренька на жизненном пути, просто не смог уйти, остаться равнодушным. Да ещё... Но, обо всём по порядку.

Вечером этого дня я шел домой. Было уже темно. Слякоть под ногами, сырой воздух, плохое настроение - всё было один к одному. Поэтому когда я услышал перебранку на детской площадке, то не обратил особого внимания. Часто такое бывает. Но в этот раз там кого-то били. Не просто драка, а избиение. Я вмешался. Не скажу, что обладаю недюжинной силой, но опыт прожитых лет плюс кое-какая подготовка сыграли свою роль. Пацаны (18-20 лет) бросились врассыпную. Я уже, было, решил идти домой, но внезапно услышал стон от того, что я принял за кучу мусора или подтаявшего снега. Подойдя, я склонился и увидел паренька, который вжался в талый сугроб, смотря на меня перепуганными глазами.

- Не бойся, - я протянул руку, помогая ему встать. - За что они тебя так?

- Подрались, - едва прошептал он. - Я сам домой дойду.

- Погоди, - я смотрел на его разбитое лицо. - Тебе помощь нужна, а я могу ее оказать: в больнице работаю. Ну, так что, идём?

Парень колебался недолго. Кивнув, он пошел за мной. Благо мы находились во дворе моего дома. Я завел парнишку в подъезд, вызвав лифт. Я даже не смотрел на него. Сейчас было важно оказать помощь, а уж потом интересоваться, кто он и за что его так. Зайдя в квартиру, я отправил его в ванную комнату, приказав смыть грязь. Сам же достал аптечку, чистые полотенца и бутылку водки: чем черт не шутит, вдруг у пацана шок. Появился он нескоро. Волосы мокрые, с одежды капает грязная вода.

- Вот что, дружок, - я осмотрел его с головы до ног. - Телефон на тумбочке, звони родителям, сообщи, что заночевал у друга.

Пацан шарахнулся от меня, но я сделал вид, что не заметил этого панического движения и продолжил:

- Вещи - в стирку, сам - в ванну. Через полчаса жду тебя на кухне.

Гость так ничего и не ответил. Он постоял пару минут у двери, потом скинул куртку и прошел к телефону. Набрав номер, он вполголоса что-то кому-то объяснял. Я же тем временем успел по-холостяцки накрыть на стол, заварить чай, включить телевизор и даже просмотреть новости, когда это чудо в моем банном халате, волочившимся за ним по полу, появилось в кухне.

- Я там... - он замялся. - Вещи прополоскал.

- Ясно, - я указал на стол. - Садись, ужинать будем. Только я сейчас схожу, посмотрю..

Мокрая курточка, свитер, джинсы не были отстираны от грязи, а только впитали в себя уличную слякоть еще больше. Закинув все в стиральную машину, я вернулся на кухню.

- Я простирну вещи, - кивнул я на ванную, - к утру высушим.

Парнишка только кивнул, пытаясь аккуратно, не потревожив разбитые губы, пропихнуть в себя кусок бекона. Я же профессиональным взглядом осматривал его: ребра, кажется, не повреждены, двигается легко. Ушибы - мелочь, заживут. Но лицу досталось. И что мне больше всего не нравилось, так это левая скула, которую парнишка упорно закрывал волосами. Я протянул руку, заставив его отпрянуть, но все же отвел волосы с лица и увидел, что щека немного рассечена.

- Хм... Знаешь, придется, наверное, это дело зашить, - я смотрел ему в глаза. - Если все сделать правильно - шрама через два месяца и видно не будет. А потом косметическая операция, если захочешь, и...

- Понимаете, - парень опустил голову. - У меня нет столько денег, чтобы заплатить хирургу.

- А тебе и не надо, - я подмигнул ему. - Я сам зашью тебе щеку и так, что видно не будет.

Я не врал. Работая младшим хирургом, я всегда держал дома малый операционный набор, то бишь хирургический стерильный шелк в ампулах, иглы, анестетик и многое другое, что может потребоваться для экстренных небольших операций. В доме меня знали и иногда обращались: осколок стекла в ноге, случайный порез, заноза и прочее.

Паренёк смотрел на меня агатом своих черных глаз, и я внезапно залюбовался им. Похоже, по крови татарчонок. Черные глаза, черные прямые волосы, округлое личико, небольшой носик. Он был симпатичен. Нет, вру, красив. Необычен, что ли, и красив.

- Если вы сможете, - он замялся, - но только я боли боюсь.

- Больно не будет, - я определил, что двух швов будет достаточно, только перед этим нужно хорошо промыть рану, чтобы не было заражения. - Вот поешь, и я тобой займусь.

Порез был сделан, если можно так выразиться, удачно. Он не рассекал глубоких кровеносных сосудов, был нанесён, скорее всего, лезвием или опасной бритвой, о чём я и спросил пацана.

- Бритвой, - он передернул плечами. - Хотели и со второй стороны так же, но вы успели.

- Давай на "ты", - я осматривал рану, готовя всё для маленькой операции, и затем склонился над ним со шприцом. - Сейчас будет немного больно.

Парень ойкнул и замер. Потом он застыл, замер, боясь пошевелиться, впившись побелевшими пальцами в диван. Я сделал все так аккуратно, что знал: спустя два года загар скроет тонкую линию пореза, и тот будет выделяться лишь двумя-тремя точечками, оставшимися от швов. Когда я закончил, мальчишка расслабился, обмяк на диване.

- Знаете, я думал, это будет больно, - почти весело сказал он.

- Ну я же профессионал! - я улыбнулся, присев на пол рядом с диваном. - Как тебя зовут, горе-пациент?

- Артём, - он приподнялся, а потом сел, потрогав налепленный мной на рану пластырь с марлей

А теперь, - я посмотрел на него, - одно из двух: таблетку - и в койку, или стопарик - и туда же.

- Знаете...

- Тёма, давай на "ты". Ну, так что ты хотел сказать?

- Я лучше выпью.

прошли на кухню, где еще оставался недоеденный холостяцкий ужин. Водка была разлита по рюмкам. Тост "за спасение утопающих" - и мы выпили. Артём вел себя странно: как-то робко и одновременно - открываясь всей душой. Он то вскидывался, рассказывая мне какую-то историю, то закрывался, и я не мог несколько минут вытянуть из него ни слова. А потом то ли алкоголь на него подействовал, то ли моя близость - он расплакался.

- Ненавидят они меня, понимаешь? Ненавидят! - он говорил надрывно, хлюпая носом. - Ну не такой я, как они! Так что же? Ну почему? Я же тоже человек!

Увидев состояние Артёма, я подсел ближе, приобняв его, и он уткнулся мне в плечо раненой щекой, тут же вскрикнув от боли. Я недолго думая усадил его на колени, прижав к груди. Парень почти тут же затих. Я еще слышал его всхлипы, пытаясь словами успокоить, но понимал, что слова для него - пыль. Ему просто было уютно вот так сидеть. Он вжимался в меня, словно ища защиты, и мне захотелось разорвать на части тех, кто посмел его обидеть. Наконец, неловко отстранившись, он пересел на табурет.

- А я ведь так и не знаю, как тебя зовут, - он смотрел на меня своими чёрными, чуть припухшими от слез глазами.

- Валентин.

- Знаешь, Валик, - паренёк смутился. - Не против, если я буду так называть тебя?

Я мотнул головой в знак согласия, и Артём продолжил:

- Ты вот меня привел к себе домой, а ты хоть знаешь, кто я?

- Для меня - перво-наперво человек, нуждающийся в помощи, - отрезал я, не желая продолжать разговор, но парень покачал головой.

- Я... - он задержал воздух и словно обухом по голове: - Я гей, Валентин.

- Ну и что с того? Я вот тоже гей, - сорвались с моих губ слова, и только потом я понял, что сморозил.

Артём расслабился. Как-то сразу и полностью. Хихикнув, он закрыл рот рукой, но потом, всё же не сдержав себя, фыркнул от смеха, тут же со стоном схватившись за щеку.

- Ой! Больно! Нет, я не потому смеялся, что ты гей. Просто... Получается, один изгой спас другого.

- А почему "изгой"? - я лихорадочно думал над тем, как вести себя дальше, ведь если паренек полезет целоваться - пошлю к матери родной. - Мне в этом мире довольно-таки хорошо.

- Но ты же один, Валентин! - глаза Артёма расширились от удивления. - И ты не скучаешь?

- Видишь ли, - начал сочинять я, - у меня есть друг, мы встречаемся, но я живу один.

- И тебе не одиноко?

- Нет, - резко оборвал я. Не сдержался. Разговоры о моем одиночестве всегда приводили к такому срыву. - Я не одинок. Мне нравится жить так.

- Извини, - парень выглядел виноватым, даже плечи его опустились. - Я не хотел.

- Забыли. Главное - не начинай эту тему, - он послушно кивнул

Если что - телевизор смотри, а я иду спать.

Выдав Артёму комплект белья, подушку и одеяло, я прошел в спальню, надеясь сразу заснуть, но не тут-то было. Казалось, признание паренька что-то сбило в обычных "настройках" души, разбередив что-то такое, что еще не имело названия. Проворочавшись с боку на бок около часа, я прислушался. Уловив гул телевизора и надев спортивные штаны, я вышел в зал и увидел, что Артём, сжавшись на диване в подобии сидячего эмбриона, тупо смотрит в экран.

- Не спишь? - я присел рядом, и парнишка вздрогнул. - Тебя что-то беспокоит?

- То же, что и тебя, - неясно ответил он.

Не поняв, что он имеет в виду, я промолчал. Еще минут пятнадцать мы смотрели телевизор, так и сидя каждый на своём конце дивана. А потом Тёма подвинулся ко мне, устроившись на коленях.

- Ты ведь солгал, так? - тихо спросил он.

- В чём? - я лихорадочно думал, в чем же он мог уличить меня.

- Ты не гей, - он привстал и, опираясь руками на мои колени, потянулся к моим губам.

Вот как вопрос поставлен! Не знаю почему, но меня это взяло "на слабо", и когда губы Артёма оказались напротив моих, я мягко притянул юношу, убеждая себя, что поцелуй с пацаном мало отличен от поцелуя с девчонкой. Но не тут-то было! Губы - мягкие, чуть податливые, манящие - свели меня с ума. Еще минуту назад скованный стереотипами, я буквально утонул в сладком поцелуе, ощутив, что еще немного - и я просто опрокину его, сомну под собой!

Артём не сопротивлялся. Я кинул его на диван, стараясь не думать о том, что происходит. Я ласкал парня так, как ласкал женщин. Целовал так, как дарил поцелуи им. И все же это гибкое, верткое тело принадлежало не девушке. Я отстранился.

- Тём... Ты думаешь, что надо? - утвердительный кивок в ответ. - А тебе больно не будет?

- Нет! - мягкая полуулыбка в ответ и ноги, обвившие мои бедра.

- Чертёнок!

Я снял с него халат, смотря на стройное тело, на полустоящий член, примостившийся у бедра. Мне захотелось его приласкать, и я спустился к бёдрам Артёма, губами обхватив его вялого малыша, с упорством, неизвестным мне ранее, желая поставить его. Мне удалось. Спустя пару минут парень постанывал, извиваясь в моих руках, а его член в полный рост стоял у меня во рту.

Я тоже возбудился. Казалось, тронь - и задымит. Но попытаться вогнать свой член, который и девушки принимали с трудом, в такую маленькую дырочку мне казалось невозможным. И я избрал альтернативный вариант, поручив заботу о своем дружке умелым рукам Артёма. Едва его ладонь коснулась моего члена - глаза парня расширились, а потом их заволокло какой-то дымкой. Тихий стон вырвался из его груди, и в следующий момент он начал пихать мой член в себя. Я пытался остановить его, запретить, но это было бесполезно, и тогда я обильно смазал его дырочку и своего богатыря гелем, позволив Артёмке самому руководить процессом насаживания.

Он выл, скулил, стонал, замирал, в немом крике открывая рот, но не останавливался. Казалось, сам этот болезненный процесс доставлял ему массу наслаждения, и это оказалось действительно так. Когда он впустил меня в себя полностью, лицо его выражало какую-то обиду и огорчение. И я, попытавшись как-то сгладить это состояние, принялся двигаться в нём.

Мой опыт общения с женщинами довольно-таки богат. И даже таким образом я не раз имел девиц, но теперь, оказавшись в такой узкой дырочке, я едва держался на грани. Тёма же подо мной завывал волком, засаживая мой ствол в себя полностью. И я, сломленный настойчивостью, начал трахать его во всю длину.

Артём замер, а потом расслабленно упал на диван, елозя пятками по моим бедрам, и я подхватил его под ноги, прижав к себе, всем весом обрушиваясь в его сладкую, готовую на всё дырочку. Легкое поскуливание парня завело меня настолько, что я, забывшись, думал только о себе и, когда услышал его "больно", немного опешил, приостановившись.

- Извини! - Артёмка виновато улыбался. - Просто у меня еще не было таких больших, как ты.

- Подожди, я сейчас.

Я вышел из парня, начав поддрачивать себе, но он подполз, сменив мою руку губами, заставив меня замереть от кайфа и излиться ему в рот. Он слизал мою сперму с губ.

- Похоже, сегодня ты лишился девственности, - улыбаясь, сказал Артём.

Я не знал, что сделать: дать парнишке подзатыльник или прижать к себе и провалиться в сон в его объятиях. Подумав немного, я решил, что второе будет правильней, и рухнул на диван, прижав его к себе.

Утром я разбудил Артёма. Мне было пора на работу, а ему домой. Если честно, я не думал, что наша ночь перерастет во что-то большее. Я не гей и никогда себя таковым не ощущал. Ночь в объятиях парня - просто еще один опыт. Я даже телефон свой не оставил, зная, что если он захочет, то всегда найдет меня, ведь теперь ему известен мой адрес. Ну что ж, бывает и такое.