Даня данила

Да, я хочу тебя! Хочу! Но меньше, чем хотелось бы... (В. С. Высоцкий)

Новый год в одиночестве — это моя мечта уже на протяжении восемнадцати лет. Вечные корпоративы, родственники, приставучие псевдо-друзья, которые врываются в самый неподходящий момент и начинают пьяно поздравлять и лезть целоваться и дарить какие-то совершенно ненужные вещи. Ненавижу. Просто терпеть не могу. У меня волосы на ногах дыбом встают, как вспомню последний новый год. Хрен с ним, родители. Ну, посидели, выпили под бой курантов, и я засобирался домой. Приезжаю, а мне там моя уже бывшая девушка сюрприз устроила. Толпа друзей, методично разносящих мою квартиру. А ведь мы с ней решили в романтической обстановке, исключительно вдвоём отметить этот «чудесный» праздник. Я даже хотел сделать ей предложение. Но после такого... Не-е-ет!

Короче, в этом году я начал действовать радикально. Купил родителям путевку, отправил их на праздники в Прагу (они давно мечтали), на работе взял отпуск, друзьям и знакомым сказал, что еду вместе с родителями в Прагу. Свобода, тишина, спокойствие! Долгожданное одиночество. И почему я не додумался до этого раньше?

Заехал в супермаркет, продуктов набрал, затарился вискарем (никакого шампанского), приехал домой, до нового года несколько часов оставалось. И тут я вспомнил. Растяпа! Диск с фильмом, который я так мечтал посмотреть в своем новогоднем одиночестве! Вы будете смеяться, вы будете удивленно приподнимать брови, но я, взрослый тридцатилетний мужик, влюблен в фильм «Чародеи» (в свое время зачитывался Стругацкими). Благо круглосуточный видеопрокат недалеко от дома. Пришлось одеваться и снова топать на улицу.

В прокате фильма не оказалось, мне сказали, что последний диск забрали прямо передо мною минут пять назад. Злой, я вышел из проката. Как оказалось, веселье только началось. Народу на улицах практически не было, все уже дома, возле елок или в кабаках, готовятся к часу «Х».

Всё началось с крика. Отчаянного крика, доносящегося из соседней подворотни. Ну что мне оставалось делать? Конечно, я полез в драку. И, конечно, победил. Хотя, что там было побеждать. Несколько торчков. Ломка, видимо, близко. Твари обнаглевшие. Ненавижу наркоманов. У людей праздник... Кстати, что там с этим бедолагой, которого я у них отбил?

Он лежал на животе в жидкой каше грязи и растаявшего снега (глобальное, мать его, потепление) и признаков жизни не подавал. Я присел рядом с ним на корточки и осторожно перевернул на спину. Он открыл глаза, судорожно вцепился в мою куртку и прошептал разбитыми губами:

— Диск? Диск целый?

— Господи, какой диск? Ты сам-то цел? Где болит? Встать сможешь?

А этот ненормальный все о каком-то диске вспоминал. Я огляделся, неподалеку действительно валялась раздавленная коробка. Поднял, осмотрел, диск по счастливой случайности не пострадал. Фильм — «Чародеи»! Какая извращенная дама, моя удача.

— Цел твой диск. Поднимайся, пойдем

Куда ж еще тебя в таком виде. Помоешься, своим позвонишь.

Я попытался поставить его на ноги. Не получилось. Он как-то весь обмяк и повис у меня на руках.

— Ногу, ногу больно.

— Господи, — правая нога у него была вывернута под каким-то неестественным углом, — ну здравствуй, жопа новый год!

Пришлось взять его на руки, как кисейную барышню. Да и весил-то он, надо сказать, как барышня. Легкий совсем, невысокий. Хорошо, если до плеча мне достанет (ну, это легко представить, если вспомнить, что я чуть-чуть ниже двух метров). Смешной, протестовать пытался, да только надолго его не хватило, то ли отключился, то ли просто успокоился.

— Да, весёлый будет праздник, — подумалось мне, когда я пытался открыть дверь своей квартиры с незнакомым парнем на руках.

Осторожно опустил его на пол прихожей, быстро разделся сам, попытался раздеть его. Легкую кожаную куртку снял без проблем, а вот с кроссовкой на правой ноге возникли проблемы. Ступня распухла, и безболезненно снять не получалось. Плюнув на все, я принес ножницы и разрезал злополучную обувь.

— Тебя как зовут-то? — спросил я у своей бледной находки.

Он открыл глаза, посмотрел на меня в упор, помолчал несколько секунд и прошептал:

— Даня. Данила.

— Очень приятно, Даня-Данила. А я Александр. Я думаю, стоит вызвать «скорую». Скорее всего, просто вывих, но лучше перестраховаться, да и не мешало бы осмотреть тебя. Хорошо, если только ногой отделался. Ты бы своим позвонил, предупредил, чтобы не волновались и забрали тебя, — я протянул ему свой сотовый.

Он снова несколько секунд смотрел на меня.

— Мне некому звонить.

— Что значит «некому»? Родители? Друзья? Жена, в конце концов, — удивленно спросил я.

— Я не женат, недавно переехал к вам из другого города, так что друзьями не успел обзавестись. Да вы не волнуйтесь, Александр, я в соседнем от вас доме живу. Вы мне не поможете еще раз — до дома добраться? Кстати, я вас так и не поблагодарил за помощь. Огромное вам спасибо, они ведь могли убить меня.

Он серьезно посмотрел на меня и, взяв мою руку, пожал её. Его пальцы буквально утонули в моей лапе. Какой он весь миниатюрный, изящный. И во взгляде благодарность и тихая грусть. Ну, в общем, я не смог... не смог обречь его на одиночество, да еще в таком состоянии. Я же не зверь, в конце концов. Да и сдается мне, что он не доставит мне много хлопот. Тем более мне все-таки удастся посмотреть любимый фильм, пускай даже и в компании нового знакомого.

— А знаешь что, Даня-Данила? Оставайся у меня. Я как раз хотел посмотреть «Чародеев» — мое любимое кино, стыдно признаться. Взрослый мужик, а в сказки верю. Мне, кстати, тридцать, а тебе сколько?

— Двадцать восемь, — ответил он и улыбнулся.

Вот черт! Никогда бы не подумал, что способен растаять от одной только улыбки. Столько в ней было тепла и искренности. Двадцать восемь? Да не тянет он на двадцать восемь. Выглядит как пацан. Хотя... Глазки умные, взрослые такие глазки. Карие, почти шоколадные, еще бы темнее и уже было бы не разобрать, где зрачок, а где радужка. И ресницы. Ресницы шикарные. Моя бывшая за такие удавилась бы.

— Почти ровесники, — улыбнулся я в ответ, — штаны с футболкой снять сам сможешь?

— Зачем? — Даня-Данила смутился. Уши запылали.

— Затем, ты же не хочешь мне весь диван извазюкать? Я пока что-нибудь чистое принесу, — ответил я, выходя из прихожей.

Я достал чистые домашние брюки, рубашку. Даня-Данила стоял в прихожей, неловко опираясь на стену и виновато глядя на меня.

— Штаны снять не получается, ногу больно.

Действительно, мокрая джинса плотно облепила больную конечность и сдаваться без боя не хотела. Пришлось снова прибегнуть к помощи ножниц. Ноги как у девчонки, стройные, длинные, почти без волос, гладкие. Кожа тонкая, светлая. Нежная. Вот черт! Я запретил себе думать о ногах Дани-Данилы. Ясно, почему эти торчки на него напали. Даня-Данила не производил впечатления человека, который может дать отпор.

Осторожно сняли штаны совместными усилиями, помог ему переодеться, рукава и штанины пришлось подкатать. Рубашка на нем так вообще болталась как на вешалке. М-да, весил он, наверное, килограмм на тридцать — сорок меньше, чем я. Хотя лишнего веса во мне не было, я сам по себе здоровый, еще три-четыре раза в неделю спортзал, форму надо поддерживать.

Отнес его в ванную прямо на руках, а чего лишний раз больную ногу насиловать. Он лицо от крови и грязи оттер, руки сполоснул (тоже в ссадинах и мелких порезах). Потом я его оттащил в гостиную, посадил на диван, сунул пульт от телика, а сам пошел «скорую» вызывать и ужин праздничный готовить. До нового года оставалось два с половиной часа. «Скорая» приехала через час. Врач, трезвый, неулыбчивый, замотанный, (понятное дело — праздники, а ему дежурить) осмотрел Даню-Данилу, сказал, что с ногой ничего страшного, вывих. Мы с ним вдвоём быстро его вправили, потому что, как объяснил врач,...