Дед и дембель. из необъяснимого

История, которую я собираюсь вам поведать произошла со мной, давно, когда я возвращался из армии.

Сейчас я уже много лет женат, воспитываю двоих детей подростков. Вообщем, все как у людей.

Это событие бережно храню в анналах своей памяти и никому до этого не рассказывал. Даже по — пьянке, ни разу не проговорился, ни жене, ни друзьям. Видимо пришло время рассказать, (само подсознание выталкивает из меня эту «лав стори»), спокойно, без боли, унижения и ощущения собственной низости. Хотя как знать...

Поведать, как — бы со стороны, будто вовсе и не со мной это произошло, а прочел в журнале, запамятовал и вдруг вспомнил. Да, действительно вспомнил в деталях и пожалуй что-то из тех событий мне придется заново пережить, даже заново ощутить.

Увольнялся из части я одним из последних. Вредный командир постарался, «спасибо» ему. И вот счастливый, долгожданный дембель. Спешу на вокзал. Периодически картинно поправляю берет, ведь я морпех. Едритпистон. Денег (кроме тех, что выдали в части), было достаточно. Выслали родители, чтобы по столице погулял.

Путь мой лежал через Москву. До нее трое суток, а там восемнадцать часов и дома.

Дома вино, друзья, девчонки.

Прибыл на вокзал, стою в кассе за билетами, всем улыбаюсь. Решил себя не стеснять, благо деньги есть, купил билет в купе. Все, билет в руках, вагон 18 Гружусь в вагон, шучу с проводницей, она естественно расплывается в улыбке. Остается несколько минут до отправления. Захожу в купе, а попутчиков, кроме дедушки, к моему удивлению, больше не оказалось. Ну думаю, дорога-то длинная, обязательно подсядут. А то с дедом-то, о чем говорить, тоска зеленая.

Дедушка, с виду крепенький, с брюшком аккуратным, этакий боровичок. Бородка, лысинка, волосики на висках и затылке, румянец здоровый на лице. Голубые добрые глаза. Рубаха старого покроя (косоворотка, так вроде называется), штаны типа шаровары, широкие короче (когда он вставал, разглядел). Я подумал священник или старовер, для меня так-то и не было никакой разницы. Посмеялся про себя, послал бог попутчика. Божий одуванчик. Моего деда, папиного отца он мне не напомнил, мой жилистый, суровый. Второго своего деда, я не видел, умер он рано.

Поезд тронулся, я глазею в окно, все любопытно, все интересно. По «взлетке» пошел проводник, забрал билеты, позже предложил чай, так, дела вагонные. Какой там чай, у меня пузырь водки с собой, предлагаю деду, он вежливо отказывается. А взгляд такой изучающий.

Ладно думаю, потом пройдусь о вагону, найду собутыльника. Настроение отменное.

Дедушка заказал чая, достал какую-то снедь. Помолился вроде, точно не помню. Представился, как ни странно, я то, дело молодое, даже из вежливости свое имя не сказал, его не спросил. Звали его Ксенофонт Ильич, так вот. Предложил откушать, чем бог послал

Пришлось представиться и мне. Леха я, дембель, морпех. За окном уже мелькали деревья, деревни.

От дедовского угощенья, я не отказался, кушали, пили чаек. Дед настоятельно просил меня, водку не пить. Мол, зло это, водка-то. Я согласно кивал, но думал, конечно по — другому. Он расспрашивал, откуда я, про родителей, дом, будущее, ждет ли суженая. Я открылся (в обычной жизни человек я не доверчивый, закрытый), понесло и про прошлое, и про планы. Дед внимательно слушал, улыбался. А я смотрел на деда и думал, какие же у него крепкие зубы, протезы наверное. Вот, ерунда. Верно говорят, что самым сокровенным легче всего поделиться с незнакомым попутчиком в поезде, так как увидеть его во второй раз, вероятность мала. Все бы ничего, беседа двух попутчиков, но я очень смущался его взгляда, взгляда «внутрь меня», Взгляда чистых для старика, голубых глаз, с маленькими точечками зрачков. Порой неподвижный, остекленевший взгляд, направленный в одну точку. Это взгляд разминал меня как пластилин. В них (глаза) очень хотелось смотреть и не смотреть одновременно (Распутин прям, хихикнул я тогда про себя). А его голос меня умиротворял, что-то далекое родное было в его голосе. Проговорили мы долго, за окном уже было темно. Дедушке вроде бы и ко сну отходить.

Дальше произошло, то что произошло. Как дед, как — бы по-дружески, поглаживал меня по руке, потом по колену, я еще помнил (мы сидели напротив), все еще блистательный, гордый, правда уже не такой самоуверенный. Мальчишка, блин.

Очнулся я, вернее временно понял, что со мной происходит, когда моя голова находилась ниже живота или между ног деда, все тогда казалось близко. Я дико, жадно, мастерски сосал его член. Я умело облизывал, посасывал, подрачивал, не знаю, как еще описать. Сосал не только головку, но и гулял поцелуями жилистому, здоровому стволу. Мои далеко не маленькие ладони, терялись на нем. Потом он легким движением оторвал мои руки от своего хуя и заставил исполнять только ртом. Не зная куда девать руки, я их пристроил на его огромных яйцах. Когда я периодически переключался на лизание яиц, мои руки устремлялись к стволу. Черт, откуда я все это чувствовал и умел. Я не понимал.

До армии у меня было всего две девчонки, да и разве можно назвать сексом, то чем мы занимались.

Я был очень прилежен, будто воля деда указывала (непонятно для меня как), что и как мне делать, а моя подавлена, растоптана, оженствленна. Что меня еще поразило, в короткий период моего «отрезвления», у деда был абсолютно лысый лобок, а на бедрах уже волосы. Вряд — ли дед брил лобок, я убежден, это плешь. Я продолжал надудонивать. Дед довольно покряхтывал. Не берусь гадать, сколько времени все это продолжалось... Но видимо вволю насладившись моим ртом, дед поглаживая, придавив мою голову ладонью, начал постанывая, долго и обстоятельно кончать, наполняя меня спермой. Чтобы не захлебнуться, я спешно сглатывал ее. Вкус дедовской спермы сейчас уже не помню, хотя он долго стоял в моем сознании. Сглатывая, я продолжал сосать, но уже менее активно, закруглялся, так сказать. Уф, вроде все, губы устали, но накатывала паника. Дед опять же легким движением, как — бы приказал, продолжать. Вы не поверите, для меня это было своего рода облегчением, так как я не представлял, что мне делать дальше, после того как пососал, как угодить ему.

Пожалуйста не судите строго мои читатели, союзы «как-бы», «как будто», часто будут встречаться, в этом рассказе, поскольку дедушка никаких словесных команд и приказов мне не отдавал, все был она уровне безмолвного получения позволения делать то-то и легких прикосновений. Именно позволения.

Кол деда если и опал то ненадолго и надеюсь благодаря моим стараниям, снова стал как стальной. Я им любовался и вновь кинулся самозабвенно, то ускоряясь, то замедляясь сосать член.

Я искусничал, брал дедушкин хуй ртом, но не сжимал губы вокруг его ствола и вращал своей башкой, сначала по часовой стрелке, потом обратно. Моя голова совершала свободные круговые движения, а дедов хуй поочередно касался различных внутренних поверхностей моего рта. Дедушка, вздрагивал, я чувствовал ему нравилось. Потом стал тереться влажными губами по линии уздечки из стороны в сторону. Поделав это, стал упражняться с глубоким захватом члена, заключая ствол в плотное кольцо губ.

Мне хотелось быть для него разным или он хотел этого, а я был лишь исполнителем его воли. Мои губы немели, я выдыхался, голова покруживалась и я осмелился попросить дела дать мне отдохнуть, нет вроде отпустить, пощадить... Да — да, именно пощадить.

Я не видел я затылком чувствовал, блаженно-повелительную улыбку деда. Все же я как-то понял, что он велел мне немного передохнуть, попить водички. Клянусь, он не говорил ни слова.

Не вставая с колен, я попил. Слава богу все закончилось, твердил я про себя, но я себя обманывал. Глядя на этот чудовищных размеров член (или все так мне казалось, как говорится «у страха глаза велики»), я получил команду скидывать портки, именно ...