Десять букв. часть 4

День был скучный, и посетители забредали в отдел электроники скорее по ошибке, чем с конкретной целью. Когда на стол перед Егором шлепнулся полиэтиленовый пакет, забитый чем-то мягким, он вздрогнул и очнулся от анабиоза.

— Переоденься, — сказал Валик. Он стоял, сунув руки в карманы дорогущих штанов, и, чтобы взглянуть на него, Егору пришлось бы запрокинуть голову.

Вместо этого он зевнул и потер пальцами уголок глаза.

— Конкретизируй.

— Там шмотки, — объяснил Валик, кивнув на пакет. — Купил на глаз, но должно подойти.

— Очень щедро с твоей стороны, — признал Егор. — Но нахуя?

— Бабла не жалко, оно не мое, — усмехнулся Валик, поведя плечом. — А ты мне нужен сегодня на одном мероприятии.

Иногда Егор не понимал, как хренова шлюха ухитряется им командовать.

— Галстук не трогай, у тебя руки из задницы. Я потом сам завяжу.

Егор сдал смену и послушно уволок пакет в подсобку. Весело хмыкнул — даже джинсы Валик подобрал не просто так, а с броским лейблом, из тех, что мелькают по телеку раз в полчаса. Сменить пришлось даже туфли и часы — хорошо хоть трусы не купил. Рубашка села туговато, и вместо того, чтобы бороться с ней, Егор расстегнул верхнюю пуговицу и закатал рукава. Посмотрел в зеркало, провел рукой по волосам, заглаживая ото лба жесткие пряди.

Валик встретил его у выхода из магазина и презрительно поджал губы.

— Это что еще за безгалстучная самодеятельность?

— Расслабься, — посоветовал Егор. — Я и так выгляжу, как секс-символ лихих девяностых. Или ты решил сводить меня на светский раут?

* * *

— ... лучше бы ты сводил меня на светский раут.

Валик улыбнулся, промокнул уголок рта бордовой салфеткой и предложил тост.

Когда спустя час Егор отпросился из-за стола и сбежал на балкон, он заперся там с пачкой сигарет и почти десять минут дышал упоительной свободой, ночным воздухом и дымом. Валик дал ему немного времени, а потом постучал в стекло костяшкой пальца.

— Невежливо запираться на балконе, когда ты в гостях.

Сжав зубами сигарету, Егор с трудом управился с замком и распахнул дверь, впуская Валика к себе.

— Невежливо звать меня, — выдохнул он, — Без моего ведома на ебаную встречу с ебаными родителями!

Валик вздернул бровь.

— У меня отличные предки, не истери.

Егор подымил еще минуту, прежде чем успокоился и снова смог заговорить.

— Предки у тебя клёвые, — признал он. — А вот сын у них — мудак.

— Что я такого сделал?

— Представил меня, как своего бойфренда!

Валик тепло улыбнулся и положил ладонь на чужое предплечье. В этом жесте грация сытой змеи уживалась с добротой училки, успокаивающей трудного ребенка.

— Мои родители в курсе моей ориентации и не пытаются сжечь меня на костре, как еретика-содомита. Это плохо?

Егор схватился за следующую сигарету и так долго щелкал зажигалкой, что в итоге уронил ее на пол

— Обо мне ты подумал? Ты охуел? Я тебе не парень, мы не встречались, не встречаемся и встречаться не будем. Твои родители — замечательные люди, с хера ли я должен им врать?

— Дурак, — сказал Валик, помолчав с минуту. — Я хотел познакомить предков хоть с кем-то, кто для меня важен. Мне жаль, что этот факт тебя взбесил.

Егор вздрогнул, как от удара. Помолчал и спрятал зажигалку в карман новых джинсов.

— Ты правда...

— Уже не важно.

Валик развернулся и ушел. Когда Егор вернулся в комнату, он прощался с матерью.

— ... работа есть работа, да и время не раннее...

— Ничего, карасик, и так до ночи засиделись. Но вы так поздно пришли...

— Мамка вам сейчас салату насыплет, — встрял отцовский бас. — Будете салат? Лена, ну чё ты, дай пацанам пожрать.

— Лучше торта положите, — ответил Валик. — Обожаю мамин торт.

Егор провел ладонью по лицу, набираясь храбрости, и вышел в прихожую. Мать у Валика была высокой, худой и скуластой, немолодой, но настолько красивой, что это объясняло его собственную красоту. У отца было солидное пузцо, дородные щеки и неисчерпаемая любовь к салатам, которые ничуть не помогали ему похудеть.

— Простите, — сказал Егор, испытывая мучительную неловкость перед этими хорошими и очень грустными людьми. Мать грустила из-за их побега. Отец — из-за того, что пропускал уже второй тайм.

— Ничего страшного, сладкий, — мама Валика провела ладонями по плечам Егора, придержала за локоть и заглянула в лицо. Отрицание права на личное пространство у них с Валиком тоже было одно на двоих. — Мы рады. Мы в любом случае рады...

— Что увидали того мужика, который терпит нашего сынулю, — радостно сообщил отец. — Ни одной бабе такая ноша не по силам. Как он тебя, не сильно достает?

— Пап!

— Вова, ну что ты такое говоришь!

— А что, — обиделся папа Вова. — Он же нравный, как девка.

Егор не выдержал и засмеялся. Валик скептично поджал уголок губ.

— Не слушай старого дурака, — велела мама Лена, не отпуская его локоть. — Валик у нас — замечательный мальчик. Такой умный, такой целеустремленный...

Егор смотрел через её плечо на Валика и чувствовал себя, как Менделеев в ночь перед изобретением таблицы. Было такое ощущение, что он вот-вот что-то поймет — но это «что-то» ускользало, как рыбина из рук.

Как карасик.

— Если Валику чего-то захочется — о, он обязательно возьмет и добьется! Он, конечно, немного вредный...

— Немного?

— Пап!

«Возьмет и добьется».

Егор прикусил изнутри щеку, пытаясь успокоиться. Ему вручили пластиковый контейнер с салатом и болтали без умолку, а Валик в ответ улыбался — улыбался и молчал, улыбался и смотрел своими синими чудесными глазами, невинными, как бывает только у детей и мудаков.

Ребенком он, без сомнения, не был.

Прощание вышло скомканным, и Егор, вырвавшись в коридор с работающими через три пролета лампочками, без остановки прошагал почти половину пути. Где-то на уровне третьего этажа его догнал Валик, впился пальцами в локоть и затормозил.

— Ты чего?

— Не хочешь ничего мне объяснить? — уточнил Егор. — Это серьезно? То, что ты познакомил меня с родителями? Папика своего ты с ними тоже знакомил?

Валик молчал.

— Нет, — сказал Егор. — Нет, ты его с ними не знакомил. Тебе нужен был человек с нормальной мордой, который не ебет тебя за деньги. Работа у «бойфренда» неподходящая? Не страшно, просто не будем о ней говорить. Финансы не те? Не беда, просто подкинем ему шмоток с чужого плеча.

— Они новые.

— Что?

— Они новые, — по слогам повторил Валик, и Егор зло отмахнулся от него ладонью.

— Да какая нахрен разница, какие это шмотки? Ты представил меня родителям не потому что... как ты там сказал? — он провел по губам тыльной стороной ладони, задыхаясь от злости. — Не потому, что я для тебя важен.

Коробка с салатом стала слишком тяжелой ношей, чтобы её удержать. Егор бросил ее на подоконник, привалившись к боком к прохладной стене. Из окна поддувало.

— Ты представил меня потому, что тебе нужна была легенда, — сказал он. — Чтобы успокоить родителей и еще пару лет трахаться со своим Володей и горя не знать.

— Хватит бредить, — сказал Валик, и опустил ладонь на чужое запястье. Пальцы у него были горячими и крепкими, и Егор почувствовал, как инициатива уплывает у него из рук. — Знаешь, почему ты важен для меня?

Правильным решением было ничего не отвечать, вырвать запястье, развернуться и уйти.

Жаль, что рядом с Валиком поступать правильно было не так уж просто.

— Почему? — спросил Егор.

Валик спокойно поставил коробку с тортом поверх салата, ухитрившись не сверзить жратву с подоконника. Сделал шаг, медленно положив ладони на чужие плечи, и приподнял подбородок — всего на пару сантиметров, так выверенно подставляя лицо для поцелуя, что Егор не удержался.

Губы у Валика были алые, пьянящие и злые.

— Потому что, — сказал ...