Дети канланга. Часть 1

Автору идеи IlveDalan с благодарностью

Глава 1.

— Ты меня только так сфоткай, чтобы корабля не было видно, — Джессика забралась на какую-то железяку у самого борта на корме и балансировала в лучах заката, — Чтобы только я и солнце.

— Из-за твоего селфи мы уже тащимся к черту на рога. Может достаточно? — буркнул Генри, но послушно включил камеру мобильника.

Сестра продемонстрировала ему fuck, но реакции не последовало, потому она потянула маечку за рукав, обнажая плечо:

— Так лучше?

Это ж надо было после католической школы для девочек выставить в сети на продажу свою девственность?! У родителей, работавших на океанских островах, тем не менее, оказался интернет, мать узнала на фотографии обнаженную дочь, хотя та и прикрывала лицо маской, ее чуть не хватил удар. Родители потребовали дочку на воспитательную беседу. Доставку доверили Генри, как старшему брату.

— Все равно, поручни видны.

Поручни возвышались над бортом судна сантиметров на 20.

— А так? — Джессика забралась на самый верх, зажав поручни ногами.

Генри несколько раз ткнул пальцем и опустил смартфон оценить снимки.

А когда поднял взгляд, Джессики уже не было.

— Твою ж мать!

Генри прилип грудью к перилам. Седьмая палуба! Среди волн за кормой мелькнуло белое лицо сестренки. Боясь ее потерять из виду, вскочил на борт, переступил поручни и солдатиком прыгнул.

Из правил спасения на водах Генри помнил, что главное не упустить из виду упавшего за борт. Так помнил, что чуть не забыл набрать в грудь воздуха. Отбил пятки, погрузился на глубину, прижал колени к груди, чтобы облегчить всплытие. Эта процедура успокоила его, и, оказавшись головой на поверхности, Генри глубоко вздохнул. Джессики не было.

Заходящее солнце все также освещало верхние надстройки уходящего лайнера, но здесь внизу уже были глубокие сумерки. Генри вспомнил, как быстро темнеет в тропиках, и снова выругался. Многократно наложившиеся друг на друга буруны от винта корабля рассеялись, и осталась обычная океанская зыбь, волна высотой три метра. Такой хорошо ею любоваться из шезлонга на верхней палубе, но сейчас Генри даже не видел горизонта! Спокойно! — велел он себе, заорал имя сестры, подавился водой, откашлялся и решил действовать с умом. Перешел на брасс, отловил гребень и крикнул уже с него. Голова девушки виднелась в тридцати метрах, в этот раз она отозвалась. Генри уверенно доплыл до сестры:

— Боишься?

— Боюсь!

— Мы ж хорошо плаваем!

— Акулы?

— Тогда не будем терять времени.

Маршрут парома проходил среди тропических островов, берег всегда находился в пределах видимости с судна. Снова оказавшись на гребне, брат и сестра осмотрелись, и решили двигаться туда, где виднелась высокая гора

Триста гребков — отдых — триста гребков — отдых.

Переворачиваясь на спину, Джессика начинала бубнить молитвы небу. В другой раз Генри не упустил бы случая приколоться над образованием сестры. Католическая школа — почти колледж! Но сейчас он берег дыхание. Ему казалось, что сестра, как пловец, сильнее его.

Тропическая ночь вступила в свои права. Теплый и шумный океан. Луна, просвечивающая сквозь тонкие высокие облака, какие-то светлячки повсюду в воде.

А кто-нибудь пробовал выбраться из океана на неподготовленный пляж? Мы же не в кино! В глазах у Генри потемнело, то ли от усталости, то ли от страха. Сестра же уверенно гребла туда, где волны яростно разбивались о скалы. От запаха сгнивших водорослей мутило.

— Джессика! Джессика! Стой! Разобьемся, надо с умом!

Сестра не ответила, а только прибавила скорости, Генри отстал, поперхнулся, а когда снова выбрался на гребень — теперь ему приходилось грести назад, чтобы не разбиться о камни, то увидел, что зоркая Джессика сумела добиться успеха.

Голова сестры виднелась между острых рифов, она явно находилась на суше! Генри услышал звонкую молитву, не разобрал слов — только интонации благодарного восторга, и увидел цепочку факелов, спускавшуюся к ним с высокого склона.

— Оп-ля!

Волна подбросила юношу, и Генри с удивлением обнаружил себя стоящим на горизонтальной, покрытой водорослями и ракушками плите. Луна ярко осветила эту плиту, Генри на ней, и площадку между скал, где стояла на коленях Джессика. Все остальное вокруг тонуло в ночи.

На Генри остались одни джинсы, а на Джессике только трусики. От всей остальной одежды они избавились, когда оказались в воде. Пробраться к девушке босиком оказалось ой как не просто. Но почему-то Генри считал важным опередить людей с факелами. И опередил.

Лица обступивших их аборигенов излучали доброжелательность, местные улыбались. Все они были ниже белого юноши, некоторые значительно ниже. А когда Генри разглядел за спинами некоторых не копья, а ружья, юноша окончательно расслабился: цивилизация! Не съедят! Тем не менее штаны, иногда шорты были не на всех, кое-кто довольствовался простой набедренной повязкой. Но на телах мужчин практически не было татуировок и растительности, угадывалась лишь на лицах и на бритых черепах раскраска. Они двинулись вверх по тропе. Местные что-то говорили Генри, но тот ничего не понимал. Смущал факт, что никто не предложил Джессике полотенце, аборигены избегали прикасаться к ним. Они поднимались все выше, туземцы деликатно давали передохнуть спасенным белым. Генри использовал эти остановки, чтобы выделить среди спутников вождя, но не мог.

В темноте проступили очертания деревни — обычные хижины с тростниковыми крышами, материала стен Генри не разглядел. Электричества в деревне не было. Горящий костер освещал длинный из неокрашенных досок стол, за которым сидели старейшины. На них было больше одежды и украшений, они бросали любопытные взгляды на брата с сестрой, стоящие у границы круга света, слушали доклад одного из юношей аборигенов. Одно из мест за столом, на краю скамейки пустовало. Первый неопределенный жест в свою сторону голодный Генри принял за приглашение и уверенно уселся на место гостя. Меня ждали? Ему протянули лепешку, но Генри разломил ее и отнес половину сестре. Этот поступок встретил одобрение старейшин, и в круге света появилась напоминавшая цыганку женщина, первая увиденная ими туземка. Цветастая юбка, неразличимая под ожерельями блузка, костяной головной убор, вроде русского кокошника. Женщина сверкнула молодыми глазами, да ей лет сорок — решил Генри, и увела Джессику за руку в темноту. Обеспокоенный юноша сорвался со своего места, его никто не удерживал. Наоборот ближайший абориген улыбнулся и указал рукой куда-то вверх.

Генри разглядел на склоне еще один огонек и устремился за женщинами. Последовал новый не продолжительный подъем, прервавшийся на полпути к огню у небольшого озера с водопадом. Типичная картина для тропиков, думал Генри, смывая с тела морскую соль. В темноте он не стеснялся наготы. Джессика обмывалась рядом и молчала, наверное, от усталости. Женские руки протянули ему грубую явно вручную вытканную простынь. Ею же Генри и обернулся, потому что джинсы ему не вернули.

— И куда она нас ведет голых?

Сестра не ответила.

— А ведь здесь классно! Я понял. У них же нет кондеев, а внизу душно.

Генри с удовольствием подставлял лицо бризу. Вершину холма венчала пирамида с каменным храмом на верху.

В каком кино я его видел? Не смог ответить на свой вопрос Генри.

В храме не было окон, невесомые полупрозрачные занавески шевелились на ветру. Он сунулся было за сестрой, но жрица жестом указала ему за угол.

— А! мужская половина!? Понятно.

Он быстро пересек полупустой зал с колоннами. Украшения в темноте было не рассмотреть. Юноша обнаружил за алтарем проем и комнату, где Джессика укладывалась на одно из двух лож. Между ними на мраморном столе стоял кувшин.

Генри уже напился воды у водопада, но еще помнил жажду, потому все-таки глотнул ...