Дуняша в имманентности

Разумеется, я никакая не Дуняша. Дуняшей приноровился называть меня Адвокат. Поначалу коробило, а потом — ничего, привыкла. Надо сказать спасибо Адвокату, Дуняшей он меня величает только за глаза, когда общается со своей женой Машкой и другими шлюхами.

Меня зовут Юля. Мне тридцать пять лет, я невысокого роста, худенькая, с натуральной крепкой грудью никогда не рожавшей женщины. Я — шатенка с чуть темноватым отливом, в общем — я красивая.

По профессии я врач терапевт, но последние десять лет занимаюсь косметологией. Выглядеть свежо, всегда моложе своих лет — мои служебные обязанности.

До двадцати восьми лет я жила во Владивостоке. Мои родители — известные в городе врачи, потому вопрос: «Куда поступать после окончания школы?» даже не стоял, да и выбор в нашем славном Владивостоке невелик: кроме медицинского, имелся ещё пединститут и колледж по подготовке бухгалтеров. Моя сестра, Ленка, старше меня на четыре года, после школы удрала получать высшее образование в Красноярске, там вышла замуж, там и живет. Младшей дочери, то есть мне, стареющие родители такой вольности уже не позволили.

Я написала эти строчки и воспоминание нахлынуло на меня. Хуй Адвоката вошел в мою жопу неожиданно, без подготовки, со всего размаху. Машка лижет мне, её руки поглаживают мои ягодицы, я вся горю, это восхитительно — ощущать в себе одновременно язычок и здоровенный крепкий хуй.

Да, стыдно и нелепо признаться, что тебя трахнули первый раз в жопу в тридцать пять лет и тебе это понравилось.

Впрочем, продолжу по порядку. Вам приходилось бывать во Владивостоке? Вы много не потеряли. Душный город, хоть и на берегу моря. Душная в нём, разумеется, атмосфера, мелкая, завистливая, беспардонно провинциальная. Мне кажется, что все нормальные мужчины покидают Владивосток, едва достигнув совершеннолетия. Остаются только ботаники типа моего двоюродного брата океанолога, который живет в обнимку с аквалангом, либо бандиты. И с теми, и с другими общаться мне было скучно, пожалуй, даже противно. Так что до замужества моя сексуальная жизнь была настолько эпизодической, что эпизоды эти можно пересчитать по пальцам одной руки. Хуй Адвоката долбит меня в жопу всё сильнее и сильнее, Машка просунула голову вперед и радостно чмокает мелькающие в воздухе яйца. Я заорала, я заголосила на всю их огромную квартиру, и кончила. И в тот же миг в меня кончил Адвокат.

С будущим мужем, Михаилом, меня познакомила Кэтрин, хозяйка салона красоты, где я тогда трудилась. Это был франтоватый дядечка лет сорока, пижонистый, он командовал несколькими торговыми лавками на городском рынке, но с интеллигентными манерами, что уже достижение для нашего города.

— Мишаня, ты переёб полгорода, не пора ли остепениться, — внушала ему Кэтрин. — Уж под сраку лет, а всё волочишься. Ты посмотри, какая девка пропадает.

Я шла в подсобку за кремами, дверь в кабинет была закрыта неплотно, поэтому разговор я слышала вполне отчетливо.

— Я в Москву собрался, Катюха! — сказал Миша. — Тесно мне во Владике, хочу в столице бизнес наладить.

— Вот я тебе и говорю: на новом месте надёжный тыл нужен. А здесь умница, красавица, хозяюшка, готовит так — пальчики оближешь.

— Ну, не знаю, — сказал Миша. — Надо попробовать...

— Чего тут пробовать! — твёрдо произнесла Кэтрин. — Брать надо.

Миша пригласил меня в рыбный ресторан. Последний раз мужчина был у меня года два назад, поэтому уламывать меня не пришлось, и завтракали мы уже вместе. Некоторая «маниловщина» в планах Миши насторожила меня уже тогда, но я была той самой восторженной дурочкой, которой так хотелось спрятаться за надежной мужской спиной, так хотелось вырваться из Владивостока. Хоть куда, хоть на край света! А тут Москва.

Через месяц мы официально зарегистрировали наши отношения, у Миши нашелся знакомый в ЗАГСе

Он любил рассказывать об этом времени, в машине слушал исключительно рок семидесятых, мне кажется, он всю жизнь рад был бы простоять на сцене с гитаркой, если за это ему, бедолаге, платили пристойные деньги.

Адвокат сидит в кресле, я стою перед ним на коленях и сосу. Одной рукой я нежно поглаживаю ему яйца, у меня нет сомнений в том, что сейчас я делаю самое важное в жизни. Машка сидит в кресле напротив и болтает по телефону. «Да, пупсик, я обязательно пришлю её к тебе. Нет, только днем. На ночь нельзя, она замужем, мой милый». Москва, конечно, слезам не верит. Но поначалу никаких слез и не было. Суммы, которая казалась во Владивостоке внушительной, в Москве хватило лишь на однокомнатную квартиру, и то в Щербинке, это пригород по юго-западному направлению, кто не знает. Во Владивостоке родительская квартира находилась в центре, на улице Светланской, а тут, здрасьте вам, захолустье на букву ж. Действительно, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах.

В Москве Миша занялся тем, в чём, как он полагал, хорошо разбирается — перепродажей дальневосточной рыбы. Дело у него шло из рук вон плохо, дохода не бывало по несколько месяцев. Миша мрачно доставал из заначки привезенные запасы и ныл, ныл, ныл. Что все вокруг козлы, что бизнес замордовали, что колымагу, которую он купил вечность назад в Японии, толком не отремонтируешь. Господи, как он достал меня этим своим нытьем в первые годы замужества. Я, по природе своей белая и пушистая, начала огрызаться. Я стала устраивать истерики по каждому поводу, а потом уже и без повода, по своему настроению и желанию. Я вдруг уловила две важные вещи: истерики мигом останавливают Мишино нытье, как бы переориентируют его мысли в другом направлении. А во-вторых, я стала получать удовольствие от того, что сознательно издеваюсь над этим дурачком. Бывало, утро моё начиналось с продумывания четкого плана, какой скандал закатить вечером. Вечером же, подобно дотошному критику в зрительном зале, я сверяла производимое действо с задуманным.

Возможно, вы хотите знать, почему я не развелась с Мишей? Современные люди, чего друг дружке нервы портить, разбежались и всё тут. Куда разбежались? Обратно в дремучий Владивосток, к папуасам? А перед этим делить несчастную квартирку в Щербинке? В пустоту, в одиночество, в клуб стареющих разведёнок, которых ебут раз в год по пьяному делу после корпоратива, а всё остальное время они торчат на сайтах знакомств в ожидании прынца на белом осле?

Логичнее было бы кого-то найти. Но кого и где? Москва это город для молодых наглых шалав, готовых стоять на голове, если прикажут. Вы посмотрите телевизор — сплошные рублевские блядушки. Меня воспитали стеснительной барышней, я привыкла отдаваться мужчине, а не бегать за ним.

Так прошло шесть лет нашей жизни в Москве. Мы никуда не выбирались, по вечерам, если не скандалили, смотрели всё подряд по телевизору. Через год после переезда я устроилась на работу в клинику пластической хирургии, при которой открылось косметическое отделение. Жаль, что не бывало клиентов мужчин, одно бабьё — богатое, ухоженное, которых я должна была делать ещё красивее. Я ездила на работу на электричке до Курской, среди подмосковного быдла, потом три остановки на троллейбусе. Я ехала, стараясь не обращать внимания на отвратительные запахи и мечтала, что если на Садовом кольце вдруг остановится шикарный лимузин, из которого выйдет жгучий брюнет и поманит меня пальчиком, я прыгну в эту машину, не задумываясь.

Этот день, теплый июньский день, день нечаянной надежды, взлетевшей на небосклон как космическая ракета и рухнувшей так бесславно, я запомню надолго, наверное, на всю жизнь. Миша уже давно перестал арендовать офис на рыбном складе, сидел дома, впихивал своё дерьмо клиентам по интернету. Преимуществом было лишь то, что я перевалила на него все домашние заботы. Я приехала из клиники, Миши не было. Я позвонила ему.

— Скоро буду! — заговорщицки ответил супруг

— Ты с ума сошел! — сказала я. — Что за праздник?

— Отныне мы будем богатыми! — торжественно сообщил Миша.

Миша взял кредит, в двух банках, в общей сложности пять миллионов.

— Я тебе ничего не рассказывал, пока шло оформление. Боялся сглазить, да и до последнего момента было неясно, дадут банки деньги или нет. Я договорился со своими магаданскими знакомыми купить четыре контейнера консервов по очень хорошей цене. Профит почти сто процентов. Продам эти консервы, куплю новые, так постепенно тему и налажу. Если схема построится, банк будет подкредитовывать.

— Ты поедешь в Магадан? — спросила я.

— Нет необходимости. Контракт подпишу по почте, деньги переведу, пацаны свои, в доску, не подведут. А мы, пока контейнеры едут в Москву, отправимся в отпуск. Мне рекомендовали Хорватию. Так что звони завтра в турфирмы.

Мы съездили в Хорватию. Я первый раз в жизни побывала в Европе, если, конечно, Хорватию можно назвать Европой. А дальше было как в сказке. Чем дальше — тем страшнее.

Свои пацаны швырнули Мишу как дитя. То есть контейнеры в Москву прибыли вовремя, но продукция оказалась полной лажей. Миша как-то принес баночку тресковой печени домой, мы открыли, запах тухлятины пришлось сутки выветривать. Всю партию отправили на свалку. Миша попробовал дёрнуться на магаданских, но, видимо, ему очень популярно объяснили, что этого делать не надо.

В банках юмора не оценили. Начались неприятные звонки, письма, цвет Мишиного лица стал устойчиво зеленым. Однажды вечером возле клиники меня встретил мужчина, который представился сотрудником банка.

— Ситуация такова, — сказал он. — Что мы будем вынуждены подавать в суд на реализацию вашего имущества. Я имею в виду квартиру. Я обязан вас предупредить.

— Вы не имеете права, — возмущенно сказала я. — Я там прописана. — Вот ваше согласие как супруги на условия кредитного договора. — Мужчина достал из портфеля листок и протянул мне.

— Я это не подписывала. — Сказала я, прочитав.

— Сожалею, Юлия Владимировна, но если вы это не подписывали, вашему супругу грозит уголовное преследование за мошенничество.

В тот вечер Мишу отвезли на «скорой». У него случился инфаркт.

Я сидела в своем кабинетике в клинике в состоянии полной прострации.

— Что грустим? — Машка впорхнула в кабинет и уселась на стул напротив.

Можно сказать, что Машка была моя подруга. Она была постоянная клиентка, тоже приезжая, из Вологды, только удачно вышедшая замуж. Муж её был придворным адвокатом при крупной нефтяной компании.то, о чем беседовали, отдам киску на неделю в аренду.

— Решено! — говорит чучмек и поднимает меня за подбородок. — В жопу любишь ебаться?

— Обожаю, мой господин! — произношу я и целую ему кончик члена.

Cчучмеком я провела неделю в Кисловодске. Ему не то, чтобы нравилось меня пялить, сколько доставляло удовольствие бывать в ресторанах, совершать променад по курортным аллеям с интеллигентной, приятной и, главное, русской овцой. Я удачно ему подыгрывала. Мне нравилось это состояние перевоплощения. Наверное, нечто подобное испытывают актриски, когда вживаются в чужие жизни. Наверное, поэтому они все бляди.

Мишу вполне устроила версия, что меня откомандировали от клиники на симпозиум. После инфаркта от былой бравады не осталось и следа, он безропотно согласился работать сторожем в кочегарке в загородном поселке, в чём посодействовал Адвокат.

В отношении мужа у меня не осталось даже злорадства. Жалости, естественно, я к нему тоже не испытывала. В один замечательный миг мне просто стало безразлично, что и как с ним происходит. Во мне сформировалось абсолютное убеждение, что мужей, хуёв, любовников может быть сколько угодно, а вот хозяин на всю мою жизнь у меня один. Мой хозяин — Адвокат и я сделаю всё, чтобы он меня не оставил.

Я стою на коленях перед Адвокатом и лижу ему яйца. Машка сидит в кресле и болтает по телефону

«В нашу масть парень! — произносит Адвокат. — Вчера Машку заставил на эскалаторе метро в рот взять». Машка смеется.

Не так давно Адвокат забрал из Вологды Машкиного племянника, пятнадцатилетнего подростка. У Адвоката, по неизвестным мне причинам, нет собственных детей и из племянника он решил воспитать наследника.

— Завтра вместо работы придёшь к Машке в магазин, — говорит Адвокат. — Он тебя нарядит и поедешь к Костику.

Маша, в свободное от сексуальных безумств время, руководила магазином женской одежды. На следующий день, кокетливо одетая школьницей, с двумя бантиками, заплетенными в косички, я позвонила в дверь Костиной квартиры.

— Ты Дуняша? — спросил Костик, когда я вошла.

— Да, — подтвердила я и произнесла фразу, выученную по приказу Адвоката. — В рот беру, в жопу даю.

— Мило! — сказал Костик. — Лезь под стол, Дуняша!

Я сняла плащ и залезла под большой обеденный стол, на котором стоял компьютер.

Костик сел на стул, я высвободила из джинсов его хуй и принялась облизывать. Хуй у Костика был прямой, красивый, пожалуй, даже большего размера, чем у Адвоката.

— Нравится? — спросил Костик.

— Угу. — Промычала я, не желая выпускать сокровище из рта.

— Здравствуйте, Алла Борисовна! — сказал Костик кому-то по скайпу.

— Здравствуй, Костя! — услышала я женский голос.

— Ну, я поговорил... — Костя назвал фамилию Адвоката. — Дядя готов обеспечить, чтобы вашего мужа выпустили на поруки.

— Я так тебе благодарна, — сказал голос. — И тебе, и твоему дяде...

— Есть детали, которые надо обсудить при личной встрече. — Перебил ее Костя.

— Конечно, когда?

— Прямо сейчас. — Сказал Костя. — Приезжайте ко мне домой.

— Мне надо отменить урок, — сказал голос. — Я быстро. Возьму такси и приеду.

— Жду. — Сказал Костя, отключил скайп и спросил: — Ты в трусах?

— Без. — Ответила я.

— Ползи ко мне! — приказал Костик.

Костик трахал меня раком в кресле, когда раздался звонок в дверь.

— Иди открой! — Он шлепнул меня по заднице. Я поправила платье и побежала открывать.

На пороге стоит блондинка лет сорока пяти, в молодости явно ослепительная красавица, но и сейчас сохранившая следы былой красоты.

— Костя здесь живет? — спрашивает она.

— Да. Проходите. Он ждет вас.

Голый Костик, развалившись, сидит в кресле, где только что ебал меня, и курит.

— Здравствуйте, Алла Борисовна! — Он почесывает яйца.

— Здравствуй! — Алла Борисовна растерянно смотрит на меня.

— Что-нибудь выпьете? — Костик издевательски поглаживает себе член.

— Нет, спасибо! — Блондинка явно не знает, что ей делать.

— Как хотите. Прошу на хуй.

— Костя, ну, пожалуйста, я прошу тебя, — захныкала Алла Борисовна. — Ну, пожалуйста. Я же твоя учительница...

— Живо! — сказал Костик.

Учительница неуверенными шагами приблизилась, опустилась на колени и взяла Костин хуй в ладошку.

— Можно я так... — жалобно попросила она.

— Нельзя. — Сказал Костик. — Соси, милая...

— Какой позор! — вздохнула учительница и принялась за дело.

Я стою посреди комнаты и жду указаний. Учительница, причмокивая, сосет, Костя лениво поглаживает её по прическе.

— Как думаешь, Дуняша! — Костя зевает. — Муженек её в попку натягивает?

— Думаю, что нет. — Говорю я.

— Думаешь, целка?

— Думаю, да.

Костик пальцем поднимает учительницу за подбородок: — Что скажешь?

— А? Что? — лепечет ничего не соображающая учительница.

— Целка. — Констатирует Костя, надевает училкину голову на хуй и командует мне. — Пиздуй в ванну за вазелином

В широко распахнутых глазах Аллы Борисовны я вижу то смешанное выражение ужаса и восторга, по-видимому, такое же, какое было в моих глазах, когда Адвокат первый раз продрал меня в жопу.

— Замри в той же позе! — говорит Костик, вытаскивает хуй и садится в кресло. — Смажь ей дырку.

Я проворно подскакиваю и смазываю вазилином ей анус.

— Пяться назад! — командует Костик.

Учительница неуклюже двигается, Костик подхватывает её и насаживает жопой на свой кол.

— О-о-о! — орет учительница во весь голос. — О-о-о! Больно! О-о-о! Не надо!..

— До чего же я люблю целочек! — Костя кончает в учительницу. — С дебютом, цыпа!

Прощаясь с нами, Костик говорит: — Обменяйтесь телефонами. Подружитесь. Послезавтра жду вас в то же время.

Я описываю сейчас все эти события и невольно ловлю себя на мысли, что, боже, как же мне нравится быть вещью. Безропотной, услужливой, безотказной принадлежностью. Мы колесим по вечернему городу в поисках добычи. Машка за рулем, Адвокат, он немного выпил за ужином в ресторане, со мной на заднем сидении. Раздается звонок. Я смотрю на телефон: — Муж!

— Поговори с Мишаней! — Адвокат берет меня за ухо и подтягивает к ширинке.

— Слушаю тебя, милый. — Отвечаю я мужу и целую хуй Адвоката. Миша несет белиберду, как он себя безобразно сегодня чувствует, что «иммунка» совсем стала слабая. Я отвечаю короткими фразами, стараясь не отвлекаться от основного дела. Я скольжу языком по хую Адвоката и смотрю ему в глаза.

— Когда ты приедешь? — вдруг спрашивает муж. — Поздно уже.

— У нас важная операция. — Я чувствую, как набухает хуй Адвоката. — Не дожидайся меня, ложись спать. — Сперма заливает мне лицо, немного попадает на телефон. — Я люблю тебя, ложись спать.

— Похоже, подходящий случай. — Машка паркует машину у обочины. В глубине двора мальчишки играют в волейбол.

— Машка по часовой стрелке, ты — против часовой, — говорит Адвокат. — Вперед, мои красавицы.

Мы подходим, их четверо, обычные угловатые подростки.

— Привет, ребята! — говорит Машка. — В команду берете?

Они настороженно смотрят на нас.

— Берем. — Наконец отвечает один из них, на вид заводила, и бросает Машке мяч. Так мы перекидываемся несколько минут. Вдруг Машка отбрасывает мяч в сторону, встает перед колени перед заводилой и начинает ему сосать. Я поворачиваюсь к пареньку, который стоит рядом со мной: — А меня, пожалуйста, в жопу.

Один из мальчишек убегает. Я спускаю джинсы, хуй паренька входит в меня. Машку ебут уже вдвоем. Потом ебут вдвоем меня. Потом мы стоим на коленях и мальчики по очереди дают нам в рот. «Поссыте на нас!» — кричит Машка и, мокрые от мочи и спермы, отъёбанные и счастливые, мы возвращаемся в машину.

— Отлично, девочки! — хвалит нас Адвокат. — День прошел не зря.

Я записываю все эти впечатления в своем дневнике. Дневник я веду в планшете, который подарил мне Адвокат. Пароль от планшета никому неизвестен, так что мой рогатик никогда не прочитает эти записи. А если и прочитает, то и хуй с ним. Адвокат скажет ему что-нибудь такое, от чего Мишаня заткнётся. Или я просто я выйду замуж за другого дурачка. Я вещь Адвоката, я его собственность, он мой бог и ничего больше мне не нужно. Когда-нибудь, когда я стану старухой Шапокляк и буду совсем неинтересна Адвокату и его наследнику Костику, я буду перечитывать эти строчки и радоваться той удивительной жизни, которая у меня была.

Сейчас четыре часа ночи. Мишаня спит, оттрудившись на посту охранника. Пустой, ничтожный, безвольный человек, не выдержавший первого же удара настоящей жизни. Когда-нибудь я попрошу Адвоката, чтобы Мишу у меня на глазах выебали в сраку. Я лично смажу отверстие этой целке.

На телефоне высвечивается сообщение: «Мчись к Костику домой. Перед входом квартиру трусы повязать на голову. Бегом! Училка Алла».

Я одеваюсь, нежно целую мужа в ушко и кладу на стол записку: «Решила тебя не будить. В клинике опять срочная операция. Позвоню днем. Твоя жена Юля».

Спи, спокойно, дорогой. Я лечу за своим маленьким кусочком счастья <